Смертные Враги: Чёрный Карнавал

Когда все затихли сложа руки на столе, Льюис делает глубокий вдох носом.       «Ни пуха ни пера, чтоли?».       — Грегори, порой я всегда хотел чтобы время приостановилось — Льюис смотрит на вино, которое он слегка помешивает в бокале, много раз сомневаясь, стоит ли оно вообще — Но оно скачет по своему темпу. Могу подтвердить, Фрида действительно была готова к твоему раннему взрослению, хоть на неё это время от времени навивало грусть. Я надеюсь ты, прежде всего, гордишься собой, потому что важнее всего когда ты сам себе судья, сам себе сможешь дать себе оценку. Я знаю тебя с первого дня твоего прибытия в клан, ещё смертным, маленьким мальчиком. Грегори смотрит на него поддев лицо кулаком. На бледном лице продолжает существовать его искренняя улыбка. Старший рассматривает его с горько-сладкой ноткой ностальгии, понимая сколько времени прошло. Вспомнив чужое маленькое личико, Марсель чувствует себя дядюшкой, который долго не видел его.       — Ты ничего не понимал, но всегда держался рядом с родителями — он продолжает, пролистывая воспоминания, — Фрида мне сказала в ту ночь, что уже завтра мне будет с кем поиграть. Я ждал того момента с нетерпением, только когда они тебя вернули в катакомбы, ты уже был одним из нас. Нагнувшись я заглянул тебе в глаза приветливо улыбнувшись, параллельно спрашивая Фредерика за твоё имя. Грегори. Я подумал, и точно, они подобрали тебе самое благородное имя. Я представился тебе, дав тёплый приём.       Добро пожаловать в клан. Внимательно слушая, Грегори сам переносится в прошлое, чётко ощущая тепло в сердце. Те милые слова, после которых он понял что у него появилась семья. Момент который дороже всякого золота.       — Ты мне улыбнулся в ответ, — тот произносит ласково, — а та ночь продолжалась, под её конец ты уже мог уверенно левитировать, и я так тобой гордился. Хоть и пришлось долго вспоминать, но воспоминания стали приходить одно за другим, мягкими вспышками показывая картинки былых дней. Первый раз когда ноги оторвались от земли, маленькому Грегори стало страшно от внезапной потери гравитации, что ничего его не держит. Но Марсель был рядом всё время.       Твои мысли способны на многое, прикажи своему телу воспарить! Он начинал постепенно, сначала поддерживая его под подмышками, потом за обе руки, позже за одну, ну и под конец Грегори мог взлетать и приземляться самостоятельно, в то время как Льюис был безумно рад за него, подбадривая, играя с ним в воздушные догонялки.       — С каждым днём ты учился новым вещам, чем больше ты рос — тем чётче я видел в тебе будущего лидера — старший чутка осёкся на последнем — Кстати об этом, пожалуйста выслушай меня. Глаза именинника смотрят в чужие, что в своих стало жечь, вынуждая поникнуть головой. Как бы построить эти слова? На плечи вдруг ложится вес от всех взглядом. Наверное остальные тоже не в настроении это выслушивать. Но увы, хотя иль не хотят, а прийдётся. Марсель снова делает вдох.       — Как бы ты не хотел, ты и твой отец разделяете черты характера. И я тебе не говорю чтобы разозлить, а именно открыть наконец-то открыть тебе глаза. Не каждый вампир имеет навыки как Фредерик, только он мог заботиться об клане как о собственной семье, каждая жизнь была на его плечах, и как не сломный лидер, никто бы не застал его жалования, не смотря не на что. Тебя учили все старшие, особенно Фредерик. У тебя всегда возникали вопросы, каждый раз остальные были в изумлении что ты интересуешься серьёзными вещами в том юном возрасте. Ты не имел полноценного детства, но ты учился, будучи почти идеальным ребёнком.       «Идеальным?». Секвиллбек сложил руки в замочек, уперевшись в ним губами, покусывая их от растущих нервов. По его мнению, он был далеко от идеального ребёнка, если судить по отношению его отца к нему. Столько криков и унижений. С чего это он взял что он был идеальным?       — Я видел многообещающее в твоём поведении, говорю как один из тех кто тебя растил. Мы были уверены что ты станешь новым лидером через несколько столетий. Почему ты вдруг отказываешься быть как твой отец, таким же целеустремлённым, с большим сердцем? Теперь Грегори упирается в них лбом. Он явно не хочет ничего слышать по этому поводу, но перебивать он не станет. В нём упираются лбами две стороны: одна скрывается от этого, другая наоборот вынуждает открыть уши и мотать на ус. И не секрет что вторая сторона выигрывает.       — Грегори, ты к этому стремился, и как только приходит шанс показать себя — ты делаешь шаг назад! — Марсель восклицает, — Фредерик погиб героем оставив только хорошее за собой, он умер с надеждой что его отпрыски станут совершать великие дела, продолжат род. Понимаю, ты каждый день желаешь чтобы он был жив, поверь, я, Рудольф, твоя мать, Анна и остальные сородичи хотят сего не меньше. Марсель наблюдает как рука Сиэля прикасается к Грегори, подбадривающе погладив его. Льюис чувствует себя извергом, но не прекращает речь.       — Ничего этого не изменит, — старший поник головой, — Фредерика больше нет с нами, но я уверен, неважно что, он тебя безумно любит и любил всегда. Кулаки тут же сжались. Отца не хватает до сих пор, пусть он уже по этому поводу не роняет слёзы. Сердце кровью обливается каждый раз когда он вспоминает его взволнованный взгляд после их последней ссоры. К чёрту бы он послал гордость, и обнял бы его когда тот просил прощения. Никто не знал что это был их последний скандал.       — Я вижу в тебе его, Грегори. Я вижу в тебе будущего героя. Поэтому, если ты его любишь, давай с твоим юбилеем ты заставишь его гордиться. Ты можешь больше чем думаешь. С днём рождения Грегори, пусть сегодняшняя ночь принесёт тебе только счастья, ты это заслуживаешь! Он бодро вытягивает руку с вином, где со звоном сталкиваются чужие бокалы, включая Грегори. Льюис бросил на него радостный, но местами взволнованный взгляд. На душе стало легче от высказанных слов, но враз быстро поменялось на чувство вины. Марсель хотел чтобы Грегори просто услышал его, не обязательно согласился, дольше обсудить они могут и позже. Вокруг них вспыхнули разговоры, которые Льюис не различал из-за глубоких мыслей. Стоило ли говорить об этом при всех на его дне рождении? Надо было ли поговорить просто им двоим? Он чувствует как Грегори поменялся в лице, вместе с этим залпом выпивая алкоголь, будто из стопки. Когда все остальные решили выйти из-за стола и поговорить друг с другом подбирая угощения на небольшие блюдца, Грегори быстрым шагом удаляется в другую комнату что была через кухню. Без лишнего обдумывания, Марсель последовал за ним, обходя кухонный островок. Тот подошёл к самому дальнему окну, почти сливаясь с темнотой комнаты, встав вплотную к подоконнику, его руки сложены на груди, на складки его худи падает лунный свет. Дабы отвлечь себя он удаляет взгляд в окно, на город, пытаясь зацепить внимание на чём угодно. Он точно бежал от слов Марселя, всё ещё не веря ему. Мол, он? Идеальный ребёнок? Марсель будто сказал насмешки ради.       «Я не верю в это». Руки обвили плечи словно другому их обнять некому. Противное чувство, особенно в день рождения. Он дышал прерывисто сквозь нос, с раздражением в горле образовался ком. Сзади не торопясь приближался старший, думая как подойти, сказать что-то поддерживающее, или просто обнять без лишнего обмена слов.       — Грегори, я… — Марсель зовёт парня, как тот в ту же секунду оборачивается, не отпуская плечи из грустных объятий, — пожалуйста, прости меня. Марсель различил в нём обиду, что совесть хватает за шкирку, это ведь произошло из-за него. Осторожно приближаясь, старший уже было хотел развернуть к себе парня, как тот дёрнулся, ещё более сжав себя точно кокон. Коротко задержав на нём внимание, Секвиллбекк вновь уводит взгляд в окно, хотев побыть наедине, больше не обращая внимание на Льюиса. Но тот не покидает его.       — Стоило поговорить об этом в другое время, я не сразу сообразил — и встаёт рядом, стараясь заглянуть в чужое лицо, Грегори всё равно не реагирует. Обычно младший так смиряется, понимая что сказанные другим слова — факт, но тотчас же не признаваясь в этом. Непонятно почему, но скорее всего из-за ненависти к ошибкам.       — Хей, Грегори, — тихо говорит Марсель мельком посмотрев если кто-то подслушивает, — есть ли что-то конкретное что тебя задело? Я тебя выслушаю, постараюсь объяснить иными словами, если неправильно выразился. Снова тишина. Младший выравнивает дыхание сквозь очевидное нытьё в груди. Синдром упрямого барана опять правит балом в ужас как неподходящее время. Пальцы постепенно впиваются в плечи, явно что-то не так, и Грегори это понимает, только отказывается признаться. Следующее что вытаскивает из чертог разума — Марсель, который самостоятельно разворачивает его к себе.       — Ты не очень хорошо умеешь таить эмоции, и дурак поймёт что ты сам не свой, — Марсель проколол его очередным взглядом, — я же вижу, Грегори. Поговори сейчас со мной, а не позже. Такое отношение к себе губит постепенно, вроде бы сейчас оно кажется не так серьёзным, в будущем связи с другими точно полетят вниз как раненный аист, инциденты с Сиэлем уже должны были дать ему урок, слава звёздам его простили. Кто же любит подавать знаки слабости? Никто, но играть несгибаемого и сильного получается тоже не у всех. Говорить неправду больно, говорить правду ещё больнее, пусть оно тебе на пользу, однако перед Грегори стоит Марсель, как брат, как ещё один член семьи, которому грех не довериться.       — Почему ты соврал что я был идеальным ребёнком? — алые очи поднялись на Льюиса, наблюдая из-под чёлки. Луна светит на его бледную кожу, выделив скульптурную шею, её словно мраморные надрезы. В радужку тоже льётся серебряный свет. Очи Марселя обычно казались на оттенок темнее, только когда на них подает свет — они такие же яркие, яркие как гранат. В тех гранатах ранее читалось волнение, сейчас оно пропало.       — А что, я разве не прав? — Льюис чутка поник головой набок. Грегори заметно сжимает губы.       — Ни разу, — тот будто прошипел, — ты сам знаешь что это ложь.       — Ну, подожди, — старший тут же возражает, — почему ты так себя укоряешь?       — Не знаю слышал ли ты, но отец кричал, бранился на меня почти каждую ночь, — во рту будто стало горько, — и каждый раз я слышал «ты ужасный, ты лжец!», список можно дополнять бесконечно. Я слышал от него «я горжусь тобой» всего один раз. Думаю, это говорит об обратном. Опять младший отворачивает голову, сглатывая через новый ком. Иногда на некоторые жалобы не сразу поймёшь как откликнуться, зато есть время подумать как. Помолчав пару секунд, Марсель шагнул вперёд к нему, затягивая в нежные объятия, одной ладонью прижав чужую голову в своё плечо, и второй обвив торс, притягивая вплотную к себе. Грегори отозвался не сразу, но позже он всё же отвечает, слабо обняв его. Тело было напряженно, словно в нём присутствовала боль которая не отпускала, не давая мышцам никакого покоя. Марсель со вздохом прислонился щекой к голове Грегори, поддерживая бедолагу словно родитель.       — Он любил и волновался за тебя каждую ночь, — его голос полился полушёпотом, глаза медленно разглядывают пол за не своей спиной, — не смотря ни на что. Пусть если он тебе не намекал, поверь мне, он сам ни раз говорил со мной о том, и гордился тобой безмерно.       — Всё равно я не был идеальным — тот бубнит в плечо, вместе с тем Марсель отпускает его, оставив ладони на чужих надплечьях. К неожиданности Грегори, ему добро улыбнулись.       — А что если с моей точки зрения ты им был? — в ожидании он смотрит на Грегори, который наконец-то хоть немного но поменялся в лице.       — Говоришь как будто мой второй отец, тебе же не приходилось со мной нянчиться каждую чёртову ночь — младший закатил глаза, на что Льюис выгнул бровь.       — Вообще-то приходилось, ты просто не помнишь, — он спокойно заявил, восстанавливая тому память, — я, так сказать, стал твоим неродными братом, сопровождая тебя везде, как и родители. Секвиллбекк умолкает.       — Ты меня слушался, был вежлив, не пререкался, помогал, интересовался толковыми вещами, — Марсель поправил тому чёлку дабы лучше видеть чужое лицо, — поэтому да, я с уверенностью могу сказать что ты им был, идеальным ребёнком. Сердце снова чувствует тепло, на лице Грегори растёт улыбка. В это как-то стало легче поверить теперь.       — Твоя мать это подтверждала многократно, даже члены клана, — Льюис уже лучезарно улыбнулся, — но Грегори, даже если бы ты рос как обычный бессмертный мальчик, любящий играть в салочки, шутить над взрослыми и творить всё что творит каждый в детстве, — старший звучит тронуто и ласково, повторно обняв Грегори кажется ещё крепче предыдущего, — обещаю, тебя бы любили не меньше. К нему вернулось то чувство, когда он осознал что у него появилась семья, сейчас ощущаясь сильнее. Семья к мену будто вернулась. Он уткнулся носом в сильное плечо, чувствуя себя совершенно в безопастности.       — Тобой бы гордились неважно что бы ты делал. Секвиллбекк слышит очередные греющие сердце слова, уже крепко стиснув Марселя в руках. Всё это ощущалось непривычно, но как же этого не хватало, не только Грегори, но и ему. Со смертью Фредерика они словно распались, не контактируя долгое время. Ему не хватало Грегори, он всегда любил проявлять к нему заботу, не важно даже что ему в эту ночь стукнуло 320 лет.       — Всё тебя любят, Фрида, клан, твои брат с сестрой, Сиэль, — он перечисляет всех, — и я тебя люблю тоже. В тот момент Грегори уже не смог ничего в себе держать, позволив одной слезе скатиться по щеке, что впиталась в чужую рубашку. Бесценно.       «Не думал что именно эти слова мне стоило услышать». Холодная рука вновь кладётся на его голову, гладит волосы.       — Я горжусь тобой, — Марсель добавил, развеяв тишину, — я горжусь что ты так далеко прошёл в жизни. В груди распространилось тепло, точно капля краски в воде, наконец расслабив напряжённые мышцы, ранее подрагивающие от судороги. Слова — самое действенное лекарство, что водой не запивают. Почему они потеряли контакт, почему он не обратился к нему ранее? Если бы сей разговор произошёл намного раньше, можно было избежать нескольких ссор. Они ещё немного простояли в объятиях перед тем как в другой комнате его позвал Рудольф, заглядывая в другие комнаты. Марсель не расслабляет улыбку, только руки, в этот раз точно выпуская парня.       — Иди, развлекайся, как никак твой день рождения — бархатно усмехнулся Льюис головой мотнув в сторону откуда они пришли.       — Спасибо, — Грегори вытер с лица влажные дорожки, — спасибо за простые слова, даже не представишь как стало мне лучше. Марсель похлопал его по плечу перед тем как именинник ушёл в вприпрыжку к остальным. Льюис провёл его добрым взглядом, сам оставшись в тени. Мысли вновь очистились, кажется стресс покинул его. Хах, но слишком рано он обрадовался. Выглянув в окно, Марсель вслушивается в ритм сердца, и как оно забилось стоило ему вспомнить полюбившиеся сапфировые глаза.