Пару дней спустя
Кошмары перестали меня атаковать. В голове относительный порядок. Все же не покидала мысль о том, почему мне приснился тот странный и ужасный сон. Вещие сны мне не снятся — это факт, но что это было? Даже не представляю, что должно случится, чтобы я собственными руками убила близкого человека. Нападки со стороны старшего поколения обрели новые краски. Профессор Хо стоял на своём. — Я требую того, чтобы госпожу Эсмилир отстранили от дисциплины социологии. Она слишком юная и необразованная девушка… — Норт, — вздохнул кардинал, — это невозможно. — Предлагаю следующее, — прорычала, — разделить класс на две группы до конца семестра, а после провести экзамен, результаты которого покажут эффективность того, как каждый из нас преподает предмет. Независимая комиссия в лице кардинала Сильвестра. — Вы заранее проиграли… — Слабо? — улыбаюсь, — так и скажите. — Я согласен, — мужчина почесал затылок, — хорошая идея, Эсмилир. — Благодарю, — киваю. — А награда? — Проигравший прилюдно извинится и признает поражение. — Договорились, — протянул руку. — Отлично, — жму её. Игра началась. Поднявшись, одернула белоснежный пиджак и гордо покинула кабинет. Я сразу же рассказала унарам про наш спор. Парни загорелись. — Нагнем старого придурка, — Эстебан провёл языком по клыкам. — Покажем ему мастер-класс, — подмигнул Арно. — Надеюсь, вы меня не подведёте. — Ни за что! — хором. — Эсмилир! — залетел Лионель, — спрячь меня! Савиньяк не мог отдышаться. — Что случилось?! — Быстрее! — Ныряй за кафедру! — указываю в сторону окна. — Видно! — Прошу, — Арно любезно открыл дверцу шкафа. — Отлично! — забегает. Ровно через секунду, как Лион спрятался, в кабинет вошла мадам Хо и другие женщины. — Добрый день, — улыбается. — Здравствуйте! — унары встали. — Чем обязана? — Фрейлина Её Величества, — подошла ко мне, — вы случайно не видели графа Савиньяка? — Увы. А что? — Он нам нужен. — Это очень важно? Как вы видите, — жестом усаживаю унар, — у меня идёт урок. — Нет, — фыркает, — не смею больше отвлекать. — Спасибо, — провожаю их взглядом. Дверь хлопнула. Звуки шагов исчезли. — Вылезай, — усмехнулась, — что случилось? — Эти, — закатил глаза. — Без мата. — Тогда, — вздохнул, — ничего. Потом. — Ладно. Перед обедом, мы встретились и он рассказал мне в чём причина. — Ты не представляешь, как они мне осточертели, — психует, — всей толпой за мной носятся! — А цель? — О, — прикоснулась к нему, — мы наконец-то вас нашли, Лионель. Его передёрнуло. Сейчас будет настоящее представление. — Не надо, — скинул её руку, — меня трогать, — шумно выдохнул, — я — главнокомандующий резервной армии и маршал Талига, а не ваша подружка, — смотрит на остальных, — мне абсолютно всё равно на ваши собрания. Сплетничать, обсуждать какую-то чепуху, бегать по утрам и петь молитвы — не собираюсь. Понятно?! — взревел, — прекратите тратить моё время и нервы. — Что вы себе позволяете? — охнула. — Советую не портить моё настроение, — прошипел. — Какая дерзость! — возмущается, — бессовестный хам! — Сборище старых маразматичек, — усмехнулся. Савиньяк взял меня под руку и отправился в сторону столовой. — Горжусь тобой, — с восхищением смотрю на него, — браво… — Накипело. Что касаемо совместного проживания с Эстебаном, то всё просто чудесно. Мы устроили генеральную уборку и небольшую перестановку. Колиньяр даже поправил балдахин, а точнее починил перекладину. Проблема заключалась в том, какой-то элемент сломался и не позволял как-либо двигать ткань. Вдруг на голову упадёт? — И больше никакого солнца, — раздвигает, — которое слепит по утрам! Хорошо, что в этом крыле жили только мы и Лионель. Поменьше сплетен. Слуги доступа к комнате не имели. Лишь я и Эстебан. Кардинал заметил, что мы стали ближе, а следовательно, начал задавать вопросы: — Мне захотелось узнать его лучше, — отвечаю, — как никак, нам какое-то время придётся делать вид, что мы — счастливые супруги. — В ваших словах есть смысл, — кивнул, — а вдруг, у юного парня проснуться к вам какие-то чувства? — Ох, — махнула рукой, — это уже его проблема. Думаю, вы знаете, что моё сердце занято. — Да, — оглядел меня с ног до головы, — граф Савиньяк рассказал. Простите мне мою наглость, но, — прищурил глаза, — Лионель женат. — А Катарина замужем, — пожимаю плечами, — сердцу не прикажешь. Сами понимаете. — Понимаю, — улыбнулся, — тоже был молод когда-то… Главное, чтобы об этом не узнали другие. — Всё в строжайшем секрете. И признаться честно, мы с Эстебаном уже всё обговорили. — Каков итог? — Пришли к выводу, что не имеем друг к другу какой-либо симпатии или интереса. Политический брак и не более того. Насколько мне известно, то его в родовом поместье ожидает девушка. — Да, — подошёл к окну, — Джонатан уже поведал мне об этом. — Ну вот. Можете не переживать по этому поводу. — Вы меня успокоили. Кто меня научил врать так, что я сама себе верю? — Все хотела у вас спросить, — перевожу тему, — что с военной обстановкой? — Временное перемирие, — отвечает, — через пару дней, я с делегацией отправлюсь в Кадану для переговоров. — Так скоро? — Удивлены? — Восхищена. Это уже огромный прорыв. — Соглашусь, — улыбнулся, — надеюсь, что на нейтральной территории мы сможем найти компромисс. Матильда Ракан и Эсперадор будут лично присутствовать… — Вау, — не знаю, что и сказать, — а кто в составе делегации? — Рокэ Алва, Хорхе Дьегаррон, Джонатан Колиньяр. Вы с графом Савиньяком остаетесь за старших. — Хотите нас одних оставить в дурдоме? — Эсмилир, — смеется, — прекратите. Мы туда и сразу же обратно. Всего лишь две недели. — Савиньяку не говорите, а то он за вашей каретой побежит… — Его все ещё достают? — После того, как Лионель высказал то, что накипело, надеюсь нападки прекратятся. — Довели…***
Хорошее утро. По-настоящему доброе. Выспалась наконец-то. Протерев глаза, накинула халат и подошла к окну. Утренняя зарядка ребят происходила на площадке с различным инвентарём. Видимо, на улице очень жарко, раз они раздеты. Эстебан, конечно же, выделялся из толпы. Высокий рост, крепкая спина и широкие плечи. Мускулистое тело и идеальную кожу подчёркивал рельеф вен. Он божественно прекрасен. Колиньяр говорил, что комплексует из-за шрама, но даже это не испортит такую усладу для глаз. — Волосы собрал, — смотрю на его хвостик, — хорош, чертовка… Рокэ занимался вместе с учениками, которые не прекращали баловаться: брызгались водой из бочек, катались друг у друга на спинах и висели вниз головой. Подождите, а где Лионель? — Слюни вытри, — Кутх распахнул двери. — И тебе привет. Мой милый друг не был рад переезду Эстебана, как и его присутствию в целом. Говорил о том, что я его променяла на Колиньяра и совсем скоро забуду. — Прекращай злиться, — смотрю на него, — ты мне по-прежнему дорог, Кутх. Ничего не изменилось. — Изменилось, — фыркнул, глядя в окно. — Ревнуешь? — Переживаю. Сильвестр может понять, что вы ему оба врёте и ваши головы полетят, как и план. — Всё под контролем. — Прозвучит эгоистично, но скажу, — вздохнул, — видишь ли, моя задача — помочь человеку в том, чтобы тот достиг того, что ему предначертано. После этого, я наконец-то умру и больше не воскресну. Моя миссия будет выполнена. Если ты сойдёшь с пути, то всё придётся начинать заново. — Понимаю это. — Я устал и хочу свободы, — потер глаза, — встречайся с Эстебаном на здоровье, но не подводи меня. Если с тобой что-то случится и ты не успеешь родить ребёнка от Колиньяра, то я навечно останусь в теле ворона, так династия прервётся. — Он вполне может жениться ещё раз. — Да, но, — заправил прядь волос за ухо, — в моём случае, так не работает. Я могу служить лишь первым жёнам их рода и первым дочерям. — У него может родится дочь. — Обязательное условие заключается в том, чтобы дочь была от первой жены. Право первородства и всё такое. А Колиньяры, как назло, производят на свет только мальчиков. — Будет тебе свобода, — подхожу к нему, — не переживай. — Тебя постоянно пытаются убить, унизить, — прикрыл глаза, — я боюсь за тебя и за себя. Я старалась не думать о попытке Эмиля изнасиловать меня. Не хотелось показывать свой страх. — Ты мой друг, — обнимает, — от которого зависит моя судьба. — Знаю, — обнимаю в ответ, — тебе нужно отдохнуть. — Во дворце скучно, — закатил глаза. — Сильвестр завтра или сегодня вечером уедет в Кадану. Можешь с ними рвануть. Пошпионишь заодно. — Какая отличная идея! Почему раньше не сказала? — Вдруг, ты бы не захотел? — Шутишь? — удивился, — сплетни, заговоры, тайны и интриги — моё любимое! Хоть повеселюсь, а то здешний бордель мне надоел… — Что? — обомлела, — в Олларии есть бордель? — Публичный дом, — исправился. — А где? — После того, — опустил голову, — как твою семью изгнали, то отец нынешнего короля, — замялся, — сделал из вашей резиденции бордель. — Наше поместье превратили в дом для шлюх? — уши заложило, — серьёзно? — Прости, — скривился, — ты не знала, да? — Нет! — Он элитный и всё культурно! Меня обуяла такая ярость, что наплевав на завтрак, водные процедуры, я быстро собралась, потребовала карету и отправилась туда. Снаружи ничего не изменилось. Наше родовое поместье было таким же, как и другие здания в Олларии. Темные тона, холодные оттенки. Классика Талига. — Огородили, — провожу рукой по металлу, — раньше не было… Я смутно помню то время, когда мы жили здесь, но оно было светлым, комфортным и весёлым. Мы с Оливией носились по этажам, играя в догонялки или прятки, громко смеялись, строили шалаши из простыней и одеял. Тогда казалось, что никто и никогда не сможет это испортить. Казалось, что так будет всегда… На входе меня встретил мужчина, кивнул и протянул маску. — Зачем? Он лишь улыбнулся, открывая передо мной двери, но внутрь не пропустил, до тех пор, пока я не надела аксессуар на лицо. — Здравствуйте, — женщина улыбнулась, подходя ко мне, — вы у нас впервые? — Доброго дня, — осматриваюсь, — да. На окнах висели плотные бархатные шторы красного цвета, на черных стенах красовались картины с обнаженными людьми. Пахло табаком, алкоголем и благовониями. — У нас есть мужчины и женщины на любой вкус. По возрасту, весу, цвету кожи, умениям и размеру груди или достоинства. Мы принимаем любую сексуальную ориентацию. — А есть вариант, — не знаю, что и сказать, — просто побыть здесь? — Конечно, — указывает на бар, — виски, вино, шампанское, ром или что-то другое? Лицо скрывали лишь гости. Представители древней профессии, в том числе и мужчины, были ярко накрашены. На них практически нет одежды. Какие-то тряпки. — Подумаю. — Хорошо. Если что, то я буду на стойке. Моё имя мадам Харлин. — Очень приятно, — киваю. Мама создала в этом доме уют, который опошлили. Она старалась, вкладывая всю душу. Помнится, как папа любил сидеть у камина. А теперь, напротив него целуются двое мужчин. По залу раздавались стоны и отголоски грязных словечек. Мне противно. Надо уходить. Перепутав двери, залетела в комнату, на кровати которой, девушка с завязанными глазами стояла раком, а обнаженный мужчина в кожаной маске бил её плетью. Ей определённо нравилось происходящее, судя по тому, что она просила ещё. Я ужаснулась после того, как поняла, кто скрывается под маской. Шрам на его плече, мне был знаком до боли, так как лично оставила. Лионель Савиньяк. — Простите, — приоткрыла рот, закрывая двери, — простите. Кто-нибудь, выколите мне глаза. Я вихрем вылетела из борделя, прямиком направляясь к карете. Теперь, знаю, зачем Лиону кляп и где он частенько пропадает. Всевышний… Всю дорогу до дворца, сидела с открытым ртом и смотрела в одну точку. Слишком много потрясений за утро. Как стереть увиденное из памяти? Вернувшись, незамедлительно пошла к кардиналу. — Вы меня обманули, — сажусь в кресло, — зачем? — И вам доброе утро, — откладывает бумаги, — я правильно понимаю, узнали про публичный дом? — Бордель, — поправляю его, — из нашего дома сделали бордель! Вы же мне сказали, что поместье снесли! Мол, — замялась, — до него далеко добираться и жить там ни кто не хотел. — Ложь во благо, Эсмилир. Понимаю, вам обидно. — Мало того, что нас, подобно скоту, прогнали, так ещё и это? Вообще нет какого-либо уважения к династии Хранителей?! — Тише. — Я — Кольт! — взревела, — молчать не собираюсь. Кардинал невольно вжался в стул. Не оценил. — Единственным теплым воспоминанием, был этот дом. В котором, отныне, — прошипела, — люди готовы совокупляться на пороге. — Предлагаете закрыть бордель? — Предлагаю говорить мне правду. Если бы я была другой, — шумно выдохнула, — то клянусь, была бы вашей главной проблемой. — На что вы намекаете? — Переговоры были бы со мной. Радуйтесь, что у нас с вами одни и те же мысли, планы, задумки и то, что занимаю вашу сторону. — Я не хотел убивать Александра, — откинулся на спинку, — ваше изгнание — моя инициатива. Борьба за место под солнцем. — За власть. — Верно. Убийство вашей семьи — вынужденная мера. Александр знал слишком много, как и Анна. — Надо было убить сразу. — Планировалось то, что головорезы покончат со всей деревней, в том числе и с вами. Я пообещал Оливии укрытие. — А после убили бы. — Да, — кивнул, — вы тоже могли что-то знать. Это риски. — Его воплощение перед вами. — К сожалению, — вздохнул, — я бы убил вас, с огромным удовольствием, но не могу. — Почему? — усмехаюсь. — Рука не поднимается… Сильвестр посмотрел на меня с состраданием и ноткой заботы. Он жалеет? — Во-первых, вы тогда были ребёнком. Во-вторых, наши взгляды схожи и вы являетесь хорошим союзником, а в-третьих, — отвёл взгляд, — Александр сделал меня вашим крёстным. Ощущение, что меня ударили по затылку чем-то тяжёлым. — Я помню, как читал вам сказки, обучал грамоте, играл с вами во дворе. Вы выросли на моих глазах и стали бельмом в глазу. — Спасибо за правду. — За неё не благодарят. Если вы думаете, что решение, принятое мной по поводу вашей семьи далось мне легко, то ошибаетесь. Убийство ближнего — мой самый страшный грех, который мне не отмолить… — Я, — выдыхаю, — не смогу вас простить, но и мстить за содеянное не намерена. Скорее всего, вы считаете, что моя поддержка — какой-то план. — Считаю, — взглотнул. — Это делается ради будущего. Хватит с меня крови и горя. — Понял. — Хочу предупредить, — поднимаюсь, — если захотите убить меня или тех, кто мне дорог, то вся информация, которой я обладаю, в тот же момент станет общедоступной. — Подстраховались? — Мои знания — мой гарант на неприкосновенность и жизнь. Иначе никак. Правда, — смотрю ему в глаза, — для моего отца — причина смерти. — Вы не ваш отец, — улыбнулся, — Эсмилир, вы куда хитрее, коварнее и опаснее Александра. — Сочту за комплимент, — киваю, — хорошего дня. — И вам. Меня лихорадит. Зайдя в оранжерею, заварила себе ромашковый чай и попыталась успокоиться. Зачем проснулась сегодня? В голове творился настоящий хаос. Все мысли перемешались между собой. — Привет, — зашел Лионель. — Выйди из моего поля зрения, — закрываю глаза руками, — смотреть на тебя не могу. — Дай объясниться. Мне ужасно стыдно за то, что ты увидела, — зажмурился. — Нет! Никаких объяснений! Это твой выбор… Не могу понять одного, — вздыхаю, — почему тебе это нравится? Неужели, стоит дольше? Долго не кончаешь или что?! — Эсмилир, — завыл, — прошу… — Почему? — Решил попробовать, после рассказа Алвы, — прошептал, — и мне понравилось. Ощущения необычные. Я открыл для себя секс с нового ракурса. — С проститутками? У тебя член ещё не отсох? — Эта девушка — индивидуальная и имеет одного клиента — меня. — Вся такая невинная, с пригорода… Граф Савиньяк трахается со шлюхами. Ты женат! — А кому это мешает? — Становишься похож на, — осеклась. — Собственную мать. — Ты знал? — Конечно, — закатил глаза, — ещё до смерти папы. — Веселая семейка, — закусываю губу, — вот, — подошла к нему, — ты добрый, отзывчивый и заботливый мужчина, почему тебя так и тянет блядовать? — Жену не люблю, — фыркнул, — от слова совсем. Я благодарен ей за сына и об этом не жалею, помогу в любом случае, буду оберегать её, но не любить. Даже спать с ней не могу. Она отличная девушка, у неё добрые глаза и улыбка. Меня просто не тянет, — вздохнул, — другой бы так не говорил… Я женился из-за того, что она забеременела. Думал, что смогу полюбить её, как она меня. Чувствую себя полнейшим дерьмом! — Ты и не пытался. Либо любовь есть, либо её нет. — Как ты смогла полюбить Эстебана? Выбрала именно его, хотя, вариантов была масса. — Дело в отношении, — улыбаюсь, — позволь любить. Себя и себе. Ты её выбрал, а мог бы просто оставить… Будь верен своему выбору, — хлопаю по плечу, — постарайся. — Она же не узнает. — Узнает. Будет больно. Хорошо, что сегодня мои уроки начнутся после обеда. Я молча смотрела в потолок, раскинувшись на кровати. Пусто. — Чего валяешься? — заходит Эстебан с рубашкой на плече. — Ужасное утро. — Что случилось? — садится рядом. — Из нашего дома сделали бордель. Кардинал — мой крёстный отец, который с удовольствием убил бы меня, а Савиньяк, — передёрнуло, — блядина. — Он сделал тебе больно? — прорычал. — Сделал, но не мне. — Тогда, почему страдаешь ты? — Знакомое чувство… Почему люди изменяют тем, кого выбрали? — Скорее всего, — пытается подобрать слова, — ошиблись или же, такова их натура. — Это неправильно. — Эсми, — взял за руку, — чего-то идеального и совершенного не существует. Все мы со своими изъянами. Кто-то предает, врет или поступает подло. — Удручает. — Стало нормой. Хочешь что-то изменить — начни с себя. Проблемы с контролем и гневом — главный недостаток. — Ты поела? — переводит тему. — Нет. Аппетит пропал. — Перекуси, — протянул зелёное яблоко. — Спасибо, — откусываю, — как прошел урок? Аж зубы свело. Какое же оно кислое. — Устал, — вздохнул, — жарко-о-о… Я как снеговичок, только из сала. Жировичок. — Брось, — смеюсь, — ты в отличной форме. — Появилась улыбка на лице, — подмигнул, — уже радует. Ладно, — подошел к шкафу, — надо собираться, а то скоро начнется занятие с Шабли. — Эстебан. — Что? — надевает чистую одежду. — Напьёмся? — Ого, — опешил, — кто ты и что сделала с Эсмилир? — Я серьёзно. Недалеко от дворца есть неплохой бар. Алкоголь нормальный, да и кормят вкусно. Хочется развеяться. — Могу взять с собой парней? — Конечно.