Don't take people for granted

— Ты действительно думаешь, что что-то значишь для нас?       Мы тебя не любим. — Кто тебя просил?       Такемичи открыл глаза и был ослеплен светом над ним. Он моргнул, а потом понял, что смотрит в потолок. Он попытался пошевелиться, но все его тело болело.       Что это был за сон?       Он попытался думать, но затем его голова начала так сильно пульсировать, что он начал видеть белые точки. — Эй, ты проснулся.       Такемичи посмотрел в сторону звука и увидел женщину, смотрящую на него мягким взглядом. — Как ты себя чувствуешь? — Где я? — спросил он, посмотрел вниз на свое тело и увидел трубки, прикрепленные к его рукам. — В больнице, — женщина тихо сказала, — тебя сбила машина.       Такемичи моргнул: — Машина? — Ага, и мы привезли тебя сюда, в больницу, так что отдохни и расскажи потом, где ты живёшь, чтобы мы тебя выписали. Мы не смогли получить о тебе никакой информации, поэтому ждали, пока ты придешь в сознание. — Где я живу? — Такемичи нахмурился. Где он жил? Он пытался вспомнить, но ничего не приходило ему в голову. Только становилось больнее. — Я не знаю, — он попытался поднапрячься еще раз, но слезы выступили у него на глазах. — Я действительно не знаю, — женщина выглядела обеспокоенной. — Хина, он в порядке? — в комнату вошел мужчина. — Подожди, почему он плачет? — Я думаю, мы должны вызвать доктора, кажется, он потерял память. — О нет, что я сделал? — Ты не виноват, Аккун, не вини себя.       Женщина, Хина, вышла, чтобы вызвать врача сама. Мужчина, Аккун, подошел и сел рядом с Такемичи. Он не знал, что делать, поэтому положил руку ему на плечо и погладил его. — Не волнуйся, — сказал Аккун, — все будет хорошо, — он утешил плачущего омегу.       Через минуту вошел доктор, и Аккун встал рядом с Хиной. Врач проверил его жизненно важные органы и назначил компьютерную томографию. — Вы знаете, как Вас зовут? — спросил доктор. — Такемичи, Ханагаки Такемичи, — Такемичи сказал, что помнит только это. — Хм. Помните ли вы еще что-нибудь? Что было до аварии?       Такемичи покачал головой, он ничего не мог вспомнить. Ничего не приходило ему в голову. Он попытался вспомнить, но в его памяти всплыло лишь несколько расплывчатых лиц. Слезы хлынули из его глаз, когда он почувствовал, что тревога овладевает им. — Ложитесь, пожалуйста, — врач наложил немного охлаждающего геля на живот Такемичи. Такемичи посмотрел в ту сторону, куда смотрел доктор, что-то двигалось на экране. — Такемичи-кун, когда тебя привезли сюда, мы узнали, что ты беременен, — доктор посмотрел на расширенные глаза Такемичи. — Я прошу вас проявить особую осторожность с этого момента, это чудо, что ваш ребенок выжил в аварии, — сказал доктор. — Я беременен? — пробормотал Такемичи, не зная, радоваться ему или грустить. Кто отец? Такемичи этого не помнит. — Не напрягай себя, — врач сказал, — это вредно для ребенка.       Но как ему не напрягаться? Вся ситуация была стрессовой. — Я сообщу своему брату, чтобы он проверил семью Такемичи-куна, я уверена, что они будут беспокоиться о тебе. — Было бы здорово, Хина, — сказал Аккун, а затем посмотрел на Такемичи. — Эмм… почему бы тебе не остаться с нами на время? — он нервно рассмеялся. — Нет, нет, это было бы хлопотно для вас, я очень благодарен, что вы привезли меня в больницу, все в порядке, — Такемичи попытался улыбнуться, но со слезами на глазах выглядел неубедительно. — Это не хлопотно, и это я сбил тебя своей машиной. — Что? — Такемичи был в замешательстве. — Я ехал поздно ночью, и вдруг ты выскочил перед моей машиной, у меня не было времени притормозить… Прошу прощения, — услышав это, Такемичи почувствовал себя еще более жалким. Он пытался покончить жизнь самоубийством или что? — Мне жаль, что я доставил тебе столько хлопот, — сказал Такемичи, и Аккун покачал головой. — Не извиняйся, и если да, то как насчет того, чтобы принять мое предложение! Поживи пока с нами, пока мы не свяжемся с твоей семьей, — Такемичи вздохнул и кивнул. — Ещё раз извините. — О, перестань извиняться! — Аккун хлопнул Такемичи по спине, и Такемичи затрясся от боли. — МНЕ ЖАЛЬ! — Аккун опустился на колени и поклонился, Такемичи рассмеялся. — Все нормально, — Он рассмеялся, и Аккун почувствовал, как его сердце колотится в груди. У Такемичи был такой красивый смех. — Хм, кажется, у него амнезия, — сказал доктор, глядя на компьютерную томографию. Он остановил сканирование. — Его тело очень слабое, нам нужно оставить его еще на два дня, а затем можно будет выписать, но. — Что такое, доктор? — спросил Аккун. — Ему нужно больше заботиться о себе, похоже, он уже несколько дней неправильно питается, что плохо для ребенка. И первые три месяца имеют решающее значение, похоже, что прошел месяц, ребенок здоровый, но если не позаботимся о нем, я думаю, у него может случиться выкидыш, — глаза Аккуна и Хины расширились. — Мы не можем позволить этому случиться, — Аккун пробормотал. — Я позабочусь о нем, пока мы не найдем его семью. — Если вы свяжетесь с семьёй, пожалуйста, дайте мне знать. Увидев его состояние, я хотел бы сначала узнать, не подвергался ли он домашнему насилию, — глаза Аккуна расширились. — Вы думаете, что над ним издевались? — Я не могу точно сказать. Но он плохо ел, это я могу подтвердить, — сказала доктор. — Хорошо…

***

— Ребята, у вас есть пекарня?! — Такемичи вдохнул сладкий запах выпечки и хлеба, его глаза заблестели от волнения. — Ага, — Аккун почесал шею, — но она не особо известная. — Ты шутишь, что ли? — Такемичи вдохнул аромат. — Здесь так приятно пахнет. — Не стой там, заходи, — Аккун открыл дверь для Такемичи. Когда Такемичи вошел, Хина посмотрела на Аккуна с веселой улыбкой. — Разве ты не джентльмен, — сказала она, когда тоже вошла в пекарню. Аккун вошел и увидев выражение благоговения на лице Такемичи, не смог сдержать улыбки. — Это так круто.       Хина дала Такемичи съесть пирожное и засмеялась, потому что он выглядел маленьким ребенком, глядя на пирожное. — Давай присядем и поговорим, ладно? — О, так ты тоже омега! — Хина кивнула. — У нас в пекарне еще трое мужчин, они, должно быть, занимаются доставкой, — Аккун сказал. — Мы все четверо беты. — Кажется, у тебя есть пара, — заметила Хина. — Тебя окружает очень слабый запах. — Это так? — Такемичи почесал затылок. По крайней мере, у него есть пара. — Почему сюда еще никто не пришел? — спросил Такемичи. — Ах это, — Аккун вздохнул. — Недавно открылась новая пекарня, и она переманила всех наших клиентов. — Единственное преимущество, которое у нас было, это то, что мы занимались доставкой, но похоже, что пекарня хочет отобрать и это у нас. — Это так грустно, — Такемичи посмотрел на них, ему было очень плохо из-за их ситуации. — Почему никто не приходит сюда? У вас такая вкусная выпечка.       Хина усмехнулась: — Спасибо, Такемичи-кун, просто у них вкуснее и разнообразнее. У нас не так много выбора. — Тогда почему бы не начать делать новую выпечку? — спросил Такемичи. — Мы думали об этом, — Аккун сказал. — Просто мы потеряли мотивацию, — он грустно рассмеялся.       Такемичи грустно посмотрел вниз. Внезапно воспоминание о том, как он печет печенье, наполнило его разум. Он схватился за голову и скривился от боли. — Ты в порядке, Такемичи-кун? Хина встала со своего места и подошла ближе к нему. — Ты должен отдохнуть, вставай, пойдем наверх.       Такемичи последовал за Хиной наверх в гостевую комнату. — Оставайся здесь, ладно? Если тебе что-нибудь понадобится, ты можешь либо позвонить нам, либо взять что-нибудь с кухни, — сказала она, и Такемичи кивнул. Хина спустилась вниз и заметила Аккуна, все еще сидящего там. — Теперь скажи мне, — начала Хина, откинувшись на спинку кресла. — Ты знаешь Такемичи? — Аккун напрягся. — Ты не из тех, кто приводит кого-либо домой, так что скажи мне, ты знаешь его, верно?»       Аккун вздохнул: — Мы учились в одной средней школе, — сказал он. — Однажды я подрался с несколькими альфами, Такемичи пытался спасти меня, но он был омегой, и эти альфы начали нападать на него. Я был напуган. Когда они разорвали его рубашку, я попытался дать отпор, но был отключился за секунду, — он сжал кулаки. — Кто-то спас Такемичи, но мне было слишком стыдно, чтобы смотреть ему в глаза, поэтому я ушел. — О, Аккун… — А потом я встретил его сегодня, я хотел бы извиниться, но видя его состояние, я не хочу, чтобы он вспоминал о каких-то плохих воспоминаниях. У него уже было плохое детство, просто потому, что он был омегой. — Иди отдохни, — сказала Хина. — Ты не спал целую ночь и выглядишь так, будто можешь умереть в любой момент. — Да, да, я иду спать. — Не ходи в комнату Такемичи и не делай извращений. — Я не буду! — Аккун покраснел и поднялся наверх в свою комнату. Хина усмехнулась и отхлебнула чай.

***

      Такемичи проснулся от желания съесть что-нибудь сладкое. Он еще не ел нормально. Он встал с кровати и спустился вниз. — Тихо, — отметил Такемичи, приподнявшись на цыпочках, он чувствовал себя вором, пытающийся что-то украсть.       Когда он спустился, то увидел, что там никого нет. Даже Аккун и Хина. После долгих раздумий Такемичи решил, что неплохо, если он возьмёт одно печенье и съест его. Он берет клубничный и идёт на кухню за взбитыми сливками. Он чувствует себя очень плохо из-за этого, но тяга к этому заставляла его делать эти вещи. — Быть ​​беременным нелегко, — Ханагаки резко покачал головой. Когда он вошел на кухню, ему в нос ударил запах муки и сахара, и вдруг снова вспыхнуло воспоминание о том, как он готовил печенье. — Это снова? — Такемичи пытался избавиться от этих постоянных вспышек воспоминаний, но они не исчезали. Он посмотрел на муку, масло в холодильнике, он увидел шоколадные чипсы, лежащие на полке. Желание было сильным, — Блин.

***

— Боже, что это за запах? — вниз спустился черноволосый мужчина, Аккун следовал за ним. — Кто-то убил меня во сне? Я умер? Потому что это похоже на рай. — Если ты умрешь, то, вероятно, будешь в аду, и я не увижу тебя, Макото. — Ты такой смелый, чтобы предположить, что будешь на небесах, Аккун, — они услышали жужжание из кухни. — Кто-то еще здесь? — спросил Макото, черноволосый мужчина.       Аккун прошел на кухню и увидел, как Такемичи достает из духовки партию печенья. — Такемичи? — Такемичи вздрогнул и уронил форму с печеньями. Аккун ринулся его ловить. — Горячо, — он быстро положил его на прилавок и яростно потряс рукой. Такемичи быстро взял лед в руки и подошел к Аккуну. — Мне так жаль, — Такамичи покраснел от смущения. — Как ты себя сейчас чувствуешь? — он поднял глаза и увидел взволнованного Аккуна. — Я… я в порядке, — он взял лед в руки и Такемичи отпустил его. — Я просто, знаешь, спустился вниз, потом появились вспышки памяти, и тут на полке оказались шоколадные чипсы, и, и, я испек печенье, — он держал голову низко, как провинившийся щенок, и Аккуну потребовались все силы, чтобы не обнять его. — Мне жаль. — Это… — Можно мне один? — спросил Макото. — Очень приятно пахнет, — глаза Такемичи блеснули, и он дал одно печенье из предыдущей партии Макото, который моментально откусил от него. — Это… — глаза Макато засияли, — чертовски вкусно, — Такемичи широко улыбнулся. Он предложил Аккуну немного печенья. — О боже, ты не лгал, Макато, это действительно вкусно, Такемичи. — Я так рад, что тебе понравилось. — Должны ли мы оставить его для продажи? — Макато внезапно спросил. — Ты новый пекарь? Аккун, я думал, мы закрываем пекарню? — внезапно в голове Такемичи возникла идея. — Нет он не. — Конечно! Мы можем продать их! — Аккун посмотрел на Такемичи с явным шоком на лице. — Ты не обязан это делать, — сказал Аккун.       Такемичи улыбнулся и сказал: — Ты помог мне, так позволь мне помочь и тебе.       И кто такой Аккун, чтобы отказаться от этой улыбки. — Спасибо, — сказал он, и Такемичи только покачал головой. — Спасибо, — сказал он, слегка ткнув Аккуна в грудь, а затем хихикнул. — О боже, новый пекарь! Я уверен, что мы превзойдем эту задницу Ханму. — Ханма? — спросил Такемичи. — Этот новый пекарь, — Макото выругался себе под нос, — то, что он хорошо выглядит, не означает, что у него будут все клиенты.       Такемичи усмехнулся над детским поведением Макото. — Так что с завтрашнего дня у нас будет новый старт! — Макато поднял кулак. — Прекрати, ты ставишь меня в неловкое положение. — Аккун! Ты тоже должен был поднять кулак! Подонок. — Кого ты называл подонком? Придурок.       Такемичи смеялся над мелкими препирательствами. Казалось, что он наслаждается всем после очень долгого времени. Это было хорошо, он чувствовал себя счастливым. Он чувствовал тепло.