"Мы учимся держать голову так, словно на ней – корона. Мы учимся искать волшебство в обыденности. Вот как выживали обычные люди, не избранные, без королевской крови в жилах. Даже если мир ничего тебе не должен, ты все равно от него что-то требуешь".(С) Продажное королевство. Л. Бардуго.
Любовник. Любовник... - Любовник. Кир лежал на полу в спальне, смотрел в потолок и курил. Он выискивал над собой трещинки или вмятины, как делал это в детстве. Это всегда помогало ему понимать, что во всем есть такие же изъяны, как и в нем. Как в маме. Как в отчиме... В Когане трещин не было. Сколько бы не рыскал Самойлов по нему взглядом, сколько бы способов расколоть ни испробовал, изъянов он найти не мог. Адам казался идеальным. Но так не бывает. И Кир слишком хорошо это знал. - Любовник. Он смаковал это слово уже несколько часов. Озвучивал сам себе, надеясь, что привыкнет. Перекатывал на языке, пробовал на вкус. И все равно боялся. Не вынося собственного страха, он вызывал в себе злость, ненависть к людям. Однако Коган, такой сильный и такой спокойный, вставал перед его глазами, и губы его твёрдо говорили: - Любовник. Кир знал, для чего он это делает, почему так часто произносит. Чтобы парень смирился, чтобы привык. Удивительная и бесящая чуткость. С чего бы? С чего вдруг Адаму заботиться о нем? - Сука, - с ненавистью прошипел Самойлов в пустоту. "Любовник". Это было слишком сильное слово, слишком значимое. Не шлюха, не раб и не вещь. Коган называл его именно любовником. То есть человеком, с которым у него есть связь. Не только физическая, но и эмоциональная, чувственная. А вот это Киру нахрен не надо было! Секс он еще сможет пережить. Да, снова сломается, но сможет. Эмоции - нет. Никогда. Ни за что. Долгое время жизни в одиночестве задача была ясной - никому не позволять вторгаться в свою душу, никого не подпускать. И если Коган считает, что между ними есть связь, то глубоко заблуждается. Хотя есть и второй вариант. Адам не воспринимает слова так буквально, в отличие от помешанного на тайных смыслах Кира. Хлопнула входная дверь, и Самойлов вздрогнул. Слишком долго он провалялся на полу, крутясь в сплетении своих мыслей и дымки сигарет. Открылась дверь в спальню. Кир запрокинул голову назад и увидел Когана. Сегодня его костюм отливал благородной синевой. Как всегда с иголочки. - Я смотрю, ты не скучаешь, - с сарказмом констатировал он. - А ты внимательный, - нагло ухмыльнулся Кир, салютуя сигаретой. Перевернутый образ мужчины в ответ лишь бросил: - Переоденься. Белая рубашка, черные джинсы. И вышел из спальни. Кир хмуро посмотрел ему в след, вдавил сигарету в пол и поднялся на ноги. Окей, переодеться для выгула. Это просто. Когда через пять минут он зашел в гостиную, то застал Адама привычно восседающим в кресле. Тот поманил его пальцем. Самойлов сразу понял, чего от него хотят. Он подошел и опустился на колени перед мужчиной. Адам хмыкнул, оценивая послушание, и продемонстрировал ремешок на ладони. Секунду Кир никак не мог сообразить, что это, а потом вспыхнул. - Ты серьезно?! - Это была твоя идея, - Коган невозмутимо пожал плечами, однако от парня не укрылось, что он вовсю наслаждается моментом. - Заебись, - констатировал Самойлов, глядя на вещь и кривясь едкой улыбкой. В руках Адама лежал черный ошейник и поводок. Ну, кто его вчера тянул за язык? Открывать рот в присутствии Когана в принципе плохая идея. - Я надену на тебя ошейник. Будешь плохо себя вести, надену и поводок, - сказал мужчина, дав Киру вдоволь насмотреться на вещицу. - Наклонись. Спорить было бесполезно. Кир позволил пальцам Когана проскользить по его шее. Мягкая кожа чуть сдавила горло, а затем почти тут же ослабла. Адам приподнял пальцами подбородок и рассмотрел сделанное. Вид у него был донельзя довольный. - Любуешься? - Поддел Кир ехидно. - Неужели я такой сладенький? - Как конфетка, - не остался в долгу Коган. - У тебя какой-то тупой фетиш на бдсм, - недовольно скривился парень, ощупывая ошейник. Он был тонкий, не сдавливал, но все равно нервировал. - Может быть. Зато у меня свой цепной пес. В буквальном смысле. - Ха-ха, - Кир демонстративно закатил глаза, но ему было любопытно наблюдать за интересом мужчины. Тот заметил чересчур пристальное внимание и неожиданно щелкнул пальцами по его носу, отвлекая. - Не забудь, плохое поведение - поводок, - наставив на возмущенного парня палец, напомнил он. - А теперь подъем. Самойлов встал с колен, недовольно подергал ошейник, но промолчал, хоть язык и чесался наболтать глупостей. Что ж, пора было подумать о желании. Они выехали на белом лексусе, которого Кир еще не видел. В сопровождении - водитель и охранник, всего двое, что удивительно при любви Когана к большой свите. Ресторан "Ларина" был классическим заведением, родом из девятнадцатого века. Утончённые картины, стилизованная мебель, много растений и книг. Каждый зал с отдельным названием. Администратор в официальном костюме проводил их в "каминный зал" и усадил за круглый стол тёмного дерева. Тут же появились белые тарелки из тончайшего фарфора и звенящие бокалы под вино. Адам сделал заказ сам, даже для вида не поинтересовавшись у Кира, что тот будет. Последнего это не смущало. Ему и Адама было сложно выносить, что уж говорить о других людях. В рекордные сроки принесли салаты, вино. Вышколенный официант, не уронив ни одной капли рубиновой жидкости, разлил напиток по бокалам и исчез. Коган медленно побултыхал вино и небрежно спросил про книгу. Кир подхватил. Полчаса пролетели в непринуждённом диалоге. Адам оказался внимательным собеседником к удивлению парня. С ним было захватывающе интересно обсуждать философию и искусство. Он легко обращался к истории и действительно разбирался в том, о чем говорил. И все бы ничего, но даже говоря, смотрел он слишком выразительно. Будто раздевал. Будто вот-вот собирался разложить его прямо на этом столе. Нервированный от такого пристального внимания, Самойлов ковырялся вилкой в тарелке и довольно скоро разговор сошел на нет. Возникло молчание. Адам бесил его. Единственный человек, который постоянно выводил его из хрупкого равновесия. С любым другим человеком Киру было бы похер. Похер на прожигание взглядом и напряженное молчание. Похер на статус и власть. С кем-то другим Самойлов забавы ради начал бы разбрасывать вилкой салат во все стороны, закинул бы ноги на стол и размазал бы соус по скатерти. С Коганом он молча закипал, не позволив себе ничего. Как так вышло? Как так быстро мужчина подчинил его, подстроив повадки под себя? Возможно он проигнорировал бы этот взгляд, если бы все утро сам себя не накручивал, лежа на полу и пялясь в потолок. Мотивы Адама казались загадкой, вопросов было слишком много. Но в конце концов, Кир не выдержал. Что было понятно, ведь он не обладал терпением и спокойствием. - Да что бля?! - Психанул он, с громким звоном кидая вилку в тарелку. На их стол обернулись все посетители в зале, но Самойлову было плевать. От напряжения эмоции рвались наружу. Он больше не имел права их сдерживать. Коган смерил его тяжелым взглядом. - Мне не ясен твой вопрос. Хочешь информацию - переформулируй. Вежливо. Последнее слово выделил. Как бы напомнил, где они. Кир едва не взбесился. - Почему ты на меня так смотришь? - Процедил он сквозь сжатую челюсть, с трудом сдерживаясь. - Как "так"? Объяснение обжигало язык. - Как будто голоден. Глаза Адама сверкнули и в мгновение наполнились мраком, хлещущим из души. Самойлова пробрала дрожь. - Я ОЧЕНЬ голоден, - низким тоном прогудел Коган, а потом отложил приборы в сторону. - Вставай. Кир моргнул, на секунду затупив. Затем пришло осознание, и сердце ухнуло куда-то вниз. Вот значит, как оно будет. Сохраняя на лице презрительно-невозмутимую маску, Самойлов поднялся на ноги и последовал за мужчиной. Каждый шаг отзывался страхом, который он отчаянно старался спрятать глубоко внутри. Глядя в спину Когана, все повторял про себя "это должно было случиться... терпи... смирись... так надо... терпи... будь послушным...". Адам распахнул перед ним дверь туалета и кивнул, пропуская. Кир сглотнул страх, подкативший к горлу вместе с тошнотой, и перешагнул за порог кабинки. Тяжелая рука подтолкнула его вперед, дверь за ними закрылась с ужасающим щелчком. Самойлов не смел обернуться. Ему казалось, что тогда он точно сорвется и впадет в панику. Пусть лучше так. Пусть он не увидит всего этого. Главное просто перетерпеть. Снова. Коган не позволил ему думать. Он развернул парня лицом к себе и толкнул к стене, прижимая своим телом. Поцелуй. Властный, глубокий. Стирающий мысли. Руки, скользящие по животу под рубашкой. В миг стало жарко. Кир ненавидел себя, но нахлынувшее желание затопило страх. И хриплый тихий голос с одной лишь фразой: - Ты вел себя хорошо, но я все равно хочу надеть на тебя поводок. Словно во сне парень услышал щелчок замка на ошейнике, а затем почувствовал натяжение кожи на шее. Коган быстро намотал поводок на кулак и притянул его к себе, как животное на привязи. Ему не вырваться. Он в чужой власти, в слишком сильных руках. Не дернуться, не убежать. Как и раньше. Раз за разом... Вот-вот подступит паника, но вдруг снова повсюду горячие губы. И то ослепительное возбуждение, зовущее за собой. Страх снова отступил. Тело предательски подалось вперед. Коган хмыкнул ему в ухо, оценив отзывчивость, и снова пригвождая к стене, зажимая собой. А потом его рука легка на ширинку парня, и тот отчаянно дёрнулся. Адам втягивал его в страстный поцелуй, расстегивая молнию и по-хозяйски вытаскивая возбужденный член. Кир уже не соображал, чего хотел больше: чтобы мужчина немедленно оставил его в покое или чтобы не останавливался никогда. Он потерялся в реальности, запутался в своих чувствах. Жар, страх, похоть - все смешалось в одну кучу. И все в голове стало кристально чистым, как только Адам начал ему дрочить. Никто никогда не трогал его больше после отчима. Никто не посмел. Он никому не позволил. Те, кто пытался, получали по заслугам. Желания тела игнорировались. Привлекательность людей казалась маскировкой - прикрытием, чтобы потом сделать больно. Но он был молод, и в глубине души, как бы ни отрицал и не проклинал физиологию, хотел контакта. Просыпался временами от слишком ярких и красочных снов, возбужденный и сочащийся. Затем душил в себе это с отчаянной злобой. Секс был болью. Этот урок он хорошо усвоил. Нельзя верить людям. Никому. Но Коган не позволял ему думать. Он сделал его своей вещью и заставил отказаться от прошлых принципов. Теперь он принимал решения и устанавливал новую мораль. И именно он был первым, кто трогал Кира без разрешения, но по полному своему праву. Дрочка была страстной и быстрой. По-другому Самойлов бы и не вынес. Он откидывал голову назад, забыв обо всем, и зажмуривался так сильно, что искры в глазах сверкали. Горячие губы на шее, наверняка оставляющие синяки. Чужой стояк, упирающийся в бедро. Поводок натянут до предела, кожа врезается в кожу. Но все это не важно, лишь бы нарастающий темп не прекращался. Когда накрыло оргазмом, Кир не смог сдержать глубокий стон. Коган крепко прижимал его бьющееся в конвульсиях тело к стене. Самойлов уткнулся лбом ему в плечо и обмяк, тяжело дыша. В голове творилось черти что, сплошной сумбур. Паника металась в душе, не понимая, что произошло и стоит ли заставлять тело бежать. Но у Кира просто не было сил. Он был оглушен собственными эмоциями и лишь спустя несколько мгновений вспомнил о том, что все еще прижимается к мужчине. Неудовлетворенному мужчине. Этого хватило, чтобы тело напряглось. На что Адам лишь усмехнулся. Ослабло натяжение в ошейнике, мужчина выпустил поводок. Он отстранился, и Кир заметил в его глазах лучащееся удовольствие. Он был будто кот, объевшийся сметаны. Отпустив уже начинающий опадать член, Коган сделал шаг назад и ополоснул руку в раковине. Кир быстро заправился и настороженно взглянул на мужчину. Он был как всегда спокоен, и никто бы не смог сказать, что сейчас что-то произошло, если бы не очевидное возбуждение в штанах. Неужели это все? Неужели он не сделает большего? Ведь должен был. Вымыв руки, Адам потянулся к ошейнику и отщелкнул от него ремешок поводка. - Чертовски сексуальная вещь, - с редкой довольной улыбкой произнес он, скручивая поводок. - Не снимай его. Кир молча кивнул, зная, что это вовсе не просьба. Он все еще с напряжением чего-то ожидал, но Адам взялся за ручку двери и отомкнул замок. - Идем. Надеюсь, моя рыба не очень остыла. Рыба. Серьезно? Коган думал о рыбе. Заебись! Они вернулись за стол. Мужчина тут же невозмутимо принялся за еду. И ничего, что буквально несколько минут назад в туалете, в общественном месте он дрочил парню. Вид же Самойлова говорил сам за себя. Растрепанный, в измятой рубашке, губы красные, шея вся в засосах. Люди демонстративно не смотрели на него, что означало, что все всё прекрасно знают и, возможно, слышали. Но Киру было плевать. Пусть думают, что хотят. Это не его проблемы. Важнее выяснить, наконец, то, что собирается делать с ним Адам. Минут десять он ковырялся в тарелке, ощущая слабое тело. Он мучился, прикидывая, как начать разговор. Пока мужчина не выдержал первым. - Говори, - внезапным приказом прервал его размышления Коган. - Что? - Что думаешь. Ты слишком красноречиво молчишь. Самойлов поморщился. Его снова читали легко и просто. - Почему ты не трахнул меня? - В своей манере едко улыбнулся он. Спросил грубо, не подбирая слов. Адам пожал плечами, разделяя еду ножом. В голове парня все еще не укладывалась мысль о том, как можно быть таким спокойным после всего, что произошло. - Трахну, когда придет время, - лаконично ответил мужчина, не отрываясь от занятия. - Какое время? Адам поднял на него глаза. Минуту рассматривал его задумчиво, размышлял. А затем отложил приборы, сцепил пальцы в замок и спросил: - Тебе понравилась наша маленькая шалость? Кир съел бы дохлое животное, чем признался сам себе, что смутился. - Какое это имеет значение? - Раздражённо махнув рукой, попытался съехать с темы парень. Как же хотелось курить! - Я задал вопрос. Тон голоса стал ниже. Кир почувствовал угрозу. Давно пора уяснить для себя, что мужчина не любит увиливаний. Поэтому, противясь сам себе, парень нехотя выдавил: - Да. - Что "да"? - Да, понравилась. - Так-то лучше. И мне понравилась. А теперь подумай вот о чем. Мы с тобой не животные, а люди. И не просто люди, а люди из высшего общества. Ты, конечно, временно, но все же. Мы наслаждаемся жизнью, никуда не спешим, от всего получаем удовольствие. Ты знаешь, как проходит дегустация? Кир кивнул. Своей спокойной неторопливой манерой и школьными вопросами Коган заставлял его чувствовать себя идиотом. - Допустим, вино. Открываем бутылку, даем подышать, взбалтываем, смотрим, как бегут винные дорожки по стенкам бокала, и только после этого делаем глоток, который так же смакуем. Мы не хлещем вино с горла, мы наслаждаемся процессом и каждым мгновением. Понимаешь аналогию? Ты - дорогое вино. Слишком хорошее, чтобы просто взять и трахнуть. Я смакую тебя. Наши маленькие шалости - это дегустация. В глубине души Кир облегчённо выдохнул. Лишь физиология. Когана интересовала лишь физиология, и это весьма упрощало им задачу. То, что Самойлова так тревожило, в мгновение ока разлетелось в пыль. Те щемящие чувства между ними, та жаркая привязанность тел, те странные заботливые жесты - все это лишь физиология. А это можно пережить. Ведь переживал же уже не раз. Когда Коган захочет взять его, он будет готов. - Судя по твоему виду, я ответил на вопрос, - констатировал Адам, рассматривая его и медленно взбалтывая в руке бокал с вином. - Отвали, - фыркнул Самойлов, доставая сигареты из кармана. В ресторане курить нельзя, но парню было плевать. - Чудесно. Что там с желанием? Твоя скудная фантазия выдаст что-нибудь особенное в этот раз? - Адам, вот реально, пошел ты, - Кир ухмыльнулся и подкурил. К их столу тут же подлетел официант и залепетал: - Простите, но у нас в заведении не курят. Коган поднял на него глаза, посмотрел внимательно и холодно бросил: - Пепельницу юноше принеси. Официант открыл рот, потом закрыл и исчез. Кир с любопытством покосился на бар, где стояла администратор и слушала рассказ персонала. Будет ли скандал? Увы, нет. Администратор с улыбкой принесла пепельницу, извинилась и исчезла. Официант на баре что-то обиженно бормотал коллегам, явно негодуя. - Я хочу, чтобы они все спели нам "макарену", - неожиданно озвучил Кир, рассматривая персонал ресторана. - Можно и с подтанцовкой. - Сейчас сделаем, - кивнул Коган, щелчком пальцев подзывая администратора.***
Коган дрочил ему месяц. Начиная с того дня в ресторане и каждый последующий день. Он приходил в непредсказуемое время. Иногда рано утром, и охрана несла за ним свежий, горячий кофе. Чаще всего вечером оставался на ужин, который они готовили вместе, перекидываясь взаимными саркастичными издевками. Несколько раз он приходил глубокой ночью, заставая Кира в темноте курящим на подоконнике. Он выдергивал сигарету из губ парня, раздвигал его колени, прижимая собой к стеклу, и неспешно доводил до предела. Почти всегда они разговаривали. О книгах, прочитанных Самойловым. О философии и искусстве. И никогда ни о чем интимном. Кира, испытывающего абсолютное отвращение ко всему личному, это вполне устраивало. Когану, казалось, всего хватало. Но Самойлов не был дураком и прекрасно понимал, что скорей всего, это ненадолго. Адам был эгоистом. Доводить подстилку до оргазма каждый день, ничего не беря взамен - сомнительное удовольствие. Он ждал. Касаясь чужого тела, Адам был внезапен, властен и требователен. Иногда он прижимал парня уже перед уходом у двери, и тогда Киру казалось, что весь подъезд слышит его громкие стоны, которые он, проклиная себя, никак не мог удержать. Иногда мужчина запускал руки в его джинсы в ванной, приказывая Киру смотреть на все это в зеркало и гореть ярким румянцем. Сам же оставался демонстративно равнодушен и спокоен. И только лихорадочный блеск потемневших глаз выдавал его возбуждение. Но чаще всего Адам откидывал его на кровати в спальне и, медленно раздевая, ласкал руками, доводя до края. После чего Кир еще долго не мог себя собрать, пялился в потолок и искал трещины. Все, казалось, вошло в спокойное русло. Дни повторялись. Мало слов, много оргазма и ничего лишнего. В свободное время Кир читал, ходил под надзором охраны на тренировки, к которым Коган его, наконец, допустил. Пару раз даже от скуки забредал к Максу на работу. По большей части молчал, слушая неторопливые рассказы о клубе и парнях. На вопросы отвечал кратко и неохотно. В начале сентября Адам подарил ему дорогущий телефон. С этого времени общения с внешним миром у Кира стало куда больше. Невский, не спрашивая, раздал его номер всем знакомым, и теперь каждый день парню написывали Глеб со всякими бреднями, через день Макс, рассказывающий о том, как проходит жизнь вокруг, и тактичный Игнат, просто зовущий прогуляться и развеяться. Кир никому не отвечал, ни с кем, кроме Макса не пересекался, но со временем всё это стало частью его жизни - ритуалом, который он подсознательно ждал, не признаваясь себе. Однако было и то, что парня все же насторожило. Одним ранним осенним утром Макс прислал ему смс-ку. Как обычно без приветствия, но с тревожным фактом: "Ты перестал улыбаться". Кир пил кофе, сидя на полу у панорамного окна и даже подзавис на несколько минут. Сообщение ему не понравилось, но стоило узнать больше. Впервые нарушив молчание, он ответил коротким вопросом: "И?" "И ничего. Раньше ты был психованно-веселый, а теперь просто мрачный. Глеб думает, что Коган тебя избивает. Мол, выбил из тебя всю спесь". На это Кир не ответил. На то, что там думает Глеб, ему было глубоко плевать, а вот само наблюдение Невского ему не понравилось. Он перестал улыбаться. Да, это так. Почему он не заметил этого раньше? Потому что увяз в удовольствии, а что очевидно - впервые за всю свою жизнь почувствовал себя в безопасности. Его нездоровые улыбки и смех всегда были способом самообороны. Люди избегают психов, люди их боятся. Лучшая защита это нападение - очевидный факт. Веселая, неудержимая агрессия помогала выжить всегда. Но только чего ему бояться здесь? В элитной квартире с охраной, обласканный Коганом, живущий в свое удовольствие в полном покое. Кир расслабился, перестал защищаться. Адам нашел прекрасный способ сделать его ручным. Хотя не этого ли парень сам и просил? Безопасности. Чем же он сейчас недоволен? Тем, что растерял агрессию? Кир разозлился. На себя, на Макса и на Когана. Снова почувствовал, что теряет себя, стирает твои границы и мир вот-вот нахлынет и поглотит его. Но щелкнула дверь, и сердце предательски екнуло. Сладость предвкушения разлилась в животе. Адам зашел в комнату, и уже по одному его виду Кир понял, что мужчина сегодня разговаривать не намерен. Он сделал шаг вперед и отдался удовольствию. Снова.***
Все случилось спустя неделю после сообщения Макса. Коган не пришёл. Первый пропуск спустя месяц ежедневных посещений вызвал в Кире нервную растерянность. Но убедить себя, что политик занят оказалось слишком просто. Однако, когда мужчина не явился и на вторые сутки, Самойлов сел в кресло с телефоном и задумался. Если бы Коган уехал, то предупредил. Хотя бы через охрану. Та молчала, значит никаких указаний не было. Можно было бы спросить, но до этого уровня Кир все же пока не опустился. Был еще вариант - написать самому Адаму. В телефоне его номер стоял первым в коротком списке. Но вертя трубку в руках, Самойлов лишь все больше убеждался, что не станет этого делать. Хорошо. Тогда что ему в таком случае в принципе делать? Логика подсказывала, что по правилам ему нужно было сидеть и послушно ждать. Когда будет нужно, Коган придет сам. Но Кира съедало что-то. Какое-то другое чувство. Тревога? Беспокойство? Нет, все чушь. Он просто привык, что мужчина приходит каждый день. Это привычка. Привычка и не больше. Но когда в два часа ночи на телефон, который он не выпускал из рук, пришло сообщение, Кир испытал сразу букет эмоций, который поставил его в ступор. Облегчение, радость, ожидание чего-то, раздражение. Он думал, что смс от Адама, но оно оказалось от Глеба. И с первого раза смысла слов он не понял из-за волны злости. Потом перечитал и дошло: "Пупсик, у вас все оки? Не поругались? А то твой папик тут с двумя нашими блядями обжимается...". Кир рассмеялся, и телефон полетел в угол. Жаль, что не разбился. Самойлов залез с ногами в кресло и, усмехаясь, уставился в ночной горизонт. Беспокойство было лишним. Коган развлекается. Сука. Как все просто оказалось. Злость подначивала явиться в клуб и устроить скандал. Парень пытался ее утихомирить, параллельно ища причины этому. Почему его так зацепило, что Коган с кем-то другим? Это что - ревность? Бред. Кир фыркнул и покачал головой. Но сам факт, что Адам месяц лапал и доводил его до оргазма, а сегодня поимеет кого-то другого бесил безумно. Не то чтобы Самойлов хотел секса, но все это казалось неправильным. Они вообще-то вместе, хоть и на полгода, но все же. Кир встал с кресла и прошел в спальню, по пути стягивая футболку. Нашел чёрную толстовку с капюшоном и надел. Все-таки на улице конец сентября, довольно прохладно. Синие джинсы решил не менять. Похлопал по карманам: сигареты на месте, этого достаточно. Обул черные кроссовки в коридоре и он готов. Самойлов думал, что проблемой будет выйти из квартиры без хвоста. Но на его удачу Сергей уснул на стуле у двери и проскользнуть мимо него не составило труда. Холодный осенний воздух растрепал светлые волосы, и Кир скорее надел на голову капюшон. Не стоит ему выделяться в темноте. До "Бездны" Самойлов добрался на двух попутках. Жизнь на улице прекрасно научила его существовать и без денег. На парковке он приметил машину Когана с водителем за рулём. Тот копался в телефоне, потому не заметил, как парень прошел в клуб. Местная охрана его еще помнила, поэтому пропустила без лишних слов. Кир зашел в зал, слился со стеной и стал наблюдать. Все, как всегда. Грохочет музыка, отдыхают гости. И среди них он. Адам сидел за своим столом в окружении двух мальчиков алфавита. Стол был уставлен напитками и закусками. Сам мужчина был изрядно пьян. Кир не стал выжидать. Оттолкнувшись от стены, он направился прямиком к Когану. Тот заметил его лишь тогда, когда парень уселся на стол прямо перед ним и уперся ногами в диван по обе стороны от колен мужчины. - Ооо, кажется принцесса улизнула из башни! - С улыбкой восхитился Коган, будто бы и не удивившись появлению парня. - А что же наш дракон у дверей? Спит? Кир демонстративно оскалился, оценивая юмор, и задал свой грубый вопрос: - Как дела, кобелина? - Глянь-ка, сейчас ты вылитая моя женушка! - Пьяно хохотнул Адам, обнимая мальчиков. - Прям и нотации будешь мне читать? - Брысь отсюда, шлюхи, - с жуткой ухмылкой бросил парням Кир. Но Коган удержал обоих крепкой хваткой, рыкнув: - Сидеть! Он был не в себе. То титаническое спокойное, которое всегда в нем присутствовало, испарилось. Перед Киром сидел злой жуткий мужик - призрак прошлого - наваждение. Но это все-таки был Коган. Хватит бояться прошлого. Хватит бояться Когана. Он другой. И сейчас он творит херню. Самойлов нежно взял в руки столовый нож, лежащий у тарелки на столе, задумчиво прошелся большим пальцем по зазубренному лезвию. Тупой. Такой же, как и эти бляди. Но он нужен скорее для демонстрации. - Хорошие мои, - нежно проворковал Кир, посмотрев сначала на одного, а затем на другого растерянного мальчика. - Если вы сейчас же не уберете отсюда свои сладкие шлюшьи задницы, то я покромсаю вас так, что даже самая грязная собака будет воротить свой нос от ваших паскудных мордашек. Даю на раздумье десять секунд. Время пошло. Три секунды потребовалось на осмысливание информации. Еще пять на судорожное вытекание из рук смеющегося Когана с лепетом извинений. Через десять они остались лицом к лицу. - Это что - сцена ревности? - Хохотнув, поинтересовался мужчина и потянулся за стаканом с виски. - Ты слишком много о себе думаешь, - угрожающе улыбаясь, проговорил Кир, продолжая вертеть в руках нож. - Да? Твоя критика весьма содержательна. - Коган отхлебнул из стакана, откинулся на спинку дивана и воззрился на парня. - С чего мы такие дикие сегодня? В последнее время ты шёлковый. Чего вдруг опять звереем? - Недотрах, - коротко ответил Самойлов, чувствуя, как снова поднимается в нем волна ярости. Но Адама его ответ будто бы позабавил. Он усмехнулся, но взгляд резко стал колючим, злым. - Че приперся? - Вдруг холодно спросил он, заканчивая с шутками. О, как же Кир сам мечтал понять, какого хрена он приехал. Те причины, что приходили ему на ум, шокировали его самого. Озвучивать их Когану он явно не собирался. Поэтому остановился на том, что уже успел произнести. - Ты что - глухой? - Играючи протянул Самойлов. - Я ведь уже сказал - недотрах. Адам сверлил его взглядом минуту, а потом хмыкнул. - Ты знаешь, что такое недотрах, Кирилл? - Лениво произнес мужчина, бултыхая стакан с напитком. - Это когда у людей нет траха! Как он может быть у тебя, детка? Мы ведь не трахаемся. - О, так ты поэтому сюда пришёл? - Наигранно удивился Кир. - Видать, надоело лить мне в уши про дегустацию и дорогое вино, раз захотелось разложить прямо тут двух второсортных шлюшек! - Что ты знаешь о шлюхах? Ничего. Как и о сексе. Хотя подожди, как я мог забыть? Ты ведь был подстилкой несколько лет. Должен еще помнить, какие это ощущения - радостно подставлять жопу. Кира в миг заполонила тьма. Он не помнил, как сорвался с места, не помнил, как опрокинул от рывка стол и вся посуда полетела на пол. Он помнил лишь теплый металл в руках. Помнил, как впивался левой рукой в волосы Когана, запрокидывая его голову, а правой прижимал нож к горлу, к его белой коже. Помнил, как бешенство плескалось внутри него, призывая сделать легкое движение, и окунуться в теплую кровь, которая должна смыть его боль. Помнил злые, смеющиеся глаза Адама, проникающие в самую глубину его души. Время замедлилось. Ярость оглушила. Кир слышал только громкие удары своего сходящего с ума сердца. - Зат-кнись, - прошипел он, с трудом выдавливая из себя слова. - О, нет. В этом мало удовольствия, - высокомерно улыбнулся Адам. Похоже, ему было все равно, что Кир прижимался к нему, готовый вот-вот вспороть кожу. - Смотри, как теперь весело. Самойлов тяжело дышал, пытаясь хоть немного успокоиться. На краю сознания он понимал, что Коган снова его провоцирует и успешно попадает в цель. В жизни парня достаточно слабых мест, а Адам слишком умен, чтобы ими не воспользоваться и не развлечься. Как-то раз мужчина сказал ему фразу: "так меня не достать, думай еще". Он все никак не мог найти то, что ударило бы Когана. Но теперь он кажется понял. И в миг схлынула ярость. Он сделает Адаму больно. Он знает как. Но для этого нужно желание. А чтобы его получить, нужно... - Трахни меня, - хрипло сказал Кир, ослабляя хватку на ноже. Похоже ему удалось удивить Когана. Тот явно ожидал продолжение буйства парня, а в ответ получил лишь спокойствие. - Что? - Механически переспросил он, хотя явно все расслышал. - Трахни меня, - повторил парень, даже не пытаясь сдержать расплывающуюся на лице хищную улыбку. - Ты сказал, что я ничего не знаю о шлюхах. И ты пришел сюда кого-нибудь снять и поиметь. Совмести приятное с полезным - трахни меня. Думаю, что с дегустацией мы закончили. Адам слушал слишком внимательно. Лицо стало серьезным, хмель будто развеялся. А потом он положил свои руки на задницу парня и сжал ягодицы. Кир вздрогнул. Он успел забыть, что сидел на мужчине. Самойлов сдерживал дрожь страха от чужого прикосновения, напоминая себе о боли и ярости к Адаму. Он должен отомстить. У них снова война. - Хорошо, - с удивительным спокойствием согласился Коган. Усилием воли парень заставил себя отвести в сторону правую руку и разжать пальцы. Нож с громким звоном упал на пол, и только после этого Кир заметил, что в клубе значительно тише играет музыка. Обернувшись, он увидел, что вокруг стола стоял Вадим и местная охрана. Позади маячил Глеб. Все встревожены. - Все в порядке, ребята, - с улыбкой успокоил их Адам, похлопывая ладонью по бедру Кира. - Небольшие семейные разборки. Мы уже уходим. Самойлов встал с Когана, и тот бодро поднялся на ноги. - Саша расплатится за все, что ты посчитаешь нужным включить в счет, Вадим, - усмехнулся мужчина, стряхивая с безнадёжно залитого пиджака остатки виски. - Адам Георгиевич, - начал было владелец клуба, но Адам небрежно отмахнулся от него. - Прочь с дороги. И Вадим отступил. Расступилась и охрана. Коган твёрдым шагом направился к выходу. На ватных ногах за ним пошел и Кир. На парковке охранник выскочил им навстречу, хаотично соображая, что здесь делает парень. - Пойди, расплатись в клубе, - небрежно бросил ему Коган, снимая мокрый пиджак и кидая охране. - Потом приедешь и будешь ждать меня у квартиры. Ключи. Он протянул руку за связкой, но Саша неуверенно выдавил: - Но шеф... Адам демонстративно тяжело вздохнул и сказал: - Ну, почему сегодня все со мной спорят. Ключи, я сказал! Охранник покорно отдал ключ от машины и пошел в клуб. - Ты же пьян, - с усмешкой констатировал Кир, доставая сигареты. Тело требовало никотина. - Пять баллов за внимательность, - Адам сплюнул, сел за руль и завёл машину. Подкурив, Самойлов уселся рядом с ним и открыл окно. Авто дёрнулось с места. Ехали молча. Несмотря на то, что Коган был пьян, вел он ровно, хоть и довольно быстро. Он курил, расслабленно держа руль одной рукой, и чем-то снова напоминал себя прежнего. Но это был не он. Всего лишь тень, хотя сейчас Киру было на это плевать. Он мечтал утопиться в мести. Пустые ночные дороги позволили им долететь до дома за десять минут. Коган бросил машину, как попало, даже не вытащив ключ из замка зажигания. Пока они поднимались в лифте, он стащил с себя болтающийся галстук и зашвырнул в угол. У порога квартиры их встретил удивленный Сергей, который в миг осознал, что проворонил своего пленника. - Адам Георгиевич, я..., - начал было он, но мужчина раздраженно махнул рукой. - Не до тебя сейчас. Охранник отошел в сторону, и они зашли в квартиру. Как только щелкнул замок двери, Кир сглотнул ком, подкативший к горлу. Ярость подначивала его, но страх никуда не делся. Он сможет. Он должен. - В спальню, - приказал Адам, скидывая обувь. В голосе холод. Самойлов снова видел в нем другого человека. Нет, не человека уже - животное. Коган так часто говорил, что они люди, что только животные скатываются в похоть. И вот стоило только Киру сказать "трахни меня", кем мужчина стал, если не зверем? Парень зашел в комнату вслед за Адамом. Тот расстегивал пуговицы помятой рубашки. Самойлов замер, осознавая, что впервые за два месяца видел, как Коган раздевается. Раньше мужчина не снимал ничего кроме пиджака. Когда рубашка полетела на пол, Адам обернулся. - Что замер? Раздевайся. - Как скажешь, Адам, - мягким голосом прошелестел Кир, широко улыбнувшись. Он не покажет слабости. Две минуты неторопливых движений и он стоит перед мужчиной абсолютно голый - тоже в первый раз. Коган никогда не раздевал его полностью. Мужчина окинул его оценивающим взглядом и поманил пальцем. Парень сделал три шага, а дальше Адам подтянул его резким движением и тут же толкнул на кровать. Как бы Самойлов не старался, улыбка сползла с лица. Без лишних прелюдий Адам в расстегнутых брюках навалился на него сверху, придавливая своим весом. Кир осознал, что на него накатывает паника и попытался глубоко дышать. Он все еще пытался выдержать это. Но грубые поцелуи и похабные лапания рук стирали последние границы разума. Он вынес еще две минуты. До тех пор, пока Коган не зафиксировал его руки по бокам от головы, коленом раздвигая ноги. Кир открыл глаза и увидел над собой отчима. Где-то на краю сознания он вспомнил, что Коган при первой встрече напугал его тем же видом голодного хищника. Вспомнил, как сдавило тогда горло, не позволяя кричать и даже дышать. Глядя над собой сейчас он снова видел прошлое, которое разбило его на части, разрушило всю его жизнь. Долгие годы боли и насилия вот-вот вернутся, и он умрет. Потому что не сможет вынести этого снова. Ужас прокатился волной и наполнил все тело. И Кир забился в истерике. Он что-то кричал, выдираясь из-под чужой тяжести изо всех сил. Он думал, что сейчас отчим снова ударит его, как бил всегда, когда он сопротивлялся. Потом заломает и все равно все произойдет. Но тяжесть внезапно исчезла - он все-таки каким-то чудом скинул отчима с себя. Кир тут же отполз к стене, шаря по кровати в поисках чего-то, что можно использовать, как оружие. Только один звук, не соответствующий прошлому, наконец вернул его в реальность - смех. Парень обернулся. - Так и знал, что ты не выдержишь, - Адам сидел на полу и громко смеялся. Самойлов тяжело дышал и монотонно начал проговаривать в себе как мантру факты: он взрослый, он здесь по собственной воле, он сам дал добро, никто не насиловал его, отчим не насиловал его, Коган не отчим, он взрослый, он здесь по собственной воле, он сам дал добро, никто не насиловал его, никтоненасиловалего!... Через минуту бубнения про себя привычной практики, которой он научился в пятнадцать лет от знакомого психолога, Кир смог успокоиться настолько, что попытался понять, что произошло. Есть очевидные вещи - на все сработала ассоциация. Страх секса, страх боли, слишком грубые действия Когана и все - мозг подкинул образ отчима и воспроизвел прошлое. Поэтому и случилась паника со всем вытекающим. Он не справился. План провалился. Ладно, к черту это все. Но в смехе Когана был подвох. Почему он смеялся? Неужели подстава? Хаотично соображая, парень вдруг вспомнил, как легко сбросил Адама с себя. Адама, который сильнее него в два раза. Адама, который мог бы удержать его одной рукой. Адама, который позволил это сделать... Возбужденный от пережитых эмоций мозг Кира, наконец, осенило. - Ах ты ж сука! Ты сделал это специально! - Крикнул он в ярости. - Я? - Смеясь, переспросил Адам, сгибая ноги в коленях и свешивая руки. - Это ты предложил себя трахнуть. Блять, ну почему же он такой дебил! Почему ему все время кажется, что он умнее политика? Хотя тут и дурак бы понял, что что-то не так в предложении Кира. - Но ты согласился, мать твою! - Уверен? Самойлов открыл было рот, чтобы наорать, но вдруг увидел все со стороны. За месяц ежедневных ласк Коган ни разу не применил ни капли силы. Да, он был требователен и подчинял себе. Но не было грубости, жестокости и животной похоти. Адам хотел его, но что бы он не говорил, как с вещью он с ним никогда не обращался. Как с младшим в паре, да, но не как с рабом. Однако сегодня он вел себя, как обычное похотливое животное. Намеренно. Что и выдрало из мрака памяти губительное прошлое. Кир ошарашенно замер, пялясь в усмехающееся лицо Когана. Ярость от того, что мужчина променял его на клуб и других блядей изначально помешала ему заметить то, что он заметил бы в случае любого другого человека - что согласие на секс было постановкой. Коган понял, что Кир предложил это против своей воли и для какой-то цели. Коган не был дураком. Но больше всего его поразила не проницательность мужчины, а собственная ярость из-за него. Ярость, вызванная обидой, что выбрали не его. А это означало лишь одно - Адам начал ему нравиться. Самойлов вдруг резко осознал свою откровенную наготу и подтащил к себе простынь. Ему нужно было еще несколько секунд на осознание той жопы, в которую он попал. Коган нравится ему и это опасно. Любой, кто подойдёт близко, может сделать больно. О, как больно теперь может сделать Адам. Только он не узнает. Кир не позволит. Они вместе два месяца. Договор рассчитан на шесть. Перетерпеть чуть больше половины, забрать бабки и исчезнуть. О безопасности и речи теперь не идет. - Ты мог сразу сказать, что все понял, - хриплым голосом выговорил Кир наконец. - Ты устроил такой красивый концерт. Грешно было его не продолжить, - Адам похлопал себя по карманам в поисках сигарет. - И ты бы правда трахнул меня? - С каменным лицом спросил Самойлов, наблюдая за тем, как мужчина достает из пачки сигарету и медленно подкуривает. Он и так знал ответ. Последний месяц был слишком показательным. - Нет. - Почему? - Посмотри на меня. Ты видишь, что я возбужден? - Нет. - Именно. Потому что насилие меня не возбуждает. Ну, по крайней мере, не в том виде, к которому ты привык. - Тогда для чего ты это сделал? - Угрожающе прорычал Кир, снова ощущая накатывающую злость. - Считай, что это наказание за плохо усвоенный урок. - Урок? - Чуть ли не в бешенстве переспросил парень. Губы сами собой растянулись в улыбке. - Я напомню, - Коган говорил тихо, но каждое слово чуть ли не звенело в тишине. - В первую нашу встречу здесь на кухне я попросил тебя о честности. В своей постели мне нужна правда. Сегодня ты решил поиграть со мной, руководить, попытался дергать за поводок. Ты мог бы просто попросить, и я исполнил любое желание. Но ты схитрил. И вот результат. Слишком самонадеянно было думать, что я не знаю ничего о твоем прошлом, не так ли? - Да пошел ты нахуй, Адам! - С широкой улыбкой воскликнул Кир. Больно. О, как больно. Коган поднялся на ноги, швырнул ему пачку с сигаретами и выдохнул дым. - Ты хотел увидеть во мне животное. Понравилось? - До смерти! - Прошипел Самойлов сквозь зубы. - Я знал, - он подобрал измятую рубашку с пола и, засунув сигарету в губы, надел ее. - О, величайший из всех хозяев, позволь спросить, а какого хуя ты вообще пошел снимать себе шлюх? - Кира потряхивало от клокочущей в нем ярости, но он не переставал улыбаться. Гримаса карточного Джокера. Вечный шут с дырой в душе. И тут Адам замер. На одно мгновение, но все же. А потом отшвырнул тлеющую сигарету и ответил раздраженно, явно не сдержавшись: - Не лезь не в свое дело. Кто бы мог подумать. Такой простой вопрос, а все же задел Когана. Надо копать дальше. - Наверное, проблема в том, что ты не можешь позволить себе трахнуть меня? - Играючи начал рассуждать Кир, трясущимися пальцами вытаскивая сигарету из кинутой мужчиной пачки. - Интересно, почему? Адам молчал, стоя спиной к нему и застегивая пуговицы. Но Самойлов был слишком зол, чтобы напоследок не попытаться побесить политика. - Строишь из себя рыцаря с достоинством и честью? Мимо. - Выжидаешь, когда я сам начну вешаться к тебе на шею? Снова промах. Кир щелкнул зажигалкой и вынул козырь. Пусть игру он проиграл, но форсануть напоследок все равно можно. - Наверное, невыносимо будет ебать лейтенанта с портрета? В яблочко! Пальцы Когана замерли на последней пуговице, и Самойлов расцвел в лучезарной улыбке. - Ооо, потрясающе! Я все-таки нашел это! Твое слабое место, Адам, - Пропел Кир и глубоко затянулся. - А теперь, господа знатоки, вопрос - что за восхитительная история связана у нашего грозного господина с никому неизвестным портретом паскудного лейтенанта? - Закрой рот. Мурашки побежали по коже от тона. Но Кира несло. Слишком много эмоций, слишком много боли - сегодня он снова стал собой: гадким, мерзким, отвратительным. - Адам, а ты дрочишь на его смазливую мордашку? Мужчина обернулся, но Кир лишь шире улыбнулся. Так, что челюсть чуть не свело. В первый раз он видел Когана в ярости. Скулы заострились, желваки заходили от злости, он побледнел. Но стоял, будто прикованный к полу. Кажется убил бы, если смог. Самойлов с наслаждением рассматривал борющегося с собой мужчину и ждал удара. Но прошла минута, Адам расслабился и произнес уже ровным тоном: - День был хуевым, но вечер ты испортил мне просто феерично. - Рад стараться, мой капитан! - Кир усмехаясь, отсалютовал двумя пальцами, которыми держал сигарету. Коган застегнул рубашку на последнюю пуговицу и уже непроницаемо бросил: - Через три дня мы улетаем на званый вечер. Смотайся и купи новых шмоток. Дорогой костюм и туфли. Что касается сегодняшней ночи, то я накажу тебя позже. - Буду ждать с нетерпением, - елейно отозвался Кир. Адам вышел из комнаты, через несколько секунд вышел из квартиры. Самойлов снова остался один в тишине, с кучей новых проблем в его разваливающейся душе.