Мэри Остин была мертва внутри. Фредди, её муж, её смысл жизни ушёл. Он обманывал её, обманывал себя. К чему были эти пять лет, если они разрушились в один день?! Так ещё как разрушились — ни измена, ни скандал, а признание в том, что он гей! Это же даже звучит комично! Мэри не могла поверить в то, что Меркьюри все пять лет притворялся — это же невозможно! Что ей делать? Что?!
— Мэри, — знакомый женский голос, будто из прошлой жизни, послышался по ту сторону двери.- Мадам, простите! Вы не знаете, тут живёт Мэри Остин? — этот голос был обращён уже не к собственнице дома, а, видимо, к соседке или прохожей.- Остин! — в дверь стукнули.- У тебя горит свет! Открывай! — Мэри никак не могла вспомнить, кто является владельцем этого тембра и интонации.
Девушка еле подняла себя с кровати и, очень плохо выглядев, пошла ко входу. Кто мог прийти? Точно не мать, ведь она не могла разговаривать, точно не подружки — они прекратили с Остин общение после её расставания с Меркьюри -, точно не Вероника — девушка узнала бы её голос. На ум никто не приходил, и Остин бы подумала, что это почтальон или, боже упаси, журналисты, если бы ни непонятое чувство в груди.
— Кто там? — Мэри никогда и подумать бы не смогла, что её голос когда-нибудь будет звучать так вяло.
— Одри.
Остин отпрыгнула от двери как ошпаренная, прикрывая рот рукой. Нет, только не она. Только не Одри. Мэри запихнула эту девушку в самый дальний чемодан своей памяти и надеялась никогда не воспоминать её. Но вот прошло шесть лет, и Одри Одинберг снова появилась в её жизни. Девушки скатилась по стене, закрывая голову руками. Черт возьми, ей двадцать четыре года, у всех обычно в этом возрасте стабильная жизнь, а у неё!
— Мэри, ты собираешься открывать мне?! Я не хочу стоять тут и походить на бывшего, который хочет тебя вернуть! — крикнула Одри. Прошло несколько секунд, но Остин так и сидела на полу.- Ладно, Остин. Я поняла, — Одинберг пнула дверь, и Мэри вздрогнула, захлёбываясь в слезах. Нет, она не может
проебать её снова. Остин с трудом поднялась и открыла дверь.
Она не изменилась. Такие же глубоко-чёрные волосы постриженные под каре, тёмно-зелёные глаза, тот же взгляд. Одри стояла, сложив руки на груди. На ней был чёрный кожаный брючный костюм. Одинберг не менялась.
— Ты впустишь меня или что? — девушка прищурилась, склоняя голову вправо.- Ты с Роджером Тейлором упороться решила? Что с лицом?
— Нет, — грустно покачала головой Мэри, приходя в себе.- Заходи, — она отошла, дав Одри попасть в дом.
— Женский алкоголизм почти не лечится, имею ввиду, — пиная многочисленные пустые бутылки от пива, сказала Одинберг.- Это всё из-за Фредди Меркьюри. Неплохо он тебя так размазал. Но ты заслужила.- совершенно не смущаясь, Одри плюхнулась на диван.- Вот что бывает, когда обманываешь людей. Судьба сыграла с тобой злую шутку, золотце. Чего ты молчишь, словно в воду опущенная?! — она опрокинула голову назад, чтобы видеть забившуюся в угол Мэри.- Не рада видеть подругу?
— Одри, зачем ты пришла? — хриплым голосом спросила блондинка.
— Позлорадствовать, — честно ответила Одинберг.- Ты же бросила меня ради Фредди Меркьюри, который оказался геем. Лучше ситуации и не придумаешь!
— То есть ты хочешь убить меня окончательно? — Мэри на ватных ногах подходила к девушке.
— Очевидно, — фыркнула Одри.- Ты единственный человек в этом мире, которого я ненавижу. Ты просто отвратительный человек, и я искренне считаю, что…
Одинберг не смогла договорить, потому что Остин, которая сейчас окончательно сошла с ума, упала на неё, впиваясь в губы девушки. Одинберг углубила поцелуй, сладко постанывая. В последний раз они целовались, эм, лет шесть назад — потом испуганная своей ориентацией Остин зачем-то начала встречаться с очень манерным и женственным Меркьюри, совершенно забыв об Одинберг.
— А губы всё те же, — выдохнула Одри, когда Мэри начала ласкать её шею. Остин обмякла на груди девушки, и та недовольно вздохнула, отталкивая Мэри.- Что ты делаешь?
— Одри, не отталкивай меня! Хотя бы ты! — блондинка уронила лицо на ноги Одинберг.
— Ты сама бросила меня тогда! — девушка оттолкнула Остин достаточно сильно, чтобы та ударилась затылком о кофейный стол.
— Нам было по восемнадцать! — обиженно воскликнула Мэри, держась за голову.
— А кто заставлял тебя встречаться с мужиком, будучи лесбиянкой, а? — Одри была готова испепелить её взглядом.
— Мне было страшно!
— Но почему ты даже не поговорила со мной?! Ты просто сбежала! Я ждала тебя два года! Ждала, что ты придёшь! А потом я
из газеты узнаю, что ты встречаешься с восходящей рок-звездой! Каково мне было, Остин, а?! — капля упала на щеку Одинберг.- Я пришла сюда взглянуть тебе в глаза и сказать, что
всё возвращается. Ты не представляешь, какое удовольствие мне доставляют твои страдания.
— Ты не такой человек. Это не правда, — Мэри внимательно наблюдала за девушкой.- Ты бы никогда такого не сказала!
— Остин, ты помнишь меня восемнадцатилетнюю, — Одри хмыкнула, задержав взгляд на Мэри.- Много времени прошло. У меня работа, друзья и девушка. Она не боится быть собой, она гордится быть тем, кем является. Прощай, — Одинберг встала, чувствуя поразительную лёгкость на сердце. Она высказала ей всё, что хотела, и теперь может строить свою жизнь с чистой совестью.
— Нет, Одри, пожалуйста, — Остин, абсолютно забыв о своей гордости, вцепилась в ноги Одинберг. Если она уйдёт…то Мэри останется совсем одна.- Я…- девушка начала задыхаться.- Я…
— Твою мать, — выругалась Одри, сбрасывая руки Остин с себя, и направилась на кухню, чтобы налить воды девушке.- На! — она впихнула стакан в трясущуюся ладонь Остин.- Пей, а то подохнешь здесь!
Одинберг отчётливо слышала стук зубов Мэри о стакан. Остин выглядела так жалко и раздавлено, что Одри села рядом с ней и прижала к себе, пытаясь убедить себя в том, что сердце не обливается кровью.
— Остин, вот какого хрена я припёрлась к тебе? — Одинберг гладила Мэри по плечу, в то время как та вцепилась в неё мёртвой хваткой.- Тебя в истерику ввела, сама расстроилась.
— Пожалуйста, не уходи от меня, — между всхлипами сказала блондинка.- Я не справлюсь без тебя.
***
— Одри, — вся перепачканная в муке Роузи поцеловала её в щёку.- Ты где так долго была? Одри?! — голубые глаза перестали светиться, когда их обладательница увидела свою девушку. Одинберг была поникшей и хмурой. Нет, Одри редко когда была весёлой и жизнерадостной, но обычно она была просто серьёзной из-за работы, а тут… Явно что-то случилось.
— Я очень устала за сегодня, — соврала Одинберг.- Организация работы на телевидении сложная. Сложнее, чем вести передачу об искусстве. Не обижайся, — она обняла Роузи.
— Я понимаю, — девушка погладила Одри по спине.- Но я приготовила тебе вишнёвый пирог. Он поднимает тебе настроение?
— Конечно, — вымученно улыбнулась Одинберг, вяло шагая на запах.
Всё было замечательно: любящая девушка, прекрасный дом и работа. Роузи была самым лучшим партнёром на свете: она заботилась об Одинберг, поддерживала и любила. Они все проблемы решали разговорами, почти не ругались. Всё было идеально, но… После произошедшего это казалось не тем. Одри не чувствовала того трепещущего чувства, которое испытывала раньше, её голос казался чужим, дом казался до жути неуютным и любимый вишнёвый пирог не привлекал её так, как раньше, хоть он и был до безумия вкусным.
А всё из-за чёртовой Мэри Остин, которая вернула Одри в восемнадцатилетний возраст, когда Одинберг была готова убить за неё. Их расставание оказалось чересчур болезненным для девушки — она никого не подпускала к себе долгих два года, но потом к ней на работу пришла новая ведущая — блондинка, голубоглазая, высокая и стройная — она была так похожа на Мэри. Но Роузи оказалась смелее Остин: она не скрывала свое. ориентацию и не боялась говорить о чувствах к Одинберг. К великому сожалению их идиллию разрушило спонтанное желание Одри позлорадствовать над Остин. Но как Одинберг могла предположить, что чувства вспыхнуть вновь?!
Она молча ела пирог, чувствуя на себе нежный взгляд Роузи, которая сидела напротив с чашкой кофе в руках. Нужно подождать немного, и если эти чувства не уйдут, то надо будет сказать Роузи.
***
— Алло? — Роузи взяла трубку.- Эм, Мэри? — голубые глаза сверкнули.- Нет, прости, Одри нет дома, — не дожидаясь ответа, она положила телефон.
— Роуз, кто звонил? — Одинберг вышла из спальни, заплетая французскую косу.- Это по работе?
— Нет, ошиблись номером. Искали какую-то Аву, — отмахнулась блондинка, подходя к девушке и обнимая её за талию.- Ты же любишь меня?
— Что за вопрос? — выгнула бровь Одри, вопросительно смотря на Роузи.- К чему он?
— Просто, — пожала плечами девушка.- Хочу услышать это ещё раз.
— Я люблю тебя, Роузи, — Одинберг поцеловала её, чувствуя мерзкое чувство в грудной клетке. Она врала.- Ты чего не собираешься? Работа ждёт! — Одри шлёпнута хихикающую Роузи, и та побежала к шкафу. Одинберг тяжело вздохнула, качая головой.
***
— Мэри? — девушка подняла удивлённый взгляд на вошедшую в её кабинет Остин. Зачем она пришла? Ну зачем?
— Привет, — тихо ответила блондинка, переминаясь с ноги на ногу.
— Как тебя пустили? — Одинберг закрыла папку, документы в которой она проверяла до прихода Мэри.
— Меня…знают.
— Ты выглядишь отвратительно, Остин. Когда ты мылась? — лучше грубить, чтобы она отстала.
— Я не помню, — прошептала блондинка.- Прости.
— Что-то случилось? Почему ты здесь? — Одри разглядывала интерьер кабинета и наткнулась на фотографию, на которой была изображена она и Роузи в новогоднюю ночь. Сейчас это казалось нелепой мелочью, нежели напоминанием о любимом человеке. Одинберг всё больше казалось, что Роузи вообще
никогда не была её любимой.
— Ты сказала тогда, что ещё вернёшься. Прошла неделя, а ты не пришла, — оправдалась Остин.
— Потому что у меня работа, — фыркнула Одри, понимая, что снова лжёт. У неё было много времени, чтобы зайти к ней.
— Ну, вот поэтому я пришла к тебе на работу.
— Если сюда зайдёт Роузи, то она тебе все волосы вырвет, — прикрыла глаза Одинберг, массируя виски. Одри встала с кресла и закрыла дверь на ключ, чтобы никто не застукал её в столь…неожиданной компании.- Как себя чувствуешь? — всё-таки задала терзающий её вопрос Одри.
— Нормально, — нахмурилась Мэри.- Я постоянно думала о тебе.
— И что надумала? — дыхание спёрло, но Одинберг очень старалась этого не показывать.
— Что люблю тебя.
Одинберг рассмеялась, качая головой:
— Если бы любила, то не ушла бы тогда.
