Ветер в голове

      Кровь саламандры, экстракт белладонны, мелисса, измельчённый корень имбиря, настой золототысячника, вода, с растворённым в ней толчённым крылом Монарха. Взболтать, но не смешивать.       Гарри поднял настойку, просветил её под лампой, принюхался.       — Моё здоровье, — прошептал он в полутьме спальни и выпил стакан горьковатой жидкости в три глотка.       — Что ты делаешь? — Невилл отнял голову от подушки и выглянул за полог. — Почему свет не тушишь?       Время близилось к утру, в спальне на самом верху гриффиндорской башни тихо посапывали Дин, Симус и Рон.       — Херня, — разочарованно сказал Гарри, не почувствовав ничего, напоминающего тягу в сон. — Лучше бы текилу намутил.       — Ты зелье варишь? Без котла?       — Это не зелье, — цокнул Гарри. — Коктейль собственного сочинения. Я думал у меня получится, должно было получиться… — он притянул к себе свои записи по вычислению идеальной формулы снотворного, которое не будет вызывать привыкания, и пролистал блокнот к началу. — Беладонны много. Точно…       — Беладонна — опасное растение, оно бешенство вызывает и галлюцинации, — не унимался Невилл и даже встал, прошлепал босыми ногами к столу Гарри и заглянул в его записи.       — Я знаю, — сказал Гарри.       — А вот мелисса наоборот, как и золототысячник… Это снотворное, что ли?       — Угу. А ты вроде в травологии соображаешь, так ведь?       — Ну да. И вижу, что ты совмещаешь несовместимое.       — Так надо, в этом и фокус. Белладонна подарит мне сны.       — Белые кролики, зеленые человечки…       — Даже если так.       — Лучше тебе обратиться к мадам Помфри, — пожал плечами Невилл, усаживаясь на край стола. — Если тебя мучает бессонница или неприятные сны, она даст тебе зелье для сна без сновидений. Мне в прошлом году давала, после Третьего Тура.       — Да брал я, брал эту дрянь, — закатил глаза к потолку Гарри, — но мне нельзя пить её на постоянной основе, если узнают, могут дисквалифицировать из команды.       — Допинг что ли? — хихикнул Невилл.       — Остаточные продукты сильных зелий, при частом употреблении, накапливаются в крови и могут давать пассивный эффект. И… — Гарри почувствовал себя скучным преподом, тряхнул головой и уставился на Невилла вопросительно. — А ты чего ко мне пристал?       — Не приставал я, — обиделся Невилл. — Просто вижу, что ты не спишь уже которую ночь, хотел помочь.       Гарри не видел смысла в помощи Невилла, всё это походило на элементарную болтологию. Он хотел разобраться со своей проблемой сам. Как любила говорить мама: если нашёл вход в проблему, будь добр, найди и выход. Сложность заключалась в том, что Гарри заблудился в собственных мыслях и чувствах и перестал понимать, чего от него хочет подсознание.       — Хочешь помочь — поделись снами, — сказал Гарри, вырывая сразу несколько листов из блокнота, с рецептами несработавших коктейлей. — Гермиона подсказала одну штуку, но мне нужен напарник.       — Я могу, — тут же кивнул Невилл. — А что надо сделать?       — Ничего сложного. Одолжи мне свою подушку, я кое-что скажу на мертвом языке и бах! Твои сны станут моими.       — Хочешь смотреть мои сны вместо своих? — скривился Невилл. — Это плохая идея.       — Почему?       — Променяешь шило на мыло. Мне часто снится кладбище, смерть Седрика… А иногда я и вовсе вижу то, что видит Волан-де-Морт.       — Уоу, — нахмурился Гарри. — А что он видит?       — Коридоры, часы, блики. Много коридоров, — Невилл уставился в одну точку, вспоминая свои ночные видения. — Он идёт по ним, идёт, ищет что-то, хочет открыть дверь. Иногда смеется, а иногда злится.       — Мда, — поджал губы Гарри, глядя на Невилла с тревогой. — Действительно, оставь себе, — он вернулся к изучению блокнота, поддерживая тяжёлую голову ладонью. — Где же ошибка?       — Попроси Гермиону, она тебе поможет. Она знает всё на свете, — продолжал раздавать непрошеные советы Невилл.       — Мне она не поможет, — усмехнулся Гарри.       — Она всегда помогает всем, кто просит.       — Я просил.       — И что она сказала?       — Что-то типа, м-м-м… — Гарри почесал подбородок, делая вид, что вспоминает ее слова. — Надеюсь, тебе снится что-то по-настоящему болезненное, Гарри Поттер, и ты хорошенько помучаешься.       — Да не могла она так сказать!       — Т-ш-ш! — шикнул Гарри.       Рон завозился на своей койке, перевернулся на другой бок и всхрапнул.       — Вот чьи сновидения я бы позаимствовал, — сказал Гарри, когда сосед затих. — Летающая жареная курочка, убегающие пудинги… Жаль, его разрешение нужно, а он мне и пустой спичечный коробок не одолжит.       Невилл снова хихикнул, с нежностью взглянув на друга.       — Да, это ты в точку. Про его сны… А тебе-то что снится?       То ли настроение у Гарри было располагающее к беседе, то ли круглое, добродушное лицо Невилла так подействовало, но он рассказал ему, что видит во сне Римуса и Тонкс, во всех подробностях, опустив лишь информацию о том, почему он вообще стал видеть их во сне. Невилл решил, что он переживает за них, как за близких друзей родителей.       — А может тебе с ними просто поговорить? Во сне? — предложил он очередной гениальный выход.       — Они не хотят разговаривать, они хотят содрать с меня скальп, Невилл.       — Не похоже на Люпина и Тонкс…       — Угу, но это вопросы к моему подсознанию. — Гарри потянулся в кресле, разминая затекшую спину и взглянул на часы. — Полчетвертого. Иди дрыхни.       — А ты?       — И я посплю. Побегаю от старых друзей по лесу, если буду кричать — придуши меня подушкой, договорились?       Невилл ответил серьезно, сказал, что душить Гарри не станет, но если что — обязательно разбудит.       Гарри храбрился перед ним как мог. На самом деле он смерть как не хотел возвращаться в тот липкий мрак и снова видеть разлагающиеся тела людей, которые ещё недавно улыбались ему наяву. Как бы он хотел, чтобы прямо завтра утром к нему прилетела сова с радостным известием, что троица пропавших нашлась. Его семья не имела бы отношения к произошедшему, всё вернулось бы на круги своя и Гарри перестал бы думать о том, что его никогда не задевало. Этот кошмар бы закончился.       Интересно, а что сказал бы Невилл, узнай он, что Гарри видит ещё и мистера Уизли, который вовсе не работает под прикрытием на задании Ордена, а пропал так же безнадежно, как Римус и Тонкс? А что бы он сказал, если бы Гарри поведал ему новость, что его отец и Сириус, возможно, причастны к смерти мистера Уизли?       «Да глупости! Глупости! С чего бы?» — отругал сам себя Гарри, накрываясь одеялом с головой.       Это всё недосып… Любая мысль зацикливалась в голове по кругу, вязкая, тягучая, нерациональная, она заедала в мозгу, как испорченная пластинка, а способность к логическому мышлению ослабла до уровня горного тролля. Замкнутый круг… Гори оно всё огнем. Гарри закрыл глаза и позволил усталости сковать тело и отключить измученный разум.       Проснулся он через пару часов, тяжело дыша. До самого утра бежал по лесу у деревни, огибая чьи-то пустые могилы, пытаясь не попасть ни в одну из них. Всё это напоминало ему что-то… Что-то далекое, рассеянное, ненадежное, позабытое, но такое настоящее.       Днём он чувствовал себя странно и пообещал себе закончить с экспериментами по Зельеварению, всё-таки скоро первый матч с Пуффендуем, проверка на допинг. Лучше спать с кошмарами, чем не спать вообще, накачавшись всякими экспериментальными коктейлями. Жизнь на автопилоте уже порядком ему надоела, уже хотелось вернуть себе способность к концентрации, прежнюю физическую силу и настроение. На последней тренировке он как никогда ощутимо почувствовал, что сильно сдал, упал с метлы и не поймал снитч. Анджелина закусила удила, устроив ему головомойку прямо на поле.       — Ты здоров? — спросила она, разглядывая Гарри с профессиональным интересом.       — Ну да, — пожал плечами Гарри, пряча взгляд и потирая ушибленный локоть.       — А ну посмотри на меня, — взяла она его за подбородок. — Что со зрачками? Ты выпил что ли?       — Да уберись ты, — дернулся Гарри. — Я что, идиот, пьяным на тренировку приходить?       — Тогда что с тобой? Я же вижу, что ты что-то употребил, дай-ка пульс прощупаю.       — Не дам. Я в норме, до сдачи анализов все выветрится.       — Чего? — ужаснулась Анджелина. — Гарри… Ты свихнулся?       — Отстань.       — А ну стой! Я выгоню тебя из команды, Гарри, слышишь ли?!       «Ага, как же», — усмехнулся Гарри, сгибаясь под порывами ветра. — «Попробуй». Выгонит она его из команды… Как бы он сам её не выгнал, за вредность. Гарри знал, что справится. Выйдет на поле чистым, поймает снитч, все как всегда. А Анджелина просто паникёрша.       Но все-таки слова Анджелины его немного отрезвили. Он так увлекся экспериментами, что умудрился навредить себе. Гарри решил, что найдёт Гермиону и попросит её о помощи ещё раз. Она с ним не разговаривала с тех пор, как Рон завалил отборочные, но Гарри не пытался с ней помириться, ему было не до этого, да и гордость не позволяла. Она обвинила его в том, что Гарри слил Рона из-за личных обид, но это ведь неправда. Он как раз взял бы в команду этого дебила, потому что идиотизм идиотизмом, а в спорте нет места личному отношению. Рон играл нормально, получше Кормака. А Гермиона решила, что Гарри смешивает личное с общественным. Ему бы и в голову это не пришло, потому что квиддич важнее. Важнее всего на свете.       Он плелся в замок, пытаясь высчитать, сколько литров воды ему надо выпить до матча, чтобы вывести из организма ночные коктейли, которые все равно не помогли ему толком. Иногда удавалось поспать нормально, но случалось это редко, потому что он так и не смог найти панацею, не хватило умений. Умудрился только подорвать здоровье… Мама бы его прибила тем, что первое под руку попадется, если бы узнала.        Проблемы пришли оттуда, откуда не ждали. Собака появилась из ниоткуда, выросла из-под земли на чёртовой грядке. Гарри видел ее раньше, старался обходить стороной, но тут вдруг впал в ступор. В голове зазвучал незнакомый голос. «На старт… Внимание…»       Гарри не мог пошевелиться, одежда прилипла к телу, все внутренности, казалось, покрылись льдом. Что-то должно было произойти, что-то уже происходило… Собака увидела его и открыла пасть, обнажая острые зубы. Гермиона появилась очень вовремя, Гарри готов был спрятаться ей за спину, но так и не смог пошевелиться. Страх нарастал, голос в голове становился громче.       «Ты готов? ФАС!».       Гарри, повинуясь голосу, ударил по собаке заклинанием и сорвался с места. Бежать, чтобы выжить, ни за что не останавливаться, пока не победишь, пока не скроешься… А дальше всё как в тумане.       Очнулся Гарри в Больничном крыле. Мадам Помфри разговаривала с отцом и с Сириусом, Гарри лежал на белом покрывале, пачкая мокрой квиддичной формой казённое постельное белье. Голоса он больше не слышал, ступор отпустил, только лицо побаливало. Кажется, он упал.       — Очнулся, голубчик? — заметила своего пациента мадам Помфри и грозно подбоченилась. — А ну-ка, рассказывай, глядя в глаза отцу, чем это ты баловался?       — Чемпион, что за дела? — хмурился Сириус, присаживаясь на край его кровати. — Мадам Помфри говорит, что нашла у тебя в крови беладонну.       Говнюк... Это ведь он по первой просьбе прислал Гарри белладонну, даже не спросив зачем. Гарри, конечно, сдавать его не стал, но и упреки от крестного слушать не собирался.       Так это были глюки? Гарри напрягся, пытаясь вспомнить сковавшие его ощущения, но не смог. Память всё заблокировала. И голос позабылся, как будто его и не существовало вовсе.       — Надо серьезно поговорить, Гарри, — сказал отец холодно.       — Это ерунда, — отмахнулся Гарри. — Хотел кое-что проверить.       — Проверить он хотел… — покачала головой мадам Помфри. — Вот не выпущу тебя на поле послезавтра, посмотрим потом, как запоешь. Довёл себя до нервного истощения! Тебе нужен отдых, здоровый сон и хорошенькая чистка организма.       — Ну так почистите меня.       — Почищу, ног не унесешь, — пообещала мадам Помфри. — Но если ты не отдохнешь, о матче своем можешь не вспоминать. Прямо сейчас скажу Минерве, чтобы искала тебе замену.       — Нет! — запротестовал Гарри и резко сел. — Я выйду! Я отдохну, все в порядке, меня просто замучили кошмары, вот я и натворил дел. Папа, скажи ей, что я в порядке!       — Я не могу этого сказать… Сириус, Поппи, дайте мне поговорить с сыном наедине.       — Лады, — кивнул Сириус и, потрепав Гарри по плечу, проследовал за мадам Помфри из лазарета.       Отец занял его место на краю кровати и заглянул в глаза Гарри.       — Ты беспокоишься о Реме?       — Нет. То есть… Дело не в этом, — как по минному полю шагал Гарри, пытаясь подобрать слова, чтобы успокоить папу и не вызвать лишних подозрений. — Я не знаю, что произошло, но с тех пор, как вы рассказали мне об исчезновении Артура, Римуса и Тонкс, я не могу нормально спать. Пап, это на меня ведь не похоже.       — Почему ты не сказал об этом нам с мамой? Зачем занимался самолечением? Белладонна? Сынок, это ведь не игрушки. Где ты вообще взял эту дрянь?       — Я всё рассчитал, должно было помочь.       — Гарри, так нельзя.       — Только маме не говори.       — А что я должен делать, по-твоему? Расскажи, что ты видишь.       — Да ничего такого, — отвел глаза Гарри. — Ужастики всякие. Это ерунда, правда, я могу спать. Я прямо сейчас лягу и усну, только скажи мадам Помфри, чтобы дала добро и меня выпустили послезавтра на поле, пожалуйста, пап.       — А что делать с нервным истощением? — спросил отец, поглядывая на сына с подозрением. — Гермиона сказала, ты испугался собаку на улице и вел себя странно.       — Чуть страннее обычного, но это ерунда, это всё недосып. Отец смотрел на него, как на больного, и о чём-то размышлял.       — Гарри, я хочу, чтобы ты кое-что запомнил, - сказал он серьёзно. - Римус обязательно вернется, вот увидишь.       — Только он?       — Я не знаю… Но он точно вернется, Рем сильный волшебник, волчара, гигант. Никто не сможет ему навредить.       — Иногда сильные люди тоже умирают. Особенно, если опасность настигает тебя, когда совсем этого не ждешь.       — Что ты имеешь ввиду? — прищурился отец и Гарри замолчал, сообразив, что сказал лишнего.       — Я хочу спать. Поговорим потом, ладно? Главное, скажи мадам Помфри, чтобы почистила меня и отвязалась. Под твою ответственность.       — Посмотрим… — протянул отец и потрепал его по волосам, поднимаясь на ноги.       Гарри честно улегся и закрыл глаза, дождавшись, пока отец и Сириус уйдут. Мадам Помфри напоила его какими-то настоями, поставила на тумбочку трехлитровый баллон воды и велела до вечера всё выпить. Гарри исполнял её поручения, как солдат, загвоздка появилась только тогда, когда целительница отказалась его усыплять.       — Тебе нужен естественный, здоровый сон, парень, так что давай, отключай голову и спи. А иначе…       — Я понял, понял, — буркнул Гарри, поправляя подушку. — Хватит меня шантажировать.       Он улёгся спать в половине десятого, как только мадам Помфри погасила в лазарете свет и скрылась в своей каморке. Сон опять не шёл. Гарри думал о словах папы, он сказал, что Римус обязательно вернется. Значит, они с Сириусом разобрались с кем-то другим. Стало немного легче, самую малость. Самой болезненной была для Гарри мысль, что именно друг семьи покоится в том лесу, под землей. Ведь он оборотень. Родители всегда говорили, что это не имеет значения, что они любят и принимают Римуса таким, какой он есть, с его болезнью. Сириус шутил, что Лунатик — такой же как они, с одной лишь проблемкой по волосатой части. Однако, мама всегда сверялась по лунному календарю, прежде, чем пригласить Люпина к ним домой на какой-нибудь праздник, и Гарри замечал, что за неделю до полнолуния Римус становится агрессивным и нервным. Он мог сделать что-то такое, что заставило отца и Сириуса с ним разобраться. И это было бы ужасно, потому что, по сути, Римус — хороший человек и любая оплошность, которую он мог совершить, совершилась бы им в теле оборотня. Как будто бы он понёс наказание за то, что совершил другой человек. Вернее — зверь.       Всё было так запутанно… Но отец сказал, что он вернется и Гарри поверил. Только заснуть ему это не помогло, он знатно себя измотал и организм объявил ему бойкот. Гарри вертелся с бока на бок, ругался в темноту, даже вставал и гулял по лазарету, как в саду. Энергии не было, он устал жутко, но не мог уснуть. Это сводило с ума. Когда в комнате послышались тихие шаги, Гарри прятал голову под одеялом. Он высунулся, нацепил очки и увидел Гермиону. Гарри глазам своим сначала не поверил, она ведь в его сторону два месяца даже не смотрела, а тут явилась — в полночь, в Больничное крыло.       — Привет, — поздоровалась она тихо, замерев у изножья его кровати. — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально… — неловко ответил Гарри. — А ты чего тут?       — Я пришла, чтобы помочь.       Гарри заметил, что она держит что-то за спиной. Гермиона вытащила из-за спины подушку, протянула её Гарри и добавила:       — Дай руку.       — Ты мне поможешь? Дашь свои сны? Почему именно сейчас?       — Я так хочу, — сказала Гермиона серьезно. — Руку, пожалуйста.       Гарри сел на кровати и обхватил её маленькую, удивительно теплую ладонь, своей. Гермиона вытащила палочку.       — Aspice mundum Morphei per meos oculos, — сказала она на латыни в тишине лазарета. «Смотри на мир Морфея моими глазами».       Ничего, казалось, не произошло, но Гарри почувствовал, как в голове что-то щелкнуло, словно кто-то спустил тугой поручень, давивший ему на мозг.       — Спасибо… — сказал он, не зная, что ещё можно добавить.       — Спокойной ночи, — улыбнулась Гермиона и, не добавив больше ни слова, ушла.       Гарри проводил её до двери взглядом, не понимая, что именно побудило Гермиону сменить гнев на милость. Он положил её подушку поверх своей и лёг, почувствовав легкий запах незнакомых духов. Закрыл глаза и тут же уснул, слаще, чем когда бы то ни было.