I’ll Fall, If You Do

      Ирука повалился на кровать и спрятал лицо в подушке.       Хотелось кричать до потери сознания. Что за долбанутый допрос ему только что устроили?!       Он так старался вычеркнуть Какаши из жизни, оставить все мысли о нём, но нет же – Хатаке, собственной персоной, как снег на голову возникает у него на пороге и ведёт себя подобно темпераментному герою мыльной оперы.       Умино никогда бы не подумал, что Какаши станет ревновать его так сильно. Это было просто...       Нет!       «Даже не думай», – с презрением обратился к своему телу Ирука, прежде чем перевернуться на спину. Он не собирался заводиться, вспоминая, как Какаши разглядывал его: неприкрыто, словно не в силах остановить себя. Как тёмные глаза путешествовали по телу Ируки и, в конце концов, остановились на резинке его штанов…       «Блять, ну нет же!», – Ирука сел, развязал волосы и взъерошил их рукой. Обрывки прошлой ночи постепенно восстанавливались в памяти, перемежаясь со значительными пробелами. Вот, например, как он вообще добрался домой?       Парень дотянулся до своего телефона и в первую очередь проверил исходящие вызовы. Чёрт, Асума. Ну и ну. Ирука озадаченно почесал шрам на носу. Они едва ли общались без участия Куренай, а Умино, получается, выдернул его посреди ночи. Неудобно-то как…       Ирука прерывисто вздохнул и открыл журнал пропущенных входящих. Три от Котецу, каждый с голосовой почтой, девять от Какаши. Боже. Должно быть, они звонили, когда он уже был в отключке.       Нашлись и неотвеченные сообщения: несколько обеспокоенных от Котецу, с вопросами, в порядке ли он. Какаши не писал ничего, но это не вызвало у Ируки никаких чувств – он знал, что Хатаке предпочитает звонить.       Умино тупо смотрел на послания Котецу. Как же отвратительно он поступил, поцеловав его и сбежав. Хуже только то, что сделал он это не из искреннего желания, а просто потому что хотел насолить Какаши, обжимающемуся со своим парнем. Ирука бессовестно использовал Котецу.       Ему нужно было извиниться перед другом, и как можно скорее.       «Да, всё в порядке», – напечатал он в ответ на последнее сообщение. «Не хочешь позавтракать вместе?»

***

      Ирука скользнул за столик в «Sandra’s» – ресторанчике, стилизованном в лучших традициях середины двадцатого столетия. Котецу уже ждал его, попивая нечто похожее на шоколадный молочный коктейль. Ируке хватило одного взгляда на напиток, чтобы его желудок неприятно скрутило.       – Estas vivo! / (Ты жив!) – провозгласил Котецу.       – Это громко сказано, – хмыкнул Ирука, стараясь привлечь внимание официантки, чтобы заказать чашечку крепкого чёрного кофе.       Котецу задержал на нём пристальный взгляд.       – Выгляжу стрёмно, знаю, – невесело хмыкнул Ирука. – Давай, ехидничай сколько угодно, не держи в себе, – он заправил за ухо выпавшую из пучка прядь и поправил черную бейсбольную кепку на затылке. – У меня было… тяжёлое утро.       Можно даже сказать причудливое. Но Ирука не стал вдаваться в подробности.       – Ты никогда не выглядишь стрёмно. Хотя, да, бывало и получше. Ещё не видел тебя c таким жёстким похмельем, – посмеялся Котецу. – Но я очень рад, что ты позвал меня сюда.       Парень просиял, заставив Ируку чувствовать себя самым мерзким дерьмом на свете. Он шумно выдохнул и сделал глоток кофе, только что выставленного на их стол.       – Слушай, Ко. Прости меня за вчерашнее. Прости, что поцеловал тебя, – решив сразу перейти к делу, сказал Умино.       – Не извиняйся, – Котецу неожиданно разулыбался – Я не жалею об этом. Мне так давно хотелось поцеловать тебя... Теперь я хотя бы знаю каково это.       Ируке стоило больших усилий не зажмуриться от неловкости. Он очень надеялся аккуратно спустить ситуацию на тормозах и тем самым спасти дружбу, но и отмалчиваться не думал.       – Я сбежал, и это было неправильно. А ещё грубо и пиздецки безответственно... Но я не… – он посмотрел за окно по левую руку от себя. Как же это объяснить? Как описать словами глупое нечто, намертво вцепившееся в его сердце и не желающее отпустить? – В общем, не думаю, что сейчас лучшее время, чтобы мне заводить с кем-то отношения. Я просто не в том эмоциональном состоянии. Потому что есть… – Ирука с осторожностью подбирал слова, чтобы точнее описать Какаши. – Есть одна хрень, с которой я ещё не разобрался.       – Да всё в порядке, – просто ответил Котецу, неторопливо помешав коктейль трубочкой. – Я тоже хорош: ты впервые за столько времени согласился на свидание, и я тут же забил на здравый смысл – захотел посмотреть, что из этого получится. Но ты весь вечер вёл себя отстранённо, и тогда мне стало всё понятно. Я всегда вижу, когда твои мысли где-то далеко. Так что не парься. Меня совсем не удивляет то, что ты сейчас говоришь.       Ирука смотрел на друга потрясённо. Да что же с ним не так? Ну чем Котецу плох для него? Красивый, умный, добрый, очевидно очень понимающий, подающий надежды спортсмен. У них всегда было столько общего. И Ирука мог с уверенностью сказать, что Котецу относится к нему со всей серьёзностью, не ища случайной связи. А это только усугубляло всю ситуацию…       – Ты нравишься мне, Ирука, – продолжил Котецу, словно поймав волну его размышлений. – Всегда нравился. Но теперь я точно знаю, что шансов у меня нет и смогу двигаться дальше. Ничего страшного. Я не строил себе никаких надежд, так что давай, расслабься уже. Мне всё ещё хочется быть твоим другом, именно поэтому я пришёл сюда.       Ирука ощутил небольшое облегчение, но чувство вины не отпускало.       – Я тоже хочу быть твоим другом.       – Хорошо. Quieres ordenar algo?/ (Хочешь что-нибудь заказать?)       – Por favor / (Пожалуйста), – вымученно протянул Ирука. Его желудок уже несколько минут как злостно урчал.       Умино успел расправиться с едой лишь наполовину, когда отвлёкся от своей тарелки и увидел, как из противоположной части закусочной прямо на него смотрит Какаши, замерший с коричневым бумажным пакетом в руке.       Это было уже даже не смешно. Всё походило на гротескный спектакль по событиям прошедшего вечера, только уже с другими декорациями. Должно быть, внимание Ируки вывело Какаши из транса, потому как он немедленно бросился к выходу, не оглядываясь назад.       Вилка выпала из рук Ируки и брякнула о тарелку. Гнев заклокотал в горле.       – Discuple / (Прошу прощения), – колеблющимся голосом обратился к Котецу он. Сбросив с колен салфетку, парень вскочил со своего сиденья и вышел из-за стола. – Я скоро вернусь.       Ирука пробрался вдоль ряда столиков и через стеклянную дверь, застав Какаши на парковке, уже садящимся в свой джип.       – Эй! – выкрикнул Умино. – Ты что, следил за мной?       Ирука задал глупейший вопрос и прекрасно это понимал (судя по тому, как горели его уши). Да что заставило его спрашивать такое? Зачем он вообще сорвался с места и выбежал на парковку, что собрался предпринять?! Он не знал. Просто увидел Какаши и необдуманно среагировал.       Хатаке поставил бумажный пакет на крышу автомобиля и обернулся.       – Не надо так льстить себе, Ирука. Я просто приехал забрать заказ.       – Заказ для своего парня?       Какаши расправил плечи и выпрямил спину, снова распознав в чужом голосе вызов. Он был уверен, что на этот-то раз сможет достойно ответить, но… Прекрасное создание перед ним было одето в длинную футболку с принтом группы «Brand New» и свободную красную рубашку в клетку. Шею его оборачивал коричневый снуд, на ногах черные леггинсы, заправленные в высокие серые конверсы. Хатаке находил Ируку очаровательным и проклинал себя за это.       По правде говоря, в пакете была еда для Тензо, но Какаши решил оставить Ируку с такой же недосказанностью, с какой сам ушёл с порога его квартиры часами ранее. Вот только за столом с Умино действительно сидел тот парень с концерта, а значит, они в самом деле провели ночь вместе.       Какаши показалось, что желчь угрожающе поднимается по горлу и затекает прямо в его голосовые связки:       – Возвращайся на своё свидание, Ирука, – сказал он и забрался в машину, сразу же проворачивая ключ в зажигании.       И как бы сильно Умино не хотелось позлорадствовать над тем, как Какаши поехал бы с пакетом еды на крыше, он всё же подошёл к джипу, требовательно постучал по стеклу, и, схватив свёрток, помахал им перед окном.       Какаши с трудом сдержал прилив крови к лицу. Силами Ируки он уже второй раз за сутки чувствовал себя полнейшим идиотом. Он пораздумывал, а не срулить ли нахрен отсюда прямо сейчас, оставив Умино куковать с едой в руке? Нет. Чувство голода было явно сильнее любых мстительных побуждений. Да и Тензо ждал его дома...       Хатаке неохотно опустил стекло и вцепился в пакет, встретившись со значительным сопротивлением. На мгновение они зависли в этом безмолвном перетягивании «каната».       Ирука сверлил его глазами, вынуждая отводить собственные: себе Хатаке уже не доверял – возникшее напряжение было слишком горячим. И тогда он решил использовать самое проверенное оружие из своего арсенала – умение вести себя как бесчувственный ублюдок.       Цель.       Хатаке установил прямой зрительный контакт.       Выстрел.       – А твой ухажер вообще в курсе, что ты вышел пофлиртовать со мной? Вот уж не думал, что ты из тех, кто работает на два фронта, Ирука. Мне казалось, ты выше этого.       Лицо Умино исказилось от ярости. Он сделал слышимый вдох носом, готовясь обрушить взрыв в ответ:       – Прости, что?! – рявкнул Ирука. – Не ты ли сегодня с утра пораньше разыгрывал мне сцену ревности за спиной у своего сраного парня?! – он был подавлен, взбешён, его буквально трясло.       Воспользовавшись замешательством Ируки, Какаши ловко вырвал пакетик из его пальцев.       В яблочко.       – Никто и не говорил, что я выше этого. Но ты же совсем не такой, Ирука, – с этими словами Какаши резко сдал назад и выехал на дорогу.       Умино застыл посреди парковки, ошеломлённый. Какаши что, отвесил ему какой-то корявый комплимент?       – Это, блять, даже не свидание, cabrón / (козёл)! – закричал он вслед уезжающему автомобилю, напугав проходящую пожилую пару. Какаши его, конечно же, уже не слышал.       Ирука буквально ввалился в закусочную и вернулся за стол. Разбитый, потерпевший сокрушительное поражение, он уставился в полупустую тарелку. Голод как рукой сняло.        – Так что, вот это – та самая «хрень», с которой ты ещё не разобрался? – награждая сочувственной улыбкой, осторожно спросил Котецу.       Ирука кивнул и прикусил нижнюю губу, надеясь, что так сможет сдержать слёзы.