***
— Адриан! Адриан ускорил шаг. Бой сердца звенел в ушах, грудь болезненно сдавило, и блондин почти ненавидел себя за то, что в уголках глаз скопилась солёная влага. Борясь с желанием расстегнуть верхние пуговицы чёрного делового костюма и стянуть удушающий галстук, он продолжал стремительно идти мимо безликих белоснежных стен здания суда. — Остановись! Адриан крепко закрыл глаза. Главное сейчас — не останавливаться. Нельзя повернуть, когда он зашёл так далеко: шага назад блондин себе не простит никогда. — Немедленно! Впереди показалась спасительная дверь, и он едва не перешёл на бег. Впрочем, добраться до неё блондин так и не успел. Тяжёлая рука упала на его плечо, чужие пальцы с силой впились в ткань костюма, и Адриана силой развернули. Покачнувшись и только чудом устояв на ногах, блондин поднял глаза и отшатнулся. Глаза отца полыхали яростью. — Адриан, — пророкотал он, и от дикой смеси злобы и отчаяния в его тоне у блондина подкосились ноги. — Вернись домой, пока не стало слишком поздно. Адриан моргнул. На мгновение промелькнули воспоминания о том месте, что отец упорно называл домом. Огромное неуютное здание, в котором после смерти мамы стало совсем пусто и которое даже спустя годы оставалось совершенно незнакомым. В котором отец может сделать с ним что угодно. — Я не хочу, — хрипло пробормотал он. — Я не вернусь туда. — Кто дал тебе право мне перечить? — чужая рука сжала ткань до хруста, и лицо отца исказилось. — Что ты устроил здесь, Адриан? Считаешь, что можешь устраивать сцены и не нести за это никакого наказания? Стал слишком смелым? Ты… — Замолчи! — прошипел Адриан, и сам удивился всей той ненависти, что вышла из него с этим словом. — Ты не можешь так говорить. — Я твой отец, Адриан. — Ты никогда им не был, — выдохнул блондин. Как легко оказалось сказать то, что всегда вертелось на уме. Зрачки отца расширились. На смену злости пришло бешенство. — Это твоя благодарность? За всё, что я для тебя сделал! — закричал он. Адриану показалось, что сейчас его пальцы вопьются в лицо и разорвут на части. — За все эти годы! Этим ты собираешься отплатить мне? Считаешь меня плохим отцом? — А ты считаешь себя отцом хорошим? — Кто научил тебя такому? — зло бормотал отец в каком-то исступлении. Смотрел он на сына так, словно увидел его впервые. — Не нужно было отпускать тебя в эту проклятую школу. Твоя омерзительная компания… — Ты планировал всю жизнь держать меня взаперти? Я всё равно бы сбежал. Рано или поздно. — Нет, — отец вдруг гадко усмехнулся. — Не сбежал бы. Не будь этого дурного влияния, ты оставался бы примерным сыном. Помнишь, как ты сопливо умолял меня разрешить тебе самому выбрать будущую профессию? Такое оживление развёл, — вглядевшись в застывшее маской лицо, Габриэль хихикнул. — Ну как? Выбрал? — приподняв чужой подбородок, он глумливо сжал пальцы. — Что ты представляешь из себя в одиночку, Адриан? Что ты представляешь без меня? Тишина упала на плечи и выбила воздух из лёгких. Слеза, так долго прятавшаяся в углу, одиноко скатилась вниз, и Адриан почувствовал себя уничтоженным. — Я тебя ненавижу, — прошептал он. Отец не выглядел удивлённым. — Перетерпишь, — припечатал он. — Повторю ещё раз: вернись домой, Адриан. Что сказала бы твоя мать, если бы… Адриан больше не мог этого выносить. Найдя в ослабевших ладонях достаточно силы, он резко ударил по чужой руке, скидывая её с подбородка. Мамино кольцо, обычно находившееся на отцовском пальце, упало на пол, жалобно зазвенело и медленно покатилось к двери. Отец испуганно замер. — Если бы мама была жива, — прохрипел блондин. — Она бы сказала тебе то же самое. Она бы ненавидела тебя так же сильно, как и я. Ты не заслуживаешь того, чтобы она вернулась. Не давая отцу ответить, он развернулся и почти бегом направился к двери, на ходу стаскивая галстук. Только чудом за пеленой злых слёз он смог заметить кольцо. Застыв на мгновение, блондин поднял его с холодного пола. Как хорошо, что мама всего этого не видит. — Верни, — задыхающийся от отчаяния голос отца резанул по ушам. — Отдай немедленно. Адриан! Я твой отец! Адриан захлопнул дверь и, прижавшись к ней спиной, сполз на пол. Крики отца остались за спиной. Блондин не сразу обратил внимание на стук каблуков впереди, а когда заметил, стирать слёзы стало поздно. Вышедшая из одного из многочисленных кабинетов тётушка ахнула и подбежала к нему. — Милый, что с тобой? — Амели взволнованно опустилась на колени и утёрла с его лица влагу. — Почему ты плачешь? — взглянув на дверь, она потемнела лицом. — Что он сделал? — Ничего, — Адриан замотал головой. — Мы просто, — не найдя слов, он отвёл глаза. — Просто поговорили. — Я добьюсь того, чтобы ему запретили к тебе приближаться, — пылко пообещала Амели, всё ещё настороженно поглядывая на дверь. Адриан потерянно кивнул. Только сейчас он понял, как сильно сжимал в руке кольцо. С трудом разжав саднящую ладонь, Адриан попытался стереть остатки слёз. Плакать перед тётушкой было стыдно. — Эмили любила эти кольца, — тихо произнесла Амели, задумчиво смотря на блестящий обруч. — Очень любила. Даже уговорила родителей использовать их на свадьбе. Феликсу они тоже всегда нравились, — улыбнувшись, она поцеловала Адриана в лоб. — А знаешь, что? Это кольцо всегда принадлежало твоей матери, а теперь должно принадлежать тебе, — вложив кольцо обратно в ладонь, она взлохматила блондинистую макушку. — Пусть оно станет для тебя напоминанием о ней. Эмили бы такое одобрила. — Спасибо вам, — шёпотом поблагодарил Адриан, чувствуя, как медленно рассасывается удушающий ком в лёгких. Амели шутливо возмутилась. — За что? Я же твоя тётушка. Конечно, я должна тебя защищать, — встав на ноги, она смахнула с колен невидимые пылинки. — Хочешь мороженого?***
Когда я вышел из кафе, Лайла уже ожидала меня снаружи. Накинув на плечи кожаную куртку, я посмотрел на предзакатное небо и перевёл взгляд на стоящую неподалёку девушку. — Лучше пойти ко мне, — произнёс я. — Там нам никто не помешает. — Как скажешь, — Лайла пожала плечами, окончательно разубеждая меня в том, что её приглашение поговорить могло оказаться ловушкой. Не то чтобы оно не могло стать таковым в процессе самой беседы, но всё же. Солнце медленно садилось, и на стены города ложились длинные тени. Полумрак всегда успокаивал, и теперь, петляя по узким улочкам и внимательно следя за итальянкой, я чувствовал крепчающее с каждой минутой спокойствие. Заметив моё внимание, Лайла пренебрежительно хмыкнула, окончательно сбросив с себя личину лживой учтивости. Казалось, полумрак она любила не меньше моего: ей больше не приходилось выдавливать сладкую улыбку, чтобы впечатлить прохожих. — Значит, — начал я. — Именно Габриэль рассказал тебе обо всём. Почему? — А ты разве не догадываешься? — Лайла насмешливо повела плечами. — Он сейчас в полном отчаянии. И в пропаже талисманов он подозревает тебя, — издав смешок, она впилась в меня глазами, будто наделась увидеть брошь сквозь ткань. — Что ж, надо отдать ему должное. Мсье Агрест всё-таки не ошибся. Он посчитал, что я смогу помочь ему. — И чем же? — поинтересовался я. — Я знаю тебя гораздо лучше, чем он, а искать других союзников сейчас небезопасно. Да и где он их найдёт? Стоит окружающим узнать о его тайной личности, и они тут же от него отвернутся. Тем более, мы и раньше работали вместе. Видишь ли, — Лайла прищурила глаза. — Это он попросил меня сделать всё, чтобы тебя вышвырнули из школы. Его так пугало твоё влияние на его сына-рохлю, — итальянка снова хихикнула, но, заметив выражение моего лица, скривилась. — Серьёзно? Он тебе действительно нравится? Я думала, ты выше этого. — Тогда почему ты решила, что из-за его судьбы я стану с тобой носиться? — процедил я, чувствуя, как внутри разгорается злость. — Я думала, что ты достаточно умный, чтобы что-то с этого получить, — Лайла пожала плечами. — Если правда о мсье Агресте вскроется, репутация твоего ненаглядного окончательно разрушится, и связь с ним сможет только повредить. Но мы ведь этого не хотим, верно? — Не строй из себя вершительницу судеб, Лайла, — фыркнул я, презрительно кривя губы. — Думаешь, я не понимаю, почему ты ко мне приползла? Тебе больше некуда идти. Когда ты провалилась и была исключена из школы, Габриэль и не подумал помогать тебе. Избавился от надоедливой проблемы и даже разговаривать с тобой не стал, верно? — я усмехнулся. — Так себе союзник. Что бы он ни пообещал тебе в обмен на талисман, он не дал тебе никаких гарантий, что после твоего триумфального успеха перед тобой опять не закроется дверь. И ты решила найти себе нового союзника. Пусть я даже рядом с ним и его возможностями не стою, но ни разу не врал и буду обязан оставаться на твоей стороне, чтобы правда не всплыла. — Чтобы она действительно не всплыла, — проскрипела зубами Лайла. — Ты должен говорить со мной повежливее. — Иначе что? — выгнул бровь я. — Может, моего ненаглядного разорвёт толпа. А может, мы с тобой всё же вернёмся в реальный мир и обсудим перспективы. Мне будет только на руку, если Габриэля упекут за решётку, а у Адриана точно найдутся защитники. У него довольно большая семья, Лайла. Он в любом случае останется наследником своей матери, а судебной системе, как правило, на общественное мнение глубоко плевать. Он проживёт счастливую жизнь. Ты, возможно, уже подумываешь вернуться на сторону Габриэля? Всю жизнь хочешь проходить его карманной собачкой? Он не дурак и не даст тебе лишних возможностей, если сразу не перережет глотку. Ему ведь тоже не нужны лишние свидетели. Только ты, Лайла, при любых раскладах можешь остаться с пустыми руками. — Этого не будет, — практически прорычала итальянка, и я шутливо поднял руки. — Конечно, не будет, — кивнул я. — Я ведь всё-таки люблю своего ненаглядного. Не знаю, что именно ты от меня хочешь, но постараюсь это достать. Откуда ты, кстати, о нас узнала? — Мсье Агрест рассказал, — произнесла Лайла, явно пытаясь подавить в себе гнев. — Его источники мне неизвестны, — глянув на меня, она нахмурила брови. — Я хочу, чтобы ты восстановил мою репутацию в школе. Не важно, что ты скажешь. К концу этой недели я должна снова сидеть в классе. Я хмыкнул, прикрывая глаза, но Лайлу такой ответ полностью устроил. Стоило нам выйти на нужную улицу, вблизи показалось чернеющее на фоне неба здание приюта. Лайла с сомнением посмотрела в пустые затемнённые окна. — Нам обязательно туда идти? — А ты считаешь, что наше обсуждение закончено? — ответил я вопросом на вопрос. — Осталось слишком много деталей, — уже отпирая дверь калитки, я скользнул по ней быстрым взглядом. — Тебя дома кто-то ждёт? — Об этом можешь не волноваться, — махнула рукой Лайла и проскользнула в проём. Я видел, как пышный хвост маячит впереди. — Поднимайся наверх, — произнёс я, входя на кухню. — Я поставлю чайник. В приюте было привычно тихо, только шаги итальянки слышались на лестнице. Я невесело хмыкнул, посмотрел на время, набрал в чайник воды и зачем-то насыпал в чашку целую ложку сахара. Включив плиту, подошёл к комоду и задумчиво осмотрел ряд ножей для мяса, пытаясь вспомнить, какой из них был заточен совсем недавно. Взяв один из них, я спрятал его за спину и пошёл наверх. Когда я поднялся, Лайла скучающим взглядом осматривала многочисленные запертые двери. — Пятая слева, — подсказал я. — В какой же конуре ты живёшь, — фыркнула Лайла, направляясь к указанной двери. Распахнув её, она непонимающе застыла. — Ты окончательно из рассудка выжил? Это ванная… Я сделал рывок вперёд, и Лайла издала сиплый, едва слышный вскрик. Мы оказались друг к другу слишком близко: медные волосы проволокой мазнули по щеке, её руки схватились за мои предплечья. Пару неправдоподобно долгих мгновений девушка непонимающе вглядывалась мне в лицо, а потом как-то растерянно опустила глаза вниз. Туда, где из живота торчала толстая металлическая рукоятка. Кажется, Лайла попыталась закричать, но из горла её вырвался тихий хрип, и итальянка быстро захлопнула челюсть. Она явно ещё не до конца поняла, что произошло. Её дрожащие руки отпустили мои плечи и потянулись к торчащей рукоятке. Не вынимая нож из раны, я повернул его, и Лайла, наконец, закричала. Отшатнувшись, она упала, из-за чего нож опять сместился, и лицо итальянки окрасилось такой мукой, что и я невольно прислушался к ощущениям в брюшной полости, но не услышал ничего, кроме ровно бьющегося сердца. Наблюдая за тем, как Лайла всё сильнее калечит себя в бесплодных попытках отползти подальше, я стоял в стороне. Извиваясь и хрипло мыча, итальянка вырвала нож, и её тут же скрутило. Рана открылась: по ледяному кафелю расползалось красное пятно. С трудом опёршись о стену, Лайла зашлась в кашле, и по её губам потекли капли крови. Схватив лежащий рядом нож, она вымученно прошипела, когда наткнулась пальцами о лезвие, и выставила оружие вперёд. Рука её дрожала так сильно, что при всём желании она бы никогда не смогла им в меня попасть. Подойдя ближе, я легко выбил нож носком ботинок, и, не вслушиваясь в отчаянные всхлипы, тут же взял его в руки. В глазах Лайлы читался такой ледяной ужас, что впору было бы засмеяться. Наверное, никто ещё не видел подобную искренность на её лице. Взвешивая в руках нож и целясь в грудь, я ударил во второй раз.***
Я тёр себя мочалкой до тех пор, пока стекающая в водосток вода не стала кристально чистой. Ещё раз тщательно прополоскав волосы и убедившись в отсутствии комков крови, я замотал их в полотенце и вышел из ванной. Воздух приятно холодил разгорячённую кожу. Уже в своей комнате я натянул первую попавшуюся футболку и длинные пижамные штаны, попробовал высушить голову феном, но вскоре оставил эту идею. Прицепив брошь так, чтобы она была видна только с внутренней стороны одежды, я вышел из комнаты и только тогда заметил застывшего в воздухе квами. — Исчезни, — приказал я, и Нууру мгновенно подчинился. Талисман бабочки был хорош. Имея весьма простой принцип действия, он открывал перед своим владельцем практически безграничные возможности. Например, он без труда мог отправить труп гнить куда-то в леса Сельваса. Как оказалось, талисман действительно работал очень просто. Даже головокружение, обычно испытываемое мною при контакте с камнями Чудес, на этот раз обошло меня стороной. Нужная бабочка поджидала меня прямо в полости тонкой трости, аккуматизация вообще не требовала создания нелепых нарядов, а тихий и запуганный Нууру не задал ни единого лишнего вопроса. Ничего, кроме затёртых пятен крови на легкоотмываемом кафеле не указывало на произошедшее убийство. Собирать мокрые волосы в пучок было глупо, и я просто позволил им несобранными лежать на плечах и пропитывать влагой футболку. Войдя на кухню, я налил себе чаю. Кипяток за время моего отсутствия успел превратиться в едва тёплую воду, но сейчас ни это, ни отвратительный вкус получившегося пойла мне не мешали. Распахнув окно, я уставился в ночное небо. Когда-то я спросил маму о том, что происходит после смерти. Запинаясь, краснея и бледнея одновременно, она промямлила что-то про небеса и про то, что духи способны становиться звёздами. Стала ли такой звездой Лайла? Нет уж, скорее обратилась чёрной дырой, жрущей всё, что слишком ярко светит. Погасив свет, я вышел на крыльцо и закурил, вдыхая столько дыма, что к утру у меня заболело в груди.