Halkegenia Online v2.0

      В жизни человека редко случается нечто, ставящее под сомнение все его убеждения. Это всегда бурное событие, бросающее вызов вере, — вере в Бога и вере в себя. Но если пережить его искренне и открыто — это может стать и подтверждением веры. Отпустить старые ложные представления — значит узнать новые истины, что в равной степени воспитывает мудрость и смирение.       «В таком случае, за последние месяцы мы все стали очень мудрыми», — подумал он. Восстание в Альбионе, провал брачного союза с Германией, фейри… Основатель, фейри! Кто мог подумать, они когда-нибудь станут союзниками расы… перворождённых, иномирян, или как там их следует называть…       «Должно быть, Бог испытывает меня», — ворчливо подумал он. — «Я слишком стар для подобных перемен.»       Для него, кто был хоть и не самым набожным из духовенства, но человеком, который жил скромно и ради людей, которых он должен был пасти, казалось непостижимым, что Бог ожидает от него теперь. Бросить ему подобный вызов в столь поздний период жизни… Хотя в эти дни его стадо сильно уменьшилось — до одного бесконечно важного агнца.       Он откинулся в кресле за столом заседаний рядом с принцессой Генриеттой, принцем Уэльсом Тюдором и королевой Марианной. Здесь присутствовали все лорды и несколько менее значительных, но пользующихся большим доверием фейри, а также ближайшие благородные союзники короны, не обязательно самые могущественные, но обладающие самой непоколебимой преданностью. Были созваны только те, кому можно было полностью доверять. Это дело возникло словно из ниоткуда, только когда осела пыль бала — но его правильное решение имело огромное значение для королевства.       Потерев виски, он бросил косой взгляд на свою юную подопечную, не в первый раз отмечая признаки бессонницы и плохого аппетита, которые появились вместе с бременем лидерства. Хотя официально Генриетта ещё не была королевой — после той хаотичной ночи она уже вжилась в эту роль и с тех пор работала не покладая рук.       Принцесса росла на его глазах, уже сейчас демонстрируя, какой королевой она станет. Напоминание о том, что все его планы, тщательно продуманные с того момента, как её маленькие легкие сделали первый вдох, были напрасны, рушились один за другим, — но вот она здесь, более сильная, чем он мог себе представить. Скоро ей понадобится эта сила. Прошедшие дни были адскими, а последующие, несомненно, будут ещё суровей, особенно если Ромалия узнает о случившемся.       Нападение, произошедшее две ночи назад, превратило то, что должно было стать тщательно продуманным шагом по закреплению недавних завоеваний Короны, в разрушительное фиаско, которое только подтолкнуло больше умеренных в лагерь радикалов.       О, даже сейчас предпринимались усилия, чтобы исправить то, что было сделано, смягчить ущерб. Помощь, предложенная фейри, не осталась незамеченной теми, кто всё ещё не определился, кто они, — ангелы или демоны. Но это ничего не меняло в фактах, которые теперь стали достоянием общественности.       Несмотря на все доводы разума и здравого смысла, три фейри, обладающие достаточными способностями, сознательно встали на сторону заговорщиков и предложили им помощь в их попытках захватить контроль над королевством. Эти акты предательства прозвучали в королевстве громче, чем любые предложения мира или доброй воли.       Это будет иметь последствия, далеко идущие последствия, которые сейчас, даже с его многолетним опытом, он не мог полностью осознать. По крайней мере, дополнительные трудности в их усилиях по сплочению Тристейна перед лицом грядущей войны, а также в простом продвижении гражданской гармонии практически гарантированы. И всё это — из-за неудачных планов нескольких эгоистичных людей и фейри.       Но самая большая трудность, возможно, вообще не имела отношения к заговорщикам. Потребовалось время — время на сортировку отчетов, на удовлетворение насущных потребностей, время, в течение которого всё остальное было отодвинуто на второй план. Когда, наконец, события той ночи были разобраны, фигуры расставлены и доска рассмотрена, самым заметным действующим лицом оказался не великий предатель, принц или лорд, а молодая девушка, которую до сих пор не считали кем-то особенным. До сих пор. Он всё ещё не верил в это, как и многие из тех, кто сидел за этим столом.       — Кардинал Мазарини?       Мазарини с удивлением обнаружил, что потерялся в собственных мыслях. Это было так не похоже на него. Старость, похоже…       — Простите?       Он нашёл источник голоса: напротив него сидела леди Сильфов. Сюзерен двух фейри-ренегатов. Тяжёлая работа — отвечать за действия предателей, ещё более усугублённая тем, что она сама чуть не погибла от их рук. Если эта досадная деталь и тяготила её — Сакуя не подавала виду, оставаясь такой же спокойной, как всегда. Она носила удивительно безупречную маску — и Генриетте не мешало бы у неё поучиться.       — Я хотела спросить, можете ли вы оценить, как Церковь воспримет эту новость? — спросила сильфа. — Насколько я знаю, это довольно беспрецедентно, не так ли?       Мазарини тихо фыркнул. Это был вопрос, на который кардинал тоже хотел бы знать ответ. Церковь уже давно высекла многие из своих доктрин в камне, до такой степени, что её действия было легко предсказать — в хорошо проработанных, обычных вопросах. Но после восшествия на престол нового Папы, молодого новичка, получившего значительную политическую поддержку в Коллегии Кардиналов, направление и намерения Церкви временами становились тревожно непостижимыми.       Когда-то, не так давно, восстание Реконкисты побудило бы Ромалию к немедленным действиям. За исключением вполне очевидных случаев ереси, Церковь долгое время неизменно поддерживала монархии, происходящие из рода Основателя. Однако теперь, после низложения и почти полного исчезновения Тюдоров, даже при наличии подтверждённых доказательств некромантии, одной из худших ересей, Церковь отреагировала необычайно сдержанно, предпочтя провести дальнейшее расследование, прежде чем всерьёз заявить о себе. То же самое можно сказать и о взаимоотношениях с фейри.       Святейший Престол заявил о том, что до тех пор, пока сохраняется мир, Церковь будет терпимо относиться к фейри, и довольствовался отправкой горстки наблюдателей.       Либо молодой Папа был всего лишь слабой марионеткой, фигурой, ведомой могущественным союзом кардиналов, настолько стремившихся лишить своих соперников места Папы, что они игнорировали события за границей, либо он был настолько политически ловким, насколько представлялся, и имел свои собственные непостижимые мотивы, выходящие за рамки обычной церковной политики. Сам Мазарини не мог пока этого сказать, и было бы бессмысленно строить догадки, не зная большего. Ещё больше осложняло дело то, что даже если бы он знал больше о Витторио, Мазарини всё равно не смог бы говорить определённо.       — Проблема в том, что это не имеет прецедента в истории Церкви. — Человек, маг, который, по всем признакам, был лишь бездарностью, лишённой сродства, был замечен в использовании нечеловеческой магии впечатляющей силы. Если верить сообщениям доверенных королевских рыцарей — магии фейри. Политика Церкви в отношении еретиков, экспериментирующих с нечеловеческой магией, уже давно была твердо установлена: немедленный арест и казнь. В данном случае вопрос мог быть гораздо более туманным. — Скорее всего, Святейший Папа захочет увидеть доказательства своими глазами, прежде чем принять решение, — заключил кардинал. — Или, по крайней мере, глазами своих наиболее преданных слуг.       — Вы имеете в виду, например, сэра Джулио? — озвучила Генриетта.       Молодой человек, который, казалось, был в фаворе у Папы. Он прибыл в Тристейн в составе отряда святых рыцарей, посланных наблюдать за фейри, но было совершенно очевидно, что он обладает определённым статусом. Простолюдин по рождению, он, как ни странно, поднялся до рыцарского звания. Несомненно, это был знак мастерства и политической надёжности, намного превосходящих его годы. Последние месяцы он находился в Тристейне, хотя расследовал и другие дела, которые на несколько дней отрывали его от столицы. Его отсутствие дало им немного времени, чтобы решить, как им действовать дальше.       Мазарини не питал иллюзий относительно того, как попытка скрыть ересь будет выглядеть для других государств, особенно после краха монархии Белого Острова. Тристейн был гораздо более уязвим, чем Альбион. Если бы Церковь и её новый Папа стремились утвердить свою власть после неудачи в спасении монархии Белого Острова, они вполне могли бы показательно наказать Тристейн за ересь, так как он был более слабой нацией, более лёгкой мишенью, в то время как Альбион всё ещё был достаточно силен, чтобы сопротивляться.       То, что Церковь не поддержала Тюдоров, также лишило Тристейн одного из его великих союзников в папских делах. Даже если Тристейн не попытается скрыть ересь, а окажет полное содействие… Он содрогнулся при мысли о том, что может сделать Ромалия, подобно мальчику, признающемуся в своих промахах, прекрасно зная, что в любом случае это может закончиться розгой.       — Эта кандидатура наиболее вероятна, — признал Мазарини, тщательно обдумывая этот вопрос. — Мы должны приложить все усилия, чтобы представить это в правильном свете, иначе могут прозвучать обвинения в ереси.       Герцогиня де ла Вальер хлопнула ладонями по столу и поднялась так стремительно, что её кресло чуть не упало.       — Моя дочь не еретик! — голос был громким и нёс в себе всю тяжесть угрозы. Это было редкое зрелище — видеть, как столь знатная дворянка устраивает подобную демонстрацию, и уж тем более — герцогиня де ла Вальер. Это застало врасплох большинство сидящих за столом… Похоже, удивив даже саму герцогиню. Затем гнев отступил, голос быстро остыл: — Пусть в прошлом у нас, как и у всех королевств, были разногласия с Церковью, иногда доходившие до пролития крови, — но никогда, никогда наша преданность не ослабевала. Я и моя семья всегда верны учению Основателя. Если бы подобное возникло в моём доме — я бы сама искоренила это!       Она всё ещё стояла, глубоко дыша, словно ожидая того, кто осмелится оспорить её заявление, пока супруг не взял её за руку, мягко побуждая вернуться на своё место.       Герцог не принёс извинений за вспышку гнева своей жены и, похоже, даже не собирался. По всей вероятности, из них двоих она просто успела высказаться первой.       Как всегда упряма. А он-то в своей дряхлой старости думал, что темперамент дикой девчонки, которую воспитывали почти как мальчишку, уже давно укрощён тяжестью долга...       — Не поймите меня неправильно, — леди Алисия заговорила следом, оперевшись локтями на столешницу. В последние дни её обычный юмор и ребячливость немного ослабли, сейчас она говорила с необычной холодной серьезностью. — Но у нас тоже есть в этом свой интерес. Этот пункт о «Недопущении разжигания ереси» может укусить нас за хвост прямо сейчас.       — Это — наша главная забота на данный момент. — согласилась леди Сакуя. — Церковь может проявить снисхождение, если мы сможем доказать, что это был несчастный случай, — губы изогнулись в тонкой гримасу, — или что-то вроде. Но такая возможность пропадёт, если это было преднамеренно или если больше халкегенийских магов проявят склонность к нашей магии. — Её глаза опустились на руки. — Только подумать, что мы обнаружим нечто подобное, да ещё в самое неподходящее время.       — Мы можем только приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, Сакуя-сан — тихим голосом произнёс лорд Мортимер.       В настоящее время фейри сидел, частично откинувшись в плетёном кресле, а его помощница время от времени суетилась вокруг него. В последние дни лорд Саламандр почти не принимал участия в заседаниях, выставив своего брата, но этот вопрос требовал личного внимания всех лордов и представителей фейри.       — Это были и мои мысли, леди Сакуя. — Генриетта сцепила пальцы. — Для всеобщего блага, — добавила она, похоже, для герцога и герцогини.       — Именно поэтому мне, возможно, придётся попросить прощения, — сказал лорд Мортимер, спокойно встречая взгляды собравшихся. — Возможно, я усложнил ситуацию, недавно задумавшись над неприятным вопросом.       — О? — спросила леди Сакуя с ноткой беспокойства, которое её безмятежная маска не могла полностью скрыть. Странно, всего несколько дней назад она бы отреагировала намного более бурно.       Мортимер торжественно кивнул:       — Боюсь, я снова взял на себя инициативу действовать самостоятельно и послал кое за кем. Она — одна из моих магов поддержки отряда стрелков и считает себя исследователем магической системы Альфхейма.       Леди Сакуя не смогла скрыть своего недовольства.       — Да кто только с этим не возится… — Она повернула руку, вглядываясь в собственную ладонь. — Только за последнюю неделю я получила дюжину отчётов от энтузиастов. Даже есть целая группа в КИНТТ. Наряду с изучением всех полезных заклинаний — это практически наша новая национальная забава. Никто не добился больших успехов, так что же делает этот случай особенным?       — Я бы предпочёл, чтобы отчёт Энии-сан говорил сам за себя. На самом деле, я собирался рекомендовать её на должность сотрудника КИНТТ, — добавил Мортимер. — Эния-сан представила самый подробный анализ, который я видел до сих пор, и сделала это, следуя строгой методологии. Что ещё более важно, в её исследованиях ей помогал местный маг, чем не могут похвастаться даже наши сотрудники КИНТТа.       — Позвольте поинтересоваться — как ей это удалось? — спросил Мазарини, нахмурившись.       Ни один маг в Тристейне не хотел прикасаться к магии фейри даже десятимайловой палкой — а уж пытаться разобраться в её работе? Не последнюю роль в этом сыграл страх прослыть еретиком. Гораздо большее значение имела презрительная неприязнь к тому, что, как они были уверены, уступало их собственной магии, дарованной Основателем. Это относилось даже к Академии, которая продолжала весьма изобретательно увиливать от своих обязательств по изучению фейрийской магии. Теперь, когда речь зашла об этом, им придется положить этому конец, если потребуется, королевским указом.       — Боюсь, это останется загадкой, — лорд Мортимер пожал плечами. — Похоже, она попала в редчайшую компанию свободомыслящих людей. И, хотя она не достигла больших успехов, госпожа Эния сделала несколько ценных наблюдений.       Все присутствующие за столом проявили определенный интерес. Сакуя неохотно махнула рукой, жестом приглашая Мортимера продолжать.       — Во-первых, местные маги полностью неспособны к фейрийской магии.       Эти слова, сказанные так спокойно, вызвали холодок у всех присутствующих за столом. Они размышляли о возможности использования магии фейри одним человеческим магом — а теперь им практически прямым текстом заявили, что многие уже пытались сделать это!       — Они свихнулись? — подумал вслух генерал Грамон.       — Или они молоды и импульсивны, — тихо предположил герцог де ла Вальер.       — Совершенно верно, — кивнул Мортимер. — Некоторые из детей, посещающих Академию, пытались повторить наши песнопения, похоже, из любопытства. Они не добились никаких результатов, кроме дисциплинарных взысканий со стороны своих учителей. Аналогичные результаты наблюдались и во время контролируемых тестов, проведённых с магом-партнером Энии-сан. Это говорит нам о том, что здесь, скорее всего, работает нечто большее, чем простое произнесение рун. — Его резко передёрнуло, что вызвало немедленную реакцию помощницы. Только после того, как лорду удалось её успокоить, его кроваво-алые глаза обратились к леди Сакуе. — Я полагаю, что мы все были осведомлены об одной особенности, связанной с мисс Вальер.       «Особенности»? Глаза Мазарини сузились. Казалось, этот вопрос был такой же неожиданностью для многих, сидящих за столом. Если они и знали об этой «особенности», то она могла вылететь у них из головы, как, похоже, и у него самого. Герцогиня удержала свою маску, но впервые на своей памяти он увидел, как она сжимает руку мужа.       — Я думаю… Я поняла, — мягко сказала принцесса Генриетта. — Обморок Луизы, когда она не смогла призвать… Вы предполагаете, что она, всё же, смогла?       В комнате воцарилась мёртвая тишина, пока собравшиеся пытались осознать невозможное предположение.       — Простите? — Генерал Грамон склонил голову набок, затем посмотрел на других военных — адмирала Ла Рами и капитана Хэммонда, а затем снова на герцога, герцогиню и собравшихся лордов.       — До сих пор это было лишь интересным совпадением, — сказал лорд Мортимер. — Не так ли, Кирито-сан?       Лёгкий кивок в сторону двух фейри, сидящих рядом с леди Сакуей, Кирито «Черного мечника» и Асуны «Белой Вспышки», двух мастеров клинка, которые рисковали своими жизнями, чтобы обеспечить безопасность принцессы Генриетты и принца Уэльса.       Черноволосый юноша прикрыл глаза и тяжело вздохнул, словно сбрасывая с плеч всю тяжесть мира.       — Мне это сразу бросилось в глаза. Именно поэтому я сообщил об этом леди Сакуе и другим лордам и следил за новостями. Но затем… Я позволил себе думать, что совпадения случаются. Директор и маги Академии не восприняли это всерьёз, поэтому не было особого смысла распространять слухи, которые могли бы доставить неприятности Луизе-сан и её семье.        «Неприятности» — сильное преуменьшение, Вальерам крепко достанется, если вину за Переход возложат на Луизу.       Мазарини понял, что, скорее всего, этот вопрос возник и был закрыт на ранних этапах переговоров, до его личного участия, потому-то он был и не в курсе. Сжав переносицу, старый кардинал скорчил гримасу. Бог действительно испытывал их сегодня.       Генерал Грамон усмехнулся:       — Простите, вы полагаете, что Переход, воплощение царства вашей мечты во плоти, был просто Призывом Фамильяра?       Абсурд! Бред сумасшедшего. Для такого колдовства потребовалась бы огромная магическая мощь! Невероятная масса живой материи в телах одних только фейри, в тысячи раз больше — прочих живых существ, слишком сложной, чтобы создать её с помощью магии. А как же сам Призыв? Ритуал, переданный Основателем? Нет, он отказывался верить, что причиной всего этого может быть божественно вдохновлённое Основателем заклинание, священное заклинание, затрагивающее саму Пустоту!       — Одно совпадение — случайность. Больше — уже тенденция, — произнёс лорд Мортимер. — Я провёл исследование. Луиза-сан считается плохим магом. Как я помню, применялось слово «нуль».       — Следите за своим языком, лорд Мортимер! — прорычала герцогиня де ла Вальер.       — Я просто хочу сказать, что в ней было что-то необычное, с самого начала. Недо-«точка» без явного сродства — чьи «неудачные» заклинания способны пробить дыру в шкуре полевого босса. В тот самый день, когда произошёл Переход, фактически всего за несколько минут до этого, она не смогла провести Вызов Фамильяра, ритуал, который ежегодно проводят тысячи магов. Два совпадения. Скажите мне, какой процент магов проваливает этот ритуал?       Ответ был — практически никто. На самом деле далеко не все маги вызывали фамильяра, это считалось ненужным для королевской семьи и чересчур претенциозным для большинства мелких магов, но… Мазарини не знал ни одного человека, обладающего хотя бы унцией магии, которого нельзя было бы обучить вызову. Именно благодаря этому заклинание считалось совершенным, что подтверждало его статус дара Основателя.       — И все же, несмотря на «неудачу», она упала, как будто от магического истощения — состояния, которое возникает только тогда, когда маг полностью расходует свою магию.       Герцогиня оставалась безучастной, её глаза смотрели на Мортимера. Всё её недовольство никак не могло помешать ему продолжать:       — Наконец, перейдём к настоящему. Всего две ночи назад несколько королевских рыцарей были свидетелями того, как она использовала в бою магию без применения магического фокуса, магию фейри. Она — единственный человек, который смог сделать это. Трижды она оказывалась в центре совпадений, все маловероятные, все связаны с Переходом. Как мне кажется, на этом этапе нам стоит прекратить жалко пытаться объяснить всё это случайностью. Я думаю, что эти события вычерчивают интригующую картину, в которой мы должны разобраться, прежде чем предпринимать какие-либо действия.       — Я согласна, что использование Луизой рун фейри связывает её с фейри, — Генриетта выглядела неуверенно. — Но я не могу понять, каким образом. Вызов — это и есть вызов, вызов фамильяра, который будет служить своему хозяину. Ритуал ничего не даёт магу, кроме, собственно, самого фамильяра. И уж конечно, лорд Мортимер, он не создаёт фамильяра из ничего.       Прекрасный аргумент, который требовал немедленного ответа. Лорд Мортимер на мгновение примолк, несомненно, обдумывая, как описать некоторые понятия фейри, чтобы не быть неправильно понятым:       — Возможно, вопрос в том, что именно вызвала госпожа Луиза. Целый мир и почти всё, что в нем находится. Есть очень мало способов объяснить это, оставаясь при этом в рамках основных правил ритуала вызова. Принцесса, я помню наш с вами разговор вскоре после нашей встречи. Вам очень понравилась аналогия технологии «полного погружения» и иллюзорных чар. Очевидно, что для создания детального, иллюзорного мира, способного взаимодействовать с тысячами разумов одновременно, «Альфхейм» должен быть чрезвычайно сложным… зачарованием.       Мазарини кивнул, как и все остальные маги за столом. Если что и можно было представить в таком же потрясающем масштабе, как Переход, — так это описание Альфхейма в его первоначальной форме.       — Очевидно, что эти… чары были бы слишком сложными, чтобы их можно было завершить сразу, и вместо этого они были бы разбиты на отдельные заклинания, выполняющие конкретные задачи и даже более — выполняющие отдельные части каждой задачи. Мы называем эти… чары и подчары…       — «Программы», «функции» и «подпрограммы», — Генриетта быстро кивнула. — Да, я помню. А совокупность этих зачарований называется «движок», да?       — Правильно. АЛО, в частности, построен на очень мощном движке, называемом «Система «Кардинал»», который включает в себя мощный набор алгоритмов обработки естественного языка, инструментов анализа баз данных и самообучающихся систем, известных как «искусственный интеллект».       — «Искусственный…» — начала Генриетта.       — …«Интеллект»? — закончил принц Уэльс.       — Думайте об этом как о своего рода искусственном духе, нацеленном на выполнение конкретной задачи, — предложила леди Сакуя. — Или, возможно, как о чарах, позволяющих наиболее совершенным големам работать без контролирующего мага. Младшие ИИ отвечают за такие вещи, как контроль поведения и перерождение мобов, события, связанные с поведением игроков, в то время как сам «Кардинал» принимает решения высокого уровня, такие как выполнение корректировок игрового баланса и управление игровой экономикой. Теоретически, «Кардинал» мог бы даже изменять «физические» правила мира.       — Звучит довольно сложно для простого голема, — озабоченно заметил генерал Грамон.       — Эта аналогия может не отражать всей полноты того, на что способен ИИ калибра «Кардинала», — признал лорд Мортимер.       — «Кардинал» ещё более совершенен, чем описывает лорд Мортимер, — добавил Кирито. — Он также может выполнять функции генерации квестов… Другими словами — придумывать новые сценарии для игроков.       — Отдельные части «Кардинала» даже способны достичь полноценного разума, — сказала леди Асуна со странно смущённым выражением на лице. — Были… прецеденты.       — Похоже, ваша первая аналогия была ближе к цели, — генерал потёр подбородок. — Я говорю про «духа». И какое отношение этот «дух» может иметь к чему-либо, кроме как льстить духовенству своим именем?       — Мы приближаемся к этому, — успокоил лорд Мортимер. — Дальнейшее полностью умозрительно с моей стороны. Но должны быть критерии для заклинания вызова, какой-то метод отбора, позволяющий заклинанию отличить, например, камень от живого существа.       — Я полагаю, что да. — Мазарини чувствовал себя крайне неуютно, это было слишком похоже на попытку коснуться священной Пустоты. — Заклинание нацелено на то, чтобы подобрать хозяину фамильяра, который соответствует его сродству и потенциалу.       — …согласно нашей патентованной анкете из пятидесяти девяти пунктов… — не вполне понятно пробормотала леди Алисия.       — И это заклинание достаточно разумно, чтобы не призвать фамильяра, который будет нежизнеспособен, верно? Никаких умирающих существ, всегда подходящий фамильяр? — лорд Мортимер с нарастающим нетерпением продолжал задавать вопросы.       — Да. Я никогда не слышал о вызове мёртвого или умирающего фамильяра.       — Тогда возможно ли, что Переход… воплощение иллюзии, каким-то образом был реакцией заклинания вызова? — Мортимер смотрел спокойно, алые глаза изредка моргали. — Игровой движок интегрирован во весь «Альфхейм», нет ничего, чего бы не касалась система. На самом деле, игровую систему и игроков можно рассматривать как единую сеть моделирования полного погружения. Но сам движок не имеет физического воплощения, и, как мы уже видели на примере наших собственных изменённых тел и мобов, особенно пикси, — эти бывшие виртуальные конструкты были воплощены в соответствии с их игровой ролью. Это приводит меня к единственному выводу.       Тишина за столом, нарушаемая лишь напряжённым дыханием:       — Я полагаю, что Луиза Вальер преуспела в своем вызове. И её фамильяр — не кто иной, как система «Кардинал».