Смертные Враги: Чёрный Карнавал

Горизонт мало-помалу темнеет, меняя малиновую палитру на синий мыс. Ярких звёзд не видно, но блеклых всего немного разбросано по небу, да и луна никуда не спешит, затаившись где-то в густых облаках. Вилла пропитана гробовой тишиной, единственными звуками её разбавлял это капающий кран на кухне, да тикающие часы. Задёрнуты занавески во всех комнатах кроме кухни, источником света была лишь маленькая лампа на столике под окном, тёплыми свечением иллюминируя половину кухни. Стрелки циферблата достигли десяти. Летом солнце заходит позднее, ибо приличным временем проснуться для хозяина было в районе пятнадцати минут десятого, но хозяин дрыхнул как медведь. Не позже, не раньше привычного времени в доме никто не просыпался, однако эта неделя не сладко отразилась на парнях, по каким-то причинам все плохо засыпали, вертясь и ворочаясь под одеялами не находя места как бесноватые. Вмиг раздался щелчок дверного замка, следовавшим её протяжным скрипом. По холодному полу ступают босые стопы, сонно плетясь к лестнице. Деревянные ступеньки трескали с каждым новым шагом, рука нажала на выключатель, и по кухне разнёсся яркий свет заслепив глаза. Прошло уже больше недели с дня рождения, Грегори до сих пор не верится что ему стукнуло 320, чётное число. На плечи упадут новые заботы. Подойдя к кухонному островку, вампир громко зевает, можно сказать, он несколько дней засыпал в полдень, просыпаясь совсем поздно. За время проведённое здесь, Сиэль успел подсадить его на кофе, заверяя что это эликсир наилучшего утреннего настроя. И был прав. Холодная поверхность стола упирается в живот пока Секвиллбекк делал незамысловатые движения, именно насыпав чайную ложку растворимых крупиц с горкой, и далее поставил кипятиться чайник. Зёв не прекращался, мозг жаждет кофеина.       — Звёзды, что же с режимом происходит? — он протяжно зевает прикрывая рот рукой. Свистит чайник, и Грегори снимает его с комфорки, аккуратно наливая кипяток в чашку. Немного сахара, молока, и вуаля!       — Гораздо лучше — он довольно вздыхает сделав глоток, вглядываясь на город через окно. Состояние в голове как у тела, такое же расшатанное, и побитое. Не лучший у него да и всех тоже, образ жизни. Никто не обсуждает это, каждый держит своё при себе. Немного похоже что они отдаляются друг от друга. Это не есть хорошо. Вампир старался уверять себя, что скоро всем станет лучше, чего он никогда не делал. Так делал Сиэль. Хах, не даром говорят, что «в долгих отношениях начинает подхватывать характеристики партнёра». Кофе заряжал, и с каждым глотком вампир становится бодрее, перестав зевать без конца. В доме всё ещё тихо, нет даже и намёка что кто-то просыпается. В такие моменты ощущает приятное одиночество, то есть, ты не один, просто наслаждаешься тишиной и компанией самого себя, приводишь в порядок мысли, восстанавливаешься, что нужно каждому время от времени. Небо полностью поглотила чёрная пелена, по улочкам зажглись фонари. Барселона и днём и ночью кишит как улей. Когда бессмертный сделал последний глоток, то вздёрнулся от неожиданного стука за окном, последовавшего тонким частым скрежетом. Тут же обернувшись на звук, вампир видит за стеклом диковинную птицу среднего размера, что встряхивает голову, приходя в себя от сильного удара. Нахмурившись в непонимании, Секвиллбекк подошёл к подоконнику, разглядев пташку. Большая, с длинными ножками, по древесному подоконнику скрежат когти. Сокол. Его полосатая грудка обтянута кожаной сбруей, лапки обёрнуты в опутенки.       «Что за чёрт?». Не спуская глаз с птицы, вампир открывает форточку, впустив её внутрь. Сокол взмахнул крыльями, приземлившись на кухонном островке, цокая когтями по мрамору. Секвиллбекк не боялся хищных птиц, из-за того что их семья использовала их как почтовых голубей, дабы письма приходили быстрее.       — Зачем ты здесь? — вампир спросил будто ему ответят, и подошёл к птице ближе, засматриваясь на то что привязано к спинке. Знакомый футляр, где надёжно хранились письма, пока не прочитают. Грегори насторожился. Сокол ещё раз отряхнулся, позволив чужой руке осторожно открыть футляр. Пальцы подрагивали. Раскрыв письмо, в глаза бросаются в спешке и неровно написанные предложения, словно перо трясла нервная рука.       Грегори, я искренне надеюсь что это письмо дошло до тебя. То, что стоит мне сказать касается тебя, ибо другого выхода я не вижу. Не думала что всё станет настолько трудным. Взвесив ситуацию и наше положение с кланом, хоть с опаской но я приняла решение взять клан под свой контроль. Стать главой. Как бы сильно я не боялась, я сделаю это, для Фредерика, и для вас. Клан дичает, мы не можем взять себя в руки, вести себя как прежде если нет главного лидера. Им должна стать я. Может я тебя огорчу, но сыночек, ты ещё не готов к такой ответственности, поверь. Будучи тобой и твоим стремлением стать взрослым, ты слишком поспешил, дорогой. Тебе такой ноши не осилить. Прости, если я тебя разочаровала, но это чисто моя интуиция, которая меня никогда не подводила. Однако, я пишу это чтобы попросить о помощи, Грегори. Анна узнала про мои намерения, и вопреки отказывается принять участие в моей коронации, совсем! Сын мой, молю тебя, мы потеряли достаточно времени, давно пора что-то сделать, изменить. Ты мне нужен, нужен всему клану! Без тебя церемония не случится. Твоя обязанность — сыграть в ней важную роль, без которой клан мне не станет доверять. Пожалуйста, Грегори, ради меня, ради твоего отца, ради всей семьи! Приходи обратно как можно скорее. Фрида. Сердце вскочило пуще чем от кофе. Щёки колит, руки затряслись сильнее, и пред глазами словно всё проносится. Случилось то, чего он и Рудольф так боялись. Теперь выбора нет ни у кого, лишь у матери. Решение Фриды — закон, может многое изменить, никто не обещает, что в лучшую сторону. Грегори дышит параллельно с усиливающимся звоном в ушах, вспоминая давний, проклятый кошмар, что часто преследовал его, пугая как исподтишка. Леденящая кровь картина: Сгоревший трон, уведший мхом и старостью, умытый кровью по среди серого поля, как и еле живое тело матери, прикованное к нему цепями. Тишина сменила хрипы боли, после как поникла её голова. Титул её будто погубил. В его отсутствие поменялось почти всё. Время ожидания прошло, настала пора действий. Анна. Что с ней то не так? Ведь она близка к матери больше чем братья, что внезапно заставляет её отказываться от чужой просьбы, особенно в такие времена? Очень странно. Вновь задумавшись про сон, Грегори вспоминает как она его встретила, потащив за собой, почти до обморока испугав брата своим видом. Что же это может быть, если не знак? ***       — Как долго тебе там оставаться? — Лопез наблюдал сложа руки, как Секвиллбекк носится по комнате туда-сюда за каждой вещью, швыряя в чемодан почти не глядя. И в спешке вопрос пролетел мимо ушей.       — Я обязан там быть — Грегори пробурчал несколько раз как мантру. Даже не складывая вещи, он пихает всё внутрь, дерзко захлопнув чемодан и клацнул защёлками. Всё выглядит готовым.       — Loco, — заветное слово работает безотказно, останавливая вампира и то что он делал, — ты хочешь чтоб я с тобой там был? Волк подошёл к нему, и кладёт ладонь на спину в знак поддержки, нежно водя ею по кругу. Секвиллбекк тяжело выдохнул но расслабился, уставившись на кусочек ткани выпирающий из чемодана.       — Это строго вампирская церемония, — он горбатится поникнув головой, — не смотря насколько ты мне будешь нужен, я должен пройти это сам. Я обязан. Сиэль понимающе кивает, изучая как парень выглядит увядшим. Мешки под глазами стали больше и моментально бросались в глаза, он часто жаловался на головные боли, и просил снотворное каждый день, двойную дозу которая с натяжкой помогала ему. Алые глаза перестали быть насыщенными яркими, уже не говоря о настроении парня, на улицу он не выходил неделями. Испанец повернул его к себе, заключив в объятия. Бессмертный всегда был прохладен, сейчас так тем более, но пусть и так, Лопез никогда бы не перестал его обнимать. Он для него сейчас — опора, без него вампир давно бы пал. Ему вновь чувствуется как к бессмертному льются переживания, мол, а что ему остаётся? Игнорировать их? Его зовут обратно на важную церемонию, и жизнь кажется одним сплошным побегом. Игрой на выживание.       — Ты самый сильный мужчина которого я знаю, — тёплые руки словно крылья, защищали, — ты можешь всё. Вампира ласково целуют в висок, и гладят по спине. Грегори нуждался в подобном как никогда раньше, обняв партнёра за талию. Тепло от кожи, тихое дыхание внушали подсознание что Лопез не просто человек, а крепость, где ничего ему не навредит. Его сердце успокаивалось, смягчались колкие нервы, и не так безжалостно избивали волнения. Он держится на плаву когда его трепетно держит волк, словно драгоценность. Грегори казался малым по сравнению со всем миром, хрупким и уязвимым, точно раскрошится. Сиэль видел бессмертного насквозь, зная отличные подходы со всех сторон парня.       — Я тебя отвезу, — он сказал чётко, — тебе что-то ещё нужно перед тем как уедешь? — испанец выпускает его из объятий, поправив ему чёлку, бережно проводя рукой сквозь чёрные, густые волосы. Ему не приходили идеи в чём он нуждался в данную минуту, позже он точно вспомнит. Сейчас пора идти будить младшего.       — Пока что не знаю — он глянул на чемодан, и обратно на партнёра.       — Пошли за Руди? — Лопез уходит к двери, а вампир устало поковылял за ним. Рудольфу пришлось дольше объяснять, но вскоре ему всё стало ясно. Без излишних вопросов, он собрал вещи, вытаскивая из-под рюкзаков завалявшуюся мантию. Томпсон стоял ужасно зевая, будто не спал неделями, держит глаза открытыми перед уходом парня, помогая со всем что было нужно. Ни Грегори, ни Рудольф не заняли больше пол часа на сборы, позже все стояли в дверях, надевая обувь. Братья пару раз обменялись взглядами, понимая что у обоих на уме одно: замешательство. На протяжении всей дороги парни будут только и делать что молчать, но точно понимать что относятся к этому одинаково с отрицанием. Не потому что их мать хочет взять титул, а то, каковы станут последствия вне клана. И когда настанет новая атака, если отпрыск Рукери, или сам Рукери не угомонились получив своё. Ричард эмоциональный манипулятор, ему не составит труда сломать силу воли матери, параллельно выворачивая свои кровавые дела. Фестиваль свободы на веки вечные стал самым горьким воспоминанием в памяти Секвиллбекков. Машина загружена, и Тони крепко обнимает Рудольфа на прощание, стоя на крыльце.       — Всё будет хорошо, — он шепнул ему, — я в тебя верю.       — Спасибо, — вампир чувствует его сердцебиение, — я верю тебе. Отпуская друг друга, они как можно дольше держали взгляд, всё больше отдаляясь, пока не разорвались руки. Их отношения казалось крепчали, особенно после ссор, оба стали лучше понимать друг друга, проходя сквозь трудности вместе. Рудольф и Тони — младше их, но имеют наиболее тёплые, и здоровые отношения, что Грегори порой иногда завидует им. Не то чтобы Сиэль изредка делает ошибки и бывает настойчив со своим мнением, просто Грегори до сих пор учится принимать помощь, озвучивать чувства, то что он хочет, это и раздражало партнёра, и навивало ощущение что вампир не доверяет ему. Грегори ещё предстоит многое выучить о любви, о Сиэле. О себе. Не хотелось находится на расстоянии, тем более сейчас. Сиэль нужен ему всегда, но сегодня он нужен как никогда. Сердце гудит от волнения, хочет что-то сказать не не может. С таким чувством Грегори и садится в машину. Бессмертных накрыли мантией на задних сидениях, Лопез хлопнул дверью, оборачиваясь на блондина. Тот машет рукой, позволяя грусти потянуть уголки губ вниз, но ему улыбнулись в ответ. Вскоре завёлся мотор, и блестящий Мерседес медленно разворачивается, выезжая на широкую дорогу, рёв мотора становится всё тише и тише, пока его совсем не стало слышно. Томпсон ещё чуть-чуть постоял на крыльце, насыщаясь воздухом, позже возвращаясь в спальню продолжить сон, обнимая подушку на которой спал Руди. *** Лёгкая тряска и прерывистый гул машины укачивали. Под тонкой, тёмной тканью, вампиры несколько раз дремали, поникнув лицами, сам Грегори заснул облокачиваясь на дверь. Ему не редко виделись кошмарные эпизоды во сне, особенно где он падает, умирает и всё подобное, резко просыпаясь вздёргивая голову, глубоко вдыхая, перед осознанием что это очередной кошмар. Пока Лопез был за рулём, всегда когда появлялся шанс, он смотрел в зеркало заднего вида, иногда протискивая руку назад для вампира, утешая теплом мягкой ладони, пока тот обратно не проваливался в сон. Сон был его выходом, побег от самого себя. С письмом матери на ум опять полезли скользкие потоки волнения, но когда Грегори всячески старался их остановить, он словно хватался за воду, чувствуя как её холод течёт сквозь пальцы. На протяжении почти всего пути никто не проронил ни слова пока они не пересекли границу Трансильвании, где вампиры в миг почуяли родную сырость. Возвращение в среду обитания, так сказать.       — Никогда не думал что буду чувствовать себя комфортно, и в то же время ужасно вернувшись домой — мантия лежит на плечах, пока Рудольф засматривается на убывающие ели, их ветви словно рюши на фоне покидающего заката. Рот был под замком который не хотелось размыкать, Грегори смотрит на леса через своё окно, и вскоре замечает гладь озера. Озеро. Последнее место где ему удостоилась возможность увидеть отца в последний раз. Чем ближе они находились, тем быстрее билось сердце. И тем сильнее хотелось повернуть назад. Объехав старый фонтан, машина останавливается перед входом. Грегори вышел первым, сразу дрогнув в мурашках от прохладного и мёртвого ветра что поддул сзади, запрокидывая голову и замечая не привычный себе отель, а будто падшую крепость. Словно человек, но без души, словно из каменных стен вытекла жизнь и позитивная энергия. На окна изнутри осела пыль, нигде не горит свет, точно что здесь уже никто не жил десятки лет. Старший всё разглядывает обнятые плющом стены с опаской, в надежде найти хоть какой-то утешающий знак. Тщетно.       «Что тут стряслось?». Порой сейчас это единственный, адекватный вопрос. Где клан? Где хозяева? Где все?       — Таким тихим я это место никогда не видел — сзади подходит брат, и с тоской смотрит на башни. Тот кидает на него непонимающий взгляд сужая брови, несколько раз пытаясь задать напряжённый вопрос, тут же перехватывал себя в страхе узнать ответ. Рудольф лишь вдохнул сырой воздух, сложив руки, направляясь ко входу. Он задерживает взгляд лишь на нём, не реагируя на оклики волка. Сорвавшись с места старший пошёл за братом, в то время как испанец последовал за партнёром. Отворив тяжёлую дверь, в нос ударил едкий запах мертвечины, оказывая на брата резкий прилив паники.       — Рудольф, что здесь произошло?! — он нервно протараторил, оглядывая комнату, быстро шагая сквозь главный коридор, к лестнице. А тот наблюдает за ним, отсчитывая секунды к мрачному сюрпризу. На него оглядываются.       — Рудольф! — Грегори становится страшно. Сердце заколотилось ещё сильнее, стоило только взглянуть на второй этаж. В животе всё вскидывается с ног на голову, лёгкие тяжелеют. Он рванул вверх по лестнице сломя голову, а Лопез понёсся за ним, еле ухватываясь за перила. Смятение охватывает в свои цепкие объятия, готово потащить тебя с обрыва здравых мышлений в бездну сумасшествия. Оно тянет вниз, но Грегори ещё не всё увидел, дабы смириться и дать гравитации слабой психики унести его в омут безумства. Он запыхается, перепрыгивая ступеньки, оказываясь наверху за считанные секунды. Со стороны он вёл себя как псих, шизофреник, которому голоса в голове нашёптывают бред. Тело замирает, глаза с ужасом сверлят засохшие, запёкшиеся лужицы крови. Уже старый пыльный ковёр, кроенный позолоченными нитями, превратился в страшное полотно которое находят на месте преступлений. От коричневых пятен ведут следы словно кто-то спасался отползая дальше в коридор. Следуя им по направлению, Секвиллбекк неуверенными шагами пошёл по ковру вдоль следов, с неизмеримым страхом боясь стать ближе к углу где, Грегори догадывался, они и заканчиваются. На выдохе он заглядывает заходит за угол, сталкиваясь с какими-то двумя кучками недалеко от него. Запах стал ещё более дурманящим, вызвав в горле противное ощущение тошноты. Его глаза не могли смотреть ни на что кроме них, ноги еле-еле несли вперёд, переодически спотыкаясь об складки ковра. Дыхание словно на грудь давят со всей силы выталкивая весь воздух. Ладонью опираясь на стену, он доходит до источника. Разлагающаяся плоть, мухи и их гнёзда опарышей, торчащие кости. Лица, да вообще тела владельцев отеля не узнать, от слова совсем. Вблизи запах скручивал желудок в жгут, зрачки уменьшились до крупиц лицезря, точно рассматривая картину «Наказание Марсия».       «Звёзды, пощадите…». Бессмертный тысячу раз свисал с краю здравомыслия, но в конце умев встать на ноги. И кажется в тот миг путь назад рассеялся, что парень никогда не станет прежним, жизнь потеряла смысл. Хочется покончить со всем самому, пока страшные лапы судьбы не добрались до него. В ушах звенит, ноги стали ватными, подкашиваясь под весом владельца. Вокруг мир двигается в замедленном действии, все звуки искаженны, периферийное зрение размывает стены, пол и потолок, тело глухим шлепком упало на колени. За спиной слышны возгласы и бег Сиэля, его громкие топоты об пол звучали как частые удары в колокол. Вампир, как тряпичная кукла, сваливается на бок, ударившись плечом, головой. Крики Сиэля заглушены, эхом окликается чужое имя.       — Грегори! — вампир словно был под водой. Растущий холст помех постепенно закрывает собой всё, кожу омывает холодный пот. Конечности охватывает паралич, и сознание погрузилось во мрак, умиротворяющие ничего. Сознание и тело раздвоились, бессмертный ощущает себя сгустком энергии странствующий в чёрной дыре. Он искренне желает никогда не проснуться.