Черные ангелы

      Казалось, все боялись даже пошевелиться. Просто смотрели, не делая ни единого движения, и задавались одним и тем же вопросом: «Почему он здесь?». Лишь Чимин тут же подскочил на ноги и рванул к Шихеку, который уже спустился по лестнице.       — Ты здесь? Что такое? Голодный? — забормотал взволнованно Чимин. Он пытался звучать спокойно, но Чонгук почти слышал, как колотится его сердце. Маска невозмутимости не натягивалась. — Слуги разве не принесли тебе завтрак?       Шихек же, на удивление, Чимина проигнорировал. Он прошел мимо, осматриваясь, и вдруг остановил взгляд на Чонгуке. Внутри кольнуло. Гук лишь на секунду посмотрел на Чимина, который начинал откровенно паниковать, и вернул внимание к старшему чернороднику. Шихек подошел к столу и остановился, не отрывая глаз от Гука.       — Ты, значит, Чонгук? — спросил он и неторопливо опустился на скамью, напоминая хищника, затаившегося в зарослях. Гук сглотнул и лишь неловко кивнул. Откуда Шихеку было его знать? Он ведь ни разу его не видел. — Чимин много о тебе рассказывал.       Проклятье!       Чонгук даже не понял, что ему стоит испытывать по поводу того, что Чимин почему-то говорил о нем с Шихеком, но точно знал, что это плохо. Очень, очень плохо. И Чимин знал это тоже. Он вмиг оказался подле Шихека и аккуратно коснулся плеча, будто хотел утянуть обратно в комнату.       — Странно. Мы почти не общаемся. — Ложь слетела с губ как самое правильное и естественное, что когда-либо говорил Чонгук. Он не задумывался о том, насколько хорошо поступает, он просто знал, что именно это сейчас было нужно. Чимину было страшно, и он хотел его защитить.       — Однако он сидел с тобой за одним столом, — заметил Шихек, и Чонгук понял, почему от спокойствия того по спине бежал холодок. Чернородник выглядел так, словно знал наперед всю ложь, что они скажут. Словно знал все.       — Обычно он не сидит тут. — В этот раз лгать не пришлось. Чонгук указал рукой на стол по диагонали, за которым почти всегда ел Чимин. — Вон там его место, рядом с Юной и Юнги.       Но Шихек не поверил. Он обернулся лишь слегка, а потом снова проколол взглядом.       — Я хотел познакомиться с тобой.       — Что ж, очень приятно, — выдавил стандартную фразу Гук, и старший усмехнулся.       — Правда? Тебе, правда, приятно? — Он подпер щеку рукой, а глаза блеснули издевкой. Чонгук понял, что не сможет найти правильных слов. Наверное, не зря говорили, что лишь Чимин может успокоить Шихека. Его опасались все, даже Намджун. А на Чонгука Шихек явно точил зуб. И, проклятье, у него на это была причина!       На секунду у Чонгука промелькнула мысль признаться и поговорить открыто. Увиливать было мерзко, но он тут же ужаснулся от собственной глупости.       — Шихек, тебе уже лучше? Мы давно хотели тебя увидеть, — оказался за спиной чернородника Юнги, но тот даже не шелохнулся.       — Будешь булочки? Я попрошу принести еще, — подхватил Чимин, изо всех сил стараясь увести тему с опасной территории.       Вдруг дверь справа распахнулась, и надежда увидеть Намджуна сменилась ужасом действительности. В зал в сопровождении пары слуг вошел Сокчон.       Не заметив ничего необычного, он привычно улыбнулся и обратился ко всем сразу:       — Сад у вас, и правда, премилый. Мне определенно нужно прислать вам наши розы, чтобы он стал еще краше.       На этот раз Шихек обернулся. Все его лицо напряглось, челюсти сжались, взгляд стал острым, а из горла прорвался рык. Казалось, он даже не дышал, медленно поворачиваясь на звук. Все застыли, и Чонгук понял, что случилось худшее из того, что могло произойти. Единственный человек, которого Шихек действительно ненавидел всем сердцем в этом месте, стоял сейчас за его спиной. Человек, с которым ему ни в коем случае нельзя было встречаться, и которого он узнал, услышав лишь голос. Потому что спустился именно в ту неделю, что Сокчон гостил в замке. Не раньше, не позже, а именно в эти несчастные несколько дней!       Шихек поднялся, словно вздымающаяся гора. Что-то невообразимо сильное и пугающее. Развернулся и взглянул на того, об отмщении кому мечтал так долго. Сокчон буквально подавился воздухом, который застрял у него в горле. Он смотрел, словно застигнутая врасплох добыча, которая понимала, что не сможет избежать своей участи.       Он не ожидал. Чонгук понял, что гость, вероятнее всего, считал Шихека мертвым, так как в глазах были неподдельные изумление и ужас. Если бы он хотя бы предполагал, что они могут встретиться, явно ни за что не решился бы остановиться в Черном замке.       — Сокчон, — вышло шипение, смешанное с рыком. Грудное, как у разъяренного волка, и тот сделал шаг назад.       — Ши… — Гость поднял руку, желая выставить ее вперед, но не успел: Шикех сделал это первым. Он даже не коснулся, но волна вылетела из вытянутой конечности и откинула Сокчона к противоположной стене. Он ударился спиной о камень и упал на пол. Кто-то позади вскрикнул, и Чонгук понял, отчего. Глаза Сокчона были открыты, но он больше не дышал. Взгляд остекленел. Гость был мертв.       Чонгуку показалось, что его ударили. Пронзило потрясение, и страх расползся внутри. Тело казалось чужим, отчего трудно было даже пошевелиться. И лишь глаза были прикованы к тому, кто смотрел, но уже не видел.       — ВЫ. ПРИВЕЛИ. УБИЙЦУ. МОЕЙ. СЕМЬИ. В МОЙ. ДОМ? — выдавил Шихек, сжимая кулаки. От напряжения он весь трясся, и было видно, как ярость окатывает его волнами. Поглощая, она разрасталась, как лесной пожар, и заполняла все тело. Чонгук не видел глаз чернородника, но понимал, что в них пылал огонь.       Дыхание Шихека звучало все громче и чаще, руки дрожали. Слегка наклонившись, он схватился за голову и вдруг закричал. Так пронзительно и дико, что голос, будто сносящий пыль ветер, избавил от любых положительных эмоций.       На минуту все застыло.       — Он не убивал. — Наконец послышался позади робкий голос Намджуна, и присутствующие слегка отмерли. Лидер стоял у неприметной двери слева от лестницы вместе с Хосоком. Шихек с трудом распрямился, обернулся и разочарованно усмехнулся. Слегка истерично, так, будто его держали за дурака.       — Ты прекрасно знаешь, что они правят вместе, — прошипел старший, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Казалось, он готов был взорваться, стоило только тронуть. Шикех напоминал кипящий котел, и Чонгук понял, что никто не в безопасности. Поэтому волнение с легкостью читалось даже в глазах Намджуна. — Но все равно позволил ему быть здесь. Тому, кто приказал убить моих детей… Может, в тебе уже тоже нет ничего светлого, а, Джуни?       Последние слова будто ударили Намджуна в грудь, и он пошатнулся, сглатывая и опуская взгляд.       — Мы всего лишь пытались сохранить мир, — ответил он.       — Мир… — снова горько усмехнулся Шихек. — Который зиждется на жизнях детей… В пропасть такой мир! И вас, бессовестных ублюдков, которые оправдывают свои грехи великими целями. Вы ничем не лучше. — Шихек окинул ледяным взглядом присутствующих, задерживая его на Чимине и Чонгуке. — Лжецы и подонки.       Он сделал тяжелый шаг к выходу, но двое стражей тут же преградили его по еле заметной команде Намджуна.       — Шихек. — Лидер сделал шаг вперед, и вдруг с резким неожиданным звуком один из стражей стукнулся о стену и бессознательно упал на холодный пол. Все застыли.       — Кто-нибудь еще? — предостерегающе прохрипел чернородник. Сердце Чонгука стучало, как ненормальное, а глаза безотрывно смотрели на опасность, ловя каждое движение. На что он был способен? Кому был готов причинить вред?       — Успокойся. — Юнги вышел вперед, но Гук видел, что здесь не могли помочь уже никакие слова. Шихек сочился ненавистью и презрением ко всему живому. Ко всему, что так жестоко предало его. Жизнь, судьба, друзья, любимый человек. И мог ли Чонгук его винить? Что бы он испытывал на его месте? Разве не хотел бы спалить весь мир?       Ничто уже не было способно остановить его ярость.       Мужчина перевел внимание на второго стража, смотрящего с опаской, но преданно стоящего у двери.       — С дороги, — велел Шихек, но тот не пошевелился. Тогда чернородник вытянул руку, однако в последний момент перед ним возник Юнги и будто откинул летящий в человека поток энергии. Чонгук никогда не видел ничего подобного. Он даже не знал, что чернородники могут оказывать воздействие без прикосновения, не говоря уже о том, что имеют возможность его блокировать. Но, видимо, от Юнги можно было ожидать и такого. Шихека же это только взбесило. Развернувшись, он снова осмотрел присутствующих и закричал: — Что вы хотите от меня?!       — Просто вернись к себе, — мягко сказал Намджун.       — К себе? Чтобы вы продолжали делать из меня идиота? — Крича это, он даже не смотрел на лидера. Его глаза были прикованы к новенькому, и когда мужчина сделал к нему шаг, Гук сжал кулаки. Ему было страшно. Он знал, что Шихек может убить его лишь за пару секунд, и он не способен никак ему помешать, но и выказывать страх считал постыдным. Поэтому уверенно смотрел в глаза надвигающейся глыбе, пусть ноги и начинали дрожать.       А потом перед ним возник Чимин. Спиной к Чонгуку, глазами к Шихеку. Заслонил, предостерегая и моля одновременно. Говоря, что Шихеку придется сначала разобраться с ним. Мужчина смерил удивленным взглядом, и в карих глазах сверкнула боль.       — Прочь! — Голос прозвучал, будто гром, когда Шихек снова развернулся к двери. Чимин заметно выдохнул, слегка роняя голову и опуская плечи. Чонгуку захотелось поддержать его. Обнять и прижать к себе, но подобное действие было в их ситуации худшим. — Я ни минуту больше не останусь в этом месте!       — Шихек, ты же понимаешь, что мы не можем тебя отпустить, — продолжал лидер, но каждое его слово раздражало старшего чернородника все больше. Его грудь часто вздымалась, а лицо становилось все краснее от злости.       И потом он не выдержал. Непреклонность Намджуна накалила до предела, и Шихек стрельнул в лидера волной энергии. Тот не заблокировал, поэтому отлетел и с глухим стуком упал на пол. Окружающие ахнули. Следующие действия произошли так быстро, что Чонгук толком и не понял, что из них было первым. Юнги попытался атаковать Шихека, но на этот раз тот заблокировал выпад и, разъяренный подобной наглостью, убил стража. Оставшиеся без охраны двери закрылись за чернородником, и в зале повисла тишина.       Хосок опустился рядом с лидером и тут же положил руки тому на грудь; Юнги, постанывая, поднялся с пола, а Чимин осел на скамейку. Чонгуку все это казалось сном. Диким, невероятным сном, который не мог претвориться в жизнь из-за своей недостоверности. Однако сном это не было. Двое были мертвы, один без сознания, еще двое ранены, остальные напуганы до смерти.       — Чернородник мертв, — были первые слова Намджуна, когда лидер обессиленно присел на скамью. Его взгляд упал на лежащего Сокчона, а рука взметнулась к лицу. Чонгук впервые видел его таким. Лишенным всякой надежды. Удрученным.       — Надо разобраться с его свитой, — сосредоточенно сказал Хосок и осмотрелся. Один из людей Сокчона, побелевший до оттенка листа бумаги, жался к стене и нервно сжимал пальцы. Хосок удовлетворенно подошел к молодому парню, пару раз похлопал по плечу и вырубил. Пока Намджун приказывал слугам запереть того в комнате, Хосок отправился на поиски остальных подчиненных гостя.       — Надо его вернуть, — сказал Юнги, присаживаясь рядом с Намджуном и позволяя Юне позаботиться о небольшой ране на затылке. Лидер тяжело вздохнул. Так, будто принимал самое нежеланное решение в своей жизни. Вынужден был идти на то, что являлось его худшим кошмаром.       — Соберите стражей.       Чимин сидел, согнувшись и опустив голову. Лицо его было закрыто руками, а волосы свисали, подобно водорослям. Хотелось обнять, прижать к себе и заверить, что все будет хорошо, но Чонгук не знал, как помочь. Что можно было сказать или сделать, если то, чего он так долго пытался избежать, жертвуя желаниями и интересами, все же случилось?       Чимин поднялся чуть позже, когда все покидали зал и собирались на поиски Шихека. Встал, даже не взглянув на Чонгука, и поплелся в конюшню. Во дворе уже стояли облаченные в доспехи стражи. В их руках были луки, за спиной висели колчаны со множеством стрел — единственным действенным оружием против чернородника. В близком бою они могли дать отпор, но совладать с летящей стрелой удавалось немногим. И это значило, что Шихека готовы были убить. Сердце покрылось льдом, и Чонгук поежился, безрезультатно пытаясь согреться.       Намджун, Юнги и Юна уже ждали во дворе, когда туда вышел Чимин. Чонгук остановился на пороге конюшни, плохо понимая, что ему следует делать.       — Думаю, тебе лучше остаться, — сказал Намджун, забираясь на лошадь.       — Я не могу просто сидеть и ждать, — тихо, но серьезно ответил Чимин. Его голос звучал понуро и казался пропитанным болью и виной. — Я не стану раздражать его, могу даже на глаза не показываться, но если смогу чем-то помочь…       — Я тоже! — Чонгук сделал шаг вперед раньше, чем задумался, насколько правильным было его действие. Он просто знал, что не сможет остаться в замке, не понимая, что творится с Чимином.       — Тебе там делать точно нечего, — пресек Намджун с раздражением.       — Подстрахую, — ухватился за первую же мысль Чонгук.       — Как? Ты ни одним оружием пользоваться не умеешь.       — Но лечить я могу! Если кому-то нужна будет помощь…       — Чонгук, нас четыре человека, ты уж точно не пригодишься, — отрезал Намджун.       В это время Чимин вывел из конюшни Мими и оседлал ее, не принимая ни малейшего участия в разговоре. Холодок, исходящий от него, казался враждебностью и пугал.       Не дожидаясь ответа Чонгука, всадники направились к воротам, которые раскрыли для них стражи, и быстро покинули крепость. Чонгук остался один. И пусть умом он понимал, что они были правы и его вид лишь спровоцирует Шихека, остаться просто не мог. Внутри будто скреблись кошки, не позволяя игнорировать раздражающую и болезненную настойчивость. Поэтому, быстро снарядив коня, Чонгук последовал за другими чернородниками, решив держаться на безопасном расстоянии. Главным было не навредить, а если вдруг понадобилась бы его помощь, он был рад ее предоставить. Хотя что, в действительности, Чонгук мог сделать? В очередной раз укорив себя за бесполезность, Гук пришпорил коня.       Было ветрено и очень пасмурно. Чонгук скакал за виднеющимися вдали всадниками и окидывал взглядом окрестности в поисках Шихека. Через какое-то время группа впереди остановилась. Юнги спешился, осмотрел что-то на земле, а потом все снова отправились в путь. Лишь через пару минут, достигнув того же места, Чонгук понял, на что именно так озабоченно смотрели. На земле, широко раскрыв от ужаса глаза, лежала бездыханно женщина. Простая невинная крестьянка, возможно, направляющаяся в замок за помощью. Ужас остановил дыхание, и Чонгук схватился за горло. С коня он боялся даже слезть. Руки начинали трястись, а в голове жужжали мысли. Шихек начал убивать простых встречных. Темнота наконец поглотила его. Уже ничего нельзя было сделать.       Чонгук не раз читал в книгах, что хранились в библиотеке, о том, как обычно заканчивалась жизнь чернородников. Он знал, кем они становились, как постепенно менялся их характер, и как происходил срыв во тьму. Кого-то она поглощала раньше, кого-то полностью не одолевала всю, в таком случае обычно короткую, жизнь. Но никто еще не возвращался на свет после столкновения со своей худшей стороной. Дороги назад не было. Если чернородник терял сочувствие и поддавался ярости, он уже не мог оставить ядовитый поток злости. Замкнутый круг, скорее. Злясь, он убивал, а убивая, ненавидел себя еще больше. И спасения от этого не было.       Группа исследовала окрестности, пытаясь понять, куда отправился Шихек, еще долго. Пешком он не мог уйти далеко, но поблизости его не было. Видимо, подготовившись к худшему, наездники направились в деревню неподалеку.       Именно такие рассказы Чонгук слышал с детства. О монстре-чернороднике, безжалостно карающем виновных и безвинных. Появляющемся, словно тень, и уничтожающем все на своем пути. Не способным на жалость или сочувствие. Гук никогда не видел ничего подобного сам и уже надеялся, что это лишь мифы, пока издали вдруг не раздались крики.       У самой кромки деревни, всего в половине сотни метров от нее, на небольшом холме было колок. Чонгук слез с лошади и, привязав ее у дальнего дерева, укрылся за одним из ближайших к деревне. Попадаться на глаза Шихеку было недопустимо, но Чонгук впивался ногтями в кору и порывался выйти из своего укрытия каждый раз, как чернородник делал очередное резкое движение.       Жители уже спрятались. Лишь два тела мужчины и женщины лежали у крайнего дома. Шихек стоял, окруженный чернородниками, и разъяренно дышал. Стражи вторым кругом наблюдали за происходящим. Чонгук не слышал, о чем они разговаривали, но даже издали видел неистовый гнев. Шихек периодически что-то выкрикивал, а остальные настораживались и хватались за оружие. Юнги спешился и подошел ближе всех, Чимин стоял поодаль, прячась за лошадь. Он вышел лишь через несколько минут безрезультатного разговора, и сердце Чонгука замерло. Все это было так неправильно! Чимин снова подвергал себя опасности. Они подвергали его опасности! Чонгуку едва хватало сил сдерживаться. Он прирос взглядом к группе людей и с ужасом ловил каждое движение. Ему было так страшно, что тряслись поджилки.       А затем Шихек снова атаковал. Развернулся, всплеснул руками и отбросил назад сразу трех людей: Намджуна и двух стражей. Чимин сделал опасливый шаг к нему, но Шихек выставил вперед руку. Он был самым сильным. Обладал способностями, недоступными другим, и никто, абсолютно никто не мог с ним тягаться. Горло Чонгука сжалось, даже сердце, кажется, остановилось, и он изо всех сил пожелал, чтобы происходящее было сном. Пусть Чимин даже продолжит заботиться о Шихеке, пусть только тот не срывает на нем свою злость. Пусть ему не грозит смертельная опасность.       Юнги неторопливо поднял правую руку и сжал кулак. Чонгук не понял, что значит его жест, пока откуда-то справа вдруг не вылетела стрела и вмиг не оказалась в горле старшего чернородника. Резкий вдох застрял, и внутри что-то оборвалось. Схватившись за шею, Шихек растерянно осмотрел окружающих и опустился на колени, после чего плашмя упал наземь. Чимин рухнул рядом.       Чонгук не мог поверить. Даже пошевелиться ему было трудно, но глаза сами нашли лучника, затаившегося в том же колоке, что и он, лишь на несколько метров правее. Тело одеревенело, перед глазами потемнело, голова закружилась.       Конец. Вот все и закончилось. Вот и закончилась жизнь того, кто когда-то был добрейшим человеком, приютившим Чимина и ставшим ему наставником. Вот и закончилась жизнь чернородника, прошедшая в борьбе за свет, которая была проиграна. Тот, кто помогал и защищал, ушел, забрав с собой невинных и сделав близких убийцами.       Чонгук даже не осознавал, как вышел из-за дерева и с трудом направился к деревне. Как опустился рядом с Чимином и обнял сзади за плечи. Как тот дернулся и изумленно покосился на него, после чего припал к его груди, вцепившись в руку. Он не плакал, но казалось, что внутри плескалась буря. Она просто не могла выйти, и от этого давление внутри только нарастало. Она бушевала, разрушая все на своем пути, но снаружи Чимин напоминал каменное изваяние: безэмоциональное, бледное, неживое.       В замок возвращались неспешно и молчаливо. Погруженные в произошедший кошмар, пытающиеся осознать его и смириться. Тело Шихека покачивалось на лошади одного из стражников, а сам он шел впереди. Тумана больше не было. Он рассеялся быстро и бесследно, заставляя забывать о своем существовании. Солнце теперь едва пробивалось через плотные осенние облака, и собирался дождь. Однако, несмотря на пасмурность, каждая башенка замка была видна четко. Он возвышался в своей острой мощи, более не укрытый одеялом тумана, и казался еще более одиноким и устрашающим.       Хосок и Джису уже ждали на ступенях, когда вернувшиеся заехали во двор. Девушка ахнула, завидев Шихека, и слезы побежали по ее побелевшим щекам. Хосок же и без того выглядел так, будто был готов упасть в обморок.       — Трое стражей и слуга Сокчона заперты в подвале, — отрапортовал он Намджуну, и тот устало кивнул.       — Хорошо. Надо будет подумать, что с ними делать. Возможно, мы сможем выставить гибель Сокчона несчастным случаем… — говорил лидер, потирая виски. Казалось, каждое слово давалось ему с трудом.       — Намджун… — прервал его Хосок и нахмурился. Чонгук подумал, что еще никогда не видел его столь угрюмым. Джун поднял глаза и замер, словно чувствуя, что его ждут плохие новости. — Я нашел одного из его слуг. У него их было двое.       Продолжительный, тяжелый выдох заставил Чонгука напрячься, а сердце застучать быстрее обычного. Гук еще не понимал, почему, но знал, что все было плохо. Кажется, все было очень плохо.       — Я обыскал все окрестности. Он испарился, — продолжил Хосок, и Намджун зажмурился, будто пытался выдавить неприятные слова и мысли из разума. А потом обреченно кивнул.       — Значит, война.