//
Кто-нибудь уже должен был прийти за ними. Ощущение времени здесь плыло, но Питер точно знал, что, когда он просыпался сам, охране требовалось ровно триста секунд, чтобы прийти к нему в комнату. А если продолжал спать — его будили. — Что-то не так, — на его слова Веном прокатился под кожей. ‘может, они мертвы’ Ничего не ответив жаждущему крови симбиоту, Питер подошёл к двери и взглянул на три камеры по углам комнаты — те мигали красным, значит, записывали, следили за ним. Он почти прижался ухом к двери, но так и не коснулся её поверхности. Ничего: у него не выходило раньше и теперь тоже не вышло, Питер не услышал ни звука из-за укреплённых вибраниумом стен. Однако что-то было не так, и это напрягало, потому что из комнаты он выйти не мог. Питер прикинул, что база большая, и засомневался в том, что все, кто на ней находился, могли быть мертвы. Нет, не может быть. Они бы не оставили его умирать в этой комнате? ‘оставили бы, ’ — ответил Веном, хотя: — Я тебя не спрашивал, — отрезал Питер, отойдя от двери. Сонливость исчезла, как не было, когда — по привычке — на смену уколовшему изнутри страху пришла волна адреналина. — Свали из моей головы. ‘сломай дверь’ Питер не стал слушать Венома. Он вновь взглянул на камеры — те записывали — затем снова на дверь. Последний раз, когда Питер пытался её сломать, запомнился надолго: его вырубили ударом тока, даже от воспоминаний о той боли волосы вставали дыбом. В голове пульсировало, и Питер не знал, это паучье чутьё или Веном, но оставался настороже. Вся организация жила по протоколу: подотчётность и отлаженное расписание. Люди, работавшие здесь, больше напоминали роботов, и за три года ничто ни разу не выбилось из привычного распорядка. Обычно если Питер стоял у двери столько, сколько сейчас, его били током, чтобы отогнать. Ему бы не позволили столько торчать у двери, выходит, что-то пошло не так. Может, это его единственный шанс сбежать? Что если это правда? Да, надежда мала, но Питер не мог не думать о том, что, может, он снова почувствует, каково это — стоять под лучами солнца? — Здоровяк, возьми на себя электричество, — попросил Питер, приняв решение и шагнув к двери. Веном прополз под кожей. Вытянув руки перед собой, Питер дотронулся ими до поверхности, ожидая, что кожа вот-вот обожжётся, но нет. Металл остался холодным — не раскалённым, не вибрирующим от разрядов электричества. Веном явно был сбит с толку так же, как и Питер. — Ладно, — сердце сильно заколотилось в груди, — не думал, что получится зайти так далеко. ‘выбей её, ’ — зашипел Веном, предвкушение только раскаляло нервы. Питер отступил, сбалансировал и пнул дверь изо всех сил. Веном помог: тонкое чёрное сияние окутало голую ступню. Сработало: посередине двери появилась вмятина. С петель она так и не слетела из-за прочной защиты вибраниума, но пошла трещинами, а Питер приготовился к новому удару. Ещё три попытки, и дверь поддалась, а Питер допинал её окончательно. Глухо она упала на белый пол коридора. Питеру казалось, сейчас в него начнут стрелять, но первое, что ударило по ушам — звук сигнализации. Сигнал был таким пронзительным, а визг Венома в голове настолько громким, что Питеру пришлось заткнуть уши, чувствуя, как тёплая кровь потекла вниз по шее. Коридор озарялся красными вспышками от сигнализации, звук долбил громко, ‘слишком громко! ’, Питер рухнул на колени, стиснул зубы и постарался отвлечься от ощущения, будто его мозг буквально плавился в черепной коробке. ‘бежим!’ — заорал Веном. — ‘вытащи нас отсюда!’ Питер не был уверен, что справится: с его повышенной чувствительностью и непереносимостью громких звуков у Венома, помножьте это на эхо узкого коридора. Визг сигнализации оборвался так же резко, как начался, следом пошли помехи. И тишина. Красный свет по-прежнему мигал, но звука не было. Питер облокотился на стену, ноги дрожали, пока он пытался прийти в себя. Он видел, как Веном пульсировал под кожей, пытаясь отцепиться. Вздрогнув, когда звук оборвался, Веном медленно вернулся на место. Питер наблюдал за ним в лёгкой панике. — Если захочешь уйти — не буду тебя останавливать, — выдохнул он. Не хотелось, чтобы Веном понял, насколько он напуган. ‘больно,’ — голова будто раскололась надвое. Питер подавил внезапно поднявшуюся тошноту, ему всё ещё казалось, что вот-вот за ним прибежит охрана или лаборант. Но никого не было слышно. Тогда он поднялся, и, держась за стену, сделал пару шагов вперёд. Голова по-прежнему болела, но ощущение, будто мозги засунули в герметичный контейнер, пропало. Прислушавшись к шагам, он услышал, как кто-то ходит примерно этажей на шесть выше. — Значит, мы под землёй, — рассеянно сказал Питер. ‘так тихо’ И правда. Высокие частоты не могли дотянуться до них сейчас, а Питер лучше воспринимал низкие: они не звучали так, словно кто-то царапал доску гвоздём. Разглядывая всё, что попадалось на пути, Питер прошёл по коридору с высоким потолком. Он никогда прежде здесь не был, впрочем, как и в любой другой части учреждения, помимо лаборатории. В коридорах ему завязывали глаза, и Питер понимал, почему: так ему было бы куда проще выбраться. Теперь же он запросто потерялся. — Где все? — на его вопрос Веном пожал плечами, появившись лёгким дымком, пляшущим по рукам. Раньше Питера пугало то, как тот может выходить из тела, но сейчас это скорее успокаивало: сила Венома ему не повредит, а тот представлял собой доспехи — без своего костюма Питер чувствовал себя слишком уязвимо. ‘доспехи,’ — повторил Веном подслушанные мысли, — ‘сила’. — Да, приятель, — прошептал Питер. Паучье чутьё посылало всё больше импульсов ему в затылок. Повернув за угол, Питер застыл. Белые стены здесь раскрасила кровь, стерильный коридор воспевал оду красному цвету. Вдоль стен в ужасных позах скорчились тела, рядом валялось бесполезное теперь оружие. Некоторых Питер узнал. Вот, например, мужчина справа любил резать кожу на его животе и смотреть, как быстро Питер исцелится. Больше он это любить не сможет. Теперь он мёртв, а Питер не слишком-то опечалился от этого. Чутьё отчаянно зазвенело, когда Веном бросил ему ‘смотри’. Питер послушался. В конце коридора под красными сигнальными стробоскопами, у красной от крови стены, с окровавленными ранами стоял человек в таком же кроваво-красном костюме. Питер не понимал, где кончается кровь и начинается незнакомец, который — Питер вдруг понял — насвистывал себе под нос, продвигаясь по коридору прямо по телам. Он использовал их как жуткую лестницу, отдавливая каждую попадавшуюся под ноги конечность. Питер не знал, что и думать. Веном же заинтересованно зашевелился внутри, отчего Питеру стало не по себе. Он не понимал, незнакомец — друг или враг, но тот определённо был убийцей. Он держал по катане в затянутых кожаными перчатками руках и, похоже, даже не замечал Питера. ‘скажи что-нибудь,’ — Веном не только подбодрил Питера: его голос казался слишком уж воодушевлённым в такой-то ситуации. — Заткнись, — зашипел на него Питер, но этого оказалось достаточно, чтобы незнакомец застыл, а уже через секунду к шее Питера прижалось лезвие. Паучье чутьё едва успело предупредить его об опасности. Питер застыл на месте больше из-за того, что кто-то смог застать его врасплох. Мужчина был выше него и шире в плечах, подумалось, не мутант ли он. Питер считал, что здесь держали не только его — слишком большое место, а ещё у местных учёных буквально стояло на гены мутантов. Костюм незнакомца был изрешечён пулями, но тот стоял так, словно его это совсем не волновало. Они вдвоём застыли посреди кровавой резни, и Питер чувствовал, как Веном расползается по рукам, покрывает грудь и шею, защищая его от лезвия катаны, которое могло прорезать кожу и, ну, знаете, убить его. Незнакомец заметил это, и белые глаза комично расширились. — Какого хрена? — громко и гулко его голос разнёсся по коридору. Питер поморщился от громкости. Звучало так, будто мужчина курил с двух лет, голос был густым и грубым. Убрав катану одним слитным движением в ножны, незнакомец нагнулся, оказываясь от этого слишком уж близко. — Не хочу пугать тебя, пацан, но у тебя что-то на шее. И плечах. И на груди, — сообщил он, а Питер… а Питер не понимал, что делать. Этот мужик точно убил всех этих людей, но почему-то казалось, что его он не тронет, потому что… тронул бы уже, правда? — Что такое? Это из-за моего дыхания? Я не чистил зубы со вчерашнего дня, поэтому может пахнуть так, будто кто-то оставил майонез в любимом ботинке какого-то старика, но если тебе станет легче, маска должна всё блокировать. Дело в этом? Эй? Ты говорящий? Чёрт, ты глухой, да? Прошу прощения, тогда вот, — он вдруг стал — чёрт! — изъясняться на языке жестов, и, хотя Питер изучал его совсем недолго, но он был почти уверен, что незнакомец спросил, не смотрел ли он фильмы с его участием. Так, ладно. ‘он ненормальный,’ — резюмировал Веном. Мысленно Питер с ним согласился. — Я умею разговаривать, — начал он, но его оборвали. — Прошу, скажи, что тебе не… двенадцать. Питер вскинулся. Он понимал, что был не самого высокого роста, да и несколько лет не мог должным образом тренироваться, поэтому мышцы он подрастерял, но не настолько же. — Мне двадцать четыре, — выпалил он, сложив руки на груди, внутри странным образом разливалось тепло от того, что Веном при нём. — И не зови меня пацаном. Незнакомец вскинул руки*, покрытые кровью. Предполагалось, что этот жест должен успокоить, но больше было похоже на хаотичное потрясание ладонями. Да, он так и делал. Потому что капли крови долетели до Питера и остались на щеке. — Обычная проверка, малыш, тут в ГИДРЕ все двинутые на голову. Я на девяносто процентов уверен, что здесь они держат всего одного пленника, и никто не сказал мне, сколько ему лет, так что, думаю, ты мой джекпот! — голос незнакомца взлетел на октаву, а Питер тут же занял оборонительную позицию. Этот мужчина пришёл, чтобы забрать его отсюда? Чтобы воспользоваться им, как это делала ГИДРА? Веном закипел внутри, а Питер чуть пригнулся, пытаясь найти себе точку опоры. — Зачем ты меня искал? — рявкнул он. Жизнерадостность незнакомца никуда не исчезла, однако он сузил глаза и подобрался, глядя на Питера. Выглядел он при этом довольно опасно. — Кто ж тебя не искал, мальчик? — вопрос застал Питера врасплох, потому что, чёрт возьми, его не искали три сраных года, да о ком тот вообще говорил. Агенты ГИДРЫ не уставали напоминать Питеру о его ненужности. В груди вдруг всё стянуло, глаза защипало. Он не собирался тут рыдать, нет, вы что, просто что-то почувствовал и дышать почему-то стало сложнее. Мужчина, похоже, считал его страх, или это Питер снова встал в защитную стойку — потому что он снова начал размахивать руками. — Я тут не для того, чтобы тебе навредить, я тут, вроде как, для другого. Наоборот. Меня Железный Гигант выпотрошит, если я тебя обижу, а это, знаешь, не очень приятно, в смысле, отличный детокс, но как бы и больнее ничего не придумаешь: только представь, вот… Питеру показалось, что он вот-вот упадёт в обморок. — Я знаю, что это такое, — оборвал он, и незнакомец причудливо замолк. Не отрывая взгляда от Питера, он расчехлил глок и выстрелил в голову ближайшему доктору: мозги, осколки черепа, волосы — всё разлетелось кровавым фейерверком, и Питер уже готов был отключиться, когда все это тёплым месивом приземлилась ему на голую ступню. — Хорошая новость: теперь выпотрошены они, и больше никто не посмеет ставить над тобой эксперименты, малыш. Питеру хотелось, чтобы незнакомец больше так не делал. — Ты сказал, меня искали, — напомнил он, когда вновь нашёл в себе сил заговорить. — Кто? — Хорошие ребята, — Питер стушевался. — Я не один из них, как понимаешь. Меня наняли для этого дельца, потому что все эти годы хорошие парни сильно лажали. Знаешь, для так называемых сильнейших героев земли они как-то сосут в своём деле. В смысле, да, если надо разгромить Нью-Йорк, а потом без особого энтузиазма оплатить ущерб, то вот они, все ваши, но лично я считаю… Питер уже не слушал. Он чувствовал, как конечности становятся ватными. ‘ты это брось,’ — зашипел ему Веном, но Питер не дышал: его искали. Мстители искали его. Лучше ему, конечно, не рыдать тут — так унизительно, но Питер не сдержал дрожащего вздоха, который его, похоже, и выдал, потому что к носу тут же прижался платок. Питер всё же расплакался, но незнакомец терпеливо ждал всё это время. — Ну вот, из-за тебя я весь мокрый. Питер взял платок — тот был грязным, но он всё же им воспользовался. Никто уже… уже долгое время не делал ему ничего настолько милого. Когда он вернул платок, тот небрежно полетел через плечо незнакомца. — Так ты здесь, чтобы освободить меня? — на всякий случай уточнил Питер ещё раз. — Это моя работа! — ответ буквально искрился гордостью. — И ты должен был убить всех? — Питер не смог удержаться от вопроса. — Если тебя это утешит: они были ужасными людьми. Питер вдруг окончательно осознал, что происходит. — Подожди, — всё ещё не верилось, — я правда свободен? Плечи незнакомца заметно опустились, а сам он выглядел почти печальным, что само по себе звучало по-идиотски, потому что на нём всё это время была маска, а маски не могут выражать эмоции. — Ну да, давай-ка выбираться отсюда. На какое-то мгновение Питер не мог разобрать, что чувствует. Похоже, он был в шоке. ‘ты в шоке,’ — подтвердил Веном. — Что если есть ещё кто-то, — Питер слышал себя будто со стороны, он, кажется, не чувствовал пальцы, кожу, Венома, — вдруг здесь больше охраны? Вдруг они сейчас придут за мной? Вдруг доктор… — Эй, — его прервали мягко, но уверенно, привлекая внимания, но не пережимая, — я убил всех. Буквально. Здесь только мы. Меня наняли, чтобы я вытащил тебя отсюда и доставил туда, где тебя ждут живым. Никто тебя больше не тронет, ясно? Клятва на мизинчиках! Перед Питером замаячил мизинец незнакомца. Питер тяжело сглотнул. И стиснул его своим мизинцем в ответ. — Ну а теперь, раз уж мы прошли экспозицию и движемся ко вступлению: я Уэйд. Уэйд Уилсон, или Дэдпул, или Болтливый наёмник, или «Персональная боль в заднице». — Какое из имен ты предпочитаешь? — уточнил Питер и двинулся по коридору следом за ускакавшим вперёд Уэйдом. — Если спрашиваешь, как бы я хотел, чтобы меня называл ты? «Папочка» подойдёт, — бросил тот через плечо и неприлично подмигнул, Питер не понял, шутит тот или нет. — Буду звать тебя Уэйдом, — решил он и потряс ногами, потому что холодная кровь теперь липла к ступням. — Пойдёт, — хмыкнул Уэйд легко и радостно. Вместе они двинулись дальше по коридорам. Пока они преодолевали три лестничных пролёта, Уэйд пел себе под нос и едва слышно что-то бормотал, а Питер и не думал спрашивать, с кем тот беседует, потому что и сам иногда разговаривал с самим собой. Питер прекрасно его понимал. ‘уверен, что ему можно доверять?’ — Веном заговорил впервые за долгое время. ‘Не знаю,’ — подумал Питер, на секунду задержав взгляд на широком размахе плеч, мощной спине и бёдрах Уэйда, — ‘он, похоже, сильный’. ‘лучше нам сбежать, ему нельзя верить. вдруг он лжёт?’ Беспокойство скрутило живот, тревога развернулась в груди. Веном прав. Уэйд не сказал ничего, что Питер мог бы проверить: да, тот, похоже, и правда убил всех в здании, но Питер знал, что у ГИДРЫ были враги, такие же ужасные люди, если не хуже, и будь он проклят, если позволит кому-то забрать себя для подобных экспериментов снова; он не для этого выбрался из камеры. ‘Как только выберемся, бежим,’ — подумал он, стараясь успокоить сердцебиение глубоким дыханием, — ‘но мне понадобится твоя помощь’. Вместо ответа Веном горячей смолой прокатился по венам, не взяв контроль над телом на себя целиком, оставив голову Питера. Странное ощущение — дать Веному командовать парадом, но сейчас они были солидарны в своих решениях, а тело Питера слабело с каждой минутой. Он уже долго не ходил просто так. Уэйд вывел его в похожий на богато украшенный вестибюль какого-то отеля, и Питер взвыл изнутри от мысли, что всё это время его прятали под землёй, а над головой ходили люди. Уэйд о чём-то беспрестанно говорил, но Питер не слушал. Он слышал только загнанное биение собственного сердца: Уэйд как раз выходил из дыры в стене, где, похоже, раньше была дверь, а за ней Питер увидел горы, деревья, солнце… На секунду, оказавшись на улице, он растерялся. Глаза всё не могли привыкнуть, их обжигало солнцем. Воздух казался чистым. Свежим. Трава щекотала голые ступни. Лёгкий свежий бриз шёл со стороны гор, приятно было ощущать, как он обдувает его грязные волосы и задеревеневшую одежду. Питер, должно быть, пустил слезу, но он не мог сказать наверняка. Он чувствовал, как припекало солнце. — Ладно, пацан, я припарковался вон там… При иных обстоятельствах Питер чувствовал бы себя ужасно, но сейчас сомнениям не осталось места: на кону оказалось буквально всё, что у него было. Благодаря Веному движения ускорились: Питер обхватил запястья Уэйда руками, потянул на себя и упёрся ногой ему между лопатками. Он сработал так быстро, что Уэйд только и успел, что сообщить «меня это, вроде как, заводит», прежде чем Питер нажал ступнёй ему на спину и сломал обе руки. Уэйд оступился и выругался, но Питер не стал ждать: он рванул вперёд. Питер бежал изо всех сил. Не оборачиваясь. Он чувствовал землю под ногами. И солнце на коже. Питер бежал. А Веном слушал, как пели птицы.///
Оказалось, что, когда ты не ешь два дня и не спишь нормально неделями, а ещё пытаешься осознать, что твой мир перевернулся с ног на голову за какой-то час, — можно отрубиться. Питер не запомнил, как уснул, а ещё, как влез на дерево и сделал себе гнездо из паутины, которая теперь мягко покачивалась на ветру. Словно небо само убаюкивало его. Веном тоже устал. Если Питеру было плохо, Веному тоже. Сначала было наоборот, но агенты ГИДРЫ не ожидали, что хозяин с симбиотом образуют эмоциональную связь. Похоже, Питер оказался тем ещё неженкой. Не верится, но он проснулся, чувствуя, как солнце ласкает кожу. Этого ощущения не было так долго. Хрупкую тишину прорезал голос Уэйда. — Эй, паукан! Так делать не круто, ты раздробил мне плечи! Питер едва не свалился со своей импровизированной кровати, паучье чутьё никак не отреагировало на приближение Уэйда. Веном зашевелился, а Питер выглянул из-за паутины, щурясь в лучах полуденного солнца. Уэйд смотрел на него, уперев руки в бока, будто он ужасно разочарован. А должен быть зол. Почему Уэйд не злился? ‘безумец,’ — прокомментировал Веном. Точно. — Я не дам снова себя схватить! — крикнул Питер, устраиваясь так, чтобы можно было в любой момент упорхнуть на паутине. — Братишка, я буквально выдал тебе речь на полторы страницы о том, почему я пытаюсь тебе помочь! Когда в ответ на это Питер промолчал, Уэйд вздохнул и неловко почесал затылок. — Слушай, я просто хочу передать тебя в руки Железного папика, получить свои деньги и купить себе тако, ясно? К тому же, Би* нужна полировка, а то видок уже совсем потрёпанный, — Уэйд вытащил одну из катан, на лезвии припеклась коричневая кровь. Миленько. — Откуда я знаю, что ты правда тот, кем представляешься? — спросил Питер. ‘убьём его,’ — настаивал Веном. — Я никого не убиваю, — отрезал Питер. — Погоди, я думал, что сломал тебе руки. — Плечи, — поправил Уэйд. — Плечи, — Питер, любопытствуя, перегнулся дальше через край паутины, несмотря на все протесты Венома. — Не у тебя одного тут секси-способности, малыш, — пропел Уэйд, ткнув пальцем в воздух. — А теперь спускайся, хочу перекусить. Убийства отнимают кучу энергии. Питер поморщился. — Я всё ещё не уверен, что могу тебе доверять. — Я тебя вытащил, разве нет? — Это ещё не значит, что ты не собираешься использовать меня в своих целях, — настаивал Питер, но напряжение в плечах и ногах постепенно спадало, пока Уэйд объяснялся с ним. Странно, что из них двоих убийца казался куда спокойнее. — Не знаю, слышал ли ты обо мне раньше, пирожочек, — честно говоря, Питер никогда не слышал о «Дэдпуле», — но ГИДРА и меня так держала. Эти люди занимают первое место среди самых мерзких ублюдков. По мне не скажешь, но под этой упругой тонкой кожей я выгляжу, как что-то, что прожевали, проглотили и выплюнули обратно, и всё по их вине. Можешь либо довериться мне, и тогда мы пойдём обедать, либо нет, и тогда я силой тащу тебя обедать. В любом случае, ты идёшь со мной и мы обедаем. Питер поколебался. Ему не нравилось, когда кто-то говорил ему, что делать, но, с другой стороны, он был так голоден и не ел нормально целую вечность… — Я хочу гамбургер. Питер не мог сказать наверняка, но почему-то ему казалось, что Уэйд под своей маской улыбнулся — судя по тому, как та растянулась по подбородку. — Можем это устроить. ‘лучше его убить,’ — настаивал Веном, — ‘он навредит нам’. — С двойной порцией огурчиков, — добавил Питер, игнорируя голос Венома. — И картошку. И шоколадный коктейль. Питер не знал, как описать своё состояние: он не чувствовал себя подавлено, не боялся и не нервничал, поэтому, если от мысли об обеде с Уэйдом у него внутри разворачивалось что-то, помимо леденящего холода, то почему бы и нет? — Что-нибудь ещё, ваше высочество? Может, обмакнуть всё это в золото? — Уэйд всё ещё стоял, уперев руки в бока, но теперь Питер точно знал, что тот улыбается, потому что маска на его губах растянулась в стороны. ‘нам не нравится,’ — зарычал Веном. — ‘ты нас угробишь’. — Хочу гамбургер, — повторил Питер и спрыгнул с дерева.