//
— Знаешь, когда я говорю «приодеться», я обычно имею в виду, что мы затянемся в крутой, слишком тесный — до неприличия тесный! — спандекс и кожу, и попробуем не подавать виду, что у нас яйца смялись в… — Эй, Уэйд, я понял, приятель, да, но мне нужно, чтобы ты сосредоточился, потому что из нас двоих нож сейчас у тебя. — Да, точно, ладно, понял, в смысле, не прям «понял-понял», потому что у тебя ведь красивые волосы, Пити, почему ты хочешь их отрезать? Чёрт, окей, я смогу это принять… ты, типа, хочешь походить лысым? Питер почувствовал нарастающую головную боль. Он не мог сказать наверняка, это из-за Венома или из-за того, что с того момента, как он попросил Уэйда помочь ему обрезать волосы, тот бубнил себе под нос, не затыкаясь. Может, он чем-то его напугал? Потому что Уэйд даже принялся разговаривать со своими коробками, и, хоть Питер знал о ментальном здоровье Уэйда не так много, он мог уверенно заявить, что, как только в разговоре всплывали Белый с Жёлтым, значит, дело было неладно. Питер потянулся к нему и накрыл ладонью ту руку Уэйда, которая не держала острый охотничий нож. Один простой жест, и плечи Уэйда расслабились, а слова потерялись в пустоте. Удивительно и немного грустно, как же сильно Уэйд был голоден до простых человеческих прикосновений. Он никогда сам не касался Питера, прекрасно зная, как тот может отреагировать на внезапное прикосновение, но всегда буквально растекался под чужими пальцами. До Питера это стало открытием: они оба ужасно оголодали без человеческого тепла. — Если всё это для тебя перебор, то ты не обязан этого делать, — его голос прозвучал довольно громко в крохотной ванной Уэйда. — Я могу попробовать сам. Уэйд замотал головой прежде, чем Питер закончил, и переплёл пальцы, затянутые кожаной перчаткой, с пальцами Пита. — Не, нет, сладкий, даже пьяный оленёнок не такой неуклюжий, как ты, ещё отрежешь себе свои милые маленькие ушки. Питер поморщился. — Даже знать не хочу, где ты вообще мог видеть пьяного оленёнка. Уэйд отмахнулся от него и расцепил их пальцы, чтобы запустить пятерню в ещё влажные волосы Питера. — Ты не хочешь этого знать, — маска натянулась, когда он усмехнулся. — Именно это я и сказал, — ответил Питер, но улыбнулся в ответ и выпрямил спину, когда Уэйд стал протягивать пряди между пальцами, распрямляя их. — Я никого раньше не стриг, — признался тот, — Ванесса никогда не подпускала меня к своим волосам, да и зачем бы, правда? Меня нельзя допускать до такого, посмотри на меня. Пити, давай я заплачу, и тебя нормально подстригут, потому что всё, что сейчас происходит, должно быть последним пунктом в списке возможных вариантов. Уэйд уже упоминал при нём Ванессу, вскользь, прямо как сейчас, но, когда Питер спросил о ней, тот вдруг затих и на несколько часов скрылся в комнате, поэтому решено было больше не задавать вопросов. — Я тебе доверяю, — сказал он, — и плевать, как я буду выглядеть, просто убери их с моих глаз, они меня бесят. — Ну смотри, малыш, будешь похож на Монику Геллер. — Это, что, отсылка к «Друзьям»? — Выходит, что так, — пробормотал Уэйд, аккуратно наклонив голову Питера вперёд, так что теперь тот упёрся взглядом в его ботинки с металлическим покрытием на носках. — Знаешь этот эпизод? Жёлтый его обожает, понятия не имею, почему. — Я его видел, — Питер почувствовал, как волосы слегка оттянулись, после чего отрезанный кусок упал ему на плечо. Вероятно, ему бы следовало напрячься от того, что Уэйд орудует ножом прямо рядом с его шеей, но Питер совершенно не переживал об этом. Честно говоря, ему было спокойно от того, что куски волос мягко падают на пол и ему на бёдра, он чувствовал облегчение уже от одной только мысли: их наконец-то не будет. Несмотря на самоуничижительные комментарии, Уэйд вёл себя совершенно спокойно. Он мягко массировал голову Питера между срезами, чем расслаблял его ещё больше. Питер помнил о том, что как-то сказал Уэйду, что ему не нравится, когда тянут за волосы, потому что это откидывало его к воспоминаниям о том, как агенты ГИДРЫ удерживали его. Поэтому Уэйд касался его осторожно, рассчитывая каждое движение, и это помогало: ГИДРА никогда не была с ним осторожной, никогда не была нежной. Питер не потерялся во времени, но оно промелькнуло в причудливой дымке, глаза уже стали слипаться, когда Уэйд похлопал его по плечу и неторопливо приподнял голову за подбородок. — Эй, малыш, порядок? — тихо спросил он, чтобы не напугать Питера. Тот помычал, моргнул и постарался сосредоточиться на знакомой маске Дэдпула. По телу разливалась теплота, руки и ноги приятно покалывало: будто забрался в нагретую постель холодной ночью. Прямо сейчас осталось всего два слова: безопасно и комфортно. — Готово? — спросил он, и Уэйд, мягко улыбнувшись, кивнул. — Аг-а, — отрапортовал он, потянув гласную, — и даже не похоже, что тебя поглодал бешеный тигр. Хочешь посмотреть, что получилось? Или мне лучше описать? Питер всегда останется благодарен Уэйду. Иногда тот вёл себя так, будто не слушал его, никогда не подавал виду, будто запоминает хоть слово из сказанного, но он точно запомнил, как однажды Питер признался, что не любит зеркала, не любит в них смотреться — и всякий раз его пробирало до нутра от того, что Уэйд помнил такие мелочи о нём. — Опиши, — легко согласился он. — Ладно, в общем, возле ушей теперь коротко, ближе к шее тоже. Я пытался навести тебе крутую штуку со слоями, не знаю, получилось у меня или нет, кто знает, может, теперь у тебя на макушке будет огромная копна волос. Посушишь — узнаем. Ну, вышло классно. Тут подойдёт такое описание: «У меня только что был охуительный секс, и я кончил так мощно, что вырубился и пролежал вниз головой». Питер фыркнул, пробежался пальцами по волосам и стряхнул оставшиеся отрезанные пряди на пол. — Спасибо, — искренне поблагодарил он, — чувствую себя намного легче. Дэдпул ничего не ответил, просто стоял и пялился. Между ними разворачивалось напряжение, особенно от того, что Питер не видел лица Уэйда, не мог сказать наверняка, что тот испытывает. Может, именно поэтому Уэйд и носил маску: чтобы люди не знали, о чём он думает. Ничего Питеру не хотелось так сильно, как стянуть с него эту маску прямо сейчас, закатать её и посмотреть в голубые глаза, взглянуть на пухлые губы, потому что это Уэйд сейчас на него вот так запросто пялился, а Питер сидел, задержав дыхание. Секунда растянулась на вечность, воздух между ними загустел до того, что Питера разбило дрожью. — Уэйд? — голос упал на пару октав. — Ты в порядке? Дэдпула заметно тряхнуло, он отскочил от Питера так внезапно, что врезался в дверной косяк. — Порядок! Лучше не бывает, малыш! Я просто, знаешь, я подожду тебя в гостиной! Ты совершенно-точно-не-выглядишь-чертовски-неприлично-горячо-сейчас, неа, нет, заткнись, Жёлтый, ладно, покеда! Дэдпул выскочил из ванной, даже не успев договорить, врезался во что-то в гостиной и выругался себе под нос. Питер же так и остался сидеть на крышке унитаза, не понимая, чего так сердце заходится в груди. ‘авокадо странный’, — высказался Веном. Питер хотел было согласиться, но во рту пересохло. Прежде чем выйти из ванной, он умылся холодной водой и переоделся в новую одежду, которую ему достал Уэйд. А ещё он отчаянно пытался не думать о том, что только что произошло.//
Дождь перестал лить за окном. Решено было воспользоваться метро. Уэйд оделся в гражданское, но оставил перчатки с маской, а значит, процент узнавания небезызвестного наёмника упал со ста процентов до восьмидесяти девяти. Питер не слишком был доволен его решением, но, учитывая, что Уэйд чувствовал себя немного заведённым с тех пор, как Питер высказал желание увидеться со Мстителями, он решил, что маска поможет ему чувствовать себя лучше. Питер ведь не так жесток, чтобы требовать её снять в такой момент. Когда они пересели на станции и направились до Центрального вокзала, Питер вдруг понял, что Уэйд нервничает. Тот болтал без умолку, нервно и неестественно двигался, а Питер настолько ушёл в свои мысли, что осознал это, когда они вышли из Гайд-Парка. Тогда он оттащил Уэйда в сторону с пешеходной зоны. Прохожие слились в неясную дымку: слишком много движений, чтобы Питер мог уследить за каждым. Уэйд без вопросов пошёл за ним. Остановившись, Питер взял его ладони в свои и принялся растирать большими пальцами руки, затянутые в грубые кожаные перчатки. — Мы не обязаны это делать, — признался он, — я могу пойти туда один… — Как будто я отпущу тебя туда одного, — оборвал его Уэйд, чьи беспорядочные движения обрели смысл и покой, как только ладони оказались у Питера в руках. — Не дури, Паутинка. — Ты в порядке? Не хочу, чтобы тебе было некомфортно, понимаешь? Совсем не хочу. Дэдпул медленно наклонился к нему, так, чтобы Питер мог отследить каждое движение, и прислонился лбом ко лбу Пита. Уэйд вдохнул и расслабился, а Питер в пятый раз за день пожалел о том, что не видит его лица. Они стояли так близко, что их запросто можно было принять за влюблённую пару, но Питер чувствовал только спокойствие от того, что Уэйд мог немного расслабиться рядом с ним. И радость от того, что смог скинуть с него моральный груз. — Я в полном порядке, Паутинка, не беспокойся за меня. Могу поклясться на правом мизинчике, хочешь? Давай-ка сосредоточимся на тебе! Это у тебя сегодня путешествие, которое перевернёт всю жизнь. Ты-то как? Питер наклонил голову, чувствуя, как заалели щеки, прямо перед тем, как Дэдпул отстранился. Он так надеялся, что не зайдётся румянцем, но всё происходящее ощущалось чем-то ужасно интимным: они стояли так близко посреди Мидтауна. Новая база Мстителей перекочевала на задворки, в Финикию, к горам и лесу. От Бруклина далековато, им нужно обратно к Центральному вокзалу и ехать до Портового управления («топать шесть кварталов ногами, кто мы, по-твоему, супер-люди или ещё какая хрень?», — вопрошал Уэйд, стоило Питеру предложить ему прогуляться). Впрочем, им обоим нужно было подышать, и Питер был ужасно благодарен Уэйду, который без вопросов просто пошёл следом за ним. — Удивительно спокойно, — ответил он, но, когда большой палец Уэйда погладил его по запястью, Питер вздрогнул. И внутренне взвыл от того, что точно знал: тот сейчас улыбается. — Готов к долгой поездке на автобусе? Я взял нам батончики и пива, попить и корочки от пиццы, потому что не собираюсь от них избавляться, я же прав? — Ты взял пиво? — спросил Питер, глядя на спортивную сумку с Человеком-Пауком (сделанную, вообще-то, для детей), которая висела на плече Уэйда. — Может быть. Честно говоря, я не помню, что именно взял, потому что скидывал всё, что попадалось на глаза. Но мы же взрослые мальчики, которым нужны всякие питательные вещества? — Точно, — согласился Питер и отпустил руку Уэйда. Кожа в том месте, где они соприкасались, потеплела. — Идём? Мы готовы? Я вот очень даже готов, Паутинка, давай сделаем это. Хорошее завершение хорошего дорожного приключения, да? — Уэйд потянул его к станции, но Питер упёрся ногами, и проще было сдвинуть поезд, чем его сейчас. — В каком смысле «завершение»? — внутри разворачивался ужас, подпитанный растерянностью Венома. Дэдпул склонил голову к плечу, люди бросали на них раздражённые взгляды, потому что они встали посреди дороги. Повернувшись к Питеру, Уэйд пожал плечами. — Пити, это ведь… я обещал тебе именно это: отвезти к Мстителям, доставить домой. А потом я свалю, так? Ты же останешься с ними, разве нет? В смысле, кто в своём уме захочет остаться с таким психом как я, а не поселиться в Башне Мстителей? Питер хотел было сказать, что он бы остался с Уэйдом, но внутри всё сковало железом. Он ни о чём таком не думал. Не думал о том, чтобы остаться с Тони или Наташей, или ещё с кем. Поначалу — да, но после всего, через что они прошли с Уэйдом, он попросту думал, что так и останется с ним. И никогда не предполагал, что Уэйд может этого не захотеть, что у Дэдпула своя собственная жизнь, которая не сфокусирована на Питере. Каким же самовлюблённым эгоистом нужно быть, чтобы подумать, будто Уэйд захочет оставить его у себя. Вот он идиот, наивный дурачок. Осознание происходящего пережало горло и затуманило всё вокруг. Питеру не хотелось прощаться с Уэйдом. Он не был готов к такому. Не думал, что всё это сделка: оставить Уэйда и остаться со Мстителями. Если бы Питер знал, то ни за что не предложил бы идти к ним так быстро. Но, увы, он был таким эгоистом, а ещё таким мнительным, что теперь бы не смог перестать гонять в голове мысли о том, что, может, Уэйду хотелось побыть одному, хотелось, чтобы он уже ушёл. Питер, Питер. Веном звенел пустотой в его голове. — Пити? Порядок? — Уэйд сделал шаг к нему, но Питер отступил, нацепив на лицо, как ему казалось, ободряющую улыбку. — Полный, — проигнорировав протянутую руку, он повернул в сторону станции, — идём. Уэйд направился следом, а Питер пытался не чувствовать вину за то, что физически отстранялся от него, впрочем, к пустующему пространству между ними добавилась странная глухая пустота в районе груди. Путь до Финикии был долгим, и Питер уснул бы, по обыкновению привалившись к плечу Уэйда, но не стал. Вместо этого он закрывал глаза, пытался даже уснуть, но больше притворялся спящим, чтобы ни о чём не разговаривать. Уэйд непривычно притих, на что Питер уговаривал себя не реагировать: нельзя было так сильно привязываться. Так глупо, ужасно глупо, нельзя совершать подобных ошибок. За окном снова полил дождь, стёкла затянуло белой туманной дымкой. В автобусе кроме них было ещё четверо, пацан напротив Питера смотрел «Офис» на телефоне своей мамы. Веном прокатился под кожей. ‘почему мы уходим?’ — спросил он. Питер не ответил. Если бы ответил, всё это стало бы куда реальней.//
Наташа ждала их на автобусной остановке. На плечи она накинула плотную кожанку, под которой удобно спрятались три пистолета. Заметив Питера, она улыбнулась и утянула его в объятья. — Отличная стрижка, — заметила она. Питеру хотелось порадоваться тому, что он вновь её видит, но улыбка вышла вымученной и фальшивой, а этим Наташу было не обмануть. Она стрельнула глазами в Уэйда, как будто именно он был виноват в угрюмом настроении Питера. Тот ведь сам для этого неплохо постарался. — Дэдпул, — вместо приветствия позвала Наташа, — спасибо, что привёз его. По Уэйду было ясно, что чувствовал он себя некомфортно: сгорбил плечи и, пружиня на носках, представлял собой сгусток нерастраченной энергии. Питер подавил рвущееся наружу желание подойти и успокоить его. — Без проблем, мама-паучиха, он весь твой на выходные. Помни, ему надо есть побольше овощей, и не разрешай ему пялиться в телек после шести. — Смешно, — сухо отозвалась Наташа, — ты же не пойдёшь с нами, да? Повисла тяжёлая густая тишина, которую Питеру хотелось чем-то заполнить, но он так и не смог отлепить прилипший к нёбу язык. Если Уэйду нужно было уйти, если им пришла пора расстаться, то лучше покончить с этим прямо сейчас, пока их видит только Наташа, а не вся команда Мстителей. К тому же, так будет проще справиться с той истерикой, которая явно накроет его чуть позже. — Если Питеру нужно, чтобы я пошёл с ним… — начал Уэйд, но Питер его оборвал. — Всё в порядке, — он буквально услышал, как тот захлопнул рот, — спасибо, Дэдпул. Не привязываться не привязываться не привязываться не получилось Ощущение неправильности происходящего накрыло с головой: неправильно прощаться с Уэйдом, неправильно делать это здесь, но Питер не хотел затягивать и причинять ещё больше боли. Уэйд стоял, вытянувшись, напряжённый и закрытый, взгляд Наташи внимательно следил за ними обоими — Питер чувствовал его на себе. — Ладно, — прочистив горло, Уэйд почесал затылок, — ладно, да, я понял. Ну, тогда… ладно. Как неловко. Питер не привык так чувствовать себя рядом с Дэдпулом, и всё-таки грудь болезненно сдавило, глаза защипало. Нужно было уходить и не вести себя как ребёнок. Веном под кожей разносил угрюмое настроение. Дэдпул скинул с плеча сумку и открыл наружный карман, откуда в руку ему упал старый телефон-раскладушка, облепленный пластиковыми розовыми украшениями. Передав его молчаливому Питеру, он хрипло добавил: — На всякий случай, ну, знаешь, если понадобится что или захочешь посмотреть с кем-нибудь дерьмовые сериальчики. Питеру следовало подготовиться: теперь он не мог сказать наверняка, когда снова встретится с Уэйдом, его парализовала мысль о том, что, может, это конец. Может, сейчас они видятся в последний раз. — Ты принёс мне ту флешку? — многозначительно спросила Наташа, скрестив руки на груди. — С первой миссии, куда тебя отправили. Дэдпул порылся в сумке и кинул ей флешку размером с большой палец. Наташа легко её поймала. — Знаешь ли, мне казалось, доставить Питера сюда было в сто миллионов раз важнее, чем вся та грязь, которую творила сраная ГИДРА, но, разумеется, забирай, — напряжённый, он излучал раздражение, боль и ещё чёртову кучу эмоций, из-за чего — обычно сильный и большой — теперь казался совсем маленьким. У Питера порвалось сердце. ‘обними его’, — прошипел Веном и подтолкнул его. После такого тычка Питер прошёл остаток пути сам, обернул руки вокруг широких плеч и шеи Уэйда, утопил лицо где-то под его подбородком и просто попытался не сломаться надвое. Руки Уэйда обхватили его в ответ так быстро и сжали так крепко, что, не будь Питер мутантом, у него бы треснула сейчас каждая косточка. — Я не знаю, как тебя благодарить, — прошептал он. — Но я постараюсь возместить. Обещаю. Уэйд только крепче прижал его к себе. — Дай мне знать, когда понадобится новая одежда. А она тебе точно понадобится. И если какой-нибудь сумасшедший мужик выбьет мне дверь и её надо будет поставить на место, я тебе наберу. Питер рассмеялся на выдохе и отстранился. — Забились. Уэйд кивнул. Было похоже, что ему хотелось сказать что-то ещё, но он не стал: только отсалютовал Наташе и, развернувшись на пятках, побрёл к автобусной остановке. При нём кое-что осталось: часть Питера, которую он прихватил с собой. Тёплая, наивная часть него, которая верила в сказки и истории, где хорошее начало приводит к хорошему окончанию. Питер смотрел ему в след до тех пор, пока Уэйд не скрылся из виду. Сразу стало холодно. И одиноко. — Пошли, Питер, — Наташин тон был слишком нежным, слишком жалостливым, слишком другим, — нам пора.//
Питер особо ничего не чувствовал. Будто всё это время Уэйд заземлял его, отгораживал собой всё плохое, а теперь, когда его не оказалось рядом, ничто больше не удерживало Питера от бултыхания в собственных мыслях. Наташа молчала, от этого легче не становилось, у Питера вновь появилось слишком много времени, чтобы чувствовать и размышлять. Ему не хотелось ни о чём размышлять. Деревья, проносившиеся за окном, сливались в зелёную дымку. Было бы красиво, будь Уэйд рядом. Но не было Уэйда, и красоты теперь тоже не было. Питер понимал, что сидит нахохлившись, и ему совершенно не хотелось выглядеть маленьким ребёнком, эгоистичным и незрелым, но прямо сейчас он чувствовал себя потерянно. К тому же, они с Вдовой никогда не были особенно близки, они не говорили о чувствах, не делились мыслями, что особенно подсветилось сейчас, когда между ними повисла странная тишина, пока они добирались в машине через горы к базе. Наташа врубила печку, а Питеру стало так жарко, что чудилось, будто всё кругом сжимает его тугим кольцом. Наташа, похоже, заметила это, потому что выключила печку. Спустя час блужданий по лесу они подъехали к огромным воротам. Питер всё это помнил: как пришёл сюда ещё в пятнадцать лет и был ужасно впечатлён. Утонув в сидении машины, он постарался скукожиться, чтобы стать незаметным. Помогло. — Порядок? — спросила Наташа, когда прижала палец к сканеру, дала проверить сетчатку глаза и что-то сообщила в металлическую табличку у ворот. Питер кивнул. Не смог собраться и нормально ответить. Физического заслона из металла у ворот не было, но Питер знал, что сейчас невидимый глазу энергетический щит деактивировался, чтобы они смогли проехать. — Там только Тони, — улыбнулась Наташа, — Роджерса с Барнсом нет на базе, а Ванду с Вижном вообще чёрт знает где носит. — Но ты же всё равно знаешь, где они, — Питер старался сохранять лёгкий подзуживающий тон. — Знаю, но хочу сказать этим только то, что тебе не придётся сегодня встречаться со всеми. Там будем только мы с Тони. — Он же знает, что я приду? — Я ему рассказала об этом, подумала, что для сюрприза это перебор. Не хотелось бы, чтобы у него случился сердечный приступ. Питер понимал, Наташа шутит, но сил смеяться в себе не нашёл. Тревога нарастала, живот скрутило, а руки затрясло. Он был одновременно воодушевлён и напуган, будто теряя контакт с реальностью — странное, непонятное чувство. Он даже сказать ничего не смог. Вскоре между деревьями, огромная и фактурная, появилась база. Она мало изменилась с тех пор, как Питера похитили. На Южном крыле так и красовалась буква «А», рядом те же окна, перед которыми так часто замирали они с Тони, глядя на лесную чащу. Вспомнились дни, когда они со Стивом тренировались в зале Северного крыла уже после — как назвал её Сокол — «семейной перепалки» в аэропорту; тогда Стив сразу улетел с Баки в Ваканду, а когда вернулся два года спустя, Питеру исполнилось восемнадцать и он официально стал Мстителем. В Тони звенело напряжение, но он был рад их видеть. Вот тогда, на следующий день, Стив и спросил, не хотел бы Питер устроить спарринг. — Чёрт, да! — тогда ответил он. Чёрт, да. Питер чувствовал, как всё больше отрывается от реальности, как подкатывает огромная разочарованность в себе: не стоило ему прогонять Уэйда. Но он ведь взрослый мальчик, пережил пытки и эксперименты над собой, а значит, и встречу с Тони Старком выдержит. А если нет, то он, выходит, совсем слабак? — Можно спросить? — подала голос Наташа, выруливая на длинную дорогу, ведущую к поднимавшейся двери Южного крыла. — О тебе и Дэдпуле. Вы же не встречаетесь? А вот это разом привело его в чувства. — Что? Нет! Почему, с чего ты взяла? — забормотал он, растерявшись от её вопроса. Невыносимо было ощущать, как щёки горячо разрумянились, потому что отрицать он мог что угодно, но если Наташа заметит его румянец, то ни слову не поверит. Впрочем, винить её за вопрос он не мог, потому что она уже дважды видела, как они с Уэйдом обнимались и вели себя так, словно им ужасно комфортно находиться друг с другом. Понятно ведь, как это выглядело со стороны, Питер не был дураком. — Просто интересно, — легко бросила Наташа, заехав в тёмный гараж, засветившийся белыми флуоресцентными лампочками, пока они медленно устраивались на парковочном месте. — Он тебя слушает. — Не понимаю, что в этом такого, — честно ответил Питер в попытке поддержать разговор и не потеряться в собственном сердцебиении и караване мыслей. — Он больше никого не слушает, — Наташа немного помедлила, когда говорила это, и посмотрела Питеру в глаза, после чего открыла дверцу и вышла из машины. Питер трясущимися руками открыл дверь со своей стороны и выбрался следом. Наташа быстро прошла по коридору, стук её каблуков разносился эхом. Питер прошёл за ней до раздвижных стеклянных дверей, у которых она приложила ладонь к такому же экрану, какой находился у входа в кампус. — Добро пожаловать, Агент Романофф, — раздался голос Пятницы, и Питера окатило волной болезненной ностальгии, такой мощной, что, казалось, так не бывает. Двери отъехали в стороны, но Питер поколебался. Что-то внутри него слишком боялось сделать шаг вперёд. — Добро пожаловать, мистер Паркер, — поприветствовала его Пятница. Он и не знал, что один только голос искусственного интеллекта доведёт его до срыва. — Спасибо, — прошептав, он набрал воздуха в грудь и направился за Наташей. Внутри кампуса его встретили серые стены с картинами, винтовые лестницы и растения у огромных окон. Мебели стало больше, но пахло по-прежнему намытыми машинами и свежей стиркой. Он помнил, как по воскресеньям рано утром пробирался сюда постирать одежду, потому что Пеппер поставила быстрые машинки и сушилки, и вместе с ней они сидели и пили кофе, пока одежда стиралась. Хотелось, чтобы Уэйд сейчас прижал его руку к своей груди и попросил дышать. Питер такой кретин. ‘ага’, — согласился Веном, который так долго молчал, что немного испугал его своим голосом. — Заткнись, — прошептал Питер, — я не могу сейчас ещё и с тобой разбираться. — С кем ты не можешь сейчас разбираться? Это был… Питер обернулся. Тони Старк, в простой футболке и спортивках, шёл прямо ему навстречу. Питер не видел его таким домашним прежде: у него прибавилось седых волос, стало больше морщинок у глаз и вокруг рта. Не верилось, что всё это реально. Питер так часто думал о Тони, пока был в плену. Столько воспоминаний вертелось в сознании о том, как он рос рядом с ним, как сражался бок о бок, и его просто так взяли и забрали у Тони? Сейчас Питеру совсем не верилось, что ему снова вернули этого человека. Не верилось, что что-то хорошее и правда возвращается в его жизнь. Но Тони распахнул объятья, и, прежде чем понять, что он делает, Питер бросился ему навстречу. Тони накрыл его всем собой, его трясло, Питер прекрасно почувствовал это, когда чужие руки прижали его так близко, что у него осталось всего одно чувство: какой же Тони тёплый. — Боже, пацан, — голос у него звенел и подрагивал, — больше никогда, никогда не пугай меня так. Я ведь искал тебя везде. Питер хотел сострить в ответ, но получилось лишь выдать полузадушенный всхлип и прижаться к Тони сильнее. Он не плакал — кажется, на такие сильные эмоции у него сейчас попросту не было сил — но, чувствуя, как Тони дрожит, как гладит его по спине и шее, понял, как же отчаянно нуждался в таком устойчивом якоре. Тони прикасался к нему так, словно ему важно было уяснить: Питер здесь, он рядом, он не сон и не галлюцинация. Сколько они обнимались, Питер не знал и знать не хотел. В конце концов, Тони отстранился, в глазах у него стояли слёзы, но он улыбался так, словно Питер притащил ему секретный код, способный исправить мировой голод и все принятые в жизни неверные решения. — Посмотри-ка, — Тони рассмеялся, будто всё же не мог поверить своим глазам, — ты совсем вырос. — Я вырос ещё до того, как пропал, — Питер улыбнулся ему так широко, что щёки свело. ‘тебя похитили’, — исправил Веном, — ‘забрали’ Как ушат холодной воды за шиворот. Тони оглядывал его с ног до головы, исследовал взглядом почти инстинктивно, проверяя, не ранен ли он. Ранен. Но все раны Питера скрывали глубоко внутри. На теле их Тони никогда не найдёт. — У меня столько вопросов, — Тони переводил взгляд от Питера к Наташе и обратно, — но сначала надо тебя, наверное, покормить. Питер и не догадывался, как сильно проголодался, пока не услышал о еде. Тогда он закивал. Вышло даже слишком энергично. — Если можно, — на этих словах Тони закинул ему руку на плечи и повёл дальше по коридору.//
Обед выглядел отлично, хоть Тони и помучался с рецептом, надиктованным Пятницей. Питер примостился на барном стуле в кухне, а Тони уже подтолкнул ему разбавленный водой виски. Уверенности в том, что стоит сперва выпить, не было. На соседний стул приземлилась Наташа, которой Питер был невероятно благодарен за то, что она осталась с ними. Сейчас им с Тони была необходима любая поддержка. Телефон тяжело оттягивал карман, напоминая о том, что Уэйд тоже мог быть здесь, если бы Питер не накручивал себя так сильно. Но вот об этом думать он точно не собирался. ‘представь нас,’ — потребовал Веном, проявив себя чёрными венами на руках. Питер скатал рукава свитера в надежде, что никто этого не заметил. Он понятия не имел, с чего начать свой рассказ о Веноме, к тому же, придётся упоминать Кэседи, а этого он делать совершенно не хотел. Не на трезвую голову точно. Однако он знал Венома уже три года, прожил с ним самые интимные моменты и понимал, что, если не представит симбиота, вскоре тот возьмёт решение этого вопроса в свои руки. Или щупальца? — Кхм, ребят, — на его попытку заговорить Тони поднял взгляд, оторвавшись от помешивания соуса в керамической чашке. — Всё хорошо? — он немедленно напрягся. — Живот болит? Хочешь перекусить? Нужен врач? Питер не ожидал такого. — Нет, я… — он не знал, как продолжить. Как он скажет им о том, что ГИДРА схватила его, ставила над ним эксперименты, а затем насильно пыталась подселить в его тело инопланетного симбиота в течение трёх месяцев? ‘вот так,’ — сказал Веном, — ‘так им и скажи’ Питер пытался не отключаться от реальности. Выходило откровенно плохо. Но Уэйда, который мог ему помочь, рядом не было, а Наташу и Тони он не видел несколько лет, чтобы просить о таком. Когда-то рядом с ними ему было уютно, теперь это чувство зачахло и выдохлось, и Питер не знал, вернётся ли всё вновь на круги своя. Поэтому он впился ногтями в собственные ладони, чтобы жалящая боль немного прочистила сознание. Открыв рот, он выпалил: — Внутри меня живёт пришелец. Наташа с Тони изумлённо уставились на него. — Что, прости? — по голосу Тони было слышно, что он был ошарашен, но не слишком-то поверил сказанному. — Ну, как в фильме Прометей, только Веном не будет вырываться у меня из живота, думаю, что не будет. Ах да, у него случаются приступы гнева, и ему не нравится кинза. Кажется, Тони готов был отключиться. — Ты… — начал он, но остановился, после чего потянулся вперёд, сгрёб бокал Питера с виски и выпил одним глотком. Затем начал снова: — Веном, — он очень долго смотрел куда-то за плечо Питера, — я уже слышал об этом… в смысле, о нём. — Слышал? — ногти Питера ушли глубже в ладони. Тони кивнул и опёрся на столешницу. — Не так давно мы отправили кое-кого найти файлы о некоем Симбиоте Веноме, — он осторожно подбирал слова, — но пока новостей от него не слышно. Как что-то станет известно, я могу показать тебе… — Новости есть, — прервала его Наташа, выудив из кармана знакомую флешку и опустив её на гранитную столешницу. — Дэдпул и вытащил Питера. Если казалось, что Тони готов был упасть в обморок после новостей о Веноме, то забудьте. Вот теперь он точно готов был отключиться по-настоящему. В кухне повисла тяжёлая тишина, в которой Питер задавался вопросом, почему никто не радуется тому, что его спас Дэдпул. Это начинало раздражать. — Так, стоп, давайте притормозим прямо сейчас, потому что я всё ещё пытаюсь осознать, что этот симбиот Веном сидит внутри Питера. Я не могу думать ещё и о Дэдпуле, — застонал Тони, сжав переносицу и выдохнув. Наташа с Питером выбрали стратегию наблюдения. Веном перекатывался под кожей, с нетерпением ожидая, когда можно будет явить себя миру. — Ладно, — вздохнул Тони и поднял на Питера взгляд полный уверенности, — давай-ка начнём сначала.//
Питер на 99% был уверен в том, что Тони надрался. Нет, поправочка: он был на 110% уверен в том, что Тони надрался. Питер не вдавался в детали — просто не мог — а Тони и не просил о них. Он был готов выслушать то, что Питер был готов рассказать. Поэтому общий отчёт о событиях вышел таким: похищение после патрулирования, эксперименты, пытки, насильственное подселение симбиота, и так по кругу. Тони выпивал каждый раз, когда Питер выдыхал, потому что происходящего казалось слишком много, но приятно было отстраниться от эмоций прямо сейчас. Они с Наташей сидели плечом к плечу, глядя, как Тони бродит по лаборатории. Та стала больше, в ней скопилось много хлама, Питер заметил карты на дальней стене, увешанные красными нитками, будто кто-то в том углу строил свои безумные теории. Он не стал спрашивать, зачем карты и нити. Он и сам отлично это знал. — Ладно, — сказал Тони, пока нависал над своими столами и приборами, попивая виски так, словно в стакане плескалась вода, — хорошо, так, мы не станем сейчас выяснять подробности, потому что тебе явно нужно будет к психологу и в больницу, потому что я сомневаюсь в том, что Дэдпул тебя туда отвёл… — У нас не было на это времени, — настоял Питер. Тони кивнул. — Да, всё в порядке, пацан, я его не виню. Чёрт, в жизни бы не подумал, что буду должником этого парня, но, похоже, так и есть. — Мне нужен новый джет, — Наташу явно веселило происходящее. — Что случилось со старым? — Его взял Дэдпул. Нужно уточнять? Тони вздохнул, почесал затылок и пожал плечами. — Думаю, не стоит. Затем он подошёл к Питеру, вытянул руку и замер, молча прося разрешения прикоснуться. Питер кивнул. Тогда Тони уложил обе руки ему на плечи. И явно почувствовал его выпирающие кости даже под свитером — так крепко он стиснул плечи Питера. — Пити, мне нужно чтобы ты сосредоточился на том, что я сейчас скажу, хорошо? Понимая всю серьёзность момента, Питер кивнул. — Завтра я отведу тебя к врачу. Ты худой как щепка, бледный как моя задница, а внутри у тебя пришелец. Затем мы пообедаем, может, сходим на пробежку и со всем разберёмся. Я о тебе позабочусь. Я обо всём позабочусь. Тебе больше ничего не нужно делать, ты понял? Питер, дыши. Он и не знал, как сильно ему нужно было услышать это. Будто с плеч свалилось что-то очень тяжёлое, и теперь вдруг стало легче дышать, легче кивать, легче понимать. Тони мягко ему улыбнулся. — Рад, что ты вернулся, пацан. — И я рад вернуться, мистер Старк, — наконец-то Питер и правда сказал это всерьёз.