~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Туман казался гуще. Чонгук буквально мог ощутить его на коже, когда протянул руку и пошевелил пальцами, будто пытаясь потрогать. Черный замок утопал в нем. Он окутывал, как одеяло и ночной кошмар. Тот самый, который, Чонгук был уверен, будет сниться каждую ночь. Стражники пропустили его без единого вопроса. Раскрыли ворота крепостных стен, а затем и двери замка. Чонгук шел неторопливо, тяжело, будто туман придавливал его наравне с виной. В главном холле было пусто. Свечи мерцали, лениво догорая, на столах лежали остатки еды. Появившаяся вдруг женщина в одежде служанки вздрогнула и прикрылась подносом. — Господин? — Она всматривалась внимательно, говорила осторожно, и Чонгуку пришлось подать голос. — Простите, я не хотел вас пугать. — Женщина казалась обычным человеком, но Чонгук решил, что подумает об этом позже. — Мне нужно увидеться с Намджуном. — Я позову его, господин. — Служанка слегка склонила голову и поспешила по лестнице наверх. Чонгук снова остался в тишине. Она почти оглушала. Наседала, стягивала, не позволяя вдохнуть полной грудью. Но как бы Чонгук себя ни чувствовал, он обязан был остаться. — Ты вернулся? — Намджун показался на верхней ступени, и Чонгук резко вынырнул из размышлений. — Вы сможете научить меня управлять силой? — спросил он, и лидер всмотрелся пристальнее. Он не сводил взгляда с Гука все то время, что спускался, а после остановился напротив и вздохнул. — Что случилось, Чонгук? — Вопрос прозвучал так, словно Намджун уже знал ответ. — Вы были правы. — Чонгук не смел поднять глаза. — Мне не следовало уходить. — Что случилось? — повторил с большим напором мужчина. — Я ранил друга. — Слова не хотели выходить. Они путались, цеплялись за зубы, и вырвались с трудом. В горле образовался ком. — Сделал калекой. Я не могу это исправить. Пытался, но… Слезы подступили к самой грани и обещали вырваться неконтролируемым потоком, поэтому Чонгук замолчал. Намджун лишь понимающе кивнул. — Мы поможем тебе, — сказал он мягко. — Научим понимать себя и свои силы, контролировать их и эмоции, за которыми они следуют. Но для этого тебе придется раскрыться. — Чонгук растерянно вскинул голову и всмотрелся в полное сочувствия, но неизменно серьезное лицо лидера. Одна нога уже порывалась сделать шаг назад. — Ты не сможешь больше подавлять свою сущность. Если собаку держать голодной в клетке, однажды она сожрет хозяина. Тебе придется принять себя. Только тогда ты сможешь научиться. Звучало страшно. Намджун буквально обещал все, о чем предостерегал отец. Запрещал то, что так старательно исполнял Чонгук долгие годы. Ему предстояло отказаться от себя. От той части, которую он уважал, которую любили его родители, и позволить монстру выйти. Но только так он мог помочь Тэхену. Чонгук лишь надеялся, что спасение одной жизни не будет стоить десятков других.~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На одном из верхних этажей замка располагалась библиотека. Просторная, светлая, уютная. Там неизменно пахло бумагой и пылью, и именно в этом месте Чонгук стал проводить большую часть своего времени. Намджун велел сперва изучить историю чернородников и прочитать об их способностях, чтобы лучше узнать со стороны. Потом должен был прийти Юнги и помочь познать силы изнутри. И Чонгуку, надо признать, нравилось. Он сидел часы напролет в светлой комнате, в которую даже умудрялись пробиваться редкие лучи солнца, и читал различные истории: от пугающих до внушающих надежду. — Наш беглец вернулся, — прозвучал вдруг знакомый голос от двери. Чимин стоял, опершись плечом о косяк и перекрестив ноги. Рука то и дело подкидывала красное яблоко. — До меня дошли слухи, так что пришел убедиться лично. Чонгук тут же напрягся и заставил себя выдохнуть. Он совершенно не хотел видеть Чимина, но если уж ему предстояло жить с ним в одном месте, лучше было вести себя дружелюбно. — Нехило ты меня подставил, знаешь. — Чимин прошел в комнату и стал неспешно, подобно хищнику, описывать круги вокруг стола, за которым сидел Чонгук. — Тебя доверили мне, а ты выпрыгнул в окно. В конце Чимин скривился так, словно поступок Чонгука был дурным вкусом. — Но я знал, что ты вернешься. Они всегда возвращаются, — довольно изрек старший и присел на тахту напротив, прожигая Гука пристальным горящим взглядом. Младшему больше всего на свете захотелось сбежать. Он опять ощутил себя в ловушке. Зайцем, догоняемым лисом. — Пришел поглумиться, значит? — смело посмотрел в ответ Чонгук, хотя внутри все начинало нехило подрагивать. — А то! Ты мне оставил другой выбор что ли? — усмехнулся Чимин, но как-то совершенно беззлобно. — И что, теперь засел за скучные книжки? Эх, Намджун с его преподавательскими методами… Чимин встал, после чего неторопливо и грациозно подошел к Чонгуку, смотря сверху вниз. Тому захотелось вжаться в стул. От Чимина исходила опасность. Плохо поддающаяся объяснению, но прекрасно ощутимая. И все тело Чонгука реагировало мгновенно. — Нет бы начать с чего-то интересного?! Например, этого. — Чимин занес руку и легонько коснулся виска Чонгука, позволяя пальцам лишь слегка пробежать по коже. Гук застыл. Сердце подскочило и застучало так сильно, что заставило насторожиться. В горле пересохло. Чонгук лишь на долю секунды невольно прикрыл глаза и тут же отпрянул, однако потом ощутил на коже приятное тепло и дотронулся до виска, вспоминая, что там была небольшая царапина. — Не дело чернороднику ходить в таком виде. Портишь репутацию. Чимин исцелил его. Ловко, почти незаметно и как-то зачаровывающе. Чонгук был в таком замешательстве, что даже не знал, что сказать. Лишь выдавил из себя неуверенное «Спасибо», на что Чимин тихо рассмеялся. — Знаешь, если уж ты решил углубиться в литературу, — старший парень зашел со спины и нагнулся, дыша Чонгуку прямо в шею и вмиг покрывая кожу того мурашками, — советую начать с этого. Чимин придвинул толстую книгу поближе, положил на нее яблоко и быстро вышел из комнаты. Чонгук же остался в полной растерянности. Сердце все еще колотилось, как ненормальное, а тело испытывало странное желание вновь ощутить прикосновение. Чонгук понятия не имел, что с ним было не так и почему он реагировал подобным образом, но в одном был уверен — Чимин его состояние заметил.~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Библиотека была его убежищем — местом почти безопасным, тихим и отдаленным. Чонгук быстро успел полюбить его, но запереться там все же не мог. Когда пришло время ужина, служанка пригласила в общий зал, и новый житель замка последовал совету. В холле было светло и шумно. Чернородники сидели за столами, активно переговариваясь, слуги разносили еду и напитки, и атмосфера была на удивление приятной. А еще безумно вкусно пахло, отчего рот Чонгука тут же наполнился слюной, заставляя поспешить присоединиться к ужинающим. Он выбрал уже знакомый стол Намджуна с Хосоком и скромно улыбнулся, когда те повернулись и поприветствовали. — Как продвигается изучение истории? Уже дошел до самого интересного? — расплылся в самодовольной и немного хищной улыбке Хосок, и Чонгук тут же вспомнил, с какой легкостью тот говорил об убийствах. Он бы с радостью избегал общения с ним, но людей за другими столами не знал вовсе. Кроме, конечно, Чимина, который жевал куриную ножку, увлеченно о чем-то болтая с девушкой и парнем. Он активно жестикулировал и улыбался маслянистой улыбкой: блестящей и расплывающейся по всему лицу, отчего Чонгуку стало даже как-то неловко. Однако подобная уверенность в себе не могла не приковывать внимания. — Смотря, что ты под этим понимаешь, — ответил Гук, в очередной раз оторвав от Чимина взгляд, который настойчиво возвращался к парню. Чонгук осознал, что первым в комнате нашел именно его, и забеспокоился еще больше. Присутствие старшего напрягало слишком сильно. — Ты поймешь, — хитро сощурился Хосок, и Чонгук нахмурился. Намеки этого человека его совсем не радовали. — Я прочитал, что чернородники могут оказывать влияние на погоду, — поспешил сменить тему Гук, и Намджун с радостью ее поддержал. — А ты не замечал? Мы не можем управлять ей, но наша сила действительно воздействует на нее. — Поэтому замок всегда в тумане? Намджун кивнул, и его лоб разрезала вертикальная морщинка. Настроение Хосока тоже сменилось. — Да. Это из-за Шихека, старшего чернородника, — ответил лидер чуть тише, и взгляд обоих мужчин сказал Чонгуку больше, чем могло бы множество слов. Самый старший значит самый плохой? Само зло. Тело пробил легкий холодок, и волнение усилилось. Чонгук и без того знал, что в замке живут не невинные дети, но получить подтверждение оказалось неприятно. — А… а где он? — запинаясь и не поднимая глаз, поинтересовался Чонгук. Все внимание он, казалось, сосредоточил на еде, но уши улавливали каждый вздох соседей по столу. — Последние месяцы он не выходит из своей комнаты. Ты думаешь, что чернородники упиваются злом, но это далеко не всегда так. Некоторым из нас очень тяжело. Особенно тем, кто был чище других изначально. А Шихек… — Намджун нахмурился еще больше, и палочки зависли над тарелкой. — Он всегда был одним из самых добрых и щедрых людей, которых я знаю. — Разве не все такие изначально? — удивился Чонгук. Ведь именно этим пользуются недобросовестные люди. — Нет. У всех нас разный характер, Чонгук, со временем он просто проявляется. Ты так боишься открыться, но ты не увидишь никого, кроме настоящего себя. Это время — после чистого детства и до чернеющей старости — самое настоящее. Время, когда ты тот, кем являешься на самом деле. И то, насколько темнота будет влиять на тебя, зависит от характера и жизненного опыта. Кому-то приходится особенно тяжело. Все это меняет нас, формирует. Так чего удивляться, что они злятся на мир, что был к ним жесток? Твоя история, твое детство — одно из самых светлых, Чонгук, — закончил Намджун и вернулся к еде. Казалось, он долго ждал, чтобы сказать все это Чонгуку. Чтобы попытаться развеять раздражающие предрассудки. И у него получалось. Весь оставшийся ужин Чонгук не проронил ни слова. Мог ли он в действительности не бояться? Мог ли смело заглянуть в своей мешочек, куда старательно запихивал эмоции последние несколько лет? Мог ли посмотреть правде в глаза? Что он там увидит? Зеркало? Чонгук вернулся к изучению истории. Читал про чернородников и думал о том, какой будет его собственная жизнь. Станет ли он одним из самых светлых представителей данной сущности, сумев остаться тем, кем его воспитали родители? Будет ли бескорыстно помогать людям? Или пойдет на них войной и разрушениями? В истории было все. Он узнавал про восстания и войны, про несправедливости и отмщение. Сочувствовал чернородникам, презирал людей, а потом испытывал ровно противоположное. Упивался рассказами, приходя в ужас и воодушевляясь, и понимал, что четкого рецепта не было. Он знал только одно: с каждым годом его характер будет становиться только хуже. Но то, что он будет с этим делать, зависело лишь от него. В библиотеке Чонгук нашел чистую бумагу и в свободное от чтения время рисовал. С самого детства Гук любил выводить изображения на всех подходящих поверхностях: на земле, песке, коре или камнях. Чистой бумаги в их семье было мало, и тратить ее на рисунки было нельзя. Теперь же перед Чонгуком впервые был белоснежный лист, готовый запечатлеть его фантазию. Выйдя на просторный балкон с листом и грифелем, Чонгук уселся на каменную скамейку лицом к замку и принялся рисовать его. Это казалось правильным — изобразить то, что даровало для этого средства. Кроме того, здание не могло не восхищать: пусть пугающее, оно было величественным и завораживающим, поэтому Чонгук старался передать не только его красоту, но и атмосферу. Башни утопали в тумане, и Чонгуку казалось, что они постепенно растворяются. Прямо так, как меняются чернородники, со временем уходящие во тьму. Чонгук заметил человека в саду не сразу. Облаченный в длинный просторный ханбок, он тихо ухаживал за растениями, сидя прямо на земле. Чонгук не знал его имени, хотя и видел несколько раз в главном зале, но невольно засмотрелся. Мужчина был полон такого непривычного умиротворения, что Чонгук даже задумался, не нарисовать ли его. Ухаживая за кустом, он, казалось, напевал себе под нос какую-то песню, когда в саду вдруг появился Чимин. — Юнги! — Стремительно подойдя к мужчине, он бросил меч, и тот поймал его с поражающей ловкостью: повернулся в последний момент и четко перехватил за рукоять. — Ты обещал потренировать меня. Больше я не позволю тебе отлынивать. — Я занят, Чимин, — запротестовал, будто недовольный ребенок, Юнги, хотя на вид был явно старше другого чернородника. — Ничего не знаю, ты обещал, — покачал головой Чимин с теплой улыбкой, и Юнги вздохнул. — Ладно, — поднялся он. — Но щадить я тебя не стану. — Я об этом и прошу! — довольно проговорил Чимин и встал в стойку. Он атаковал первым. Сделал выпад, стараясь попасть мечем в грудь, но Юнги лишь с легкостью увернулся и ударил нападающего локтем в спину. — Ты подставляешься, — укорил старший, и Чимин вмиг сосредоточился. Его лицо стало серьезным, движения — четкими и выверенными. Он реагировал на каждый вздох Юнги, и сплетение их оружий зачаровывало. Чонгук не мог оторвать взгляда. Он совершенно не разбирался в бое. Сам никогда не учился сражаться; отец, будучи кузнецом, оружием владел, но почти не использовал. Их поселение жило в мире, никто не готовился к войне. Более того, Чонгука всегда ужасала одна лишь мысль о нанесенном людям вреде. Но в тот момент схватка Юнги и Чимина не вызывала в нем отторжения, Гук видел некую красоту в их вражеском танце. Может, дело было в том, как миролюбивый и спокойный на вид Юнги оказался невероятно умелым воином, может, в том, что Чимин поражал грацией и неизменным обаянием. Даже в сражении он излучал самоуверенность и игривость. Так, будто все в этом мире давалось ему легко. Но Юнги все же победил, и запыхавшийся Чимин искренне поблагодарил за урок. — Уже лучше, — заговорил строгий учитель. — Ты учел мои замечания. — Я быстро учусь, — засиял Чимин, и Юнги шутливо толкнул того в грудь. — Не зазнавайся, — мягко сказал он, и Чонгук даже с приличного расстояния заметил невероятный трепет, с которым Юнги относился к младшему. Эти забота и восхищение снова выбивались из созданного в голове образа данного места. Люди здесь любили друг друга, а это значило, что тьма еще не была над ними властна. Юнги покинул сад, и Чонгук вернулся к своему рисунку, когда вдруг услышал шаги по лестнице. Пульс тут же участился, и Гук растерянно заерзал. Чимин ступил на балкон, все еще потный и раскрасневшийся, где положил меч на парапет. — Подглядываешь, зайчик? — прозвучал насмешливый вопрос, и Чонгук стыдливо ощутил, как заливается краской. Ему хотелось ответить что-то колкое, но лицо предательски выдавало, лишая такой возможности. — Мой взгляд упал на вас раз или два, — постарался как можно невозмутимее ответить Гук. Чимин усмехнулся и юрко оказался на скамейке подле него. Внутри что-то екнуло, и рука сильнее сжала деревянную дощечку, где лежал лист бумаги. Чонгук не смотрел, но ощутил, как взгляд Чимина пробежал по его лицу и шее, а потом остановился на изображении замка. — О, ты рисуешь? — неподдельно изумился Чимин. — Красиво. Правда красиво. Он говорил искренне, и странное тепло расплылось в груди. — Боишься этого места? — удивил вопросом Чимин. Видимо, подобный вывод он сделал, глядя на рисунок. — Не стоит, никто тут тебя не съест. Хотя… Чимин расплылся в хитрой улыбке и приложил указательный палец к подбородку. Он явно на что-то намекнул, но Чонгук не понял. Знал лишь, что Чимин вряд ли говорил с таким довольным лицом о его убийстве. — В любом случае, ты теперь тоже один из «безжалостных убийц». — Я никого не убивал. — Чонгук возмущенно повернулся и вперился в лицо собеседника. — Ты думаешь, все тут кого-то убивали? — Судя по усмешке, ответ был «нет». — А ты? — Сердце внезапно подскочило куда-то к горлу, и Чонгук кашлянул. Оказалось, он очень хотел узнать ответ. — Ты убивал? — Нет. Я за любовь. — Чимин придвинулся плотнее и, не сводя взгляда с младшего, сладко улыбнулся. Чонгук же больше не смог выдерживать столь пристального изучения и отвернулся, стараясь найти успокоение в каменном парапете. — Но ты тренируешься. — Я должен уметь защищаться, — уже серьезно ответил Чимин и слегка отстранился. — Тебе тоже стоит научиться. — Я не хочу причинять людям вред. — Это не для того, чтобы причинять им вред, это чтобы вред не причинили тебе. — В ответе не было ни доли шутки. Уже не первый раз Чонгуку говорили, что ему грозит опасность, но он все еще не мог представить, что поставит свою жизнь важнее жизни человека. Однако Чимин мог, и это удивляло, ведь он был не намного старше. — Давно ты здесь? — Уже пять лет. — Пять? — Чонгук не мог поверить. Неужели Чимин пришел в замок в четырнадцать лет? — Но почему? — Захотелось веселья. — Лисьи глаза снова засверкали, и у Чонгука перехватило дыхание. Он замер, боясь даже пошевелиться, пока Чимин буквально пожирал его взглядом, бесстыдно пробегая по всему телу. И оно, словно чувствуя, вспыхивало. — Здесь может быть не так уж плохо. Поверь мне. Последнее предложение вырвалось горячим шепотом прямо на ухо, и табун мурашек пробежал от шеи вниз. Чонгуку хотелось сбежать, внутри он паниковал, но не мог и шелохнуться. Будто окованный, он смотрел на Чимина, который неторопливо опустил ладонь на его коленку и слегка скользнул вверх. Жар ударил в пах резко, и Чонгук шумно втянул воздух через приоткрытый рот. Прохладный, он вдруг раскалился и стал таким густым, что еле проникал в легкие. Чимин наблюдал. Рассматривал, будто хищник, размышляющий, что делать со своей добычей. Он уже не думал, как ее поймать — все было сделано — теперь оставалось лишь решить ее судьбу. Язык облизнул пухлые губы, и те довольно изогнулись, отмечая реакцию. Чонгук не дышал. Сердце колотилось в ушах, руки потели, а в голове было пусто — сплошной белый лист, прямо как тот, что был час назад у него в руках. Сознание заполняли лишь подчиняющий запах Чимина и необычная тяга, которая лишала возможности просто уйти. Чонгук смотрел на лицо перед ним и вместо того, чтобы отстраниться, ощущал, как его с невероятной силой тянет вперед. Ему впервые в жизни стало безумно интересно узнать, какие на вкус губы другого человека. — Ладно, оставлю тебя наедине с творчеством, — горячее дыхание прошлось прямо по губам Чонгука, и шея покраснела почти до пунцового оттенка. А потом Чимин отстранился и, взяв меч, направился в замок. Чонгук же не мог соображать. Его всего начинало трясти, и рука сжалась на краю скамейки. Страх обухом ударил по голове. Что это было? Почему он так реагировал? Почему впал в ступор от близости Чимина, почему его тело завопило от желания? Чонгук даже на девушек никогда не реагировал подобным образом. Конечно, никто из них не был к нему настолько близко, но Гук и не хотел этого. Когда его сверстники бегали за девчонками, Чонгук лишь отмечал их красоту. Он никогда не понимал эмоций других парней. Неужели они испытывали нечто подобное? Неужели именно так ощущалось желание? Его тело давно созрело. Он, как и любой юноша, просыпался с возбуждением, но причину не помнил. Его не преследовали эротические фантазии и потребность оказаться в чьих-то объятьях. Несколько раз он видел во снах Тэхена, но в них никогда не было неуместной вольности, лишь близость и теплота. Чонгук всегда считал, что благодаря своей сущности еще не дорос до подобной жажды, и вот… вскипел от одного простого касания. Мужчины. Чонгук закрыл лицо руками и наклонился. Захотелось выть, но звук вышел больше похожим на рычание. Отчаянное и возмущенное. Почему? Почему Чимин? Что за власть была над ним у этого парня? Ведь желать свой пол было неестественно, так никто не делал. Что же с Чонгуком было не так?