***
…Уазик вкатился в один из сотен совершенно одинаковых дворов Гербовска. Две панельные пятиэтажки, разделенные между собой газоном с облезлой детской площадкой посередине — абсолютная классика городской окраины. Под колесами зашуршал мокрый гравий, и кусочки расколотого асфальта. Проехав мимо ряда ржавых гаражей-ракушек, и нескольких запаркованных на тротуаре машин, они остановились рядом с ближайшим подъездом. На появление машины особого отдела никто особенно не обратил внимания — большая часть людей на работе, дети на последнем уроке, лишь в немногих окнах горел свет. Виктор заглушил двигатель и хлопнув дверью вылез наружу. Сигарета перекочевала из одного края губ в другой, и вниз посыпался пепел. Инга на несколько секунд задержалась на подножке, оглядывая двор. Грязный, плохо убранный и мрачный, он вызывал чувство глубокой, черной меланхолии. Осень уже полностью вступила в свои права и на деревьях не осталось ни единого живого листочка — лишь самые крепкие, и упертые, еще держались за свои ветви, хваткой мертвеца вцепившись в кору. Холодный ветер гулял в ветвях, заставляя их сухо трещать — когда он касался лица Инги, та поеживалась, чувствуя себя так, будто прошла сквозь ряд мокрых простыней, развешенных на веревке. Ветки качались из стороны в сторону, цепляясь друг за друга. До темноты оставалось еще несколько часов, но в доме напортив светилось несколько окон. Бледно-желтый, уютный свет просвечивал сквозь задернутые шторы, и пробивался сквозь хитросплетения ветвей. Среди них выделялось фиолетовое сияние галогенной лампы. Перед окнами первых этажей шуршали сухие кусты, выполняющие роль забора. Перед ними выстроились десятки пластиковых мешков с листьями и мусором собранным дворниками — судя по тому что на них сверху нападало еще больше опавшей листвы, их не вывозили уже неделю. Еще несколько пакетов лежали посреди детской площадки, состоящей из превратившейся в болото песочницы и пары горок. Когда-то на их бортах были нарисованы слоны и дети будто спускались по изогнутому хоботу, но краска обвалилась, и сквозь нее проступили потеки ржавчины, уродующие рисунок. Выходило бледно-серое чудовище с истекающими желтизной глазами, и оскаленным ржавым ртом. Рядом с трухлявыми, деревянными скамейками, поскрипывали старые качели, подвешенные на цепях, а еще дальше, у самых гаражей, валялась перевернутая «черепаха», сломавшая так много костей, что уже и не встречалась в большинстве Российских дворов. Из рта вырывались облачка пара и очки запотевали от собственного дыхания. Инга на конец спрыгнула на землю, едва не угодив ногой в приоткрытый канализационный люк, в который с тихим журчанием стекала вода. Дикий, никем не ухоженный газон пожух и трава превратилась в бурую, гнилостную массу, смешанную с листьями. Отсветы солнечного света играли на вбитых в землю пивных крышках, заставляя их заманчиво сверкать. Казалось все вокруг усыпано золотыми дублонами… — И где пацан? — Спросил Виктор оглядываясь по сторонам. На глаза ему не попалось ни единой живой души, соседняя улица безлюдна, скамейки пусты, хотя пустые бутылки пива, и горки «бычков» говорили об бурной деятельности человека. Даже воробьев, обычно чирикающих в ветвях не наблюдалось, вместо них на одном из деревьев шелестел пакет, зацепившийся за сучок. — Сказали ведь, ждать во дворе… Стоило ему это произнести, как из-за гаражей показалась маленькая головка в красной шапке. Заметив машину милиции, она улыбнулась и на встречу особистам выбежал пацан. Расстегнутая дутая куртка и ватный комбинезон превращали ребенка в колобка с руками, из-за чего он двигался весьма неуклюже. Преодолев грязный газон, он встал перед Виком. — Вы приехали! Там! Там это, пищит! Срабатывает!!! Идемте покажу!!! Там! — Возбужденно затараторил он, схватив милиционера за рукав. Выпученные, заплаканные глаза, глядели то на Виктора то на Ингу, будто не веря что на его вызов действительно приехали. Голос дрожал и сбивался, перемежаясь с шмыганьем носом. — Я зашел! А там! А там! Там, как запищит!!! — Стой-стой-стой. — Осадил его Вик. Он присел на корточки, чтобы быть на одной высоте с ребенком. — Успокойся, отдышись, мы тут, теперь угрозы уже нет. Как тебя зовут? — Антон. — Всхлипнул ребенок, не отнимая руки от рукава. — Антон, сколько тебе лет? — Шесть, с половиной. — Раскрасневшееся лицо просветлело от мимолетной гордости. Следуя протоколу, Инга вытащила блокнот и начала записывать «показания». — Хорошо, Антон, где твои родители? — На смене, работают. — Шмынгув носом ответил ребенок, и будто оправдываясь добавил. — Я звонил на завод! Но мама сказала не страдать ерундой… — Ясно… А теперь расскажи по порядку, что случилось. — Я шел домой, зашел в подъезд! — Все еще дрожа от возбуждения начал ребенок. Он активно жестикулировал, свободной рукой и периодически хлюпал носом. — А там темно и тени какие-то! Я темноты не боюсь, даже сплю без ночника! Начал подниматься, а наверху кто-то закричал! И у меня детектор запищал! Я испугался и убежал… — Покажи мне детектор. — Попросил Вик, оглядываясь на Ингу. Антон полез в бездонные карманы куртки и вытащил довольно добротного вида прибор, явно не похожий на игрушку. Ярко-желтый, пластиковый корпус покрытый наклейками из детских журналов имел всего одну лампочку и небольшой динамик. Сверху торчала телескопическая антеннка и виднелось отверстие, через которое детекторы забирали пробу воздуха. Едва Виктор взял его в руку, как лампочка замигала, а из динамика послышался тонкий, не прекращающийся писк. — Видите! Он работает! — Едва не подпрыгнув на месте залопотал ребенок. — Это конечно не показатель… — Пробормотал Виктор вертя штучку в руке. Он поискал заводское клеймо, или хотя бы регистрационную печать, и не найдя спросил. — Кто тебе его дал? — Папа! — Гордо сказал Антон. — Он сам его сделал! Сказал он может предупреждать о монстрах! Он работает! Я призраков с ним искал! Правда не нашел ни одного… — Ага, понятно… — Хмыкнула Инга, не переставая скрипеть карандашом. — Так, допустим что детектор работает. На меня он среагировал, хотя это и может быть случайностью. — Скептически отметил Вик. Он продолжал верететь прибор, не до конца понимая, игрушка это, или действительно работающий детектор. — Пойдем, покажи нам этот подъезд.***
Пока малыш вел их к дальнему подъезду в голове Инги уже сложилась печальная картина. Озабоченные выживанием родители всегда на работе, скорее всего ребенок встает когда они уже ушли, и ложится еще до прихода. Предоставленный сам себе, он вполне очевидно не видит в семье защиты, или поддержки, взрослые для него не более чем декорации, игнорирующие его присутствие. Это объясняет невероятное возбуждение когда на его зов откликнулись. Даже если вызов по итогу окажется ложным и подъезд совершенно обычный, то пацана трудно будет ругать — осознавая собственное бессилие перед миром в которой совершенно нормальным считается исчезнуть без вести просто завернув за угол, или попасться на обед неведомой лесной твари, он вызвал тех, кто может помочь. — Сюда! Вот этот!!! — Антон остановился указывая пальцем на самый дальний подъезд. Его окружали плотные заросли высохшего кустарника, в которых пряталась парочка рассохшихся зеленых скамеек. Жестяной козырек, поддерживаемый парой арматурин вбитых в бетонные ступеньки, тихо гудел под порывами ветра. Вниз с него падали капли влаги — за годы они пробили в верхней ступеньке несколько углублений, и теперь там собиралась лужа, полная листьев. Перекошенную доску с объявлениями покрывали неприличные надписи и примитивные граффити. Кто-то очень усердный, покрыл большую часть стены своей фамилией — Ковалев. Ковалев-Ковалев-Ковалев… Одно и то же слово, написанное сотни раз, укладывалось в спирали, и другие геометрические фигуры. Некоторые наносились поверх уже почти стершихся и на косяке виднелось несколько свежих потеков черной краски. Коричневая подъездная дверь была распахнута, а пружинный доводчик заклинен. Уличного света хватало только чтобы осветить предбанник и вход в подвал, заваленный хламом жильцов. Дальше клубилась тьма, в которой едва-евда просматривались ступеньки. Подняв голову вверх, Инга обнаружила, что окно первого лестничного пролета выбито, а проем заколочен изнутри. Поэтому свет не проникал туда. Инге подъезд показался зловещим, как проход в неведомые, темные пещеры. — Чувствуешь что-нибудь? — Спросила она у Вика. Тот подошел поближе и приподняв ладонь на уровень груди, замер, будто прислушиваясь к чему-то. По коже Инги пробежала внезапная волна холода, тянущая за собой табуны мурашек. Судя по тому как вздрогнул Антон, он ощутил то же самое. — Сложно сказать… — Выдохнув сказал психокинетик не опуская руки. — Много людей, много чувств… Но чего-то необычного я уловить не могу. Есть какой-то фон… Но это скорее всего животные. — Но я точно видел! — Услышав Виктора заканючил ребенок, не переставая тыкать пальцем в черный зев подъезда. — Там никого нет. — Развел руками Виктор. — Ты можешь спокойно идти домой. — Один я туда не пойду!!! — Едва не топнув ногой воскликнул мальчик и сложив руки на груди, повернулся к ним спиной. Вик сделал глубокую затяжку и вздохнув, протянул руку к голове ребенка. Детские истерики не входили в его дневное расписание и судя по тому как резко похолодел воздух вокруг, он собирался решить вопрос весьма радикально. — Я могу проводить. — Остановила его Инга подтянув поясной ремень. — Пойдем, я покажу что там никого нет. — Ну, давай, вперед, «Данко» — Усмехнулся Виктор, переключая свое внимание на игрушечный детектор. Чаркина поднялась к двери и остановилась прямо перед погнутым порогом подъезда. На нее пахнуло теплым, затхлым воздухом, насквозь пропахшим хлоркой и слежавшимися тряпками, а до ушей донеслись звуки воды, льющейся у кого-то на кухне. Пыль мерцающей взвесью повисла перед глазами. Инга сглотнула. Почему-то ей резко перехотелось входить, ее охватило странное, тревожное чувство, будто прямо перед ней висит прозрачная пленка, проходить сквозь которую не стоит. Рука сама опустилась к поясу и легла на кобуру с пистолетом — прикосновение к рукояти ПМ успокаивало. «Вик сказал что там никого нет. Наверное я себя накручиваю» — Подумала она оглядываясь назад и тут же уперлась в испытывающий взгляд Антона. Она не могла и предположить, что дети могут смотреть настолько серьёзно, и напряженно, будто он видел что-то, чего её глазам оказалось недоступно. — «Ладно, я же не могу просто развернуться и уйти. Я уже обещала. Это будет выглядить будто я струсила. Испугалась пустого подъезда, мда, не лучшее начало службы». И все же сделать этот шаг оказалось очень сложно. Переступив порог, она будто оказалась в параллельном мире — все звуки притихли, а воздух вокруг застыл. Её собственное дыхание и шкрябанье берцев по полу из мелкого кафеля, казались оглушительными. Стены покрывала облупленная бледно-зеленая краска, резко переходящая в побелку, где-то на уровне человеческой головы. Всю ее покрывала одна и та же фамилия, записанная сотни, и сотни раз — Ковалев-Ковалев-Ковалев… В полумраке слова мельтешели в глазах и Игне вновь привиделись насекомые, копошащиеся на всех поверхностях. Она сделала шаг во тьму и задела стоящие у стены пивные бутылки. Внезапный звон заставил ее вздрогнуть, ощущая как внутри резко натянулась гитарная струна. «Какого хрена я так нервничаю? Тут ведь никого нет!» — Подумала она, провожая взглядом катящуюся в сторону бутылку. Та позвякивала на плитках, пока не уперлась в колесо грязной, розовой коляски, перекрывающей подъездную дверь. Вокруг нее стояли какие-то коробки, лопаты, веники и несколько велосипедов, цепями прикованных к массивной настенной батарее. — Что у тебя там? — Крикнул Вик, раскуривая новую сигарету. Он продолжал вертеть в руках «детектор», пытаясь понять, что же это все же такое. — Все в порядке! — Отозвалась Инга, ощущая как по лицу скользнула капля пота. В бушлате ей становилось очень жарко и волосы под шапкой стали влажными. Преодолев все свое нежелание, она ступила на первую ступеньку. Сотни ног протерли лестницу до арматуры и под сапогом захрустело мелкое крошево. Шаг. Еще шаг. Каждое движение почему-то давалось с невероятным напряжением, будто воздух полнился электричеством. И повсюду эта чертова фамилия — Ковалев-Ковалев-Ковалев! Даже на потолке, среди облупленной побелки. Среди букв, она пыталась высмотреть те самые «тени», о которых говорил Антон, но ничего не видела. Впереди показались двери квартир первого этажа, а слева перила лестницы ведущей выше. По полу с едва слышным шелестом катались листы газет и рекламные буклеты, вытащенные зи почтовых ящиков. Встав посреди первого этажа, и не обнаружив ничего страшного, Инга выдохнула. На нее никто не бросился, из стен не показались черные руки, или лица, а из-под лестницы никто не шептал ее имя, зазывая спуститься вниз. Даже гопоты, обычно занимающей открытые подъезды не оказалось. «Похоже и вправду это лишь накрутка…» — Подумала она, разворачиваясь обратно к лестнице. Она подняла руку, собираясь подозвать Антона к себе, как вдруг «детектор», до этого тихо пикавший в руках напарника, оглушительно заверещал. Они встретились глазами и в этот момент раздался вой сокращающейся пружины «доводчика», и подъездная дверь захлопнулась. Оглушительный металлический грохот прокатился по лестнице, эхом отдаваясь от стен. (Угасание — Initiation) Инга вскрикнула от неожиданности и рванулась вниз. Сквозь отзвуки удара она услышала звук от которого едва не поседела — стремительное шлепанье босых ног по ступенькам, за которым раздался ужасающий, рокочущий крик, в котором не осталось ничего человеческого. Смесь боли и ненависти. В единый миг позабыв про служебный долг и про оружие, Инга слетела с лестницы, уже протягивая руки к двери, но зацепившись ногой за проклятую коляску. На мгновение она застыла в нелепой позе, пытаясь удержать равновесие, а потом рухнула на пол. Подъезд пролетел у нее перед глазами, перевернувшись к верху ногами. От удара о кафель воздух выбило из легких, но бушлат смягчил падение и Инга издала лишь сиплый свист. Голова пролетела опасно близко к краю батареи — всего пара сантиметров левее, и Инге пробило бы висок. Шапка слетела и упала у последней ступени. Инга дернулась чтобы подобрать ее, но увидев как трясутся перила этажом выше, задергалась, и задвигала ногами, отползая ближе к двери. Торопясь и путаясь в собственных рукавах, она потянулась за автоматом, но не нащупала его ремня. АКСУ остался в машине! Ужасное осознание прогремело в голове как звон посуды, упавшей в раковину — леденящий душу мысленный звон. Матерясь и тонко подвывая, она попыталась встать, но в панике никак не могла. Ноги и руки отказывались подчиняться, по мышцами пробегали волны паники, заставляющие их хаотично сокращаться, как от тока. Попытавшись встать, она случайно зацепила велосипеды, и те упали, добавив еще больше неразберихи, в окружение. В голове царила звенящая пустота, сквозь которую прорывался этот ужасающий звук — босые ноги шлепающие по бетону. Разбуженное грохотом двери нечто приближалось. Под его ударами гремели перила, крики срывались на протяжные хрипы, подъезд наполняла какафония ужасающих звуков, среди которых Инга отчетливо слышала стук собственного сердца, и сбивчивое дыхание. По лицу тек пот, соленые капли затекали в глаза. Дикий вопль раздался уже прямо за спиной и Инга села уже не пытаясь встать. Уперевшись спиной в стену, она в ужасе выставила вперед руку и по той пробежала волна пламени. Инстинктивный огонь, подпитываемый силой эмоций — гораздо более жаркий и яркий чем тот что она осознанно призывала, мгновенно спалил намотанные бинты. Горящие обрывки упали на пол, а свет огня осветил мрак подъезда. Трепещущий круг света, пронизанный призрачными тенями, упал на лестницу, выхватив чью-то фигуру. Дерганые, спазматические движения не давали рассмотреть деталей, будто существо билось в припадке. Каждое движение отдавалось хрустом, будто рвались, и лопались сухожилия. Издав крик существо сделало шаг и в свет попали босые, черные от грязи стопы с вырванными ногтями, на которые ниспадали разодранные спортивные штаны. Сквозь дыры проглядывали синюшные, угловатые колени, покрытые язвами. Неуклюжие, почти бесконтрольные движения, явно давались ему с трудом — переваливаясь как мешок картошки, человек пролетел еще две ступени, и уперся в стену. Огонь осветил его. Тощее, дергающееся существо едва-едва напоминало человека. Он был гол выше пояса и сквозь дряблую, бледную кожу покрытую синюшными пятнами, проглядывали ребра. Длинные руки, дергались под неестественными углами, ударяясь о стены они оставляли на краске влажное, липкое пятно сукровицы. Переломанные пальцы с вырванными, кровоточащими ногтями спазматически сокращались, пытаясь что-то схватить, и демонстрируя осколки костей, торчащие из-под кожи. Лысая голова дергалась в конвульсиях — сквозь кожу, Инга отчетливо видела как натягиваются мышцы. Как они набухают, превращаясь в болезненно пульсирующий ком, и кожа вокруг синеет. Каждый раз когда это происходило, человек издавал ужасающий, полный боли крик. Окровавленный, почти лишенный зубов рот, раскрывался до предела, растягивая щеки, обнажая черный провал глотки. Уголки синюшных губ порвались и человек уже не мог сомкнуть их до конца, постоянно издавая ноющий, почти рыдающий свист. Его дрожащая тень, металась по стене. Все его лицо порывали разводы уже засохшей крови, и какой-то мерзкой жижи, тянущейся из глазниц. Человек остановился, не переставая дергать руками и головой. Спина его изогнулась назад неестественной дугой, и Инга услышала влажный хруст позвонков, и рвущейся кожи. — Стой!!! Милиция!!! Я буду стрелять!!! — Закричала она, свободной рукой пытаясь вытащить пистолет, но как назло, кнопка клапана отказывалась расстегиваться, обдирая дрожащие пальцы, своими острыми краями. Горящая рука, вспыхнула еще жарче и рукав бушлата начал чернеть, распространяя дым. Одним неестественно резким рывком существо выпрямилось. Хрустя шеей, и треща натягивающейся кожей, повернулась к ней голова. Глазницы, заполненные раздавленными и вытекшими глазными яблоками, вперились прямо в Ингу. Из распахнувшейся до предела пасти пронесся протяжный крик и существо рванулось в ее сторону. От неожиданности Инга вскрикнула и зажмурилась вжимаясь спиной в холодную стену, как вдруг крик оборвался, сменившись сначала хрипом, а потом оглушительным хрустом костей. Инга приоткрыла глаза — человек лежал на ступенях. Весь изломанный и согнутый под неестественными углами, он продолжал конвульсивно дергаться, но уже не мог встать. Сквозь мышцы спины проглядывал острый скол позвоночника, а из рта потекла кровь. Неровные края ступеней ободрали кожу, едва не освежевав его. Протянутые вперед руки, сокращались, но пальцы уже не двигались, мертвой хваткой ухватившись за колесо велосипеда. Под изодранными ногами лежала шапка Инги, на которой человек и поскользнулся, со столь смертельным исходом. Подъездная дверь распахнулась и внутрь влетел Вик с автоматом в руках. Он застыл в полосе света, водя стволом из стороны в сторону и дым от руки Инги начало вытягивать на улицу. — Ты в порядке? — Спросил он не сводя глаз с дергающегося человека. Лежащий на спуске палец, готов в любой момент пресечь попытку встать. Но стрелять не пришлось. Конвульсии потихоньку затихали и только ноги продолжали сучить, разрывая кожу о край ступеней. По бетону начал расползаться кровавый след. — Д-д-да… — Дрожа и стуча зубами промычала Инга, поднимаясь. Чисто рефлекторно она оперлась об горящую руку и на плитке остался отчетливый отпечаток ладони. Распрямившись, она глядела на то, что гналось за ней. — Что… Что это блять?! — Не знаю. — Хмыкнул Вик, делая острожный шаг вперед и трогая мертвеца мыском берца. На месте касания осталась небольшая вмятина и кожа быстро покрылась синюшностью, как срез на белом грибе. — Надо вызывать Знайку. Гаси руку, а-то ей придется брать с собой пожарных. От температуры тряпки на батарее уже начали дымиться, а козырек злополучной коляски чуть поплыл, капая пластиком. — Сука. — Инга сплюнула на пол. Её все еще трясло, а перед глазами стояло мгновение рывка. Все могло кончится за доли секунды. Прямо там. Чаркина еще раз глянула на руки человека и провела пятерней по мокрому от пота лицу. Между пальцами до сих пор проскакивали искорки, и мимолетные язычки пламени, и она опалила себе бровь. — Точно сдох. — Констатировал Вик, еще несколько раз пнув тело и убедившись что реакции нет. — Это ты его так? Эй. Ау! Байконур вызывает «Единство»! Инг, Инга… Давай, раздупляйся, нам еще работать надо. Вик несколько раз щелкнул пальцами у нее перед глазами, привлекая внимание. — Ты сказал что тут никого нет! — Не переставая дрожать воскликнула Инга. — Я сказал что не чувствую ничего необычного. — А это по твоему обычное?! — Вполне. — Пожав плечами заявил Виктор. — Д-дай мне пару минут. — Выпалила Чаркина стараясь сдержать весь тот наплыв эмоций, что рвался из ее души. После столь резкого напряжения, тело ощущалось деревянным. Переживший угрозу разум ликовал, а в крови догорали остатки адреналинового коктейля. — Я… Кажется обоссалась… — Ладно, иди подыши. Вдыхай носом, выдыхай ртом, и быстро полегчает. — Посоветовал напарник уступая ей путь. Как в тумане Инга прошла мимо него и выйдя на улицу, едва не врезалась в Антона, с интересом разглядывающего труп. — Не смотри… — Прошептала Инга, пытаясь положить руку на плечо ребенка. Но из-за напряжения не рассчитала дистанцию и ладонь пролетела мимо. — Это… Мерзкое зрелище…***
— Фатальное падение. Сломан позвоночник и шея. Пробит череп. Глазные яблоки раздавлены. Язык откушен. Не говоря уже про множественные переломы, растяжения, и, скорее всего, внутряк, вон как ребра вмяло. Это он сам так? — Спросила Знайка стягивая с рук перчатки и бросая их на пол. Она приехала только через час, приведя с собой группу вспомогательного персонала. Десять милиционеров оцепили подъезд, и теперь активно прочесывали первые два этажа на предмет улик. Над трупом повесили мощную лампу, дающую холодный белый свет, из-за которого мертвенно бледная кожа начала сиять, как отполированная. Изредка в его лучи вклинивались отсветы мигалок и лучи фонариков проходящих мимо милиционеров. — Да. — Кивнула Инга, стараясь не смотреть на изломанное тело. — Он вывалился на меня, когда дверь захлопнулась. И двигался так… Так резко… Что это такое? — Человек. Самый обычный. Но вот принял что-то явно… Запрещенное. Это далеко не первый такой случай, нарики постоянно травятся какой-то херью. Видишь следы на руке? — Анна ткнула карандашом в сторону левой руки мертвеца. На ней красовалась целая гроздь синюшных отметок, с кровавой точкой в центре. — Это от уколов. — То-есть, ничего мистического? — Уточнила Инга отходя с дороги помощников Знайки. Они потихоньку прерывали весь подъезд и заодно начали поквартирный обход. Периодически сверху слышался короткий стук в дверь и приглушенная речь. Одни и те же вопросы, с одной и той же безразличной интонацией: «покажите ваши документы»; «сколько человек живет в квартире?»; «Не пропадал ли кто?»; «Есть ли в семье наркозависимые?»; «Слышали ли вы что-то странное последние несколько часов?»… Можно подумать кто-то скажет правду. При первом же подозрении что что-то происходит, народ стремительно теряет память, а следом за ней и дар речи. Конечно же никто ничего не видел и не слышал. — Почему? Наркотик явно не типичный, да и сам «наркоман» не так прост. Во первых имел выход на людей барыжащих такой дрянью, а во вторых он уже довольно давно мертв. — Заметив замешательство в глазах Инги, Анна присела на корточки, и ткнула карандашом в синюшное пятно на спине. Синева немного отступила, но стоило убрать давление, как вернулась на место. — Трупное пятно еще в состоянии гипостаза. Формируется через час-два после смерти. Кровь вокруг ран свернута, и в венах уже начала густеть. Жидкость вокруг рта — это желудочный сок, вперемешку с желчью. Похоже до этого он лежал на боку и она просто… Вылилась из него, не сдерживаемая мышцами. — Как же он двигался. Выходит это зомби? — Если по учебнику, то да, но учебник это лишь набор концепций и описаний, скомпанованных так, чтобы их легко было понять. В отчете ты напишешь «одурманенный-слеш-зомбированный», а я укажу уже более правильный диагноз. Мне надо провести аутопсию, то-есть вскрытие, провести аназлизы, узнать что он колол, до этого преждевременно делать какие-то выводы. — К превеликому отвращению Инги, Анна склонилась над телом и едва не коснувшись носом его губ, понюхала воздух. — Горчит. Скорее всего произошло следующее. Он упоролся между первым и вторым этажом, там как-раз нашли шприцы, и отпечаток тела, но не рассчитал дозу, и обещанный «рай» обратился адом. Бился в припадке глюков, выдавил себе глаза, не в силах терпеть галлюцинации, сломал пальцы, ребра, ноги, и умер от передоза. Или оставался на самой грани жизни и смерти, пребывая в наркотическом бреду. Активный компонент оказался аномальным и наркотик, продолжал поддерживать мозговую активность, даже когда тело начало разлагаться. Когда хлопнула дверь, резкий звук вызвал нейронное возбуждение, активировались инстинкты, и он пошел на звук. Возможно это контроль разума, или что-то паразитическое, но ставлю на то что в его голове просто менялись глюки, и он следовал за ними. Это навскидку. Более точно смогу сказать через пару дней. — А дверь? Я её не захлопывала! Она сама! — Просто ветер. — А детектор? Он ведь сработал! — Костя! — Позвала Анна стоящего у входа милиционера. Тот как ни в чем не бывало поедал сухарики, и облизывал пальцы. Форму усыпали крошки, а в пышных каштановых усах застрял маленький ржаной сухарик. — Что по детектору?! — Настоящий! — Крикнул в ответ он, увлеченно разглядывая что-то на дне пачки. — Но сделан кустарно! Срабатывает через раз, или вообще без причины! — Видишь? Никакой мистики. — Знайка вытащила папироску из портсигара и Инга запалила палец, давая прикурить от него. — И если по честному, этот «полутруп» не выделяет излучения. Никакой детектор не мог на него сработать. И Вик его тоже не почувствовал. Хотя… Хм. — Что такое? — Может и почувствовал, но тебе не сказал. — Она сделала затяжку и огонек на конце папироски отразился в глазах Анны, будто озорные чертики запрыгали. Она осклабилась, заходясь в сдержанном смехе. — Может хотел посмотреть, как ты справишься с неопасным противником. — Неопасным?! Да я чуть… Чуть в штаны не… — Инга осеклась, вовремя поняв, что не стоит орать о таком на весь дом. Глянув на улицу, она увидела что Виктор как раз в этот момент разговаривает с усталого вида женщиной, и мужчиной, в синих комбинезонах рабочих металлургического завода. Получив звонок из Особого отдела, родители Антона приехали сразу за Анной. — Если это так, я ему руку прострелю! — Лучше не спрашивай у него напрямую. Все-равно не сознается. — Анна выпустила дым через нос и встала, выходя из конуса света. — Но, зато я могу тебя поздравить. С первым делом! И хотя, на премию это (она указала пальцем на труп) не тянет, ты хорошо начала. Интересно, как быстро ты получишь первый шрам? — Желательно никогда. — Чаркина сложила руки на груди и прислонилась спиной к перилам. — Зря, за ранение полученное при исполнении служебного долга положена неплохая премия. — Да ни за какие деньги. — Мимо прошли двое жильцов дома. Они перешагнули через труп, не обратив на него никакого внимания, будто происходящее являлось процессом естественным, и едва ли не ежедневным. — Вот за медаль… Возможно да… — Хочешь славы? — Огонек сигареты разгорелся поярче. — Если тебе и дальше будет везти на всякую хрень, то, возможно настанет и твой час триумфа. Ладно, надо увозить эту гадость, пока весь подъезд не провонял. Эй! Бездельники! Тащите мешок!