~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Чонгук никогда не бывал в том саду. Даже о его существовании не знал, но за одной из дверей в крепостной стене оказалось несколько десятков раскидистых деревьев. Они покачивали практически голыми ветвями, колышась в ночи и отбрасывая тени, чем походили на небольшой, но пугающей лес, таящий в себе множество тайн. Именно рядом с этими деревьями соорудили погребальный костер, на который уложили обернутое в белую материю тело чернородника. Все обитатели замка выстроились перед ним со свечами в руках и задумчиво смотрели на холодные бревна. Приближалась зима. Пальцы окоченели, и Чонгук дрожал всем телом, но сам не понимал, от холода или от ситуации. Произошедшее казалось страшным сном. — Сегодня мы отдаем дань нашему лидеру, — зазвучал голос Намджуна, и тот вышел вперед, крепче сжимая в руках горящую свечу. — Тому, кто был отцом, братом, другом и любовником. Тому, чья жизнь прошла в борьбе за свет, большинство битв в которой были выиграны. Если бы не он, меня бы здесь не было. — Намджун запнулся и сглотнул, заставляя сердце Чонгука сжаться. Он не знал Шихека, но, очевидно, тот был очень дорог не одному человеку в этом замке. Он видел искренность, с которой о нем говорили, и не мог не проникаться уважением, несмотря на то, что последние месяцы Шихека были связаны с темнотой. — Я буду скучать по нему. Скучать по его доброму сердцу и прекрасному чувству юмора. По его любви к выпечке и невероятному умению выигрывать в любые игры. Я буду скучать по моему наставнику, который достойно сражался за свой свет. Пусть темнота больше никогда не беспокоит его. С этими словами Намджун подошел к костру и опустил свечу рядом с одним из бревен. Оно загорелось не сразу и неторопливо. Огонь робко пополз по древесине, когда следующий чернородник начал свою речь. Говорили почти все. Хозяева, слуги, стражи. Промолчали лишь Чонгук, Джису и Чимин. Чонгук с замиранием сердца ждал речи последнего, но тот лишь опустил свечу и произнес что-то одними губами. А потом ушел. Он не плакал, не просил прощения, и от этого Чонгуку было лишь больнее. Он ощущал, словно огромный ком застрял в горле и давил так, что даже дышать удавалось с трудом. Чонгук остался до самого конца церемонии, когда огромный костер наконец разгорелся, и люди начали расходиться. Юна остановилась рядом и заботливо коснулась плеча Гука. Они никогда не были близки, но теперь в ее жесте ощущалась почти материнская забота. — Я даже не знал об этом саде, — вдруг не понятно, почему, сказал Чонгук. Наверное, потому что говорить о чем-то ином было слишком тяжело. — Это сад мертвых, — почти шепотом ответила женщина, и Чонгук удивленно повернулся. — Все эти деревья высаживаются в честь чернородников и удобряются их прахом. Так они продолжают давать силу и жизнь даже после смерти. Чонгук обернулся на деревья и теперь увидел их совершенно иначе. Как тени былых жизней, мощи, доброты и заботы. Они больше не казались ему страшными. Они казались печальными, но прекрасными. В замке тоже было темно и холодно. Чонгук неспешно шел по узким коридорам, заглядывая в каждую комнату и все сильнее переживая о Чимине. Тот замыкался, и это Гуку совершенно не нравилось. Ему хотелось поддержать, а он даже понятия не имел, где его искать. Этаж сменялся этажом, и вскоре впереди показался свет из приоткрытой двери. Чонгук остановился на пороге и робко заглянул внутрь. Там был Чимин. Сидел на кровати, держа в руках деревянную фигурку в виде тигра. На столике рядом мерцало три толстые свечи. В остальной части комнаты было темно и неубрано. Вещи валялись на полу, пахло протухшей едой и гарью. — Чимин? — Чонгук сделал робкий шаг внутрь, и сидящий на кровати вздрогнул. Он бросил мимолетный взгляд на вошедшего и еще сильнее напрягся. — Что ты здесь делаешь? — Голос звучал недружелюбно. — Хочу узнать, как ты. День был тяжелый, — промямлил неуверенно Чонгук и еще немного приблизился. Чимин тяжело вздохнул. Раздраженно, кажется, и у Гука что-то екнуло. — Уходи, Чонгук, — сказал он сухо, и внутри похолодело. — Что я сделал? — испуганно и слегка обижено спросил Чонгук. — Ничего, — устало ответил Чимин и поднялся. Он поставил фигурку на столик и прошел к разбросанным вещам. Чонгук осмотрелся, и внутри возникло противное чувство, схожее с тошнотой. Здесь. Сюда он приходил, как заложник. Здесь жертвовал своими желаниями ради спокойствия окружающих. На секунду Чонгук обрадовался, что Шихек больше не побеспокоит Чимина, и он ужаснулся. Но ведь для самого Чимина все не было настолько просто. Для него Шихек был не только ответственностью, но еще и близким человеком. Которого он сегодня потерял. — Тогда просто позволь быть рядом, — прошептал Гук, снова подходя к Чимину. Тот встал с пола и, сложив стопку бумаг на стол, развернулся. Он был так зажат, что Чонгуку хотелось обнять его и размягчить, как застывшее масло. Просто позволить быть собой. Просто дать понять, что он дорог. — Приближается война, — острым и холодным, как лед, тоном ответил Чимин. — Сейчас не время для… — Для чего? — Гук нахмурился и слегка подался назад. Его оскорбило, что Чимин подумал о нем так. Словно все, что ему может быть нужно от Чимина, — это физическая близость. Неужели Шихек был таким? — Развлечений, — отрезал Чимин. И этим простым словом будто отрезал самого Чонгука. Как что-то ненужное и неуместное. — Я ничего такого не имел в виду. Просто хотел предложить поддержку, если она нужна, — объяснил мягко Гук. Чимин закрывался от него, и это пугало настолько сильно, как он и подумать не мог. — Твоя поддержка — последнее, что мне нужно. Чонгук оторопел. Он уязвленно сделал шаг назад и несколько раз моргнул, будто пытаясь вернуться в реальность. — Но я… Слов не было. Точнее, мыслей было так много, что они толпились у выхода и не могли собраться во что-то внятное. — Пожалуйста, давай закончим на этом, — сказал Чимин, и Чонгук понял, что он имел в виду совсем не только разговор. Он имел в виду все. ВСЕ. Внутри оборвалось, и руки задрожали. Чонгук вышел, как его и попросили. Перед его лицом даже закрыли дверь, а ноги как-то донесли до собственной спальни, но разум все еще не понимал. Как? Это было конец? Нет, не могло же так быть. Это было неправильно. Завтра он поговорит снова и все исправит. Он же не бросит Чимина в таком состоянии. Он же не останется без него. Всю ночь, несмотря на крайне утомительный день, Чонгуку не удавалось уснуть. Мысль о том, что Чимин может просто отказаться от него, приводила в ужас. Когда же он стал так зависим? Чонгук пытался понять, вспомнить. Даже убедить себя в том, что это ненормально. Но все было бесполезно. Он не смог устоять изначально и сейчас стремительно летел в пропасть, хоть ловить там его было некому. Уснул он уже под утро, успокоив себя мыслью, что обязательно поговорит с Чимином после завтрака. Но когда встал, того уже не было. Все чернородники, кроме самого Гука и Джису, покинули замок, а Намджун оставил несколько страниц с указаниями и объяснениями. В следующий раз он услышал о них через полторы недели. Намджун послал гонца с сообщением о том, что они успешно собирают армию и занимаются ее подготовкой. Сам Чонгук проводил дни, отслеживая изготовление оружия и тренируясь. Один из стражей, Сондык, согласился стать его преподавателем по ближнему бою. Чонгук все еще не намеревался никого ранить, но знал, что должен уметь владеть оружием для защиты. Сондык оказался почти так же хорош, как Юнги, но чуть менее требователен, поэтому Гук сам подталкивал себя к совершенству. Каждый промах впивался в его мысли и не покидал, пока чернородник не исправлял оплошность. — Чего такой грустный? — внезапно коснулась плеч Чонгука Джису и припала к его уху в игривой манере. Ее беззаботность, но в то же время искреннее беспокойство и нежность быстро заставили проникнуться к ней. Пожалуй, Джису стала для Чонгука первой по-настоящему близкой девушкой. Раньше он ни с одной так много не общался. С ней же было просто. Они оба смущались, но радовались общению, оставшись единственными чернородниками в замке. Чонгук даже пару раз рисовал ее, любуясь тонкими чертами и длинными блестящими волосами. Джису присела на широкий подоконник у ног Гука и тоже всмотрелась в окно, где землю покрывал тонкий белый слой пушистого снега. — Их уже больше месяца нет, — вздохнул Чонгук, касаясь ледяного стекла и думая о том, как, должно быть, холодно в походных палатках. Он надеялся, что крестьяне приютили чернородников в какой-нибудь деревне, но понимал, что армия не вместится ни в одну. Для тренировки и сбора им нужно было поле, а там о прочных стенах мечтать было глупо. — Я все еще надеюсь, что войны не будет. — Я тоже. Джису поджала губы в некоем подобии ободряющей улыбки, а Гук надул свои. Они хорошо понимали друг друга. Очень часто своим отчаянным желанием мира она напоминала ему его самого, и Гук любил поговорить по душам. Делали они это редко, но даже подобные моменты крохотной поддержки приносили облегчение. Потому что волнение не оставляло. Чонгук старался не думать о том, какой опасности подвергали себя чернородники. Что могло случиться с ними, если враг все же придет. С ним. Одна мысль об этом останавливала дыхание и поражала разрядом, проходящим вдоль всего позвоночника. Чонгуку было страшно. И он ужасно скучал. Настолько, что иногда даже подумывал о том, чтобы отправиться к ним, но останавливал себя тем, что Намджун дал ему указания, а армия могла сменить дислокацию. Еще через пару недель пришла весточка с границы. Ястреб принес известие о пересекшей ее армии, и все надежды на мир вмиг рухнули. Чонгук и Джинсу опустились на диван и, взявшись за руки, молча уставились на огонь в камине. О будущем думать не хотелось. — Сколько людей погибнет, — вздохнула девушка. — Разве это не нелепо — убивать друг друга? Чонгук лишь кивнул. Ему самому было трудно понять смысл войны. Борьбы правителей, в которой гибли тысячи ни в чем не повинных людей. Все это казалось невероятно безумным. Но, тем не менее, внизу по-прежнему ковалось оружие. Замок должен был быть готов приютить людей и обеспечить их пропитанием и защитой. Сам же Чонгук с того дня стал тренироваться еще усерднее. Джису его не понимала. Для нее ранить кого-то ради собственной защиты было чем-то поистине диким и невообразимым. Для Чонгука же все было иначе, потому что тот свист стрелы он забыть не мог. Он тренировался не для своей защиты. Как-то утром его разбудило резкое, звонкое ржание лошадей. Чонгук подскочил с кровати и кинулся к окну. Увидеть ничего не удалось. Внизу были только ров и поля, но когда Чонгук распахнул окно, до ушей донеслись крики и лязг мечей. Сердце упало в пятку. Неужели враги уже добрались до замка? С весточки прошло меньше недели, не могли же они быстро и спокойно пройти мимо армии. Спустившись на несколько этажей, Чонгук смог наконец увидеть двор. Около тридцати человек, вооруженных мечами, луками и щитами, отчаянно бились со стражами и побеждали. На удивление умелые, они сражали человека за человеком, безжалостно разрезая плоть. Кровь брызгала на землю, куда тут же падали замертво тела, и Чонгука затрясло. Он не знал, кем они были и зачем пришли, но видел, что противники выигрывали. Их было больше, они были сильнее и безжалостнее. Даже если стражам удавалось поразить кого-то из врагов, другой тут же нападал в ответ. Сражаться? Мысль о том, чтобы схватиться за меч и неумело помахать им, прежде чем ему перережут горло, показалась Чонгука настолько глупой, что он даже не видел достоинства в подобной смерти. Он не был уверен, что сможет убить. Точнее, желал избежать этого всеми силами, поэтому ввязываться в драку было бессмысленно. Он просто погибнет. Поэтому Чонгук кинулся искать Джису. Когда он бесцеремонно ворвался в ее комнату, она еще спала. Разлепила глаза и сонно промямлила невнятный вопрос. Чонгук же схватил ее за руку и потянул за собой. Лишь по пути Джису поняла, что происходит. Бежать было некуда. Выход из крепости был лишь один — ровно там, где атаковали неприятели, поэтому Чонгук повел к уже изведанному. Заведя Джису в свою комнату, он запихнул вещи в кожаный мешок, распахнул окно и встал на подоконник. — Ты с ума сошел? — ужаснулась Джису, поглядывая на ров внизу. Высота была огромной. — Другого выхода нет! Они убьют нас! Снова бросив взгляд на воду, а потом на дверь, Джису кивнула и встала рядом с Чонгуком. Ледяной ветер тут же всколыхнул ее волосы и окатил тело с такой мощью, словно на девушке не было никакой одежды. — Я прыгну первым, а ты сразу за мной, хорошо? — спросил Гук взволнованно. Сердце колотилось так, что колыхалась грудная клетка. Джису согласно кивнула. В последний раз прислушавшись к звукам, Чонгук глубоко вдохнул и сиганул вниз. Холод воды впился, как тысячи кинжалов. Так, что тело и разум завопили от боли, забывая обо всем остальном: как двигаться, как дышать. Конечности свело, перед глазами потемнело, но Чонгук как-то вынырнул и поднял голову. — Давай! — крикнул он и немного отплыл. Руки и ноги быстро переставали слушаться, ошеломленные ощущениями, но Чонгук упрямо двигался. Через несколько секунд рядом оказалась Джису. Она влетела в воду, как охотящаяся чайка: умело и грациозно, но на поверхности так и не показалась. Гук подождал несколько секунд, напряженно осматриваясь, а потом все же запаниковал. Снова нырнув, Чонгук попытался рассмотреть что-то в довольно грязной воде. Растерянная, теряющая сознание Джису медленно опускалась ко дну. Стараясь изо всех сил, Чонгук поплыл к ней. Руки и ноги не слушались в ледяной воде, опускаться было трудно, но он не намерен был сдаваться. Ни за что. Кое-как ухватив девушку за волосы, он потянул ее вверх и перехватил руку. Она смотрела на него раскрытыми от ужаса глазами и не понимала, что происходит. На берег они выбрались с трудом. Растерянные, не знающие, что делать, и дрожащие всем телом так, что стук зубов заглушал остальные звуки. Чонгук раскрыл мешок, который был привязан к его руке, и попытался отыскать что-то сухое. Но все, без исключения, было мокрым. — Даже не знаю, что лучше, — еле выговорил Чонгук, пытаясь встать. Его кожа стремительно синела, — остаться так или одеться в мокрое… Они оба были лишь в ночной одежде. Он — в легких штанах и рубахе, а она — в тонкой сорочке, которая теперь облегала тело и просвечивала. Но Джису даже не стеснялась. Все, о чем она могла в тот момент думать, — это жуткий холод. А Чонгук где-то на подкорке отметил, что она была красива, но совершенно его не привлекала. Будь она хоть полностью голой, он бы лишь оценил красоту человеческого тела. Однако решить, что все же делать, им не удалось, потому что внимание привлекли быстро приближающиеся всадники. — Чонгук, — пропищала Джису и прижалась к нему, прячась за спиной. Пятеро мужчин остановились в нескольких метрах от них и окинули довольными, насмешливыми взглядами. — Кто это у нас тут? — усмехнулся один из них. У всех без исключения в руках были луки. «Единственное действенное оружие против чернородника», — вспомнил Чонгук. Двое спешились и, натянув тетиву, сделали пару шагов к Чонгуку с Джису. Остальные внимательно наблюдали, тоже направив стрелы на пару. — Решили сбежать? Как трусливо с вашей стороны! — Что вы делаете? — изумился Чонгук. Он хорошенько осмотрел мужчин и понял, что они были с их земель. Не проникшими врагами. Их подданными. — Война началась. — Да, — сжал челюсти мужчина. — Война, которую развязали вы. Мерзкое отродье! — Да, вы правы, — забормотал Гук, — но разве вы не слышали? Мы вернем вам эти земли. Те, кто вторглись в эти края, тоже чернородники. Они не принесут вам хорошей жизни, поэтому сначала нам придется прогнать их, а потом вы сможете сами править. — Только ваша помощь нам не нужна, — прошипел второй мужчина, сильнее натягивая тетиву. Джису больше скрылась за спиной. Чонгук сжал ее руку, стараясь поддержать и немного успокоить сильную дрожь. — Мы справимся без вас. — Вы не понимаете, мы ведь сражаемся за вас, — произнес Чонгук, но его никто не желал слушать. Стрела вылетела из лука стоящего справа мужчины и вдруг впилась во что-то прямо рядом с Гуком. Он изумленно обернулся, и вдох застрял в горле. Глаза округлились в ужасе, а рука сильнее сжалась на оседающей Джису. Он даже не заметил, как отклонился. Как инстинктивно увернулся от летящей в него стрелы, открывая Джису. И теперь кровь сочилась из ее шеи, а страшные всхлипы, которые были попыткой вобрать воздух, иглами впивались в разум. — Дж… Дж… — еле слышно вырывалось изо рта, пока руки впились в девушку, стараясь удержать. Интуитивно захотелось открыть мешочек и помочь, и Чонгук уже приготовился, когда вдруг остановил взгляд на ее стекленеющих, полных ужаса глазах. Понимание ударило больно, сбивая с ног, и Чонгук рухнул на землю вместе с Джису. Он не мог ей помочь. Будучи чернородником, чьей природой было лечить и насыщать жизненными силами, он мог сделать только хуже, продлив ее агонию. Такую рану не залечить. Стрела не позволила бы ей затянуться, а, вытащи он ее, кровь покинула бы тело за считанные мгновения. Выхода не было, и осознание этого оглушало. Он почти не заметил, как жизнь стремительно покинула ее, хоть и смотрел не отрываясь. Просто в одно мгновение дыхание остановилось, и взгляд застыл. Глаза Джису по-прежнему были раскрыты, но тело больше не двигалось. Прекрасное тело невинной добрейшей девушки, которая за всю свою жизнь не причинила никому вреда. Чонгук впился рукой в ее предплечье, и немой крик исказил его лицо. Слезы вырвались из глаз и горячими потоками побежали по красному лицу. Мужчины победно закричали, и Чонгук замер. Их возгласы пронзали его ледяное сердце раскаленными кинжалами, и злость поднялась откуда-то из глубины, вздымаясь, будто лава. Как они могли радоваться? Они ведь убили ее. Отобрали жизнь у того, кто ничем этого не заслужил. Она так беспокоилась, что причинит кому-то вред, готова была умереть за этих людей, а они… безжалостно расправились с ней. Легко, довольно. Очередной радостный возглас ударил по ушам, и Чонгук вздрогнул. Вот этих людей она хотела защитить? За них готовы умирать чернородники? За тех, которые не просто не ценили это, а собственными руками уничтожали свет и доброту? Смех. Внутри бурлило. Негодование, разрывающее непонимание, злость. Боль. Руки все сильнее сжимались на холодном теле, а перед глазами краснело. Она была его подругой. И они отняли ее. Вот так, просто, одним движением. А другие пошли бороться за них. Он пошел бороться за них. А если они так же поступят и с ним? Страх обнял ярость и поднял ее вверх, будто воздушный фонарик, вздымающийся от внутреннего огня. Они — те, кто не заслужил защиты. Чонгук почти не осознал, как закричал. Боль оглушала настолько, что внешний мир растекся смазанной краской, уплывая куда-то далеко. Внутри пылало. Ярко, хищно, настойчиво. И только эту обжигающую мощь он чувствовал. Больше ничего. Ни холодное пространство вокруг, ни реальность, которая казалась кошмарным сном. Ему было тепло — горячо — и он не боялся сгореть. Когда Чонгук пришел в себя, вокруг было тихо. Казалось, замолчали даже далекие птицы, а ветер услужливо стих. Пугающе стих. Чонгук повернул голову к обидчикам, все еще в полной мере не осознавая происходящего, и уставился на бездыханные тела. Пятерых мужчин. Пятерых лошадей. Пары птиц. Он уничтожил всех.~12~ Пристанище мертвых, закрытая дверь и отчаяние
24 марта 2022 г. в 21:29
В небольшой комнате, в центре которой стоял круглый деревянный стол, было темно. Лишь несколько собранных на нем свечей подрагивали, скромно освещая присутствующих, за окнами же красовалось звездное небо. Намджун стоял, упершись кулаком в стол, остальные сосредоточенно смотрели на него. Присутствовали все чернородники, более никого. Атмосфера была настолько гнетущей, что даже сделать глубокий вдох было тяжело.
Первым, что спросили у лидера, было о возможности избежать войны, в ответ на что Намджун тут же отобрал последнюю надежду.
— Они уже давно пытаются развязать ее всеми силами. Нам с трудом удавалось поддерживать мир различными соглашениями и влиянием других земель, но сейчас они точно не упустят такой возможности. В конце концов, мы убили их наследника, — объяснил он, будто обрушивая огромный валун на грудь Чонгука. Чимин сидел, вжав голову в плечи и не показывая глаз. Складывалось ощущение, что он хотел затеряться во тьме и стать невидимым. Чонгук следил за ним, пытался подбодрить, но тот не обращал ни малейшего внимания. Чимин ни с кем не разговаривал, ни на кого не смотрел, казалось, даже не дышал.
— Что будет, если они нападут? Как мы отобьемся? У нас даже армии нет, — напряженно поинтересовался Хосок. Его голос был строгим и острым, как лезвие.
— Удастся ли нам ее собрать? — спросила Юна. — Сопротивление будет вставлять палки в колеса. Их бы воля, нас бы перебили, как скот. Да и как вообще убедить людей, что им выгоднее служить нам, чем другим чернородникам? Разве для них есть разница? Им важнее жизнь. Имеем ли мы право просить их отдавать ее за сохранность нашей власти?
Все замолчали и задумались. Юна была права. Для простых людей не было разницы, какому чернороднику служить. Все были одинаковыми чудовищами. И казалось, что война была лишь для того, чтобы именно эта группа, что жила сейчас в Черном замке, осталась там править.
— Может, нам просто отступить? — сказал Чонгук. — Мы виноваты, в конце концов. Какое право имеем просить людей жертвовать своими жизнями за нашу ошибку?
Намджун тяжело вздохнул и кивнул. На такой аргумент ответить было нечего.
— Они не будут править так же, как мы, — заговорил вдруг Юнги. Так тихо, словно прежде прятался, хотя лишь молчаливо слушал. — Если люди думают, что сейчас трудно жить при чернородниках, потом они будут молить нас вернуться. Правители из Высокого замка не оставят им прежних свобод. Они увеличат дань в несколько раз, заберут мужчин в армию, будут требовать плату за лечение. Деревни обеднеют, но заботы от чернородников крестьяне не дождутся. Богатство не возникает из ниоткуда. А мы все видели, что из себя представлял Сокчон. Всем нам приходило на ум лишь одно слово. Принц. И он не просто так вел себя подобным образом. Он вырос в семье правителей, в роскоши, пропитанной кровью населения. Земли Высокого замка бедные. Сплошные горы да реки, которым нечего предложить, кроме рыбы и риса. Но правители живут, как короли. Поэтому они хотят наши территории, и поэтому их народ будет сражаться за них так отчаянно. Наши земли — шанс на лучшую жизнь.
— Откуда ты все это знаешь? — поинтересовался Намджун.
— Потому что вырос там, — ответил Юнги, и все пораженно впились в него взглядом.
— Что? — нахмурился лидер. — Вырос в землях Высокого замка? Как такое возможно?
— На самой границе, — продолжил, будто не замечая неподдельного изумления, чернородник. — Большая часть наших мужчин служили на ней, именно поэтому мне удалось сбежать. Иначе я бы никак не смог оказаться здесь, ведь армия стоит на границе не столько для защиты земель от вторжения, сколько для того, чтобы удерживать на них людей. А сбежать пытаются многие. Бегут через буйные реки, через отвесные горы. Все ради того, чтобы завтра им и их детям не пришлось голодать.
Юнги слушали, раскрыв рот и округлив глаза, а затем, сведя брови, Хосок произнес:
— Тогда нам нужно убедить в этом людей. Сказать, что им есть, за что бороться.
— Они не поверят. По крайней мере, не все, — ответил Намджун. — Есть деревни, благоволящие нам, но даже они задумаются, так ли страшно сменить одного чернородника на другого. Если мы не покажем им, как плохо будет, они не узнают. У них нет никакой причины защищать наше правление.
— Тогда мы должны дать им эту причину, — набрав воздуха в легкие, сказал Чонгук, и все заинтересованно повернулись к нему. — Если мы боремся за людей и их жизни, а не за свою власть, то должны ставить их интересы во главу, так? — Хосок нахмурился еще больше, словно чувствуя, что Гук ведет к чему-то, что ему не понравится, но тот продолжал уверенно. — Почему бы нам не вернуть власть им? Пообещать, что если они выиграют, то снова смогут править на своих землях. Тогда им будет, за что бороться.
— А куда мы пойдем? — возмутился Хосок. — На что будем жить?
— Мы можем образовать отдельную деревню, — предложила Джису робко. Идея Чонгука явно пришлась ей по вкусу, иначе она бы не решилась высказаться.
— Чтобы они нас перебили? — огрызнулся Хосок. — Кто будет нас защищать без стражей и каменных стен?
Джису вжала голову в плечи и опустила глаза, держась за край стола. Она не умела спорить или отстаивать свои интересы, и все это знали. Обычно никто не грубил простодушным светлым чернородникам, помня себя в их дни, но на этот раз Хосок не сдержался.
— А кто будет защищать нас во время войны? — Голос Юнги прозвучал сурово, так, будто его обладателя утомили услышанные глупости. — Выбор за тобой: умереть сейчас наверняка или возможно позже. Или ты надеешься всемером управиться с армией Высокого замка?
Хосок раздраженно фыркнул и закатил глаза, признавая поражение. Он откинулся на спинку стула и швырнул в сторону Юнги взятый со стола огарок. Тот лишь сощурился. Иногда эти чернородники напоминали Чонгуку огонь и воду, настолько разными Хосок и Юнги казались на первый взгляд, но он уже понял, что общего у них было больше, чем осознавали даже они сами. Может, поэтому они так умело балансировали на грани вражды и дружбы.
— Значит, так и поступим, — через некоторое время огласил вердикт лидер. — Завтра же отправимся по деревням с предложением. Верных нам людей отправим на границу отслеживать приближение врагов, а Джису и Чонгук займутся подготовкой замка, я объясню, что надо делать. А сегодня… — Намджун ненадолго замолчал, — надо проводить Шихека.