Ветер в голове

Ноябрь пришёл в окрестности Хогвартса с проливными дождями, ураганным ветром и сезоном простуд. В обязанности Гермионы теперь входило сопровождать приболевших младшекурсников в Больничное крыло и ставить в известность преподавателей, по какой причине они пропускают занятия. Гермиона опаздывала на свои уроки так часто, что с неё начали снимать штрафные баллы. С утра количество забот наваливалось такой лавиной, что впору было вообще не ложиться, чтобы успеть хотя бы половину. Но Гермиона справлялась. Пусть не без погрешностей, зато на планёрках МакГонагалл неизменно нахваливала своих старост. Нахваливала обоих, хотя заслуги Гарри в качественном исполнении обязанностей старост не было никаких. В сентябре он ещё пытался, рыпался, менял раз через раз расписание на доске, вроде прикололся заниматься с отстающими малышами, но в октябре сдался и исчез из поля зрения Гермионы. Они не разговаривали после вратарских испытаний вот уже два месяца. Гермиона даже не знала, ходит ли он на ночные дежурства. В общей комнате они не пересекались, в коридорах тоже, но возможно он и патрулировал свою часть замка — Гермиона в ту сторону не ходила и не задавала ему вопросов. Они виделись только на утренних планерках и на уроках. На уроках реже, потому что Гермиона была так увлечена подготовкой к СОВ, что не замечала вокруг никого — даже Невилл и Рон боролись за её внимание с конспектами не на жизнь, а на смерть. Гермиона для себя решила, что оставит эту головоломку под названием «Гарри Поттер», не станет разбираться, как устроен её механизм и больше не будет лезть не в свое дело. Она попыталась, не вышло, тратить на него время бесполезно, бесперспективно и болезненно. Она готовилась к экзаменам, работала старостой, общалась с друзьями и воевала с Амбридж. Новых воинов на этом поле боя так и не появилось. Студенты приняли её правила игры, не пытались перечить и жили себе спокойно. Всё это привело к тому, что в возрождение Волан-де-Морта до сих пор не поверили даже те, кто к Невиллу, по большому счёту, относились с уважением. Эту битву Гермиона пока проигрывала, но понимала, что без Невилла ей её и не выиграть, а Невилл не желал никому ничего доказывать.  — Главное, что вы мне верите, — говорил он, когда Гермиона начинала сложный разговор о необходимости поставить Амбридж на место. — Дамблдор верит. Остальные увидят всё и поймут, когда придёт время. И сколько бы Гермиона не объясняла ему, что прозрение может наступить слишком поздно, чтобы что-то исправить, Невилл её как будто не слышал. Так они и встретили ноябрь. Начался сезон игр, команда Гриффиндора по квиддичу тренировалась, как бешеная. В любой момент, когда бы Гермиона не выглянула в окно — в дождь, ветер, рано утром, поздно вечером — она видела красно-золотые фигуры в небе над полем. На тренировки она не ходила, но перед первым матчем сезона с Пуффендуем, поддержать своих спортсменов на контрольные прогоны пошли все старшекурсники без исключения. Даже Рон снизошёл. Он после своего поражения от одного слова «метла» покрывался струпьями — внутри. Болезненно ежился и становился хмурым, как туча. Но в воскресенье Гермиона и Невилл уговорили его прогуляться до стадиона.  — Ладно, — буркнул он, складывая шахматную доску. — Пойду посмотрю, как Маклагген упускает мячи, которые я бы взял. Вместе с ними на поле пошли Джинни и Дин Томас. Гермиона взяла с собой конспекты по нумерологии и собиралась поработать, но ветер уносил пергаменты, перья и разбрызгивал чернила. В третий раз почистив пальто от чернильных пятен, Гермиона признала поражение, убрала письменные принадлежности в сумку и стала следить за тренировкой. Кормак действительно упускал немало мячей, чем очень радовал Рона. Анджелина останавливала тренировку каждые пять минут, чтобы сделать ему внушение. Фред и Джордж орали на своего вратаря с неба, Кэти и Алисия пытались играть, и только ловец их сборной не участвовал в общем замесе. Он кружил высоко над шестами в поисках снитча. Удивило Гермиону то, что Гарри не мог поймать снитч. Она бы не поняла этого, если бы не увидела золотой мяч сама раз пять на поле. Гермиона видела, а Гарри — нет. Можно было подумать, что ему мешает проливной дождь и очки, но Гарри вообще летал… плохо. Даже Гермиона это понимала. Он дрейфовал над трибунами, борясь со стихией, и проигрывал, хотя остальные ребята держались на мётлах уверенней.  — Гарри! — заорала Анджелина. — Ты ждёшь, чтобы мяч тебе в рукав залетел?! Лови! Сзади! Гарри развернулся, ринулся за добычей, погнал её к земле, но не вышел из пике — под общий вздох сожаления гриффиндорцев ударился о землю и покатился по полю.  — Что это с ним? — озадаченно спросила Джинни, наблюдая, как близнецы помогают ему подняться.  — Спать ночами надо, — сказал Рон. — Как не проснусь в туалет — сидит. Пишет что-то, автобиографию свою, наверное. «Великий Я. Тысяча моих побед и поражений».  — Без поражений, — ляпнула Гермиона.  — Чего?  — Да ничего… Он до сих пор не спит?  — Что значит «до сих пор»? — не понял Рон, воззрившись на Гермиону с подозрением.  — Да, не спит, — подал голос Невилл. — Ему снятся кошмары. Гермиона не знала чему удивляться больше: тому, что Невилл знает о проблемах Гарри со сном или тому, что он до сих пор с ними не справился? Два месяца уже прошло, как никак…  — Откуда ты знаешь? — решила уточнить Гермиона.  — Ну, я тоже бывает не сплю. Мы иногда болтаем. Ему снятся Тонкс и Римус.  — Тонкс и Римус? — тут уже и Джинни не удержалась, поинтересовалась делами своего бывшего парня.  — Да, — пожал плечами Невилл. — Думаю, он переживает за них.  — Почему ты мне не сказал? — с неуместной претензией спросила Гермиона Невилла и, поймав на себе подозрительные взгляды всех друзей, одёрнула сама себя. — Я имею ввиду, что ему нужно в Больничное крыло, раз всё так запущено.  — А ты кто? Целительница? — не унимался Рон. Гермиона ничего не ответила и снова посмотрела на поле. Анджелина ругалась с Гарри, он что-то вяло ей отвечал, а потом психанул и пошёл с поля, ссутулив плечи под порывами ветра.  — Вернись! Я выгоню тебя из команды, Гарри, слышишь ли? Но он так и не вернулся. Уходили с тренировки все болельщики такими же хмурыми, как и команда. Гермиона чувствовала за собой вину. Она не хотела этого, прогоняла назойливое внутреннее беспокойство, но прекрасно понимала, что могла помочь Гарри ещё давно, но не сделала этого из принципа, из-за обиды за Рона. А Рон-то давно оклемался. Ещё и Невилл зачем-то сблизился с Гарри, какими-то неизведанными путями они нашли причины, чтобы разговаривать по душам, откровенно — ведь даже Гермионе Гарри не сказал, что именно ему снится. Вернее кто. А Невиллу сказал.  — Что значит не сказал даже тебе? — возмущенно спросила саму себя Гермиона. — Даже? А ты ему кто? Она отстала от Рона, Невилла, Джинни и Дина по пути к замку, погрузившись в противоречащие размышления, но не думала, что увидит Гарри неподалеку от хижины Хагрида. Гермиона думала он в душе, как остальная команда, либо всё ещё в раздевалке, участвует в разборе полётов, но нет — он стоял возле прошлогодних, поросших сорняком грядок их лесничего. Стоял, растопырив в стороны руки, как будто играл в море волнуется раз и замер. Гермиона не видела его лица, только спину, облачённую в красную мантию и вихрастый затылок. Он даже не снял налокотники и перчатки, шёл в замок после ухода с поля и почему-то притормозил. Гермиона прибавила шагу и вскоре догнала его у дома Хагрида.  — Что ты делаешь? — спросила Гермиона издалека. Гарри ей не ответил и не шелохнулся. Гермиона решила, что он с ней просто не разговаривает, вредничает, она обошла истукана и обомлела. С лица Гарри сошла вся краска под ноль, белый лист показался бы на фоне бледности его лица серым. Он широко раскрыл глаза и завороженно смотрел куда-то за спину Гермионы.  — Гарри? — позвала она испуганно. Обернулась, но не увидела ничего примечательного на грядках, только зевающего во всю ширину пасти Клыка. — Ты уснул? Уснул стоя?  — Убери его, умоляю, — прошептал Гарри, едва шевеля сухими, обветренными губами.  — Кого? Господи, что с тобой?  — Убери собаку, Гермиона, — продолжал шептать он, пока его зрачки расширялись с каждой секундой всё больше.  — Собаку? Клыка? Гермиона ещё раз обернулась. Большой, худой пёс Хагрида чесал за ухом задней лапой, разбрызгивая вокруг себя слюни и не показывал никаких признаков агрессии. А Гарри вытащил палочку.  — Что ты делаешь? — рассмеялась Гермиона. — Да он безобидный, всю жизнь тут… Гарри! Он ударил палочкой наотмашь снопом искр, едва не задев пса. Тот встрепенулся, вскочил и оскалился. Гарри выронил палочку и стал отступать назад.  — Гарри, подожди, я сейчас уведу его в дом… Но Гарри её уже не слушал, он развернулся и со всех ног помчался прочь. Клык бросился было за ним, но Гермиона успела поймать собаку за толстый ошейник.  — Спокойно, пёсик, не надо гнаться за ним, — она потянула собаку к дому, запихала его в хижину хозяина и помчалась догонять Гарри, подобрав по пути брошенную им волшебную палочку. Гарри набрал скорость, близкую к скорости света. Так быстро ногами на памяти Гермионы не перебирал никто и никогда. Он не оборачивался, чтобы понять, гонится за ним кто-то или нет, вошёл в раж и взлетел по ступеням главного входа едва касаясь ступнями камней. У Гермионы закололо в боку, она вбежала в пустое фойе, а Гарри уже был наверху мраморной лестницы.  — Давай поговорим, стой ты! — крикнула она и вытащила палочку. Его испуг точно имел нездоровую природу, Гарри нужно было остановить, Гермиона прицелилась и выкрикнула:  — Остолбеней! Заклинание прилетело аккурат в спину Гарри, он рухнул на пол, прочесав лицом метра два холодного мрамора на площадке.  — Мисс Грейнджер! — ультразвуком завопила профессор МакГонагалл. Гермиона вздрогнула. Из правого коридора к Гарри спешили их декан, Джеймс Поттер и Сириус.  — Ой… — потерянно выдохнула Гермиона. Джеймс и Сириус склонились над Гарри, переворачивая его на спину, а профессор МакГонагалл, хватаясь за сердце, обернулась к Гермионе.  — Идите сюда, сейчас же! Что вы себе позволяете, мисс Грейнджер? Гермиона неохотно поплелась наверх, словно на каждой ноге у неё висело по мешку цемента.  — Я всё объясню…  — Всё в порядке, — подсвечивая в глаза Гарри волшебной палочкой, вынес вердикт Сириус. — А ну-ка… Оживи.  — Точно всё в порядке, Бродяга? — обеспокоенно спросил Джеймс, помогая Гарри сесть. Глаза поверженного смотрели косо.  — Какой сейчас год, чемпион? — спросил его Сириус.  — Понедельник? Сириус поджал губы.  — Ладно, — он откинул с лица волосы и потянул крестника за локоть на ноги. — Прогуляемся к Поппи.  — Мисс Грейнджер, мы ждём объяснения, — на щеках МакГонагалл играл злой румянец, когда Сириус уволок Гарри в лазарет, поддерживая его за талию. Джеймс с ними не ушёл, он тоже смотрел на Гермиону со смесью тревоги и любопытства.  — Он увидел собаку, — сказала Гермиона, не зная толком, с чего начать. — Увидел и остолбенел. А потом попытался её заколдовать и побежал. Я не могла его догнать!  — Зачем? Куда бы он, по-вашему, убежал? В Новую Зеландию?  — Не надо, Минерва, — коснулся её локтя Джеймс и улыбнулся Гермионе. — Уверен, она не хотела навредить моему сыну. Ведь так, Гермиона?  — Не хотела. Я просто испугалась, он вёл себя… странно.  — Гарри боится собак, — пояснил Джеймс, забирая у Гермионы волшебную палочку сына. — Впадает в ступор, это у него с детства. Странно, правда? Учитывая, что его крёстный — та ещё псина. Гермиона нервно хихикнула, а МакГонагалл воззрилась на Джеймса с тревожным непониманием.  — Мда… Ладно, всё в порядке, ловца падениями не удивить.  — Это не все его странности, — сказала Гермиона. Она наконец-то встретила человека, с которым могла обсудить проблемы Гарри и больше не чувствовать вину за бездействие. — Он в последнее время вообще не спит, его мучают кошмары. Это мне мальчики сказали, Рон и Невилл живут с ним в одной комнате, и Гарри жаловался сам, правда это было давно… Но до сих пор ничего не изменилось.       МакГонагалл и Джеймс переглянулись.  — Я вызвала мистера Поттера как раз потому, что была обеспокоена поведением Гарри, — сказала профессор. — За последнее время его успеваемость вызывала тревогу у всех без исключения преподавателей. Кто же знал, мисс Грейнджер, что вы в курсе всех событий, но почему-то не посчитали нужным поделиться своими тревогами со мной?  — Я… Мы не разговаривали, — зарделась Гермиона. — Это долгая история.  — Пошли, прогуляемся, расскажешь мне эту занимательную историю, — улыбнулся ей Джеймс. — Спасибо, Минерва, дальше мы сами. Гермиона и Джеймс вышли на улицу и побрели по лужайке к озеру, подняв вороты верхней одежды, в попытке защититься от ветра.  — Так что там со снами? — спросил Джеймс Гермиону. — Давно это началось?  — Думаю, ещё с лета, но не уверенна. Мы не очень близко общаемся, мистер Поттер, Гарри скрытный.  — С лета, значит? Одно время он взял в привычку спать днём, но мы с Лили решили, что это элементарная подростковая лень.  — Это не лень. Гермиона чувствовала себя очень неловко. По правде говоря, она побаивалась мистера Поттера. Рядом с Лили она чувствовала себя не так, наоборот, мать Гарри умела излучать вокруг себя ауру спокойствия и заботы, в то время как Джеймс — опасности. Возможно, дело было в его профессии — возглавлять мракоборческий Отдел на протяжении пяти лет и не очерстветь задача не из простых.  — Ты знаешь, что именно ему снится, Гермиона?  — Знаю. Профессор Люпин и Тонкс. Джеймс остановился. Гермионе удалось его удивить.  — Правда? Это он тебе сказал?  — Он сказал об этом Невиллу.  — Ты как будто рассказываешь мне не о моем сыне, Гермиона, — усмехнулся недоверчиво Джеймс. — Невиллу?  — Я тоже удивилась, но вряд ли Невилл стал бы врать.  — Мы с Гарри переписываемся довольно часто, но он ничего не спрашивал нас о поисках.  — Возможно, он понимает, что задавать такие вопросы в письмах небезопасно.  — Возможно… — задумчиво протянул Джеймс.  — Почему он боится собак, мистер Поттер?  — Я не знаю. Все мы чего-то боимся, разве нет?  — Конечно, но собаки… Гермиона напомнила себе Гарри. Внезапно. Бояться высоты…? — вопрошал он с недоумением, когда похитил ее на метле с Гриммо. Теперь таким же вопросом задалась и она. Но у Гермионы было разумное объяснение для недоумения, ведь Сириус был анимагом, именно псом… Неужели Джеймс не провёл такую простую параллель ни разу? Или посчитал это совпадением? Гермиона сразу подумала именно о том, что это Сириус когда-то напугал Гарри, возможно ненамеренно. Или намеренно? Сириус всегда нравился Гермионе меньше, чем другие Мародёры. Он разговаривал грубовато, шутил колко, иногда до обидного, беспечно относился к своей и чужой безопасности, рубил с плеча и видел решение любой проблемы в драке — магической, обычной кулачной, не важно, главное не чесать языком, а действовать. А если вспомнить, что именно за ним Гарри пытался проследить в день, когда пропали Люпин и Тонкс…  — О пропавших нет никаких новостей? — спросила Гермиона.  — Нет, — вздохнул Джеймс.  — Прошло уже много времени, можно же было выяснить хоть что-то? Это дело рук Того-Кого-Нельзя-Называть? Джеймс усмехнулся.  — Сто лет не слышал этого милого прозвища. Мы не знаем, Гермиона, но надежда ещё не умерла. Если бы Рема и Тонкс уже не было в живых, мы бы непременно об этом узнали.  — Как?  — Как-то, — улыбнулся Джеймс. — Что ж, спасибо, что поделилась своими тревогами со мной. Я, пожалуй, пойду посмотрю, как там Гарри. Джеймс ушёл, а Гермиона ещё долго смотрела ему в след, пытаясь понять, что именно не даёт ей покоя сильнее всего. Кошмары Гарри обрели под собой новый смысл. Гермиона подумала, что это могут быть не кошмары вовсе, а больные воспоминания. В тот день, в Годриковой Впадине, он убегал куда-то один, очень спешил, но его возвращения Гермиона не дождалась, Лили отправила её в штаб раньше. Может, он что-то видел? Выяснил? Почему-то именно Сириус вызвал в нем в тот день желание проследить за ним тайком. Гермиона рванула с места, как будто кто-то дал финальный свисток к забегу. Она ворвалась в библиотеку, напугав сухощавую мадам Пинс. Библиотекарь сняла очки и воззрилась на грязные следы на деревянном полу.  — С тебя капает, девочка!  — Я была на улице. Мадам Пинс взмахнула короткой волшебной палочкой и Гермиону обдало горячим сухим воздухом.  — В следующий раз дам тряпку в руки! Гермиона её уже не слушала, она знакомыми тропами добралась до архива, сняла пальто, бросила его на стол и подтащила к стеллажу со старыми газетами стул. Она точно знала, что о Сириусе часто писали в Пророке, он сам рассказывал об этом вечерами на Гриммо, уверяя Невилла, что нападки Пророка на порядочных людей — дело житейское. Гермиона решила узнать, что именно писал о нём Пророк. Используя поиск по ключевым словам, она быстро нашла целый ворох выпусков с упоминанием Сириуса. Он закончил школу и уже через три года вышел на службу в министерство, вместе с Джеймсом. Сначала их называли сильным дуэтом, потом обозначили соперниками за лавры самого способного мракоборца Отдела. Упоминались успешные операции друзей, победы, продвижение по карьерной лестнице ноздря в ноздрю. Потом о Сириусе писать перестали, Гермиона читала только об успехах Джеймса. Он быстро обрёл мощный авторитет и вскоре стал сначала советником руководителя Отдела, потом младшим помощником, заместителем, и вот пять лет назад — главой отдела, сменив на посту Руфуса Скримджера. Сразу после назначения Джеймса, Сириус вернулся в информационное поле с положительной окраской и стал помогать другу управлять элитным войском борцов с Тёмными магами.       Гермиона заметила, что в архиве не хватает газет. Пророк — ежедневная газета, но в хронологии выпусков проглядывались огромные плеши, на целые месяца. Она искала утерянные выпуски по всему архиву, перерыла все полки, но не ничего не нашла. Тогда Гермиона вернулась к мадам Пинс.  — Скажите, кто-нибудь из студентов держит у себя архивные выпуски Пророка?  — Не держит, — процедила Пинс, не отрываясь от чтения ветхой рукописи.  — Вы же даже не посмотрели.  — Я помню.  — Тогда где они? Мадам Пинс хлопнула по столу ворохом бумаг и окинула Гермиону ревнивым взглядом.  — Ты говоришь о выпусках, снятых с тиража по приказу Магического Совета Информации и Печати?  — Снятых с тиража? По какой причине?  — По причине приказа Магического Совета Информации и Печати, наверное? Гермиона едва удержалась, чтобы не передразнить хранительницу бумажных знаний школы.  — Но у вас есть эти выпуски? Мадам Пинс не глядя открыла ящик своего массивного стола, поковырялась там наощупь и вытащила на свет толстую красную папку.  — По одному коллекционному экземпляру на каждый выпуск.  — Можно…? Ай! Гермиона получила по руке костлявой ладонью, едва только коснулась папки.  — Нельзя.  — Но мне надо! Я староста!  — Нельзя, — повторила мадам Пинс, растягивая тонкие губы в хищной улыбке. — Только с разрешения.  — Декана?  — Магического. Совета. Информации. И Печати. Да будь он неладен, этот совет! Гермиона сощурилась мстительно, но мадам Пинс и ухом не повела, вернула папку в стол и продолжила своё пыльное чтение. Получать разрешение Гермионе было некогда, да она и не получила бы его вот так, слёту. Пришлось вызывать тяжёлую артиллерию. Фред и Джордж готовы были подорваться на любой кипиш, кроме голодовки. Услышав просьбу Гермионы, они хитро переглянулись, кивнули и вышли из гостиной. Гермиона дала им пятнадцать минут форы и вернулась в библиотеку, в запретной секции которой уже полыхал пожар.  — Дебилы, — испуганно выругалась Гермиона, пробираясь к столу мадам Пинс с прикрытыми носовым платком ртом и носом. Достала папку, хотела быстро сделать копию, но старые Пророки оказались защищены от заклинания дублирования. Тогда она вынула все выпуски из папки, сунула внутрь подборку Ведьминого досуга за октябрь и выбралась из библиотеки. Фред и Джордж ждали её снаружи.  — Идите тушите! — грозно велела она близнецам. — Я не такой помощи хотела!  — Хорошо, воришка, — подмигнул ей Джордж.  — Мы мигом, — кивнул Фред. — Ай! Горим!  — Какое несчастье!  — Какая неожиданность!  — Воды! Гермиона оставила клоунаду близнецов за своей спиной и с газетами под мышкой пришла в общую комнату старост. Она удобно расположилась за длинным столом и стала читать добытые ценой собственной совести выпуски. О Сириусе там информации хватало, но Гермиона только разочаровалась. Кто-то снял с тиража выпуски, в которых рассказывалось о его романах в отделе, пьяных драках, неудачных делах, коллективных жалобах коллег на нрав Блэка и о скандальных интервью, в которых он называл министра Фаджа Слизняком в Котелке, Усатым Недоразумением и Мужеложцем. Весело, но это явно не то, что Гермиона искала. Неужели она ошиблась? Сириус не имеет отношения к исчезновению Люпина и Тонкс? Как же теперь в глаза-то ему смотреть, Гермиона была почти уверена, что нароет на Блэка нечто эдакое, связанное с тёмными делами. Рухнув головой на кипу газет, Гермиона протяжно заныла. Зачем она вообще взялась за это глупое расследование? Сириус — хороший человек, Дамблдор его уважает, доверяет ему, а уж как Сириус любит Гарри — это видно невооружённым взглядом. И Джеймс с Лили это понимают, поэтому и не связывают страх сына перед собаками с анимагической формой своего лучшего друга. Гермиона повернула голову в сторону, улегшись щекой на главную страницу выпуска за восемьдесят пятый год, прямо на фото маленького мальчика, под тревожным заголовком «ПОХИЩЕН». Очень знакомого, черноволосого, вихрастого мальчика… Гермиона медленно выпрямилась. Поднесла фото к глазам, разглядывая маленького Гарри, с трудом сглотнула и принялась листать пожелтевшие страницы к заветной статье. Статья оказалась короткой. Она рассказывала о похищении пятилетнего сына Джеймса и Лили Поттер. Ребенок пропал из своей комнаты, летом в августе тысяча девятьсот восемьдесят пятого, родители отказывались комментировать семейную трагедию и прогоняли назойливых фотографов с порога своего дома. Гермиона глазам своим не поверила, но обзавелась новым именем для поиска и теперь искала упоминание Гарри. Его не могли отыскать полгода… Цепь тревожных новостей прервалась в феврале восемьдесят шестого, счастливое фото воссоединившейся семьи украсило пятничный выпуск, но ничего о том, где был ребенок все это время, а главное — кто был похитителем, в этой статье Гермиона не нашла. Найден, поздравляем, мракоборцы молодцы, родители счастливы.  — Уау, — только и смогла сказать Гермиона.