***
Германия открыл шкаф, задумчиво осматривая содержимое. Нужно было подобрать вещи, которые подошли бы Франциску. При мысли о французе, Людвиг вновь смутился. Он не понял, когда стал иначе смотреть на Францию. Да, изначально их общение не задалось, но в какой — то момент злость и непонимание ушли, уступая место искреннему восхищению и какому — то необъяснимому чувству. Рядом с Бонфуа, Германия терял свою способность здраво мыслить. Стоило французу пройти мимо, и Людвиг забывал как дышать, пульс учащался, а щёки предательски пылали. Немец конечно догадывался, что же является причиной этих странных ощущений, но запрещал себе слишком много об этом рассуждать. В конце концов, он совсем не имел права претендовать на того, кого уже любил Гилберт. Подобрав пару вещей, Германия направился в коридор. — О чем ты так задумался, Запад? — бодро поинтересовался Пруссия, появившись так же внезапно, словно черт из табакерки. — Да так… Ничего важного… — хмуро произнес Людвиг. В руках у Гилберта была более внушительная стопка одежды. Из гостевой комнаты донеслись звуки разговора. — Прошу прощения, за беспокойство, — раздался голос Франции. — Не говори глупости, mon cher. Твое душевное здоровье гораздо важнее чем маленькие организационные неурядицы. Сколько тебе надо времени, чтобы прийти в себя? Двух недель будет достаточно? — Этого будет более чем достаточно, месье Макрон, — от души поблагодарил Франциск. — Если будет что — то срочное, то звоните. — Само собой, mon garçon, но я постараюсь этого не допустить. Я отсоединяюсь. Береги себя. Германия с Пруссией неловко переглянулись и Гилберт первым решился постучаться в дверь. — Да, заходите, — дружелюбно произнес Бонфуа. Когда Гилберт и Людвиг зашли, француз поделился новостью: — Я только что созванивался с президентом по видеосвязи. Он дал мне больничный на две недели. — Мы рады за тебя, Франциск, — попытался улыбнуться немец. — Мы принесли тебе сменную одежду, — задорно ухмыльнулся Пруссия. — Спасибо, — улыбнулся Франция. — Кстати, я не отвлекаю вас от работы? — Нет! — в один голос воскликнули братья, а затем удивлённо посмотрели друг на друга. Франциск насмешливо приподнял бровь. — Здорово. Я был бы очень рад, провести с вами время, — произнес он. — Да, да… Конечно, — пробормотал Людвиг, пытаясь скрыть слишком большую радость. — У меня есть отличная идея. Давайте сыграем в настолки, — с воодушевлением предложил Гилберт. — Отличная идея! Правда, Людвиг? — Франция кинул взгляд на Германию. — Да… Конечно… — сбивчиво ответил немец, чувствуя что начинает краснеть. Услышав ответ Франциска, Пруссия мысленно возликовал. Ему нравилась идея того, что он проведет время с Францией. Время с тем, в кого влюблен очень давно, ещё со Средневековья. Но заметив реакцию брата, Пруссия задумался. Такая реакция вызывала некоторые вопросы.***
Во время игры, Гилберт пристально наблюдал за Германией. И он не мог понять, как раньше не заметил, что его младший брат по уши влюблен во Францию. После игры, все трое стали собираться ко сну. Когда Франциск вышел, Пруссия придержал за плечо Людвига. — Что такое? — удивлённо спросил Германия. — Ничего не хочешь мне рассказать, Запад? — серьезным тоном поинтересовался прусс. — Я не понимаю о чем ты, — растерянно нахмурился Людвиг. — Не строй из себя дурака. Я видел как ты смотришь на Францию. — Я… — жалобно протянул немец. Не найдя достойного оправдания, он наконец решил признать очевидное: — Прости. С одной стороны, Гилберту хотелось накричать на младшего брата и послать его к черту с его извинениями. Но с другой стороны, Пруссия не мог не понять чувства Германии. В конце концов, яблоко от яблони недалеко укатилось.