***
Всё происходило слишком быстро. Ирука не успевал переваривать события. В одно мгновение он готов мысленно послать Какаши в пешее эротическое, и уже в следующее идёт к его машине. К машине Какаши. Какаши ждёт его в старом пикапе нежно-голубого цвета. Ируке казалось, что его разум парит где-то высоко над телом. И вот он уже открывает дверь со стороны пассажирского сиденья... – Йо! – поздоровался Какаши. – Вот я и позвонил. Не ожидал? Ирука опустился на сиденье. – Ага, – не зная, что еще сказать, бросил он и пристегнулся. Автомобиль тронулся со стоянки – Какаши плавно переключал передачи, пока они набирали скорость. Ирука, как ни старался, не мог оторвать взгляд от татуировки на его правой руке: рыбки кои, окружённой волнами, зелёными водными растениями и розовыми цветами лотоса. Рисунок, покрывающий кожу от запястья до локтя, был исполнен в традиционном японском стиле – абсолютно великолепный и безукоризненный, как и всё, что связано с его обладателем. – Ну, и-и-и? На кого ты учишься? – Какаши подчёркнуто шутливо задал типичный вопрос для светской беседы, но Ируку это вполне устраивало: он сам собирался полюбопытствовать о том же. – На зоолога, в биологическом. А ты? – Психология со специализацией в антропологии и биологии. – Хочешь быть психотерапевтом или что-то вроде того? Чем вообще занимаются с таким образованием? – поддразнил Ирука. – Ага, мечтаю открыть свой приём, – Какаши вновь отшутился, но затем его лицо резко приобрело серьёзное выражение. – Нет, конечно. Я был бы ужасным психотерапевтом. Наверное, просто хочу получше разобраться, как работает человеческий мозг. Ирука услышал нотку горечи в его голосе, но пока не смог понять, откуда именно она берёт своё начало. – Вообще, были мысли сменить специальность на втором курсе, но тогда у меня скопился бы гигантский академический долг. Пришлось бы выпускаться на год позже. На такое я не готов. – А куда бы перевёлся? – На английскую литературу, например. Но чем потом заниматься – тоже не знаю. Самому в профессора податься и лекции читать, что ли… Ирука был поражён. Он что, еще и читать любит?.. SOS! – Можешь пошариться в моём айподе, если хочешь, – предложил Какаши, потянувшись через Ируку к бардачку. Обоняние Умино уловило тонкий шлейф… парфюма? Дезодоранта? Шампуня? Он не разобрался, что именно это было, но аромат – мускусный, землистый, немного пряный, приводил его гормоны в бешенство. Какаши бросил айпод ему на колени. Ирука разблокировал устройство и принялся просматривать исполнителей. Музыки было просто море. Казалось, он листает наименования целую вечность, а дошёл только до буквы «D». Многое из просмотренного он и сам слушал, но некоторое встречал впервые. Он включил первую попавшуюся знакомую дорожку от «The Fall of Troy». – Хороший выбор, – прокомментировал Какаши. – Это же из альбома «Doppelgänger»! Наугад тыкнул или разбираешься? – Я ходил на них в «The House» в Де-Калбе. Они просто потрясные вживую. – Да ну?! Охренеть. Я тоже там был. Они красноречиво переглянулись. Ирука не был уверен, стоит ли ему копаться в том, что именно эти взгляды значат. – Значит, ты тоже из Иллинойса? – спросил он, стараясь отбросить возникшее напряжение. – Ага. Из Палатин, если точнее. А ты? – Из Чикаго. – Прям из Чикаго – из Чикаго? – не унимался Какаши. – Или ты из тех, кто чурается признать, что, как и я, свалил из пригорода? – Бред какой-то, нет, конечно, – рассмеялся Ирука. – Терпеть не могу, когда так делают. Какаши выгнул бровь. – Хорошо тогда, что и я не стал, – сказал он. – Я жил в районе Гумбольдт-парк. – Фанат Уайт Сокс, значит? Пренебрежительная усмешка остановилась у Ируки в горле: он взглянул на другого парня и увидел, как тот улыбается. – Я вообще нихрена не разбираюсь в большом спорте, если честно, – признался Какаши. – Но мне нравились «Чикаго Буллз», когда они еще хорошо играли. – А «Медведи»? – Да к черту футбол. Если это не fútbol. Сердце Ируки ёкнуло. – Hablas español?.. / (Ты говоришь по-испански?..) – Не особо, – усмехнулся Какаши. – Совсем немного учил в старших классах. А ты, похоже, им свободно владеешь? – Конечно. Я же puertorriqueño, papi / (я же пуэрториканец, папочка), – раскатисто выделив «r», Ирука одарил Какаши блистательной улыбкой. Ох. Что ж, именно это вызвало неожиданную дрожь в его теле. Какаши пришлось притвориться, что обращение «papi» не нарушило его покой. – Ну чистой воды показушничество, – усмехнулся он. Следующие несколько минут прошли в тишине. Ирука начал даже нервно поправлять шапку: от смущения жар неумолимо распространялся по коже головы. – Ты всегда носил длинные волосы? – Конечно, я выпал с такими из утробы. – Да хватит умничать! – шутливо возмутился Какаши. – Вообще мне приходилось обрезать их однажды, в детстве. Я вбил себе в голову, что хочу дреды, и запретил маме меня расчесывать, думал, что они сами соберутся в локоны. Чего, конечно же, не случилось. Это была катастрофа. Пришлось бриться налысо. Травмирующий был опыт, я тебе скажу. На деле, Ируке приходилось прощаться с волосами ещё один раз, позже. Но он не хотел об этом вспоминать. По крайней мере, не сейчас… Какаши улыбнулся. – Тебе бы пошли дреды. – Да ну. Слишком много с ними возни, как по мне. – Хочешь сказать, сейчас возни меньше? Они довольно длинные, так ведь? – предположил Какаши. Молодые люди виделись лишь дважды, и волосы Ируки всегда были собраны. Он снял шапку и за ней резинку, позволяя мягким каштановым волнам рассыпаться по плечам и груди и остановиться в районе талии. Какаши сглотнул, переместил ладони на руле и сжал его покрепче. Видел ли он когда-либо в своей жизни более красивого мужчину? Вряд ли. Проклятье. – Мне приходится пользоваться кондиционером и часто расчесываться. Возможно, для большинства натуралов это уже перебор. Так что, наверное, стоит радоваться, что я не отношусь к их числу, – смело сказал Ирука. Он хотел прояснить это здесь и сейчас. На случай, если всё вдруг ещё не стало понятным. Какаши издал негромкий смешок. – Ну, так и я не натурал. Но… всё ещё перебор! – Я тебя умоляю, – расхохотался Ирука, игнорируя фейерверки, торжественно отгремевшие в груди от полученной информации, – для укладки вроде твоей нужно идеально отточенное мастерство владения профессиональными средствами. Это же просто другой вид возни. Они снова многозначительно переглянулись.***
Оставшиеся полтора часа пути пролетели как миг. Темы для разговора не заканчивались, а если и случалось, то тишина была комфортной, заряжающей, звенящей от энергии, витающей между ними двумя. Наконец, молодые люди повернули к магазину стройматериалов. Какаши припарковался, и тогда они вышли из автомобиля и направились внутрь. – Можно забрать заказ? – обратился Какаши к девушке у стойки. – Имя? – она подошла к компьютеру – пальцы запорхали по клавиатуре. – Какаши Хатаке. – Вольерные ограждения? – Всё верно. – Хорошо. Подгоните машину к зоне выдачи товара, мы вынесем ваш заказ. – Спасибо! – кивнул Какаши. – Скоро вернусь, – бросил он Ируке, прежде чем скрыться за раздвижными стеклянными дверями. Вскоре Ирука наблюдал за тем, как Какаши затаскивает выкупленные ограждения в кузов пикапа. Он справлялся с тяжелёнными панелями, словно то были не более чем мусорные мешки с кучей листьев. Стараясь не путаться под ногами, Ирука взял на себя несколько металлических шестов и помог их погрузить. – А для чего это всё? – наконец, спросил он – любопытство взяло верх. – Знаешь приют для собак на МакАртур-стрит? – Знаю. – Я там подрабатываю. Каждый раз приезжаю, и, нет-нет, да поглядываю на соседний заброшенный участок. Недавно нашёл хозяина и уговорил его разрешить приюту использовать территорию. Собакам не помешает побольше зелёного пространства. – Это же круто! – восторженно отреагировал Ирука, превозмогая тесноту в груди. Его сердце словно увеличилось в три раза. – Круто, да, – Какаши загрузил последнюю часть ограждения в кузов. – Не могу дождаться, чтобы поскорее воплотить всё в жизнь. Он снял перчатки, и парни вместе вернулись в автомобиль. – А что насчёт Клуба Зоологии? – спросил Какаши. – Вы проводите волонтёрские акции? – Иногда. – Мы с приютом собираемся заняться участком: перед установкой ограждения надо бы очистить его от мусора и скосить траву. Не знаю, будет ли вам интересно такое: собаки – далеко не экзотический вид, как вы любите, – поддразнил Какаши. – Но помощь не помешала бы. – Конечно, – слишком быстро выпалил Ирука, не желая показаться равнодушным. – С радостью поучаствуем! – И всегда ли Вы так просто решаете за своих людей, мистер Президент? Ирука залился краской: – Я просто знаю, что никто не будет против. Тем более, вопросы сотрудничества с приютами уже поднимались. Просто руки не доходили. – Отлично. Тогда выберем удобные дни и начнём встречаться, – Какаши повернул ключ в зажигании, – кстати, ты голоден? Здесь неподалёку есть одно неплохое местечко… Ирука прослушал его вопрос: он всё еще не мог оправиться от многозначности первой части высказывания. – П-прости… Что? Какаши покосился на него в недоумении. – Я спросил, не голоден ли ты. Здесь в городе есть кафе, так скажем, немного хипповатое, но зато там кормят здоровой едой, в отличие от закусочных у кампуса. Ирука посмотрел на часы. Стрелки показывали шесть с небольшим. По идее, он должен был уже проголодаться, но организм не подавал ни единого признака. Тело было занято другими вещами, вроде перекачивания достаточного количества крови в сердце, отбивавшее бешеный ритм каждый раз, когда Какаши смотрел на него так, как сейчас. Так что он там сказал?.. Чёрт. Ирука принудительно запустил мозг. Вот: хорошая еда. Не закусочная. Понятно. – Э-э-э, звучит неплохо, – наконец сказал он. – Ты прав, я и сам стараюсь не есть на кампусе. Но хорошие места там всё же есть, например, суши-ресторанчик рядом с «Family Video». – Мм, – Какаши поморщился, – ну, тут на вкус и цвет. Я всегда отношусь к суши с предвзятостью, хотя, наверное, дело в моих корнях. – Ты японец? – До мозга костей, – просиял Какаши. – Настоящий чистокровка. Ирука не знал, была ли то отсылка к Гарри Поттеру, но если действительно была, то он, вероятно, мог бы упасть замертво. Или сходу сделать предложение руки и сердца. Смотря, что случится первым.***
Какаши придержал перед Ирукой дверь, когда они выходили из кафе на свежий вечерний воздух. Ирука чувствовал приятную сытость – он только что съел лучший фалафель из всех, что ему приходилось пробовать за долгое время. Оказалось, он был ужасно голоден. – А кофе ты пьёшь? – поинтересовался Какаши, заприметив вывеску «Старбакс» через дорогу. – Пью. Но тоже с предвзятостью, – подшутил Умино, – моя семья выращивает кофе в Пуэрто-Рико. – Ах, значит ты сноб, – отбил Какаши. – В каком-то смысле! – Что ж, тогда я не смогу затащить тебя в Старбакс и угостить. Но хоть сам угощусь в дороге. – Раз ты предлагаешь, отказываться не стану, – позволил себе пофлиртовать Ирука. Какаши улыбнулся: его веки сложились в маленькие полумесяцы, перевернутые буквы «U». Такое очаровательное выражение с легкостью могло бы попасть в список причин, почему Ируке нравится этот парень. – Что будешь пить? – спросил Какаши, пока они переходили улицу. – Погоди, дай угадаю: ванильный фраппучино в высоком стаканчике на длинной ножке? – подзадоривал он. – Со взбитыми сливками сверху? – Да ну тебя, – рассмеялся Ирука. – Звучит скорее как твоё описание для фоторобота! Брови Какаши комично подскочили вверх от такого остроумия. – Чёрт, ну, может и так. За одним исключением: никакой ванили. Это я могу тебе гарантировать. Ирука защищал свой разум от табуна мыслей о том, каким Какаши может быть в постели, но тщетно. Он уже успел красочно представить себе всё то, далеко не ванильное, что могло бы с ними произойти. Пришлось побороться с назойливым шевелением в паху. Когда они добрались до стойки, Какаши заказал латте на миндальном молоке без сахара и повернулся к Ируке. – Так что закажешь? – Просто чёрный, пожалуйста. Самой тёмной обжарки. – Жёстко, – прокомментировал Какаши, протягивая кассиру десятидолларовую купюру. – С тобой, похоже, шутки плохи – лучше не связываться. «О, свяжись со мной, и пусть это будет жёстко», – подумал Ирука, но, конечно, не сказал. Ожидая свой напиток, он раздумывал, не пожалеет ли о кофеине в крови. Стрелки часов приближались к восьми, и впереди ещё была долгая обратная дорога, но… С кофе или без него, этой ночью Ируке всё равно не уснуть: события подходящего к концу дня оставили его взвинченным и перевозбуждённым. И это совсем не сыграет ему на руку на экзамене утром… Что ж, во всяком случае, дрожь в теле можно списать на кофеин, а не прилив чудовищного количества эндорфина, из-за которого так трудно двигать руками без видимой тряски. Очень трудно. Он чуть не пролил свой кофе в попытке закрутить пластиковую крышку, когда Какаши потянулся за бумажным пакетом и случайно коснулся его запястья. «Diablo», – мысленно выругался Ирука. «Когда вообще такое было, чтобы я западал на кого-то так быстро и так сильно?» Он нашёл только один ответ на свой собственный вопрос: никогда. Такое с ним случилось впервые.