Цена игрушечной жизни

      Адриан старался не думать о том, какое облегчение промелькнуло в глазах отца, когда их короткие объятия разомкнулись. Тяжёлая рука всё ещё давила на плечо, скорее заставляя держать дистанцию, чем даря ощущение близости. Натали бледной тенью стояла около двери.       — Доброй ночи, отец. Счастливого Рождества, — выдавливая блеклую улыбку, произнёс блондин. То, что отец решил провести с ним время, уже было своего рода чудом.       — Счастливого Рождества, — вернул пожелание отец. Убрав руку с плеча, мужчина, будто колеблясь, чуть поджал губы. — Всё точно в порядке?       — Да, — бодрый тон получился не вполне убедительно, но Габриэлю, видимо, этого хватило. — Всё хорошо.       Кивнув, отец кашлянул в кулак и быстро вышел за дверь, и без него в комнате стало почти пусто. Проводив его взглядом, Адриан схватил за рукав собиравшуюся уйти Натали.       — Тебе что-то нужно? — спросила женщина, и блондин кивнул.       — Ты не могла бы побыть с ним немного? — на выдохе произнёс он. — Пожалуйста. Я очень за него волнуюсь. Мне кажется он, — Адриан на мгновение замолк. — Мне кажется, ему сейчас слишком тяжело.       — Я поняла тебя, — Натали кивнула, и её взгляд потеплел. — Я сделаю всё возможное, тебе не стоит переживать об этом. И ещё, Адриан, — женщина осторожно улыбнулась. — Счастливого Рождества.       Дверь хлопнула, и блондин остался один. Подойдя к кровати, Адриан рухнул на одеяло и зарылся пальцами в волосы, устало прикрывая глаза.       — Да ладно тебе, — вылетел из-за стеллажа чересчур оживлённый Плагг и закружил по комнате. — Всё прошло не так плохо. Твой отец даже сказал больше трёх фраз подряд!       Не став спорить, парень кивнул. Он должен быть рад, что отец смог провести с ним часть праздничного вечера. В конце концов, именно этого он и хотел.       Вот только радость не приходила. Кажется, проведи он всю ночь в одиночестве, было бы немного легче. Тогда можно было бы просто тихо винить отца в эгоизме и не думать о том, что, возможно, тот уже никогда не сможет оправиться от смерти мамы. От этого становилось горько.       Его руки что-то коснулось, и, распахнув глаза, Адриан увидел сидящего на ладони Плагга.       — Ты киснешь, как протухший сыр! — гневно начал он, но в глазах явно угадывалось беспокойство. — Расслабься! Сегодня же Рождество. Да и вообще, — Плагг кинул взгляд куда-то в сторону тикающих часов. — Мы не опаздываем?       До назначенного времени оставалось около часа. Целый час ему предстоит провести, одному, думая о том, что уже никогда не изменится. Минутная стрелка двигалась так медленно, что это вызывало глухое раздражение.       Да не выставят же его на мороз, если он придёт чуть раньше? А если и выставят, то лучше он подождёт под чужими окнами, чем в холодном неуютном доме.       Рывком поднявшись с кровати, Адриан подошёл к шкафу, кинул опасливый взгляд на дверь и достал небольшую плоскую коробочку, размерами не превышающую ладонь. Придирчиво оглядев следы клея на белой подарочной бумаге, он аккуратно опустил её во внутренний карман пиджака и улыбнулся Плаггу.       — Плагг, когти!       Стоило перевоплотиться, как волосы полезли в нос, и парень разочаровано застонал. Работаешь над этим не покладая рук, да, Плагг? Обшарив все шкафы в поисках чего-то, хотя бы отдалённо напоминающего заколку, и ничего не найдя, блондин обречённо вздохнул и, смирившись, направился к распахнутому окну. К этому действительно сложно привыкнуть.       Мастер Фу, услышав о его сложности, смог только развести руками, Мишель в принципе не видел проблемы в длинных волосах. Гораздо больше его интересовало то, откуда квами, просидевшие в шкатулке без малого сотню лет, знали о существовании латекса.       Оказавшись на улице и глубоко вдохнув морозный воздух, блондин зажмурил глаза: холод приятно обжигал нос и горло. Потянувшись совсем уж по-кошачьи, он легко перемахнул на следующую крышу.       В преддверии Рождества Париж сиял огнями, и, проносясь мимо горящих окон, Адриан чувствовал, как захватывало дух. Под ногами весело заскрипел снег.       Остановившись перед нужной дверью и перевоплотившись, Адриан поёжился от внезапно нахлынувшего холода, а изо рта вырвалось облачко пара. Заснеженные перила украшала сиротливая гирлянда, освещающая порог тусклым мигающим светом, и блондин подумал, что если бы на ней не были изображены снежинки, с таким же успехом её можно было повесить на Хэллоуин. Проверив свёрток, он толкнул незапертую дверь и вошёл внутрь.       В помещении было тепло, и замёрзшие ладони начало покалывать. Полумрак коридора давил на глаза, темноту разбавляла только широкая полоса света, падающая на пол и стену из столовой. Адриан направился туда.       Мишель стоял у плиты. В сковороде громко шипело масло, и в воздухе стоял аромат чего-то мясного и острого. Адриан застыл у двери.       — Ты рано, — оборачиваясь на звук шагов, произнёс Мишель и обдал блондина внимательным взглядом. — Что-то случилось?       — Всё в порядке, — замотал головой Агрест. — Прости, что совсем не вовремя. Мне просто, — Адриан кинул взгляд на Мишель и предельно честно выдал: — Просто очень захотелось прийти сюда пораньше.       Хмыкнув, Мишель отвернулся, но Адриан успел заметить его улыбку. От этого стало почти ощутимо теплее. По крайней мере, его точно не выставят на мороз за ранний визит. А ещё его ждали, и это было приятно.       — Что ж, — с преувеличенной важностью произнёс Плагг, вырывая блондина из приятных мыслей. — В ближайшее время я вам не понадоблюсь, на горизонте нет новых злодеев, поэтому я, пожалуй, навещу Сахарок. Она упоминала, что у её хозяйки есть немного лишнего сыра.       — Конечно, Плагг, — кивнул Агрест, и квами мгновенно исчез в стене.       — Сахарок? — оторвался от выискивания чего-то в холодильнике Мишель, почему-то снова хмурясь.       — Он имеет в виду Тикки, — пояснил Агрест. — Квами Леди Баг. Понятия не имею, почему он её так называет.       — Ясно, — хмыкнув, Мишель подошёл к нему и положил на стол батон нарезного хлеба. — Раз уж пришёл так рано, сделай бутерброды.       Стоит сказать, что Адриан никогда ещё не делал бутерброды. Даже есть их начал, только получив доступ к школьному буфету. А потому совершенно не знал, какие из лежащих на столе продуктов нужно использовать. Наверное, он слишком долго вертел в руках ломтик хлеба, потому что Мишель посмотрел на него так, будто блондин являлся человеком, окончательно потерянным для нормального общества.       — Возле тебя стоит банка с паштетом. Открой и размажь ножом по хлебу.       Кивнув, Адриан принялся старательно выполнять указания. Понять бы ещё, как открыть эту банку.       — Не знал, что ты умеешь готовить, — чтобы заполнить молчание, произнёс он.       — В приютах организовывают курсы, — пояснил Мишель и усмехнулся. — Знаешь, чтобы сиротки не подохли после выпуска, — вздохнув, он подошёл к Агресту и одним выученным движением снял с банки крышку. — Хотя шанс подохнуть есть не только у сироток.       — Я ещё ни разу ничего не готовил, — честно признался блондин. — Только смотрел, как это делает мама. Вернее, — сжал губы он. — Делала когда-то.       — Отец всё-таки не вышел? — аккуратно спросил Мишель, заметив перемену его настроения. — Ты поэтому так рано?       — Нет, — блондин тихо выдохнул, чувствуя, как на языке расползается горечь. Может, первоначальную грусть и удалось подавить раздражением, но сейчас в нём слишком сильно всколыхнулись потревоженные чувства. — Мы даже смогли нормально поговорить. Почти как семья. Просто, понимаешь, — Агрест сжал нож с такой силой, что стало почти больно. — Когда мы совсем не говорим, то отдаляемся друг от друга, но стоит нам провести время вместе, как я понимаю, что мы уже непреодолимо далеки. Он, — парень протёр рукавом глаза, всеми силами стараясь не заплакать. — Всё время говорил о маме. Я ведь это уже пережил, знаешь? Мне тяжело её вспоминать, но я её пережил. А отец…       Заметив его слёзы, Мишель вдруг впервые на его памяти неловко застыл. Переступив с ноги на ногу, будто на что-то решаясь, он подошёл к блондину и осторожно прижал его голову к своей груди.       — Не твоя вина, что он не может двигаться дальше.       — Я знаю, — всхлипнул Адриан, прижимаясь сильнее. — Но он мой отец, и я люблю его.       Мишель замолчал, и Агресту вдруг стало стыдно, что в рождественскую ночь он нагружает его своими проблемами. У Мишель же совсем нет семьи.       — Прости, — прошептал он, пытаясь отстраниться. — Я не должен был…       — Поплачь, — оборвал Мишель, возвращая блондинистую голову на свою грудь. Костлявую, оттого твёрдую, но очень удобную. — Тебе с этим жить.       И Адриан расплакался. По-настоящему расплакался, так, как не позволял себе уже давно, душа судорожные всхлипы о ткань чужой футболки. Руки Мишель успокаивающе гладили его спину и перебирали волосы, и этого было достаточно, чтобы ощущать себя в кои-то веки не одиноким. Адриан уткнулся носом в тёплую открытую шею.       — У тебя что-то горит.       — Ничего страшного, — хмыкнул Мишель и злорадно добавил. — Тебе же это есть, — но, вопреки своим словам, дотянулся до лежащей на столешнице лопатки и принялся поспешно перемешивать кусочки мяса. Чтобы ему не мешать, блондин отошёл в сторону.       — Спасибо, — почти прошептал Агрест, пытаясь стереть оставшиеся от слёз солёные дорожки. Мишель протянул ему чуть помятое бумажное полотенце и принялся перекладывать горячую свинину в общую тарелку.       — Тащи это наверх, — кивая на поднос с бутербродами, произнёс он. Подойдя к холодильнику, Мишель вытащил с верхней полки небольшой украшенный шоколадной глазурью рулет.       Если раньше Адриан только подозревал, то теперь окончательно убедился, что приют не был украшен к предстоящему празднику, даже ёлки нигде не было. Никто не повесил на окно пресловутую бумажную снежинку, но почему-то дух Рождества не покидал блондина всё то время, пока они вместе шли по затемнённому коридору. Взглянув на спину идущего впереди парня, Агрест со смущением понял, почему.       — Ставь на стол, — распорядился Мишель, когда они вошли в нужную комнату, и щёлкнул выключателем настольной лампы. Комнату наполнил мягкий, чуть серебристый свет.       Развернувшись к выходу, Адриан бросил случайный взгляд на заправленную постель и застыл, будто любое движение могло развеять иллюзию.       На кровати лежала скрипка. Чувствуя, как захватывает дыхание, блондин медленно, не отрывая от инструмента глаз, опустился на колени. Потянув молнию чехла и освободив гриф, Адриан с восхищением провёл по струнам. Да, действительно скрипка.       — Ты сыграешь мне? — с надеждой спросил Агрест, чувствуя, как дрожит голос. Мишель умеет играть на скрипке. А он и не знал об этом.       — Да, — ответили откуда-то сверху. — Иначе зачем бы я её сюда принёс. А сейчас садись за стол. Я ради этого у плиты два часа простоял.       С трудом оторвавшись от скрипки, блондин аккуратно отложил её в сторону, чтобы ненароком на неё не сесть, и подвинулся к столу.       — Знаешь, — вдруг улыбнулся блондин. — Я никогда ещё не пробовал Буш дё Ноэль, — поймав озадаченный взгляд, Агрест пояснил. — Моя мама была англичанкой. На Рождество она всегда готовила сладкий пудинг.       Адриан улыбнулся. Теперь мысли о маме не вызывали той щемящей тоски. Сложно чувствовать себя одиноким, когда совсем рядом копошится стаскивающий прожжённый фартук Мишель.       Вилкой разрезав слои крема и бисквита, Агрест зачерпнул небольшой кусочек торта и отправил его в рот, жмурясь от вкусов сладкого какао и тёмного горького шоколада, заменяющего глазурь. А ведь это приготовили для него. Приготовили, потому что ждали и действительно хотели провести с ним время, а вовсе не из-за обязательств, навязанных кровным родством. Адриан сморгнул непрошенные слёзы. Боже, какой же он плакса.       Когда Мишель поднялся с места и расчехлил скрипку, блондин затаил дыхание. Опёршись о подоконник, Мишель легко поднёс инструмент к шее и задумчиво провёл смычком по струнам. А после, бросив взгляд куда-то в окно, заиграл.       Он играл что-то быстрое, порывистое, так странно сочетавшееся с характером исполнителя. Тонкие длинные пальцы стремительно, почти невесомо скользили по грифу, пока смычок бегло извлекал пронзающие воздух звуки. Лившаяся мелодия была неуловимо грустной, и, трепетно вслушиваясь, Адриан чувствовал, как что-то сжимается внутри. Вытягивая высокие ноты, Мишель наращивал темп.       Сейчас он был какой-то потрясающе красивый. На самом деле, Адриан считал его привлекательным даже в те моменты, когда чужое лицо искажала ярость, но сейчас, глядя на высокую фигуру, Агрест не мог отвести глаз.       Впадина, обычно глубоко залегавшая между нахмуренных бровей, теперь разгладилась, делая лицо Мишель таким до непривычного мягким. Парень чуть покачивался в такт мелодии, почему-то босые ноги отбивали только одному ему известный подвижный ритм. Серебристый свет падал на сосредоточенное лицо, и всё это заставляло блондина ощущать, как сердце грохочет где-то у самого горла.       Адриан почувствовал себя опустошённым, когда наполнявшие комнату звуки окончательно затихли.       — Это было потрясающе, — не находя нужных слов, выдохнул Агрест, с жалостью наблюдая за тем, как Мишель откладывает скрипку. — Почему ты не сыграл мне этого раньше?       Хмыкнув, Мишель остался его реакцией явно доволен. Нанизав на вилку кусочек мяса, он взглянул на часы и вдруг совершенно по-доброму улыбнулся.       — С Рождеством, Адриан.       — Уже? — спохватившись, блондин уставился на часы. Со стороны Мишель раздалось насмешливое фырканье.       — Уже семь минут как.       Больше медлить было нельзя. Встав с кровати, Адриан подошёл к окну и протянул сидящему на подоконнике парню аккуратную белую коробочку.       — С Рождеством, — натирая рукой затылок, блондин улыбнулся со всей искренностью, которую только смог вложить в этот жест.       Оглядев его внимательно, почти недоверчиво, Мишель принял коробку и, не церемонясь, несколькими движениями кисти разорвал обёртку. Белая обёрточная бумага упала прямо на пол.       — Это…       — Портсигар, — кивнул Агрест, пока Мишель крутил в руках небольшой металлический футляр, одна из сторон которого была отделана тёмной кожей с геометрическим узором. — Ты как-то упоминал, что в школу очень опасно проносить пачки, и я подумал, что тебе может пригодиться нечто подобное. Подарок же должен быть полезным, верно?       — Нет, подожди, — не отрываясь от разглядывания подарка, пробормотал Мишель. — Как ты его достал?       — Один из партнёров моего отца занимается выделкой по коже. Я узнал, что он производит такие штуки, и заказал одну, — улыбнулся блондин. — Правда, теперь он, кажется, считает, что у меня есть никотиновая зависимость, — неловко замолкнув, он некоторое время смотрел на Мишель. — Тебе нравится?       — Да, — поднимая на него глаза, ответил парень, и его голос звучал чуть ниже, чем обычно. — Мне очень нравится. Спасибо.       Они оба замолчали. За окном продолжал кружить снег, кажущийся совсем волшебным в свете тусклого уличного фонаря. Подперев рукой голову, Мишель смотрел на Агреста так, будто увидел его впервые. Хмыкнув, он неожиданно усмехнулся, и на его остром лице отразилось странное замешательство.       — Пойду заварю нам чая, — сказав это, он спрыгнул с подоконника. Собираясь пойти за ним, Адриан бросил быстрый взгляд на окно и удивлённо моргнул. Ему показалось, или по небу действительно пролетел олень?       — Ты это видел? — спросил блондин. Оторвавшись от своего подарка, Мишель бросил на него скептический взгляд       — Видел что?       — Мне показалось, что-то пронеслось за окном.       — Ага, — усмехнулся Мишель. — Санта Клаус. Это называется профдеформация, Адриан. Если бы в Париже был злодей, весь город бы уже стоял на ушах.       Согласившись, Агрест последовал за выходящим из комнаты парнем, не отказав себе в удовольствии ещё раз провести пальцами по струнам скрипки.