***
Альфы буквально выпрыгнули из движущегося автомобиля, когда достигли места. — Что ты нашел? — Майки подбежал к мужчинам. Инуи чуть не споткнулся, когда подошел к нему. — Это, — мужчины показали им шарф. Изана взял его, и когда он внимательно посмотрел на него, то увидел засохшую кровь: — Это Такемичи, — он понял это по слабому запаху. — Где вы его нашли? — спросил он мужчин. Один из мужчин указал на двух мужчин со множеством синяков. — Эти люди видели Такемичи-сана три дня назад ночью. В ту же ночь, когда ушел Такемичи. — Они говорили о том, что не смогли насладиться вкусом омеги, они преследовали… Майки пнул одного из мужчин в живот, и тот начал кашлять кровью. Гнев Майки достиг своего апогея, когда он услышал эти слова. — Что ты сделал с нашим Такемитчи? А? — его голос был опасно тихим. — Мы ничего не сделали, он убежал, прежде чем мы успели что-нибудь сделать… — Майки ударил его по лицу. — Значит, если бы он не убежал, ты бы его тронул? — еще один удар по лицу этого человека. — Без его согласия? Доракен остановил Майки, прежде чем тот успел убить человека. Неважно, как сильно Доракен и другие хотели сделать это в одиночку, их первоочередной задачей сейчас были поиски Такемичи. — Оставь меня, Доракен, — Майки посмотрел на него. — Хватит, — сказал он. — Сначала мы должны найти Такемитчи. Эти ребята никуда не денутся, — Доракен посмотрел на мужчин, и они оба вздрогнули под его взглядом. — Мы можем убить их в любое время, когда захотим. Этим двоим хотелось плакать. (Они это заслужили в любом случае) — Откуда у тебя шарф? — спросил их Доракен. Они заколебались. — Скажи мне, — Баджи вышел вперед и хрустнул костяшками пальцев, — Я буду бить их, пока они не заговорят. — Н-нет! — другой мужчина умолял. — Когда мы преследовали его, его сбила машина! Мы нашли там шарф! Мы действительно ничего ему не сделали! Пожалуйста, отпустите нас! — Ты хочешь сказать что, — альфы выступили вперед, — вы ничего ему не сделали? Мужчины плакали, зная, что будет дальше.***
— Обыщите каждую больницу, в которую поступил омега, сбитый машиной. — Три дня назад, — сказал Мицуя. — Да, три дня назад, — добавил Коконой. — Меня не волнует, если они не скажут вам! Мне нужна информация! — Коконой повесил трубку и разочарованно швырнул трубку на диван. — Что они сказали? — Соя нервно грыз ногти. — Больница не раскрывает личную информацию, такую как имена и все такое, немного сложно узнать, куда был госпитализирован Такемичи. — Надеюсь, он в порядке, — сказал Ран, пытаясь быть уверенным, что Такемичи не сильно пострадал в аварии. — Где Чифую и Инуи? — спросил Какучо. — Спят. Всю дорогу домой плакали, — сказал Баджи, протягивая каждому из них по стакану сока. — А как же Санзу? — спросил Дракен, указанного человека нигде не было видно. Баджи вздохнул, садясь: — Он снаружи, в саду, поливает цветы. Говорит, что не может позволить погибнуть цветам, которые Такемитчи так долго выращивал. У всех разболелись сердца. Они хотят, чтобы Такемичи вернулся к ним. Но, если бы они были на месте Такемичи, пришли бы они обратно? — Ребята, — заговорил Казутора, и все посмотрели на мужчину, спускавшегося по лестнице, — я кое-что нашел. — Что это? — спросил Хаккай. — Дневник? Казутора сел рядом с Баджи: — Я нашел его, когда бродил по комнате Такемитчи, он лежал возле окна, — он осторожно открыл его. — Он выглядит старым. — Должны ли мы вообще открыть его? , — спросил Мицуя. — Разве это не вторжение в личную жизнь. — Да, он просто… Из дневника выскользнула фотография, которая привлекла всеобщее внимание. — Что вы, ребята, делаете? Все повернулись и увидели Чифую и Инуи, идущих к ним с опухшими глазами. — Я думал, вы двое спите. — спросил Нахоя и похлопал по сиденью рядом с собой, куда сел Инуи. Чифую подошёл к Баджи и сел рядом. — Очень плохой кошмар, — сказал Чифую, затем его взгляд остановился на дневнике, который держал Казутора, а затем на картинке в руке Изаны. — Это…- Чифую оглянулся. — Это было, когда мы учились в старшей школе, — на его губах появилась улыбка. Средняя школа была временем, когда сформировалась их стая. Это были одни из лучших дней в его жизни. — Ага. Санзу вошёл, и никто не пытался указать на его красные опухшие глаза. Он тихо сел рядом с Мицуей. — Где ты его взял? — спросил Чифую. Казутора показал ему дневник Такемичи: — Отсюда. Чифую взял его и открыл, не зная, кому он принадлежит. — Вау, посмотри на дату. Он действительно старый, — первое свидание было примерно в год, когда они учились в старшей школе. — Почерк действительно плохой. Какучо попытался остановить его, но Чифую начал читать дневник. Я думаю, что это не реальность. Почему? Не хочу хвастаться, но у меня самые красивые альфа-парни. Хотя Баджи-сан выглядит чертовски уродливым, когда у него волдыри… Проклятый Казутора поджаривает тебя, Баджи-сан… и Казутора, ты говоришь как влюбленная девушка. — Это дневник Такемичи, — сказал Майки, и Чифую сжал губы. Он закрыл его и тихонько оставил на столе. — Извини, — пробормотал он. Они молчали с минуту, прежде чем Баджи взял дневник, остальные следили за каждым его движением. — Просто чтобы внести ясность, — он прочистил горло. — Не могу поверить, что Такемитчи назвал меня уродом. Все бы рассмеялись, если бы их положение не было таким печальным. Баджи открыл дневник, но вместо первой страницы открыл другую. — О, это после нашей свадьбы, — сказал Баджи, и другие заметно двинулись вперед. Наконец-то я женат! — Баджи посмотрел на их свадебное фото, приклеенное на следующей странице, на его губах появилась улыбка. — Этот день — лучший день в моей жизни. Я плакал, но все равно это лучший день в моей жизни. — Когда он не плачет? — Мицуя усмехнулся, вспомнив, как Такемичи плакал от счастья, а весь его дорогостоящий грим стерся о салфетку. Как будто я на девятом облаке. Как будто моя жизнь завершилась. Я хочу, чтобы время остановилось, и мы все остались бы такими же счастливыми Баджи перевернул страницу, и его никто не остановил. Они слишком утонули в этих счастливых воспоминаниях. Боже мой, сегодня я потерял свою девственн… — Баджи прочистил горло и перевернул страницу. Как бы он и другие ни хотели знать, что он написал, они все равно понимали, что такое конфиденциальность. Пролистав пять страниц Баджи дошел до той, где было наклеено фото их первой годовщины. Прошел уже год. И я могу с гордостью сказать, что любовь между нами ничуть не уменьшилась, ни на дюйм. Это все еще как год назад, я снова плакал. Виноваты Казутора и Инуи в том, что они сделали клубничный торт, их первая попытка. Я любил его всем своим сердцем. У нас был небольшой праздник в нашем собственном особняке, который мне подарили все мои альфы. Я бы вложил столько любви и усилий, чтобы украсить его и сделать его нашим домом. Потому что не каждый дом — является домом. И этот дом — не мой дом, если здесь нет ни одного моего альфы. Они делают этот дом — моим домом. — Как и без Такемичи, это не наш дом, — сказал Коконой, и все попытались проглотить комок, образовавшийся у них в горле. Баджи пролистал множество страниц. Прошло много времени с тех пор, как вы все меня целовали. Вчера была наша пятая годовщина, и вы все были так заняты, что почти забыли. Думаю, если бы не Эмма и Юзуха-тян, вы бы и не вспомнили об этом. Почему вы все так поздно возвращаетесь домой? Я не сплю ради вас всех. Вы все даже не удосужились написать мне, что будете ужинать на улице. Пожалуйста, поговорите со мной, я не знаю, что вы все чувствуете, если вы мне ничего не говорите. Я вам всем уже надоел? Все покачали головой. Я все еще люблю вас, ребята. А вы меня любите? Если да, то почему вы больше не говорите: «Я тебя люблю». Меня беспокоит, если вы все переутомляетесь и не принимаете лекарства. Вы говорите, что я раздражаю вас, говоря об этом, я ничего не могу поделать, я очень беспокоюсь. Было бы неплохо, если бы вы все просто сказали мне, что у вас на уме, чтобы я мог измениться. — Тебе не нужно меняться… — прошептал Ран, услышав последнюю строчку. Баджи перелистывал страницы, на этой странице были пятна от слезы и Баджи усилием воли заставил себя не читать ее, это же Такемичи, но потом почувствовал, что должен это сделать. Вы все пришли домой, очень поздно, пьяные. Пришлось снова положить ужин в холодильник. Почему вы мне все не пишете? Вы все были пьяны, я боялся, что вы все сделали что-то, что мне не понравится я боялся подойти к вам всем, а вдруг вы пахнете очередной омегой? Я бы после этого не смог мыслить рационально. Я думал быть пьяным это плохо, но сегодня, спустя столько месяцев, вы все сказали: «Я люблю тебя». Я был так счастлив, что хотел плакать. Я хотел обнять вас всех. Но, пожалуйста, никогда больше не пейте, особенно когда меня нет рядом. Я не хочу, чтобы вы все занимались сексом с другой омегой. Так что, пожалуйста, не пей, даже если я не смогу услышать: «Я люблю тебя», от всех вас, но это лучше, чем если бы вы все мне изменяли, верно? Альфы чувствовали, как дыра в их сердце увеличивается. Пустота, которая была после ухода Такемичи, нарастала. Баджи добрался до последней исписанной страницы. Через месяц будет наша шестая годовщина. Я уже не знал, что делать. Мне кажется, что наша любовь угасает. Но когда у меня не осталось никаких идей, в нашей жизни появилось нечто действительно прекрасное, и я хочу, чтобы это увеличило вашу любовь ко мне. Я хочу, чтобы вы все любили меня так же, как много лет назад. Этот подарок на нашу шестую годовщину удивит вас всех! Я уверен, что вы все будете счастливы. Баджи перевернул страницу, и когда он уронил дневник, все, кто внимательно слушал, вздрогнули. Все посмотрели на Баджи и увидели, что в его широко распахнутых глазах блестят слезы. Казутора взял дневник и пролистал последнюю страницу. — Нет… — его глаза тоже расширились, он показал всем страницу. — Такемичи беременен. Там была фотография, на которой Такемичи улыбался, глядя в камеру, держа в руках тест для беременности, на котором были видны две линии. Под фотографией он жирным шрифтом написал «Я БЕРЕМЕНЕН.» Слезы, которые контролировали альфы, начали литься ручьем, когда они, наконец, достигли своего предела. — Он беременен, — прошептал Майки, затем его глаза расширились, и он встал. — Несчастный случай, Такемичи попал в аварию, верно? У всех округлились глаза: — Ни за что. — Мы должны найти его! — Майки запаниковал. — Такемичи и наш ребенок, что, если… Доракен взял лицо Майки в свои руки: — Успокойся, Майки. — Н-но… — Такемичи и наш ребенок будут в порядке, — уверял Доракен, но его слезы не сильно помогали. Майки расплакался, и Доракен обнял его. Один за другим все подходили и обнимали друг друга. Пожалуйста, будь в порядке, Такемичи. Пожалуйста, будь в порядке, наш малыш.