— Мишель? Мишель!
Первые секунды я не смог понять, что проснулся. Спина и шея болели, ногу почему-то свело, и на кожу вдруг нахлынул заставивший меня поёжиться холод. Стоило попытаться нащупать рукой край одеяла, как в ладонь тут же вонзились мелкие камешки, и я с шипением её отдёрнул. Сверху послышался тихий вздох.
Чьи-то руки заботливо уложили мою голову на колени, и, распахнув слипающиеся глаза, я вперился взглядом в чужое обеспокоенное лицо. Очень красивое лицо, стоит сказать.
— Доброе утро, — пробормотал я, и, не желая даже думать о том, что мог делать Адриан в моей постели, снова уткнулся в грубую ткань джинсов.
— Доброе, — несколько сконфуженно отозвался блондин и ненадолго замолк. — Мишель, — начал он, и даже в полусонном состоянии я сумел уловить в его тоне странные нотки. — Могу я задать тебе вопрос?
— Да, конечно, — нахмурился я, не совсем понимая причин чужой озабоченности. Адриан молчал ещё несколько мгновений.
— Почему ты спишь на улице?
— Потому что… — поворачиваясь на другой бок, принялся объяснять я и вдруг задумался. Действительно, почему?
Резко сев, я несколько раз бестолково хлопнул глазами. Открывшийся вид был мне отлично знаком: не узнать приютский двор я просто не мог. Растерянно запустив ладонь в волосы, я наткнулся на тонкую ветку и с отвращением отбросил её в сторону. На пороге, и служившем мне, видимо, спальным местом, лежало несколько раздавленных окурков, и их помятый вид отлично напомнил мне о вчерашнем дне. Потерев внезапно занывшие виски, я прикрыл глаза и медленно досчитал до десяти.
— Вышел подышать свежим воздухом и заснул, — буркнул я, поднимаясь на ноги. Позвонки в спине жалобно захрустели. — Который час?
— Почти одиннадцать, — сообщил Адриан, бросив короткий взгляд на наручные часы.
Кивнув, я ногой спихнул окурки в клумбу и, посмотрев на серое небо, направился внутрь здания. Над городом собирались свинцовые тучи.
Не глядя щёлкнув по выключателю и развеяв царящую в коридоре темноту, я хотел было войти на кухню и влить в себя несколько литров крепкого кофе, но пришедшая в голову мысль заставила застыть в дверях. Оглянувшись, я прикусил щёку. Сон окончательно спал.
— Твоё слушание?.. — спросил я, хотя заранее знал ответ.
— Выиграно, — выдохнул Адриан, и губы его растянулись в ломкой, но искренней улыбке. — Суд закончился двадцать минут назад, и мне, — он прерывисто вздохнул. — Мне больше всего на свете захотелось тебя увидеть.
Щёки Адриана тронул лёгкий, едва различимый румянец, сделавший грусть в глазах полностью очевидной. Где-то в груди наряду с теплом разлилась горечь, и в районе сердца стало почти невыносимо тесно. Быстро оказавшись рядом, я заключил замершую фигуру в объятия, укладывая дрожащий подбородок на своё плечо и утыкаясь губами в пахнущую яблоками макушку.
— Как ты? — прошептал я, ощущая, как тёплые руки крепко смыкаются за моей спиной в попытке прижаться сильнее. Холод, до этого блуждавший по моим открытым плечам, мгновенно улетучился, и я бы отдал всё на свете, чтобы Адриан чувствовал то же самое — так сильно мне хотелось его сейчас согреть.
— Не знаю, — предельно честно выдал блондин, давя в себе тихий вздох. — Но я рад, что всё закончилось именно так. Тебе не стоит переживать об этом. Мне просто нужно привыкнуть.
— Всё точно в порядке? — спросил я, аккуратно отстраняясь и заглядывая в зелёные глаза. Адриан кивнул и сжал мои ладони.
— Всё хорошо, — заверил меня блондин и вдруг осёкся. Хихикнув, он запустил руку в мои волосы и вытащил оттуда цветущую ветку какой-то гадости, растущей под приютскими окнами с незапамятных времён.
Закатывая глаза и отчаянно пытаясь сдержать улыбку, я вошёл в кухню. Взгляд сам собой приклеился к противоположной стене, к застеклённому и запертому на ключ комоду, скалящемуся мне в ответ острыми рядами ножей. Наверное, один из них до сих пор хранил на тщательно отмытом лезвии стойкий запах хлорки, которым пропахли мои руки. Хмыкнув, я принялся наливать воду в электрический чайник.
— Ты завтракал? — поинтересовался я и тут же раздражённо прикусил язык. Прекрасно, Мишель. Что ещё можно спросить в тот момент, когда стрелка часов стремительно приближается к двенадцати? К моему удивлению, Адриан только помотал головой и достал с верхней полки шкафа прозрачный стакан.
— С утра кусок в горло не лез, — пожал плечами блондин, набирая в стакан воду. — А пообедать просто не успел, — подумав о чём-то, он вдруг улыбнулся. — Тётушка Амели была очень рада, когда услышала, что я собираюсь к тебе.
Я усмехнулся. Амели действительно была полна энтузиазма, когда узнала о наших отношениях. Не думаю, что ей понравился конкретно я. Скорее, её осчастливил сам факт того, что у Адриана есть ровесник, который может его поддержать.
Распахнув дверцу холодильника, я полминуты безрезультатно пытался выцепить глазами хоть что-то, что ещё оставалось пригодным для готовки. Покрутив в руках полупустую упаковку пасты, я потёр виски и оставил бессмысленное занятие. Тем более, чайник уже закипел.
— Звонил мастер Фу, — между делом сообщил блондин откуда-то из-за моей спины. — Говорил, что находится на правильном пути, и промежуточные результаты уже многообещающие. — вздохнув, он опустился на стул. — Было бы хорошо, будь это правдой.
— Ты ему не веришь?
— Верю, конечно, — несколько растерянно отозвался блондин. — Но боюсь, что ради меня он может приукрашивать действительность. Вряд ли он так поступит, но, — Адриан беспомощно замолк.
— Но ты волнуешься.
— Я волнуюсь, — подтвердил блондин и, будто пытаясь оправдаться, добавил: — Было бы странно, если бы я не волновался.
— Ага, — кивнул я, флегматично размешивая кофе. — Но не стоит. Знаешь, у меня почти не болит голова, и последний приступ мигрени был больше трёх месяцев назад, — произнёс я, вспоминая режущую боль в черепной коробке, так мешавшую мне жить раньше. Как легко оказалось от неё отвыкнуть. — Может, я и недолюбливаю Фу, но он явно хороший врач. Если же он провалится, мы найдём другое решение, — наливая кипяток в свою кружку, я поинтересовался: — Будешь чай?
— Если тебя не затруднит.
Порывшись в шкафу, я вытащил небольшую металлическую банку. С самых первых дней нашего знакомства Фу с ослиной упертостью пытался отучить меня от никотина и, преследуя эту неблагодарную цель, выдал мне почти пожизненный запас тибетских травяных сборов. Они, конечно, изрядно успокаивали измотанные нервы, но этого никогда не было для меня достаточно. Адриану они помогут куда больше.
Поворачиваясь к блондину и делая первый глоток обжигающего кофе, я хотел было вручить ему дымящуюся чашку, но, увидев развернувшуюся за спиной картину, едва не обжёг язык.
— Ты серьёзно?
На столе, в той самой прозрачной чашке стояла снятая с моих волос ветка, чуть смятые бутоны которой поблескивали на свету. Подперев щёку рукой, Адриан улыбался, и его смеющиеся глаза, волосы, находящиеся в очаровательном беспорядке, в одно мгновение заставили позабыть о глупой ветке. По предплечью стекли несколько горячих капель.
— Это жасмин, — сказал он, будто это разом проясняло ситуацию, и я снова обратил внимание на стоящее в стакане безобразие. — И он тебе очень шёл, когда был в волосах.
Я не нашёлся с ответом. Рука сама потянулась к голове, будто лично хотела убедиться в прозвучавшем, и лёгкий укол смущения стал полнейшей неожиданностью. Вспомнив об остывающем чае, я поставил чашку перед Адрианом.
— Я оденусь, и мы сходим за продуктами, — сказал я, посматривая на тикающие часы. — Подождёшь меня внизу?
— Хорошо, — кивнул блондин, но стоило ему бросить взгляд в окно, как на его лице проскользнула тень озабоченности. — Скоро начнётся ливень. Давай я перевоплощусь в Супер Кота? Так мы доберёмся быстрее.
— Не нужно, — возразил я и, одним глотком допивая кофе, поставил на стол пустую кружку. — Хочу пройтись.
Поднимаясь вверх по лестнице, я взъерошил волосы, тихо жалея о том, что вчера мне не хватило ума расчесать их сразу после сушки. Остановившись возле двери в свою комнату, я зачем-то прислушался к тишине. Старая древесина, из которой были сделаны многие атрибуты скудного приютского интерьера, время от времени издавала короткие неприятные скрипы, и мне в этих звуках слышалось нечто осуждающее. Дверь в ванную комнату была заперта.
Быстро приведя себя в порядок, я спустился вниз. Адриан всё также сидел за столом, чуть в стороне стояла уже пустая чашка, а сам он аккуратно водил кончиками пальцев по белёсым лепесткам, словно стараясь их разгладить. Заметив меня, он встал с места и снова расплылся в улыбке, и я не смог не ответить тем же. Быть причиной его улыбки давно стало приятно до боли под рёбрами.
В уличном воздухе витала преддождевая свежесть. Ёжась от ощутимой прохлады, я взял Адриана за руку и повёл по петляющим улицам. В точности по тем, по которым вчера двигалась Лайла. Внимательно осматривая дома, я смотрел на мигающие красными огоньками камеры: эта уже месяц как не работает, та не захватывает переулок, модель другой не ведёт запись. В конце концов, это был далеко не центр Парижа — никому и в голову не пришло бы оснащать спальный райончик лишними камерами. Даже интересно: зачем они вообще нужны? Повышают счёт за электроэнергию? В реальности, где нет преступлений серьёзнее парковки под неверным знаком, ни в каком театре безопасности надобности нет.
— Тебе нужно сюда? — поинтересовался блондин, когда мы остановились перед закрытым кафе. Кивнув, я ещё раз посмотрел на время: до открытия оставалось более двух часов. Никто не должен заметить.
— Ага. Забыл кое-что в прошлый раз.
Оставив Адриана дожидаться на месте, я обошёл здание и вышел к запертому пожарному выходу. Впрочем, запертым он оставался недолго: Моника всегда хранила запасные ключи в стоящем рядом вазоне с пожухлыми геранями.
Здание встретило меня непривычной тишиной. Не став включать свет и стараясь не маячить перед прозрачной витриной, я сел за кассу и подвинул к себе лежащий там ноутбук. О том, что пароль от него представлял собой дату рождения племянницы Моники, знал каждый, кто проработал здесь хотя бы неделю.
Я не стал просматривать видео. Просто удалил всё подчистую и, чуть подумав, совсем остановил запись. Может, решат, что камеры изначально ничего не писали, если же нет — нестрашно. В конце концов, кто сможет доказать мою причастность? Отпечатки пальцев на клавиатуре проживут недолго: их в любом случае сотрёт Моника, когда решит воспользоваться ноутбуком. Да и кому нужны эти отпечатки? Вряд ли кто-то быстро проведёт параллель между пропажей Лайлы и записями, до которых никому и никогда не было дела. Ещё раз убедившись в том, что камеры теперь действительно ничего не пишут, я огляделся и вышел на улицу. Нужно будет подать заявление об увольнении.
Заперев дверь и положив ключи на место, я отошёл на несколько шагов. Над входом мигала яркая зелёная лампочка, листья совсем увядшей герани лениво качались на ветру. Всё выглядело так, будто совершенно ничего не произошло, будто не было ни ножа, ни убийства, ни стёртых мною записей. Словно нормальность так и не была разрушена до самого основания. Что ж, так даже лучше. На нос упала первая капля, и я растерянно уставился в небо, понимая, что совсем забыл о дожде.
Прислонившись плечом к стене кафетерия, я зачем-то остановился у выхода из переулка и взглянул на ждущего меня Адриана. Не обращая никакого внимания на робко накрапывающий дождь, он стоял всё на том же месте и задумчиво улыбался, то ли наблюдая за плывущими по небу тучами, то ли просто смотря поверх высоких крыш. Не стоило его сюда приводить.
— Я люблю дождь, — произнёс Адриан, когда я подошёл к нему. — Правда, мне никогда не удавалось под ним промокнуть. Отец всегда строго за этим следил.
— Ну, — пробормотал я, смотря на стремительно темнеющий асфальт. — Тебе выдалась прекрасная возможность.
Грянул раскат грома, мелкие капли превратились в стремительный поток воды, и я, чертыхаясь, потащил смеющегося блондина в находящийся рядом продуктовый. Стирая с лица лишнюю влагу, я взял корзину и наградил Адриана скептическим взглядом. Тот только хихикнул в ответ, будто ни влажные волосы, ни промокшая футболка ему совершенно не мешали. Кажется, так оно и было.
— Что будешь готовить? — поинтересовался блондин, с живым интересом рассматривая полки с овощами.
— Зависит от того, что ты собираешься есть, — пожал плечами я, отправляя в продуктовую корзину крупные луковицы. В конце концов, всё это затевалось исключительно ради блондина. Мне бы хватило и простого кофе. — Так что ты собираешься есть, Адриан?
Услышав вопрос, блондин замер. Потерев раскрасневшуюся от бега и смущения щёку, он зачем-то заглянул в корзину, будто ответ лежал именно там.
— Всё, что ты приготовишь, — наконец выдохнул он, потирая затылок. — Ты переоцениваешь мои познания в кулинарии.
Кивнув, я продолжил набирать в корзину продукты, а когда та стала слишком для меня тяжёлой, с чистой совестью передал её блондину. Блуждание между полками не заняло много времени: бывал я здесь довольно часто, да и не горел желанием тратить лишние деньги.
За время нашего отсутствия дождь только усилился. С крыш на землю лились беспрерывные струи, и прорезавший небо гром полностью развеял всякие сомнения в той простой истине, что окончание ливня наступит очень нескоро. Бегущих по тротуарам ручьёв с головой хватило, чтобы мои кроссовки напрочь промокли и хлюпали при каждом шаге.
Жалея о том, что не додумался взять зонтик, я прислонился к стене. Хорошо, что крыши на улице были настолько широки, чтобы послужить хоть какой-то защитой от ливня. Переведя взгляд на Адриана, я почувствовал, как губы тронула лёгкая улыбка.
Позволяя струям омывать свои руки, тот стоял у самого края импровизированного навеса и с детским восторгом наблюдал за бьющимися о землю прозрачными каплями. Оглянувшись на меня, блондин расплылся в очаровательной улыбке.
— Я так и не спросил, нравится ли тебе дождь, — произнёс он, подходя ближе. Я пожал плечами.
— Нравился бы, не падай он мне на голову, — ответил я, и Адриан рассмеялся, потирая лицо влажной рукой.
Ливень и не думал стихать. Наверное, стоило бы попросить блондина перевоплотиться. В его шесте же есть зонтик, так? Да и к приюту с его силой и возможностями мы бы добрались за считанные минуты. Но Адриан выглядел таким счастливым, что я не нашёл в себе никакого желания просить об этом. Вспомнилось, как много пережил он за эти дни. С сомнением поглядев на небо, я тихо вздохнул и, решившись, протянул блондину руку. Небольшая шалость мне не повредит.
— Пошли, — сказал я, и глаза Адриана удивлённо округлились.
— Хочешь пойти прямо так?
— А тебе уже разонравился дождь?
Адриану больше ничего не требовалось. Сжав мою руку так крепко, что я удивился приложенной силе, он поднёс её к губам и поцеловал запястье. А уже через мгновение я оказался выдернут под проливной дождь.
Поток воды обрушился на голову почти внезапно. Крупные капли падали на волосы, нещадно мочили щёки, забирались под ворот рубашки, заставляя тело покрываться зябкими мурашками. Как и все весенние дожди, этот был тёплым.
Как давно я в последний раз бежал по лужам? Кажется, ещё в далёком детстве, запомнившемся мне одним большим цветным пятном. Теперь же мою руку сжимала горячая ладонь, и я, стараясь не обращать внимание на напрочь сбившееся дыхание, пытался её не отпускать. Чужой смех заставлял улыбаться. Запястье, на котором до сих пор чувствовались губы, горело.
Едва не поскользнувшись на мокром асфальте, я устоял только благодаря вовремя успевшему поймать меня Адриану.
— Ты как? — спросил он, всё ещё улыбаясь, и звук ливня почти заглушил его голос. Закатывая глаза и стараясь не обращать внимание на то, что стою по щиколотку в луже, я потянулся к его мокрым от дождя губам.
На фоне бьющих по плечам капель Адриан казался особенно тёплым. Его руки зарывались в волосы, гладили шею и спину. Поцелуи бессчетными дождинками скользили по лицу.
— Я бесконечно люблю тебя, знаешь? — прошептал Адриан, кусая свои припухшие губы.
— Знаю, Адриан, — ответил я, стараясь отдышаться. — Конечно, я это знаю. И люблю тебя не менее сильно.
***
Отхлебнув остывшего чая, я сильнее закутался в одеяло и откинулся на мягкую обивку дивана. Волосы всё ещё оставались влажными, и время от времени редкие капли щекотали шею. Никто не озаботился тем, чтобы включить свет, и в уголках гостиной обитал полумрак, являющийся частым спутником дождливой погоды.
Из кухни доносилось приглушённое журчание воды. После позднего обеда, который стоило бы назвать ранним ужином, Адриан вызвался позаботиться о грязной посуде и, отправив меня греться в одеяле, встал у раковины. Когда до меня донёсся звук бьющегося стекла, я только хмыкнул и, скрывая в кружке улыбку, сделал ещё один глоток. Этого стоило ожидать.
Через несколько минут Адриан вошёл в гостиную. Вытирая руки кухонным полотенцем, он смущённо отвёл в сторону глаза.
— Тарелка?
— Чашка, — вздохнул блондин, откладывая полотенце. — Кто же знал, что, если поставить её на край раковины, она упадёт?
Я засмеялся. Пробормотав что-то осуждающее себе под нос, Адриан присел рядом, и я подал ему часть принесённого сверху одеяла.
— Забудем об этом, — пробормотал он и, придвинувшись ближе, поцеловал мой висок. Взглянув на экран стоящего на небольшом журнальном столике ноутбука, он потёр переносицу. — В кино наши вкусы всё равно не сойдутся, поэтому предлагаю пойти на компромисс: каждый выбирает фильм по очереди. Хочешь начать первым?
— Ага, — кивнув, я свесился с дивана и потянулся к клавиатуре. — Давно хотел посмотреть одну документалку.
— Буду рад составить тебе компанию, — улыбнулся блондин, устраивая голову на моём плече.
За окном блеснула молния. Голос диктора время от времени заглушали звучные раскаты грома. Когда до уха дошло тихое, сонное сопение, я только улыбнулся и с трудом смог дотянуться до ноутбука.
— Как бессовестно, Адриан, — произнёс я, прекрасно понимая, что спящий блондин этого не услышит. — Заснуть на двадцать второй минуте фильма.
Поправив одеяло, я потянул Адриана на себя и, устроив его на груди, поцеловал в макушку.
***
Прислушиваясь к звукам разбушевавшейся грозы, Нууру наблюдал за стремительно меняющимися разводами капель на окне: ему нравилось вглядываться в водяные узоры. Комнату наполнял приглушённый свет от лампы, и при каждой вспышке молнии квами мог видеть в стекле своё отражение.
За его спиной Плагг отправил в рот последний ломтик сыра и, раздосадовано поглядев на пустую обёртку, тяжело вздохнул и спихнул ту со стола.
— Что-то я проголодался, — пробормотал он, похлопывая по животу. — Здесь где-нибудь есть камамбер?
— Не думаю, — отозвался Нууру, робко посматривая на Плагга с подоконника. Вспомнив о чём-то, он встрепенулся. — Но есть нечто другое! Тоже очень вкусное!
Услышав последнюю фразу, Плагг подлетел к нему так быстро, что Нууру чуть не свалился с окна и только чудом не оказался на полу.
— И где оно?
— В той белой гудящей штуке, — затараторил Нууру, пытаясь уйти от столь близкого контакта и нервно отводя глаза. — В холодильнике. Хозяин сказал, что это называют голубикой. Она… она не слишком сладкая, но…
Нууру замолк. Издав полный тоски звук, Плагг разочарованно вздохнул и отлетел в сторону.
— Ты что, шутишь? — воскликнул он, вскидывая руки. — Как можно сравнивать сыр с какими-то ягодами? — зажмурившись, Плагг мечтательно зашептал: — Нежный, совсем немного острый, с восхитительной белой плесенью, тонкой корочкой и лёгким грибным вкусом… Он бесподобен, понимаешь?
Нууру ответственно закивал, хотя на самом деле не понимал ничего.
Ему действительно нравились те крупные голубые ягоды, которые так часто украшали кремовые десертные шапочки в шумном месте, куда часто приходил его новый хозяин. Нууру подолгу смотрел на них, пытаясь угадать и представить вкус, пока однажды хозяин не заметил его взгляд и не принёс домой несколько пластмассовых коробочек, доверху наполненных вожделенными ягодами.
Наблюдая за снующим по комнате Плаггом, Нууру вздохнул. Взглянул на лежащую на полу бумажку и пообещал себе, что уберётся до прихода хозяина. Улёгшись на подоконнике, он снова принялся рассматривать бегущие капли и чуть не вскрикнул от испуга, когда спустя несколько мгновений обнаружил возле себя Плагга. Подперев щёку рукой, тот со скучающим видом смотрел в окно, будто пытаясь сообразить, что Нууру нашёл в таком развлечении.
— Какая же тоска, — пробурчал он и свесил уши. Нууру выдавил из себя согласный кивок.
— Почему бы тебе не спуститься вниз? — спросил он, пытаясь уловить звуки, доносящиеся с первого этажа. Ещё недавно оттуда раздавалось громыхание тарелок и смех, сейчас же в здании царила тишина. Хозяин и его гость решили поспать?
— Потому что сейчас эти двое заняты друг другом, — закатывая глаза, ответил квами. Нууру опять кивнул, хотя понять, что в этом обстоятельстве могло помешать Плаггу, был не в силах.
Они ненадолго замолчали. Кося глаза на беззаботного Плагга, Нууру всё никак не мог решиться вернуться к прежнему занятию. Наверное, он всё-таки немного ему завидовал.
Адриан был замечательным. Добрый и ласковый, он шутливо трепал Плагга по макушке, позволял делать всё, что душе угодно, и от его улыбки странным образом становилось хорошо. Нууру бы расплакался от счастья, если бы в хозяева ему достался подобный человек.
Впрочем, Нууру был благодарен за то, что уже имеет. Теперь, когда всё закончилось, а Бражник остался только в леденящих душу воспоминаниях, он чувствовал себя почти свободным. Подумав об этом, квами с сомнением посмотрел на Плагга и произнёс:
— Недавно хозяин использовал мой талисман.
— М? — промычал Плагг, отрывая взгляд от окна. — Зачем? И не зови его больше хозяином!
— Не знаю, — ответил Нууру, коротко пожимая плечами. — Это было совсем быстро, получаса не заняло. Я даже не знаю, использовал ли хоз… — посмотрев на Плагга, квами тут же исправился. — Он аккуматизацию.
Снова повисла тишина. Поигрывая подвижным хвостом, Плагг о чём-то думал, но Нууру не смог найти на его лице и капли тревоги. Вот только чужая беспечность совсем не успокаивала. Может, поведи себя так Тикки или Сасс, он бы тоже смог выбросить из головы дурные мысли, но с Плагга станется пропустить проблему даже тогда, когда та проплывёт перед его носом.
— Ему всегда было интересно устройство талисманов, — произнёс в конце концов Плагг. — Он постоянно задавал мне какие-то глупые вопросы о хлебе и крошках и строил из себя недопонятого гения. У тебя тоже о таком спрашивали? Нет? Ну и везёт тебе, — хихикнул квами. — Может, он использовал его в…
— …Познавательных целях? — услужливо подсказал Нууру, когда Плагг запнулся. Тот согласно закивал.
— Именно в них! — расплывшись в довольной улыбке, Плагг подвинулся ближе. Посчитав, что попытка отдалиться будет не слишком вежливой, Нууру заставил себя усидеть на месте. — Почему ты вообще волнуешься?
— Мне кажется, — сказал Нууру, воскрешая в памяти вчерашний вечер. — Хоз… он был немного странный.
Плагга его аргумент нисколько не впечатлил.
— Он всегда странный, — ответил квами, пожимая плечами, и разговор окончательно зашёл в тупик. Отворачиваясь от Плагга, Нууру смущённо опустил глаза.
Может, он действительно накручивает себя? Ищет то, чего просто нет? Кажется, перед тем как уйти из кафе, хозяин разговаривал с какой-то девушкой, и, насколько мог понять Нууру, разговор вышел не очень приятным. Всё дело в этом?
Нууру хорошо помнил тот день, когда распахнул глаза и увидел перед собой нового хозяина. Помнил, как ступор, страх и ошеломление медленно перетекли в сокрушающее облегчение. Коротко обрисовав ситуацию, хозяин спросил о его вкусовых предпочтениях, выделил место в своей сумке и поинтересовался, знает ли Нууру что-либо об объединении талисманов и условиях равноценного обмена. Получив отрицательный ответ, Мишель только вздохнул, и больше они почти не говорили. Запрет был только один: связываться с хранителем шкатулки и остальными квами ему не дозволялось. Если вначале это условие пугало, то после встречи с прилетевшим той же ночью Плаггом Нууру смог успокоиться. Может, они никогда не были особенно близки, а чужая излишняя энергичность заставляла чувствовать себя некомфортно, Плаггу он всё-таки доверял. Если тот согласен с происходящим, у Нууру не было причин идти против течения. В конце концов, так было всегда.
Рядом раздалось мерное сопение, и Нууру с удивлением обнаружил, что Плагг заснул. Ещё немного понаблюдав за бьющимися о стекло каплями, квами убрал с пола обёртку, укрыл Плагга тёплым платком и лёг на кровать. Когда он спросил у хозяина, где теперь ему стоит спать, тот, зевая, похлопал рядом с собой по одеялу.
Уже находясь между сном и явью, Нууру подумал о той девушке с красивыми волосами и, помотав головой, уснул.
