~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Чонгук задумчиво ковырялся в тарелке, перекатывая по ней овощи, пока отец что-то увлеченно рассказывал, разрезая сочный кусок мяса. Хонсон был хорошим охотником и почти никогда не возвращался без добычи, но Чонгук не мог позволить себе есть мясо. Почти все детство он пытался убедить родителей отказаться от него, но они так и не смогли, сославшись на то, что другой еды слишком мало. И они были правы, но в тот вечер Чонгук не мог есть даже малочисленные овощи. Внутри роилось необъяснимое беспокойство, а разум то и дело отбрасывал к случаю на рынке и несправедливости. — Мурашки по коже, — вторгся в сознание взволнованный голос матери, и Чонгук поймал на себе ее взгляд. Вмиг сосредоточившись, он пожалел, что пропустил начало разговора, и округлил любопытные глаза. — Точно. Но наш Чонгук не будет таким. — Рука Хонсона коснулась пальцев сына, и тот насторожился еще сильнее. Явно пропустил что-то важное. — Что случилось? Я задумался. Мама тяжело вздохнула и нахмурилась, смотря на мужа. Скорее всего, думала, стоит ли посвящать Чонгука в новости, коль уж судьба уберегла его в первый раз. — Чернородник убил двух людей в соседней деревне, — ответил Хонсон, и внутри Чонгука что-то сжалось. — Безжалостно. Просто высосал из них жизнь. — Но почему? — Почему? Кто их знает?! И нужна ли им причина?! Лед стремительно разрастался в груди, сковывая органы, и непослушные пальцы выпустили палочки. Те упали на тарелку, и мама схватилась за сердце. — Милый, не переживай так… — начала она, протягивая руку к сыну, но Чонгук снова не реагировал. Он погрузился в себя: туда, где на страшной глубине был его мешочек. — Ты не станешь таким, — сказал твердо и уверенно отец. — Откуда ты знаешь? — Чонгук резко откинулся на спинку стула, упираясь рукой в край стола, и вперил взгляд в папу. В глазах горели вызов и мольба убедить. — Потому что действия можно контролировать, — спокойно произнес отец привычное наставление. Чонгук посмотрел вниз. Он жил с подобным убеждением с детства и уповал на него в минуты слабости, когда нежелательные чувства пробирались в сердце, словно хищники в курятник. В последнее время их становилось все больше. Они приходили часто и не хотели отступать. Настойчивый стук в дверь заставил вздрогнуть. Отец свел густые брови и обеспокоенно взглянул на жену. Была почти ночь. В такое время никто не приходил без крайней необходимости. — К Чонгуку, наверное? — предположила Миен. Больные наведывались к ним в дом редко, чаще за чернородником посылали, но все же такое случалось. Отец открыл дверь, и за ней, в черноте ночи, оказался облаченный в плащ высокий мужчина. На его голове был глубокий капюшон, скрывающий большую часть лица, а одежда была полностью спрятана. На сцепленных руках, однако, виднелись дорогие кольца. — Кто вы? — Миен показалась из-за спины мужа, но вместо ответа мужчина просто прошел внутрь и скинул капюшон, оборачиваясь на супружескую пару и Чонгука. Сердце последнего рухнуло куда-то в самый низ. Лицо гостя было маленьким, но серьезным. На вид ему было слегка за тридцать, а взгляд выдавал властность. Но самым главным было не это. Важнее всего была едва ощутимая, но острая аура. — Намджун, — представился гость. — Чернородник, — ахнула мать и прикрыла рот рукой, метнувшись к сыну. — Зачем вы здесь? — сурово спросил Хонсон, который также встал перед семьей, преграждая к ним путь. — За Чонгуком, — спокойно, но непоколебимо ответил Намджун, и внутри снова похолодело. Конечности задрожали от страха, и Гук сжал кулаки. — Вам не нужно его забирать. Он хорошо живет здесь. — Но время уже пришло. — Впервые на лице гостя отразилось некое снисхождение, и оно напугало больше, чем прежняя строгость. Оно показало легкость, с которой он получит желаемое. — Так ведь? Намджун вдруг перевел взгляд на Чонгука, и тот застыл, не способный проронить ни слова. Что он должен был говорить? Убедить всех, что ему нет нужды идти с чернородником? Но было ли это правдой? Чонгук совершенно не хотел присоединяться к группе, которая, особо не задумываясь, убивает неугодных. Но имел ли право остаться? Отец, однако, ответа ждал. Он пристально смотрел на сына, надеясь, что тот начнет отрицать слова гостя. — Не думаю, — промямлил Чонгук, и Намджун улыбнулся, смотря на него, как на глупого ребенка. — Я еще не сделал ничего плохого. — А ты хочешь дождаться? — засмеялся гость, обнажая ровные белые зубы. — Тогда тебя убьют раньше, чем ты успеешь оказаться в замке. На такой аргумент возражения нашлись не сразу. Даже отец, который был уверен в том, что Чонгуку нельзя идти с чернородником, ощутимо напрягся. — Ты ведь уже испытывал гнев? — продолжал Намджун, и Чонгук виновато опустил взгляд. Ему хотелось провалиться под землю от стыда. — Откуда вы знаете? — спросила мама напористо. Чонгук удивился бы подобной смелости рядом с этим монстром, но его мама всегда была готова умереть за него, страх никогда не останавливал ее от защиты. — Мы наблюдали за ним, конечно. Отец сделал шаг вперед и сжал челюсть, Чонгуку же казалось, что он падает. Что неминуемо разобьется, но перед этим помучается ужасом и беспомощностью. Они следили за ним… Значит, были правы. Все знали. Но присоединиться к ним означало присоединиться к чудовищам. Оставить борьбу с плохими эмоциями позади и принять свою темную сторону, и к такому Чонгук точно не был готов. Он сделал целью своей жизни никогда не быть к этому готовым. — Я контролирую свои эмоции и поступки, — набравшись смелости, сказал он и приподнял подбородок, чтобы казаться увереннее. Намджун вздохнул и опустил голову. — Я устал сегодня, совсем не до споров, уж прости, — ответил он и, сделав резкий шаг к Хонсону, коснулся его лба. Отец тут же бессознательно упал на пол, и мама вскрикнула. — Не переживайте так, он спит. С этими словами гость проделал то же самое и с Миен. Чонгук отшатнулся. Он круглыми глазами смотрел на родителей, и внутри разрасталась странная смесь страха и негодования. Брови сошлись, челюсть сжалась, но не успел Чонгук снова сделать шаг вперед, как сам потерял сознание: Намджун аккуратно коснулся и его.~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Очнувшись, Чонгук сразу понял, где находится. Внутренняя тревога дала ответ раньше зрения, заставив подскочить на широкой кровати и запустить пальцы в волосы. В комнате он был один. В камине горел огонь, на полу лежал дорогой ковер, а за окном простирался вечный туман, погружающий помещение в серость. Дверь не была заперта, и Чонгук тут же вышел в плохо освещенный узкий коридор. Он никогда прежде не был в замке. Каменные стены, мощь и темнота давили и защищали одновременно, и Чонгук не смог игнорировать неоднозначные чувства. Это место пугало и завораживало. В коридорах было пусто. Один длинный проход превращался в другой, по сторонам располагались деревянные двери, но Чонгук не решался заглядывать в них. Спустившись по лестнице на несколько этажей, он наконец оказался перед дверью, которая привела его в зал. Тот был освещен огромной дорогой люстрой, и Чонгук растерялся, когда оказался на одном с ней уровне. Множество свечей горели, заполняя комнату специфическим запахом, и Чонгук заметил, что в помещении не было окон. Должно быть, за люстрой тщательно следили. Внизу стояло четыре больших стола, за которыми сидели люди, а на противоположной стене располагалась огромная двустворчатая дверь. Стоило Чонгуку показаться, четыре человека, что сидели в зале, прекратили разговоры и повернули головы к нему. Трое из них были довольно молодыми мужчинами, а четвертой была девушка. Чонгук вцепился рукой в перила широкой лестницы, что уводила к ним вниз, и сглотнул. Сердце забилось болезненно. — Проснулся? — спросил доброжелательно один из мужчин и поднялся. В нем Чонгук узнал Намджуна, и если бы тот всего несколько часов назад не похитил его из дома, безжалостно обезвредив родителей, Чонгук бы смог подумать, что мужчина безобиден и приветлив. На его лице играла милая улыбка, создающая ямочки на щеках, и от подобного контраста по спине побежали мурашки. Если чернородники, даже творя зло, выглядят как самые невинные и приятные люди, откуда было знать, кого опасаться? — Голодный, наверное? Спускайся к нам, как раз время обеда. Обеда? Сколько же он провалялся без сознания? Чонгук решил, что спорить не стоит, поэтому послушался и неспешно подошел к столу Намджуна. Напротив уже знакомого мужчины сидел другой лишь слегка моложе и ослепительно улыбался во все тридцать два зуба. Почти скалился, на самом деле, словно хищник, наблюдающий за тем, как добыча оказывается все ближе. — Хосок, — указал на себя пальцем незнакомец, и Чонгук помялся, не зная, что ответить. — Чонгук. — Да знаю я! Кто тебя тут не знает? — усмехнулся Хосок. — Мы тебя ждали. Нечасто к нам присоединяются такие красавчики. Слова смутили, и не знающий, как реагировать Чонгук перекинул ноги через скамью и присел за стол. — Ты мясо ешь? — накладывая себе порцию из общего блюда, пробормотал Хосок, и Чонгук покачал головой. Собеседник усмехнулся. — Это ничего, — заговорил Намджун. — Есть рис с овощами. — Так вот, — повернулся Хосок к Намджуну и продолжил очевидно прерванный появлением Чонгука разговор, пока тот неуверенно накладывал себе рис. — Мне не удалось вытянуть из них имя лидера, но я уверен, что смогу в следующий раз. Надо только получше разведать. — Не торопись в этот раз, возьми с собой Юнги. — Юнги? — скривился Хосок. — Пытаешься удержать меня в рамках? Я не жалею, что прикончил этих мерзавцев, Джун! Чонгук замер. Палочки остановились в паре сантиметров от лица, а сердце рухнуло куда-то вниз. Так это он тот самый палач, что безжалостно расправился с двумя людьми из соседней деревни? И теперь он говорил об этом с такой легкостью, без доли сожаления? Все тело похолодело, и Чонгук неспешно опустил палочки. Аппетит, которого и так толком не было, пропал окончательно. — Зато теперь вся деревня знает, что при виде тебя надо бежать и прятаться. — Меня это не остановит, — заявил самоуверенно Хосок. — И Юнги не остановит. Пуcть этот монах и дальше медитирует в своей келье, мне не нужны помощники. — Ты не помогаешь нашей репутации, — тяжело вздохнул Намджун и скривился, сводя пальцами брови. — Вон, даже Чонгука напугал. — Да его сейчас и ласка напугает, не то что убийства, — усмехнулся Хосок и, переведя внимание на Чонгука, почти лег грудью на стол, стараясь приблизиться. — Что, лапочка, трахался когда-нибудь? — Хосок! — воскликнул Намджун, пока Чонгук краснел и пытался усмирить резко ускорившееся сердцебиение. — Что? — невинно, но довольно пожал плечами Хосок. — Он такой птенчик еще. Не познавший мир… Будет интересно, во что ты вырастешь. Взгляд прожег до самого нутра, и кулаки сжались. Прозвучало как вызов, и Чонгук захотел его принять. Доказать, что лучше останется невинным «птенчиком», чем станет подобным им убийцей. Он никогда ни во что похожее не «вырастет». Но для начала надо было как-то отсюда выбраться. Чонгук не мог оставаться среди этих людей, и взгляд сам метнулся на огромную дверь. В это время другая, на противоположной стене, скрипнула, и Чонгук обернулся. На верхней ступени появился молодой человек, облаченный в красный бархат с золотой оторочкой. Пальцы с многочисленными кольцами легли на перила, самоуверенный насмешливый взгляд пробежал по комнате и остановился на Чонгуке, пухлые губы искривились в довольной усмешке. Внутри что-то дернулось, и легкий страх прокатил по всему телу. Парень спустился по лестнице, после чего прошел к их столу, и все это время Чонгук не мог оторвать от него взгляда. Было в нем что-то важное, что заставляло смотреть. То ли невероятная самоуверенность и внешний вид, как у самого короля, то ли странное ощущение, что он его уже где-то видел. Но за всю жизнь Чонгук встречал только одного чернородника. — Чимин, — слетел с губ шепот, и улыбка подошедшего стала ярче. Удивительным образом она одновременно придала ему мягкости и сделала похожим на хищника. На лиса. Хитрого, пушистого лиса. Чимин же ничего не ответил. Вместо этого он юрко проскользнул на скамью между Намджуном и Чонгуком, после чего повернулся к первому. — Как Шихек? Все еще не ест? — спросил обеспокоенно Намджун. — Ест, конечно, — ответил Чимин, и сладость его голоса изумила. — Со мной он всегда ест. — Я в тебе не сомневался, — положил руку на плечо Чимина Намджун и одобрительно сжал. — А что у нас на обед? — оживленно поинтересовался Чимин, переводя взгляд на блюда, и Чонгук ощутил, как тот слегка толкнул его бедром. Будто игриво. Чонгук удивленно повернулся и слегка отодвинулся, но Чимин по-прежнему не обращал на него никакого внимания. — О, обожаю свининку! Чимин взял жирный кусок мяса и поднес ко рту, откусывая с невероятным наслаждением, отчего внутри Чонгука что-то забурлило. Словно медленно нагревающаяся и начинающая кипеть вода. Та самая, которая вскоре обожжет. Губы заблестели от жира, и Чимин издал легкий стон. Чонгук дернулся и отвернулся. — Шикарное мясо! — Ты не должен есть его так, словно занимаешься с ним любовью, Чимин, — шутливо укорил Намджун. — Почему нет? И то, и то приносит блаженство, — снова растянул губы в улыбке парень. Следующие несколько минут прошли в тишине. Хосок торопливо уплетал еду, будто не мог дождаться, когда куда-то сбежит, Намджун о чем-то размышлял, Чимин продолжал получать неподдельное удовольствие, а Чонгук старался просто не думать. Он решил, что так лучше всего. Запланирует побег позже. Как и предполагал Чонгук, Хосок вскочил первым. Он убежал в помещение справа, приоткрытая дверь в которое впускала тусклый солнечный свет. Намджун поднялся вторым, сославшись на дела, и посоветовал Чонгуку неторопливо осваиваться. Чимин же, наконец почти доев, зажал между палочками последний кусочек и впервые повернулся к Чонгуку. Он ничего не говорил, но его хитрый взгляд и поднесенное к губам Чонгука мясо сказали все, что нужно было знать. Чимин приподнял брови и с легкой насмешкой продолжал смотреть на Чонгука, ожидая, что тот выберет. А Гук по какой-то причине не мог просто отстраниться. Запах свинины на удивление казался соблазнительным, а взгляд Чимина будто приковывал к скамье. Чонгук впервые на долю секунды задумался, не попробовать ли ему мяса. А потом Чимин довольно отправил кусок в рот и поднялся. — Чимин, — проговорил Чонгук, отмерев лишь тогда, когда парень в красном уже сделал три шага к лестнице. — Ты не помнишь меня? Чонгук не знал, какой ответ хотел услышать. С одной стороны, Чимин был единственным, с кем он был знаком прежде, отчего мог бы стать ему другом. С другой стороны, он совершенно не казался тем, общение с кем пойдет на пользу. Когда он успел так измениться? Словно другой человек… — Помню, зайчик, помню, — сказал довольно Чимин и, подмигнув, стремительно покинул комнату. Зайчик? Чонгук продолжал растерянно сидеть в пустом зале, размышляя, почему Чимин решил его так назвать. Он был похож на это животное? Передние зубы у него всегда были довольно большими, но ровными и аккуратными. Для ласкового прозвища тоже не было причин. Или все дело в том, что он походил на трясущегося от страха зайца? Что ж, вполне возможно. И в таком случае Чонгук точно нашел своего лиса.