Она не знает, который день засыпая ощущает, как ее ладонь сжимается нежно в чужой, как молодой знакомый незнакомец проводит рукой по ее волосам, поправляя спадающие пряди, которые неприятно щекочут кожу лица. Она не знает, который день уже лежит здесь, сбилась со счета, а может и вовсе не считала, когда по словам подруг, друзей, брата и
его она вела себя не так, никак не могла усидеть на месте больше нескольких часов, всегда любила прогулки, свою работу и самое важное
она любила его. Этого брюнета, который продолжает появляться здесь, из-за которого сердца сжимается стоит только увидеть, какой на самом деле разбитый у него взгляд, какую боль они несут в себе, как он пытается ее скрыть за прекрасной, согревающей ее позабытую душу своим теплом, его тепло переполнено любовью к ней, а она…
А она его не помнит. Разум постоянно пытается пробить панцирь стертой памяти, но воспоминания не хотят выходить из-под своего замка, не хотят вновь проявлять себя, не хотят вновь волнами делиться теплом, которое они хранят внутри. Она приподнимается ей уже можно, только нужно все делать осторожно, им нужно поговорить, последние несколько дней она просто слушала
его истории,
их общую историю, но так и ничего не вспомнила и все же она замечала, как с каждым днем меркнут искорки в его глазах, отвечающие за желание жить.
— Чонгук, — голос немного хриплый, но вполне здоровый, не такой как после пробуждения, более звонкий, пропитанный жизнью. Сара проводит свободной ладонью по его волосам, — нам надо поговорить.
— Можно после чаги? — он недовольно бурчит сквозь чуткий сон и но улыбка сама собой застывает на губах, он слишком сильно соскучился по таким маленьким, но необходимым мелочам, сейчас ему кажется, что перед ним именно его Пак Сара, которая должна была стать Чон, — я правда хочу спать, не выспался из-за проблем на работе.
-… — Сара молчит, но не прекращает гладить его по голове, пропускать локоны его волос сквозь свои тонкие пальцы, взгляд цепляется за кипу бумаг на столике, за его пиджак небрежно повешенный на спинку одного из стульев, за его брошенных на подлокотник дивана галстук, глаза возвращаются к молодому человеку, который сидит рядом с ее кроватью на стуле, но туловище его находиться на кровати и альбом переполненный их совместными фотографиями, у каждой была надпись, в каждой теплилось самое драгоценное не подкупное чувство. Ее глаза цепляются за несколько пуговиц, что были расстегнуты, — Гук, а тебе в компанию не надо?
— Что? — Чонгук внезапно подскакивает с места и смотрит на нее не верящим взглядом, будто и вовсе перед ним не она, а кто-то другой, — как ты меня назвала?
— Гук? — девушка мнется секунду, но все же спрашивает, — мне нельзя? — он отрицательно качает головой и улыбка его почему-то заставляет ее улыбнуться в ответ, — ты не ответил на вопрос.
— Можно, конечно, можно, — некогда угасающие с каждым прожитым днем глаза, весело смеются взрываются вулканами и бьют цунами, теперь они живы, теперь в этих омутах столько жизни, что даже не сосчитать, — да, мне по правде говоря нужно все же иногда появляться в компании. Мне было так страшно.
— Почему? — она ведь выжила, самое ужасное позади, хотя, возможно, «
Самое ужасное позади» фраза именно для нее, но никак не для него, ведь ему пришлось столкнуться с той реальностью, от которой ей бы хотелось сбежать.
— Самым страшным для меня было не то, что ты меня не вспомнишь Сара, — Чонгук провел рукой по волосам и улыбнулся, он неловко отвел взгляд от нее, почему-то именно сейчас не зная куда себя деть, — я думал, что ты никогда не ощутишь, что любила меня.
— Я не… — ее голос обрывает трель телефонного звонка, кажется Чонгуку и вправду нужно появиться в компании хотя бы раз за все это время, ведь она понимает, знает, что он всегда был здесь, что компанию он оставил в умелых руках доверенных лиц. И понимает, ту простую истину, от которой ей не сбежать да и желания, как такого вовсе
нет. Потому что он знает ее, знает ее влюбленной, знает какая, когда влюбленна, какая она, когда любит его. И замолкает смысла продолжать нет, она поняла, что снова влюбилась, сложно было бы если бы события обрели какой-то другой поворот. Она наблюдает, как Чон пытается что-то объяснить на не родном английском языке, он говорит идеально с нужно интонацией, паузами, властным голосом, но его по ту сторону не понимают и отстаивают собственную точку зрение, в конце концов он отключается нервно смотрит в сторону стола и горько усмехается.
— Сара, — он неожиданно подходит ближе невесомо прикасается губами к ее щеке, оставляя после себя горящий жаром участок коже, — мне срочно нужно в компанию, но пожалуйста, если что-то случиться звони и пиши мне поняла, хотя нет, даже если ничего не случиться пиши или звони, поняла? — она лишь успевает кивнуть, наблюдая за тем, как в суматохе собирается Чонгук, небрежно застегнутая рубашка немного помятая после сна, галстук остался покоиться на подлокотнике дивана, накинув пиджак и схватив кипу бумаг вместе с ключами от машины он бросил напоследок, — люблю тебя, — он быстро наклонился к ней, чтобы поцеловать в лоб, как маленького ребенка, и скрыться за дверью палаты.
— Ты вот так меня бросишь? — за все это время не было вот таких откровений, а сейчас сразу два, лицо девушки немного краснее, а пульс ускоряется, это подтверждает медицинский прибор.
***
Энни, кажется, что она на мином поле, и это даже не каламбур связанный с фамилией Юнги, а конкретная война, на которой шаг влево или вправо и ты труп, помянем, потому что взгляд председателя что-то с чем-то и он точно не сулит ничего хорошего, на протяжении всего разговора. Она выдыхает, когда бывший председатель решает, что ему уже пора, смотрит уверенно на часы и усмехаясь говорит, что машина давно ждет его. Они прощаются Мин вместе с невестой любезно сопровождают его до двери, обмениваются любезностями и прощаются, вновь садясь за собственный столик Ким облегченно выдохнула.
— Я не думала, что все так плохо, — волны мурашек до сих пор бегут по ее спине, это вообще нормально? Потому что у нее ощущение, будто старший Мин точно хочет женить внука и кажется невеста будет смотреть на нее сквозь зеркало, — ты же в курсе, что я не собираюсь становиться твоей женой, да?
— Да, — он вертит в руках бокал полусладкого и делает глоток и вздыхает, будто с его плеч спадает столетний груз неистовой тяжести, — но если он вбьет себе это в голову, то нам не поздоровиться.
— Почему ты вязал меня в это? — она прикрывает глаза, подзывает к себе официант заказывая кое-что покрепче, чем обычное вино, приняв заказ сотрудник быстро исчезает в неизвестном направлении минуя между столиков. Бутылка рома опускает на стол внезапно, девушка совершенно не ожидала такой скорости.
— Не перебери, — он смотрит, как девушка немного смакуя пьет из олд-фэшн бокала, — завтра на работу.
— Хотя бы сейчас Юнги, не напоминай мне о моей скучной жизни, — и делает очередной глоток, сегодня на такси, машину заберет завтра.
***
Кажется, у Кима обрывается что-то внутри, когда он заходит в темную квартиру, почему-то сейчас она слишком чужая, без света, будто темные тени завладели помещением. Тэхен снимает обувь и прихватив пакеты, не заходя в гостиную, сразу направляется в сторону кухни, сердце продолжает ему говорить
«Что-то не так оглянись», но он ничего не делает, кладет еду в холодильники, а закуски виде чипсов в шкаф и идет дальше в ванну. Мысль о звонке приходит не сразу, через несколько минут, но он все же вытаскивает из кармана брюк свой телефон и ищет нужный контакт, сердце делает кульбит, подтверждая
что-то точно не так. В барабанных перепонках больно бьют обычные слова
«Абонент недоступен или находиться вне зоне действия сети». Женский голос отвечает тем же бесцветным тоном еще ровно семь раз, тогда он понимает, что упускает кое что важное из виду, точнее не понимает —
чувствует.
Он заходит в спальню, ее нет, но почему-то комната кажется брошенной, забытой, оставленной в прошлом, Тэхен идет в сторону гостиной, квартира чужая,
не их. Взгляд глубоких глаз цепляется за клочок бумажки, что выдал свое местонахождение из-за света, хотя он вовсе не прятался, совершенно не скрываясь, лежал на самом видном месте. Он берет его в руки и начинает медленно вчитываться в болезненные строки.
Прошу, поверь мне на слово, ведь ты знаешь, я бы не смогла солгать тебе даже в этом клочке бумаги, что исписан моими чувствами, никому не нужными чувствами. Мне больно… безумно больно вот так просто ставить точку, просто прощаться, потому что я была счастлива, по-настоящему счастлива с тобой, это не пустые слова, а мои чувства, которые я испытываю даже сейчас, когда пишу тебе это последнее письмо. Мне правда слишком сложно принимать факт того, что ты не любишь меня, как я тебя. Я всегда обходила десятой дорогой всю эту романтику, все эти дурацкие чувства, эту зависимость от другого человека, а потом сама сделала шаг в бездну. Я падала, падала вниз с птичьего полета, но ты не давал мне пустых обещаний, что поймаешь меня и вот я разбилась, закончилось. Тэхен, милый у меня правда больше нет сил, ты говорил, что в этот раз не оставишь, не растворишься будто мираж перед путником в Сахаре, исчезнешь, будто самый желанный сон на рассвете, но вот я открываю глаза и тебя снова нет, не рядом со мной, не в квартире, не говори, что я не звонила, звонила, но ты не ответил, а я устала быть просто партнершей. У меня больше не осталось сил выпрашивать твою любовь, искренность, толику внимания. Мне больно. Я решила закончить на этом, хочу сохранить хоть толики себя прежней, сейчас мне жаль что я когда встретила тебя на том одиноком пляже ровно два месяца назад, но вместе с этим мне не жаль, что полюбила тебя всем сердцем. Иронично, ровно два месяца назад в этот день мы впервые познакомились и теперь вот так прощаемся.
Я желаю тебе самого настоящего счастья, уверена ты обретешь его.
А теперь в последний раз напишу… Я люблю тебя, сильно люблю.
Наши дорога подошла к своему концу, дальше лишь развилка, каждый идет вперед поодиночке.
Прощай
Твоя Розе
Ким сам не заметил, как по лицу скатилась одна маленькая слеза, даже мужчины порой плачут. Но он уверен их совместный путь еще не закончился, он должен длиться дольше, потому что эта дорога жизни не имеет права на финиш, она должна быть дольше самой вечности. Сердце стучит, как не в себя, его опять разбили, он хотел медленно привязать Розе к себе, чтобы она не смогла сбежать от него, но этим сам оттолкнул ту, которая любила чисто без фальши, не то что в словах, а просто в мелочах. Она любила сердцем, а он хотел ее рядом, потому что нужна была больше кислорода, потому что еще раз без нее уже не сможет, потому что она его давно стерла из воспоминаний, а он помнил слишком хорошо, слишком четко, каждой своей частичкой, молекулой. Он никогда не сможет забыть те две недели в Анси. Телефонный звонок заставляет забыться на мгновенье, сбежать от еще не до конца накрывшего отчаяния, потому что она не пишет, не уточняет, где ее можно вновь встретить и он несмотря на номер, поднимает трубку.
— Мелкий, — счастливый голос девушки раздается сквозь динамики и режут ухо из-за собственного несчастья, — ты не поверишь, — он больно сжимает кулак стараясь дышать ровно и не промахиваться в дыхании, сестра заметит, что что-то не так, — я буду сниматься в новом фильме Розанны Пак, в Сеуле, представляешь, даже ехать никуда не надо.
— Я рад за тебя, — остановившееся после письма сердце, вновь начинает отжимать кровь и работать во всю, набирая скорость в своем биении и особую частоту, — когда начнете? — их дорога все еще продолжается.
— С понедельника, ой, все, прости, меня зовут, съемки.
Сестра отключается и приласкивает волосы пятерней, хотя скорее ерошит. Он никогда не верил в судьбу, но вот она снова играется с ним, заставляя поверить. Что вот она я, я существую, ты просчитался, всезнающий мальчишка, слишком мал для игр со мной в кошки мышки. Ким обводит взглядом квартиру и понимает, что стоит вернуться в свою и собрать все вещи.
Он не позволит своей розе зацвести в чужих руках, только в его и только для него. Отчаяние уходит, так и не успев, что-то изменить в нем, либо на что-то повлиять.
***
Такси останавливается перед немаленьким особняком Хосок оплачивает проезд и они выходят из машины, направляясь в сторону ворот. Рыжеволосая держит в руках ночник-проектор звездного неба, а в руках у Хосока большой кукольный домик. Да, она потратилась, но не смогла выбрать между этими совершенно разными вещами, поэтому купила сразу оба, Хосок долго смотрел тяжелым взглядом, когда она изъявила желание что-то купить малышке в честь знакомства, но когда девушка притащила громадный кукольный домик и ночник, который с домиком показался мелочью, если не вглядываться Чон вообще смерил ее неодобрительным взглядом. Он честно любит свою малышку, но Лиса совершенно не была обязана столько тратить.
— И я все еще не одобряю, — Хосока вместе с Лисой встречают удивленные работники, когда бросают взгляд на девушку, что стоит рядом с ним и почему-то их глаза наполняются маленькими соленными капельками, но они ничего не говорят, лишь улыбаются.
Звонкий голос ребенка, спускающегося по лестнице вниз, заставляет Хосока опуститься на корточки поставив кукольный домик на кафель и раскрыть свои руки для объятий, почему-то Манобан по инерции ставит свою ношу на стоящий рядом комод, но не опускается, просто стоит на месте, ожидая почему-то долгожданной для сердца встречи, оно дает сбой стоит лишь услышать, звонкий голосок, который напоминает колокольчики. Маленькая девочка в пышном платьице останавливается буквально в нескольких метрах от двух людей, что остались в одной и той же позе в холле большого дома. Малышка мнется несколько секунд или может быть минут, а после бросается в сторону Лисы, которая сама не зная почему опускается на коленки. Ребенок бросается к ней со слезами на глазах, а звонкий, но теперь уже немного плаксивый голос пропитанный радостью припечатывает ее к недру земли.
— Мама, — малышка сжимает сильнее маленькие кулачки, — мама, — она повторяет это слово множество раз, рыдая во весь свой голос, — ты наконец-то приехала, я думала, что ты будешь вечно смотреть на меня с фотографий.
И Лиса не зная почему, но все равно отвечает, крепко прижимая ребенка к груди, у нее всегда была слабость к детям, но с этой малышкой ее собственное сердце не спокойно, совершенно не спокойно, рядом все так же сидевший Хосок не может выговорить и слова.
— Мама вернулась маленькая моя и она по тебе очень соскучилась.
— Правда?
— Конечно, милая, как мама могла не соскучиться по своему ангелочку.
