Ветер в голове

      Гермиона вернулась в общую гостиную поздно вечером. Выпуски об исчезновении Гарри она принесла с собой, не стала возвращать в библиотеку. Она пока не поняла, стоит ли спрашивать у Гарри, что случилось с ним в детстве. Во-первых, информация личная. Во-вторых, не факт, что Гарри вообще знает, что произошло. Ведь снять с печати целые тиражи такой мощной газеты, как Ежедневный Пророк, это не два пальца об асфальт обтереть. Человек, который сделал это, имел определённую власть в кругах сильных мира сего. Гермиона была почти уверена, что это сделал Джеймс. Скорее всего для того, чтобы Гарри никогда и ни от кого не узнал о том, что случилось с ним в детстве. И тут является одноклассница его сына и с легкой руки открывает Гарри семейную тайну Поттеров… Ноги бы унести после такой медвежьей услуги.       Да и не её это дело! Гермиона даже злилась на себя, вообще не понимала, какого лешего лезет в чужую жизнь, копается в прошлом человека, который ей даже не друг!       — Ты где была? — спросил Рон, отрывая взгляд от длинного свитка с работой для Слизнорта.       — В библиотеке, — ответила Гермиона, падая в кресло у камина.       Невилл тоже выполнял домашнюю работу по Зельям, на Гермиону он взглянул исподлобья.       — Я думал ты с Гарри.       — С чего бы ей быть с Гарри? — тут же спросил Рон.       — Ну, она ушла за ним с поля.       — Ты пошла за ним? Зачем?       — Отстань, Рон, никуда я не пошла. Говорю же, была в библиотеке.       Голова у неё болела, настроения совсем не было, и на нападки Рона отвечать было попросту лень. Она не хотела говорить о Гарри, но друзья, как назло, выбрали эту тему. Особенно старался Невилл.       — Он классный, этот Гарри, — говорил он простодушно. — Я думал, что с ним поговорить не о чем, что у него только квиддич в голове. Но нет, он интересуется много чем и смешные вещи говорит без злости.       — Он тебе что, ночами анекдоты рассказывал? — обиженно спросил Рон. - Я тоже умею шутить.       — Нет, мы говорили о наших снах. И о твоих.       — О моих? — выпрямился Рон.       Невилл кивнул, пряча улыбку.       — А зачем вы говорили обо мне? Слушай, Невилл, ты ничего не перепутал? Скентовался с козлом, который меня из команды попер? Может ещё смеялись надо мной на пару?       — Нет, — ответил Невилл, но больше ничего не добавил.       Рон сверлил его взглядом, потом перевёл такой же раздражённый взгляд на Гермиону.       — Тебе он тоже нравится? — с претензией спросил Рон.       — Нет, — отрезала Гермиона. — Невилл, а Гарри ничего не рассказывал о своем детстве?       Гермиона вдруг осознала, что у неё тут перед носом сидит личный внезапный эксперт по Гарри Поттеру.       — О детстве? — задумался Невилл. — Нет вроде.       — А что ты хочешь выяснить о его детстве? — не унимался Рон.       Гермиона обожгла его взглядом.       — Да успокойся ты!       — Я спокоен! Это вы двое берега попутали! Не хочу говорить о Гарри Поттере.       — Вот и молчи тогда! — посоветовала Гермиона и взяла Невилла за руку. — Пошли, не будем мешать человеку делом заниматься.       Невилл встал, посмеиваясь над Роном.       — Да он просто ревнует, — сказал Невилл, когда они с Гермионой поднялись в спальню парней. — Но это мило, разве нет?       — Не вижу ничего милого, — присаживаясь на кровать Невилла, сказала Гермиона. — Так значит о детстве Гарри ничего не говорил?       — Неа. Он смешивал тут всякие коктейли, то ли чтобы заснуть без снов, то ли чтобы вообще не спать, я так и не понял. Вон его блокнот, на столе, полюбуйся.       Гермиона так и сделала. Открыла черный блокнот, отметив, что у Гарри, оказывается, красивый почерк — ровный, понятный. С его образом такая опрятность совсем не вязалась. Папа всегда говорил Гермионе, что по почерку можно о человеке многое сказать. Например, красивый, ровный почерк присущ людям надёжным, порядочным и спокойным. Но это точно не про Гарри. У него ветер в голове… Гермиона ужаснулась, что только этот идиот не смешивал, чтобы поспать нормально.       — Вот… придурок, — покачала она головой. — Зельевар-недоучка. Так и помереть можно.       Нет, с этим надо что-то делать. Гермиона решила, что поможет ему. С неё не убудет, если Гарри посмотрит её сны, вместо своих. К тому же… К тому же она может посмотреть его сновидения. Гермиона покосилась на кровать Гарри, вернее на подушку, которая нужна была для магического ритуала обмена сновидениями. Нет, это уже слишком. Её не должно интересовать, что именно снится Гарри, что не дает ему покоя. Пусть разбирается со своими проблемами сам. Гермиона сдержит данное два месяца назад слово, одолжит ему свои сны, и пусть дальше делает что душе угодно, хоть на голове ходит, хоть дрыхнет целыми днями.       Ночью Гермиона закончила с выполнением домашних заданий, взяла свою подушку и тихо выбралась из спальни девочек. Она знала, что Гарри оставили в лазарете, видела, что в гостиную он так и не вернулся после того, как Сириус его увёл. Она пришла в Больничное крыло и обнаружила Гарри там в полном одиночестве. Не сказать, что он был рад её видеть, смотрел на неё, как на приведение. Гермиона выполнила обещанное и ушла. Коротко и по делу… Как того и требует ситуация. Она вернулась к себе и поняла, что ей теперь не на чем спать.       — Умница, ничего не скажешь, — вздохнула Гермиона.       Посидела на кровати, борясь со своими внутренними противоречиями, но не выдержала…       Она пробралась в комнату Невилла и Рона, стащила с кровати Гарри его подушку и вернулась в свою спальню.       — Просто… Одним глазком, — обещала себе Гермиона, укладываясь. — Это ничего не значит и он даже не узнает. ***       Гермиона шла по смутно знакомому лесу. Тело покрывал липкий холод, тишина давила на уши. Гермиона брела среди деревьев, держа путь к поляне в кольце высоких сосен с мощными корнями.       Она вышла в лунный свет, освещающий поляну, и заметила, что в земле темнеет какое-то углубление. Сердце предательски заколотилось. Она знала, что заглядывать в эту яму нельзя, хотела сбежать, но ноги сами повели ее прямиком к краю. Гермиона заглянула в яму и увидела на дне искалеченное тело мистера Уизли. Рыжие волосы слиплись на голове от крови, очки валялись рядом с белой как мел ладонью, в глазницах копошились жирные черви, рот был приоткрыт. Гермиона не могла оторвать взгляда от мертвого мистера Уизли, по спине покатился градом пот.       — Помоги мне, — не поворачивая головы, продолжая смотреть пустым взглядом в земляную стену своей могилы, попросил мистер Уизли. — Вытащи меня отсюда.       — Мистер Уизли… — пролепетала Гермиона. — Но как…       — Вытащи меня, — повторил труп. — Вытащи меня, умоляю. Помоги мне.       — Но…       — Вытащи меня, — требовательно повторил мистер Уизли и его переломанные ноги нервно дёрнулись. — Вытащи меня. Вытащи меня! Вытащи меня!       Гермиона хотела убежать, но босые ступни приросли к земле.       — Вытащи меня, — поднимаясь на ноги, как марионетка в руках плохого кукловода, продолжал требовать мистер Уизли. — Будь человеком! Вытащи меня отсюда!       Рука его ухватилась за край могилы, Гермиона очнулась и развернулась, чтобы бежать, но мистер Уизли ухватил её за лодыжку и потянул к себе. Собственный отчаянный крик пронесся по лесу…       Гермиона проснулась, распахнув глаза до упора и уставилась в потолок. Попыталась отдышаться, вспоминая, что ей всего лишь приснился сон — и не более, потом резко села и скинула подушку Гарри на пол, как ядовитую змею.       Спать она больше не легла. Казалось бы, проблема в её случае решалась намного проще, чем в случае хозяина ужасающих сновидений, достаточно было спать на другой подушке, но свежие впечатления больно ударили по психике.       Почему мистер Уизли?.. С ним ведь всё в порядке. Почему он вообще должен сниться Гарри? Что это за место, почему могила? Гермиона чувствовала, что бывала в том лесу раньше, но не могла вспомнить когда именно.       Она успокаивала себя мыслью, что это только сон Гарри и он не должен иметь под собой реальную подоплеку, но что-то не складывалось… Что-то тревожно грызло мозг Гермионы весь следующий день, ночь и новое утро… Она даже поинтересовалась у Рона, что слышно о задании отца? Скоро ли он вернется? Рон ничего толком не знал, сказал, что миссис Уизли не любит писать об этом, чтобы не использовать шифры, которые при желании всегда можно разгадать.       — Но если бы что-то случилось, она бы рассказала, — сказал Рон, призадумавшись, когда Гермиона провожала их с Невиллом из Большого зала.       Сегодня должен был состояться первый матч сезона. Гриффиндор — Пуффендуй. Уроки после обеда отменили, студенты повалили на улицу, прячась от дождя под зонтами и непромокаемыми плащами. Гермиона решила, что не пойдет смотреть матч. Ей никогда это не было интересно, несколько часов своей жизни она могла бы потратить с большей пользой, чем смотреть, как четырнадцать игроков кидают друг другу красный мяч и пытаются усидеть на метле под порывами ледяного ветра.       Она так и сделала — пришла в общую комнату старост, достала из сумки штрафные работы Невилла и Рона по Заклинаниям, и стала исправлять ошибки. Запретила себе думать о снах Гарри, а то того и гляди — пойдет по его кривой дорожке, накидается белладонной и прославится на всю школу.       Время пролетело незаметно или матч завершился слишком быстро, но вскоре её одиночество потревожил скрип двери.       Гарри вошёл в комнату старост с довольной улыбкой на лице. Он уже успел переодеться в джинсы и белый джемпер, так что Гермиона сделала вывод, что матч закончился давно.       — Летающий красный велосипед — первое проявление магии? — спросил он не поздоровавшись, подперев спиной дверь.       — А… Да, — улыбнулась Гермиона. — Я тогда упала, а папа с мамой чуть с ума не сошли.       — Может, оттуда и растет твой страх высоты?       — Не знаю, — пожала плечами Гермиона, удивившись, что он вообще об этом помнит. — Как матч?       Она вернулась к исправлению работы Рона и вздрогнула, когда на пергамент с каракулями друга уселся маленький золотой снитч. Гарри прошёл в комнату и сел рядом с Гермионой, вытянув ноги под столом.       — Это тебе. Презент спасительнице.       — Ты его украл? — взяв в руки снитч, спросила Гермиона, ощущая приятную щекотку на ладони от трепыхания крыльев.       — Ага.       — Тогда не надо.       — Их все равно меняют каждую игру, снитч обладает телесной памятью, чтобы легче было решать спорные вопросы о том, кто же первым его словил. Так что дважды использовать один и тот же снитч нельзя.       — И что с ними делают? — удивилась Гермиона.       — Ликвидируют, переплавляют. Да по разному. И мы, кстати, победили.       — Поздравляю.       Гарри благодарно кивнул. Им больше нечего было сказать друг другу, но Гарри почему-то не уходил — сложил на груди руки, задрал голову к потолку и молчал, не мешая Гермионе заниматься. Его присутствие, почему-то, заставляло её нервничать.       — Почему не идешь отмечать победу? - спросила Гермиона немного погодя, чтобы прервать неловкую тишину.       — У меня строгий запрет на употребление всего хоть сколько-нибудь веселящего, — невесело усмехнулся Гарри. — Мадам Помфри сказала, что будет проверять меня каждое утро, пока я школу не закончу.       — Что ж, лишним не будет. Белладонна? Серьезно? — взглянула с укором на Гарри Гермиона исподлобья.       — Да-а, — взлохматил он волосы, неловко поджав губы. — Меня здорово так прижало. Я вообще пришёл сказать спасибо за помощь, если бы не твои сны, меня бы и на поле не выпустили. Я у тебя в долгу. Что хочешь? Говори, всё сделаю.       — Мне ничего не надо, я помогаю людям не для того, чтобы получить что-то взамен.       — Нет, так не пойдет. Давай, я хочу отблагодарить тебя. Хочешь, летать научу?       — Не-ет, — рассмеялась Гермиона.       — Да давай научу.       — Нет, — железно повторила Гермиона. — На метлу я ни ногой, ни другой частью тела…       Гарри хохотнул, поглядывая на Гермиону, но не сдался.       — Тогда проси что-нибудь другое. Что тебя волнует?       Гермиона уже и не знала, как отвязаться от его навязчивого желания отдать ей долг.       — Ну, если ты знаешь, как сделать так, чтобы Амбридж лопнула от злости, а все наши одноклассники, наконец, поняли, что Невилл не врёт о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть — то милости прошу, приму любую помощь.       — Ух… Как сложно. Но кто бы сомневался? Ладно, подумаю об этом.       — Ты серьезно? — не поверила Гермиона.       Гарри встал, чтобы уйти, но обернулся.       — Конечно. Амбридж, — задумчиво протянул он, отступая назад спиной. — Жаба с бантиком? Странные у тебя интересы.       — Да мне ничего не надо, Гарри! Я же пошутила!       Он ей только подмигнул и был таков. ***       Выполнять просьбу Гермионы на следующий же день Гарри не стал. Гермиона решила, что он забыл, да и сама выкинула эти мысли из головы. Они с Гарри зажили каждый своей жизнью, как это было и раньше — никаких общих интересов, минимум времени рядом. Совместные дежурства ограничивались короткими приветственными фразами и такими же сухими прощаниями.       Невилл же проводил с Гарри гораздо больше времени. Гермиона часто видела их вместе за завтраками и ужинами, они садились вместе на уроках, а на выходных ходили в Хогсмид. Сама того не желая, Гермиона узнала, что Гарри теперь общается с Чжоу Чанг — Невилл рассказал между делом. Но когда Гермиона спрашивала что-то конкретное, о чём они говорят, например, Невилл никогда ничего толком не отвечал, уверяя, что это не её дело. Рон жутко бесился из-за внезапно возникшей дружбы между его лучшим другом и Гарри. Он взял в привычку всюду таскаться за Гермионой, чтобы и ей в голову не пришло сблизиться с его недругом.       Гермиона радовалась, что жизнь Гарри наладилась, она сделала для этого всё, что смогла — отдала в безграничное пользование свои сны — а больше Гарри от неё ничего и не нужно было. Это немного задевало… Но Гермиона убила в себе это ноющее чувство, углубившись в учебу.       Только в декабре, перед каникулами, кое-что произошло. Пятикурсники сидели на уроке Амбридж, подавляя зевки, и читали уже опостылевший учебник Слинкхарда, когда Гарри поднял руку.       На уроках Защиты никто уже давно не поднимал рук, ничего не спрашивал, пара проходила в полном гробовом молчании, во время которого Амбридж проверяла письменные работы других студентов. Так что простой жест Гарри сразу привлёк внимание.       — В чём дело? — елейно спросила Амбридж, с недоумением глядя на своего ученика. — Мистер… как вас?       — Поттер, — улыбнулся Гарри, опуская руку. — А вас?       — Очень смешно… Вы решили посмешить класс, мистер Поттер?       — Нет, я тут заметил, что мы сегодня заканчиваем учебник. Последняя глава. Что будем делать дальше?       — Я выберу для вас подходящую литературу, не переживайте.       — А что насчет практических занятий? Мы не закрепим материал делом?       Взгляд выпуклых глаз Амбридж тут же метнулся к Гермионе — это ведь её коронный вопрос. Хорошо, что она сидела через три парты от зачинщика, а то Амбридж бы решила, что это она подбила Гарри заговорить.       — Практических занятий не будет, — улыбнулась Амбридж.       — Почему? — не унимался Гарри, играя пером между пальцев. — Ваш предмет называется Защита от Тёмных Искусств. Ничего нового о Защите как таковой я за полгода не узнал. Вы считаете, нам не от кого защищаться?       — А вы считаете есть? — вздёрнула брови Амбридж. — Напомните-ка мне, мистер Поттер, кем вам приходится руководитель отдела мракоборцев, Джеймс Поттер?       — Это мой отец.       — Хм… — прищурилась Амбридж и встала, чтобы обойти свой стол и встать над Гарри. — Уважаемый человек, я знакома с ним лично. И что же хочет сказать мне сын Джеймса Поттера?       Она решила надавить на Гарри личным знакомством с его отцом — психологический приём, направленный на то, чтобы сковать его, поставить в неудобное положение. Гермиона внимательно следила за Гарри. Он вёл себя абсолютно расслаблено.       — Сын Джеймса Поттера задает вам простой, логичный вопрос: если нам не от кого защищаться, то зачем нам ваш предмет? Увольтесь.       Дин и Симус прыснули со смеху и даже Рон удивлённо хохотнул.       — Что, простите? — заморгала Амбридж так часто, как будто хотела взлететь.       — Увольтесь, — как ребенку, по слогам произнёс Гарри. — Зачем вы тратите своё и наше время на то, что никому и никогда не пригодится? Защита от Тёмных Искусств без Тёмных Искусств — это смех какой-то. Если на улице не идет дождь, зачем брать с собой зонт?       — Довольно, — перестала улыбаться Амбридж.       — Но вы не ответили. Или всё-таки угроза существует?       — Если угроза и существует, то точно не та, о которой говорит Дамблдор и этот мальчишка! — ткнула пальцем в Невилла профессор. Гарри только этого и ждал.       — Вы говорите о Волан-де-Морте?       — Я сказала хватит! — завизжала Амбридж, покрываясь неприятными красными пятнами.       Шепотки и смешки стихли и Гарри продолжал говорить в полной гробовой тишине.       — Вы сами заговорили об этом. Да, меня интересует, что мы будем делать, когда Волан-де-Морт начнёт играть открыто? Мы же ничему не научимся с вами.       — Никакого Тёмного Волшебника, восставшего из мёртвых, нет и не было!       — Кто же убил Седрика Диггори? Невилл? Почему тогда министерство не предъявило ему обвинения? Хотите я отвечу? Да потому что ваше начальство прекрасно всё понимает, на самом деле, но не признаёт версию Дамблдора и Невилла лишь по той причине, что это политически невыгодно и тот ещё геморрой. Мне тоже не хотелось верить в то, что Волан-де-Морт вернулся, но хватило мозгов задаться очевидными вопросами: а зачем, собственно, Невиллу лгать? Что он выигрывает, убеждая всех вокруг, что мы находимся на краю грядущей войны?       — Он выигрывает внимание, на которое привык рассчитывать с самого детства, — процедила Амбридж.       — Мы с вами точно про одного и того же человека говорим? — усмехнулся Гарри. — Все прекрасно знают, что Невилл Долгопупс ненавидит в жизни две вещи — смертельные поединки с Волан-де-Мортом и быть в центре внимания.       Невилл, который до этого потрясенно молчал, невесело усмехнулся.       — И не поспоришь ведь…       Класс снова рассмеялся и Амбридж потеряла контроль, схватила Гарри повыше локтя и подняла на ноги.       — Выметайся из моего класса!       — С превеликим удовольствием, — кивнул Гарри, отходя от профессора. — Всё равно тут ничему толковому не учат.       — Ты будешь наказан, Поттер! — пообещала Амбридж ему в спину.       Гарри вышел из кабинета и волна шепотков прокатилась по классу. Гермиона оглянулась, не в силах сдержать улыбку — сработало. Они заговорили о том, что действительно важно…       Гермиона еле дождалась, когда закончится урок. Вышла самая первая, как только отдалённо зазвенели колокола. Её тут же догнал Невилл.       — Как тебе? — спросил он, сияя улыбкой.       — Как он на это решился? — выглядывая Гарри в толпе спешащих по своим делам студентов, спросила Гермиона потрясённо.       — Он давно решился, это я мялся, — признался Невилл. — Боялся, что ему достанется. Но Гарри уверял, что это будет весело.       — Он спросил у тебя разрешения?       — Совета, — уточнил Невилл. — Но я не думал, что он прям так, в лоб всё скажет. Прям как ты хотела.       — Я? Я хотела… А куда он ушёл?       Этого Невилл не знал. Гермиона искала Гарри всю перемену, думала, что уж на следующий урок он точно придёт — но ошиблась. Он куда-то испарился. Только вечером Гермиона нашла ответ на свой вопрос. Близнецы рассказали, что Амбридж аппелировала к директору с требованием лишить Гарри всех привилегий — значка старосты и места в команде по квиддичу. В школу вызвали его родителей, вместе с МакГонагалл, Амбридж и Корнелиусом Фаджем они решали в кабинете директора, что делать со смутьяном. Такого Гермиона точно не ожидала… Кажется, Гарри перегнул палку. Или это сделала Гермиона? Беспокойство не давало ей покоя до самой ночи. Она по привычке пришла в общую комнату старост, зная, что Гарри придет сюда с ней поговорить, как только освободится. И не ошиблась. Он пришёл к ней в половине десятого, усталый, без настроения. Кинул на стол свою сумку и опустился на стул.       — Ну? — нетерпеливо спросила Гермиона. — Всё обошлось?       — Старая корова, — прошипел Гарри со злостью. — Не знал, что она такая мерзкая, сразу за больное схватилась. Как, скажи на милость, мое место в команде связано с Волан-де-Мортом?       — Ну тебя не выгнали?       Гарри покачал головой и у Гермионы от сердца отлегло.       — Сделали выговор, назначили наказание. Пару тренировок я точно пропущу, но это не смертельно. Блин, башка раскалывается, — пожаловался Гарри. — Перенервничал.       — Ты такой молодец, — не удержалась и взвизгнула Гермиона. — Так классно поставил её на место! Это «увольтесь»… В фонд золотых цитат, однозначно! Невиллу тоже понравилось.       — Ну и круто, — не особо радостно улыбнулся Гарри. — Я же обещал. Мы в расчёте?       Гермиона немного сникла. Пожалела, что Гарри говорил не от души, а только для того, чтобы отдать долг, о котором она уже и позабыть успела…       — В расчёте. Тебя, правда, совсем не волнует борьба с Тем-Кого-Нельзя-Называть?       — Ну-у, как сказать… — задумался Гарри. — Если честно — нет. Но я же не настолько тупой, чтобы отрицать его существование. И Невиллу я верю. Он классный, этот ваш Невилл. И мне бы не хотелось, чтобы с ним случилось что-то плохое.       Уже что-то… Гермиона ободряюще улыбнулась Гарри, а он полез в сумку за учебниками.       — МакГонагалл так и норовила меня похвалить, кстати, — рассказал Гарри. — Делала вид, что злится, но сунула мне печенье в карман, когда мы уходили от Дамблдора. Вот бы ещё и от домашней работы освободила…       — Перепиши мою, — подвинула к Гарри свою сумку Гермиона.       — Серьезно? — обрадовался Гарри. — Невилл говорил, что ты списывать никогда не даешь.       — За редким исключением. Как отреагировали родители? Не сильно ругались?       — Да не будут они меня за такое ругать, — усмехнулся Гарри. — Папу распирало от гордости, мама чуть не расплакалась. Сказала, что я наконец-то повзрослел. Хочешь, скажу, что это твоя идея? Они тебя удочерят.       — Не стоит… И всё-таки жаль, Гарри, что ты говорил это всё, только чтобы отдать мне долг. Так правдоподобно вышло, что я ненароком решила, что тебе не чуждо заботиться о чем-то действительно важном. Но это не так, да? Гарри?       Он перестал ей отвечать и Гермиона оторвала взгляд от учебника. Гарри хмурился, читая Ежедневный Пророк, который вытащил из сумки Гермионы вместе с её домашней работой по Трансфигурации. Сначала Гермиона не поняла, что его так заинтересовало, а потом похолодела.       Он держал старый выпуск газеты за тысяча девятьсот восемьдесят пятый год и смотрел на свою собственную фотографию под заголовком «ПОХИЩЕН».