***
Как и обычно, Николь зашла в аудиторию и села на излюбленное место возле окна. Здесь она могла насладиться некоторым одиночеством, ярким естественным освещением и подумать о жизни. Однако сегодня планы совершенно поменялись. И все из-за недавнего инцидента, за который Николь, не переставая, корила себя всю прошлую ночь. Как можно было разлить сок кому-то на документы? Я вообще смотрю под ноги? Твою мать, почему я всегда такая рассеянная?! Боже, вот идиотка... Правда, как можно быть такой дурой? Надеюсь, он просто благополучно забыл об этом... И вообще, разве в униформе официантки я не выгляжу по-другому? Укоры в собственную сторону сменялись предположениями о том, запомнил ли её новый преподаватель, те же вновь переходили в оскорбления. Ситуация, произошедшая вчера — совершенный нонсенс. Хотя Николь весьма неуклюжая и рассеянная, на работе она никогда не позволяла себя такие вольности. Конечно, официантка — не самая престижная профессия. Однако квартира и коммунальные услуги не оплатят сами себя, а продукты не появятся в холодильнике из ниоткуда. Поэтому Николь пыталась не облажаться, чтобы не столкнуться с еще большим стрессом и новой тревогой — поиском другой работы. Однажды студентка уволилась с позиции баристы, ввязавшись в небольшой конфликт с коллегой. И не желая более доставлять проблемы всем вокруг — начальству, себе и коллективу, Николь просто ушла. Но необдуманные решения приводят к плачевным последствиям — во всех случаях без исключения. Всепоглощающая лень — нередкое явление среди людей любого возраста. И Николь эта проблема не обошла стороной. Недельный отдых от работы, который она решила взять, перерос в полнейшую прокрастинацию и прожигание жизни. Единственное, что интересовало Николь — лежание на диване и просмотр любимых сериалов в перемешку с чтением книг. На самом деле, её не заботила дальнейшая жизнь, она не хотела задумываться о том, что будет есть завтра или как проведет выходные. Так проходили неделя за неделей. И катализатором отрезвления стал ноль на банковском счету — деньги закончились, счета за коммунальные услуги просрочились. Лишь тогда Николь смогла взять себя в руки, привести себя в порядок и наконец выйти из маленькой комнаты, стены которой давили на неё. Незаметно пришла пара психологии. — Сейчас я раздам вам работы, — огласил мистер Йегер, записывая что-то в свой блокнот, — так я проверю имеющиеся знания и смогу составить план дальнейшей работы. Через несколько минут профессор подошел к Николь. Она тут же почувствовала приятный запах мужского геля для душа, которым обычно моют не только тело, но и голову. Цитрусовый аромат тянулся ненавязчивым шлейфом, оставляя за собой приятное послевкусие. Вместе с тем на парту опустился лист с заданиями. В ушах Николь трезвонило громкое сердцебиение. Она не могла сконцентрироваться на словах мистера Йегера, который, проходя дальше по аудитории, объяснял принцип оформления работы. Но напряжение в мышцах постепенно спадало — чем сильнее преподаватель отдалялся от Николь, тем глубже и свободнее она могла дышать. Мистер Йегер, кажется, вовсе не обратил на неё внимания, значит — вчера не запомнил лица провинившейся официантки или не признал таковую в новой студентке. Дура, и зачем я переживала? У него еще несколько групп с такими же студентами, как я. Конечно, он не запомнит сотое по счету лицо за день. С облегчением выдохнув, Николь вывела приятным курсивным почерком свое имя в углу листа и приступила к чтению простеньких заданий на знание терминологии. Минуты тянулись бесконечно от того, что она, несмотря на былое расслабление, вдруг ощутила приступ паранойи. Казалось, словно на неё кто-то пристально смотрит и упорно прожигает взглядом. Однако стоило студентке поднять голову, как странное чувство тут же испарялось: все одногруппники сидели за партами, опустив головы, некоторые из них подглядывали в телефоны, пытаясь списать; профессор же смотрел в окно, попивая кофе из пластикового стаканчика. Я что, схожу с ума? Потирая виски, Николь перевернула лист с заданиями. Послышался назойливый и неаккуратный звук, что заставил некоторых студентов перевести на неё взгляд. Однако сейчас её волновало не это, ведь привлеченное внимание никак не сравнится с шоком, который пришлось испытать. Между листами теста красовалась записка: Можете не переживать, я уже не злюсь на Вашу вчерашнюю оплошность, хотя это и были мои любимые джинсы :) Аккуратные буквы были жирно выведены на желтоватой бумаге из записной книжки, которую Николь видела в руках преподавателя всего пару мгновений назад. И вновь она ощутила на себе пристальный взгляд. Теперь студентка могла с точностью определить, кто его обладатель. Мистер Йегер, скрывая хитрую улыбку, смотрел прямо на Николь. Казалось, будто происходящее приносит ему настоящее удовольствие. Как эмоциональный вампир, Эрен наслаждался реакцией студентки. Без внимания не оставался ни единый жест: повороты её головы, покрасневшие щеки и уши, смущенный взгляд. Эрен протоколировал в голове малейшее движение и эмоцию. Однако Николь не могла думать ни о чем, кроме как о сложившейся, по её мнению, проблеме. Студентка на мгновение закрыла глаза и постаралась успокоиться, но сценарии в голове сменяли друг друга, не давая сосредоточиться на происходящем. И что теперь будет? Он начнет занижать мне баллы? Пускай. Или пристыдит перед всей группой? Переживу. Или заставит "отработать" любимые джинсы? Твою мать, о чем я думаю?! Кажется, пора перестать смотреть фильмы. В конце концов, почему я просто не могу переместить в прошлое, чтобы все исправить?! И почему у нас нет такой опции в жизни... Вновь ругаясь про себя, Николь невзначай окинула неловким взглядом преподавательский стол. Более мистер Йегер не отворачивался и не делал вид, что наблюдает за пейзажем парка, что находится прямо напротив учебного заведения. Его самоуверенный взгляд устремился прямо на Николь. Казалось, его не волновала странная реакция других студентов и смущение вчерашней официантки. Профессионально прокручивая в руках карандаш, Эрен облизнул пересохшую нижнюю губу. И это действие не осталось незамеченным. Николь тут же густо покраснела и попыталась закрыться рукой. Но напряжение вокруг лишь росло. Секунды тянулись бесконечно, отчего студентка, более не концентрируясь на задании, просто смотрела на наручные часы и считала секунды до окончания пары. Наконец, пришло время сдавать работы. Пытаясь скрыть волнение, Николь убрала записку в рюкзак, перед этим скомкав листок, и поднялась с места. На ватных ногах, не желая делать следующий шаг, студентка подошла к столу преподавателя. Тот, не говоря ни слова, протянул руку, чтобы взять работу. Сглотнув, Николь передала ему листы с готовым тестом и тут же устремилась к выходу. К её большому удивлению, мистер Йегер вел себя весьма сдержанно — лишь улыбнулся на прощанье. И это не осталось незамеченным. Николь действительно могла подумать, что произошедшее — лишь плод её воображения. Человек, который так рьяно и открыто прожигал её взглядом, оставив странную записку, ничего не сделал? Из-за бездействия мистера Йегера тревога внутри Николь росла лишь сильнее, ведь все не может быть так просто. Может быть, это просто затишье перед бурей?Глава 2. Николь
23 января 2022 г. в 22:10
Узкое душное пространство заполнилось солнечным светом весьма поздно. Даже тусклые лампы освещали комнату куда сильнее. Одна расположилась на письменном столе, который был завален многочисленными бумажками, обертками от шоколада и пустыми бутылками газировки. Другая же светила на расправленную кровать, где все еще нежилась худощавая фигура. Николь, собирая светлые волосы в тугой, но неряшливый пучок, приподнялась и протянула руку, чтобы взять с тумбочки мобильный. Но сделать это оказалось не так просто. Как и рабочее место, все пространство заполонили лишние предметы: грязные тарелки, столовые приборы, многочисленные блокноты и письменные принадлежности. В небрежном беспорядке ей все-таки удалось отыскать смартфон.
Это ежедневный ритуал Николь, чтобы проснуться: посмотреть ленты любимых социальных сетей и проверить мессенджеры. Такие, казалось бы, обычные дела заставляли её расслабиться и наконец проснуться. На самом деле, будни Николь ничем не отличались от выходных или праздничных дней. Обычно она вставала ранним утром, чтобы не столкнуться с многочисленными соседями своей небольшой коммунальной квартиры, готовила легкий завтрак и собирала ланч-бокс. Затем день наполнялся всё такими же совсем неинтересными делами: пары в университете, на которых Николь присутствовала лишь физически. Её мозг всегда устремлялся в иное измерение. И пока лекторы зачитывали новый материал и проводили опросы, Николь отсиживалась на задней парте, думая о будущем и о собственном предназначении во вселенной. Однако ответов на вопросы она никогда не находила, потому возвращалась к своим размышлениям вновь и вновь.
Наконец от телефона Николь отвлек едва слышный стук в дверь. Прислушавшись, она не секунду замерла. Однако более ничего не происходило — все такая же звенящая тишина и редкие голоса людей за тонкой стеной. Потому, списав все на бурную фантазию и рассеянность, Николь встала с кровати и окинула небрежную постель взглядом. Каждое утро она сталкивалась с невероятной дилеммой: нужно ли заправлять белье? И обычно эти, казалось бы, обычные мысли заканчивались невероятными философствованиями о смысле жизни. Так что Николь уже приготовилась снова думать о вечном, как вдруг стук повторился.
— Кто там еще? — Пробурчала она, цокнув и направившись к двери.
Многочисленные соседи вокруг нередко сменялись. Владельцы коммунальных квартир сдавали их помесячно. Поэтому Николь за свою недолгую жизнь успела познакомиться со множеством людей: это были и молодые пары, которые расставались через пару недель совместной жизни, столкнувшись с бытовыми конфликтами; и замкнутые параноики, коих можно увидеть лишь глубокой ночью по пути в туалет или на кухне; обычные тусовщики, что приводили миллион друзей ежедневно, устраивая назойливые вечеринки. Именно они доставляли наибольший дискомфорт для человека, ведущего спокойный и размеренный образ жизни. Порой Николь даже хотелось вызвать полицию, чтобы прекратить эти собрания, но характер не позволял. Она лишь покупала очередные беруши и пыталась заснуть, создавая собственный вакуум тишины.
Однако, открыв дверь, Николь столкнулась с приятным запахом корицы и свежеиспеченного чизкейка. Перед ней стояла пожилая женщина, что жила здесь уже третий год. Её седые волосы были коротко стрижены, а в уголках глазах с каждым годом появлялись все новые морщины. С течением времени Николь видела, как она меняется и стареет. Соседка жила одна, не имея детей, мужа или внуков. Поэтому нередко она старалась наладить контакт с Николь — спокойной девушкой, что никогда не грубила и помогала по мере возможности. Молодая студентка иногда ходила для старушки в магазин, покупая самое необходимое, когда та плохо себя чувствовала, и делилась новыми событиями из жизни. И сама Николь никогда не противилась их общению, даже наоборот — не знавшая родительской любви и ласки — она с теплотой относилась к пожилой соседке. Та, в свою очередь, всегда угощала её сладостями и другими блюдами собственного приготовления. Иногда они даже проводили совместные вечера за чашечкой чая. И эти моменты Николь хранила глубоко в сердце, наслаждаясь приятными воспоминаниями.
— Милая, — так всегда называла её улыбчивая Эмма, — я приготовила пирог.
Но отчего-то сегодня старушка не выглядела слишком счастливой и жизнерадостной, даже наоборот. Ясные голубые глаза наполнились грустью и отстраненностью, а улыбка выглядела слишком натянуто. На мгновение Эмма замолчала, будто пытаясь собраться с мыслями. Морщинистые смуглые руки достали из пакета небольшой пластиковый контейнер с изображением бабочки.
Этот рисунок Николь выучила наизусть, знала каждый изгиб, трещинку и неровность. Каждый раз, когда она приходила в университет и выкладывала еду на стол, смотрела на бабочку и чувствовала себя ребенком. В двадцатилетнем возрасте Николь могла восполнить пустоту в сердце и отсутствие детства, лишь обедая из контейнера с совершенно обычным и ничем не примечательным рисунком.
Внутри расположился небольшой кусочек чизкейка и чайная ложка. Старушка, когда делилась приготовленной едой, всегда волновалась о рассеянной Николь. Иногда студентка могла пойти в университет, вовсе забыв рюкзак дома. И Эмма нередко наблюдала такую картину, потому клала необходимые столовые приборы самостоятельно, чтобы Николь не пришлось оставаться голодной.
Но сейчас что-то явно изменилось в старушке. От малейшего дуновения сквозняка, что образовался из-за настежь открытой двери, Эмма вздрагивала. По смуглой коже пробежали мурашки. А Николь все никак не решалась задать вопрос, лишь ждала, когда Эмма сама обо всем скажет. Прикусив губу, старушка тяжело вздохнула. Её глаза теперь были наполнены не только грустью, но и слезами. От увиденного в горле Николь встал ком.
— Милая, — повторила она свое обычное обращение, но сейчас в нем слышалась какая-то особенная теплота и забота, будто старушка вложила в него всю душу, — в следующем месяце я уезжаю отсюда. Это наша последняя неделя вместе.
Время вокруг будто замедлило ход, а сама Николь погрузилась в воду. Она ничего не могла ответить, ровно как и здраво мыслить. После того, как Николь покинула детский дом и поселилась в коммунальной квартире, ничего больше не доставляло удовольствия и не приносило вкус в жизнь. Обычные будни сменялись один за другим: нелюбимая работа официанткой, учеба в месте, где Николь вовсе не хотела находиться, поиски предназначения в жизни и вечные метания. И во всем этом был единственный лучик света — Эмма. Именно с ней Николь чувствовала себя спокойно, могла поделиться переживаниями и знать: когда она вернется домой, кто-то точно будет рад её появлению. И теперь жизнь, что и так никогда не обходилась с ней справедливо, решила забрать последнюю отдушину. Николь, услышав подобную новость, не могла ничего ответить. Её пересохшие губы открылись, а руки машинально, словно у робота, потянулись за контейнером. Эмма отвела взгляд в сторону, видя замешательство Николь и продолжила:
— Я решила, что хочу провести остаток старости где-то возле моря и в тепле. Поэтому решила уехать. В конце концов, — следующие слова старушка сказала приглушенно и едва слышно — на одном дыхании, — скоро я умру. Не хочу жалеть о чем-то.
Услышав душераздирающие слова, Николь кивнула. Пытаясь перебороть саму себя, студентка выдавила предложение по частям:
— Я... — Она сглотнула, стараясь не расплакаться. — Буду скучать.
— Милая... — Эмма, что была более не в силах сдерживаться, протянула руки для объятий, — я тоже буду скучать.
По морщинистым щекам текли слезы. Николь, как маленький капризный ребенок, тут же прильнула к старушке, больше не желая никуда отпускать. Ей хотелось обнять Эмму еще сильнее, чтобы та навсегда осталась рядом. Но, конечно, всем ясно: этого не произойдет. И именно эта мысль поражала и без того израненное сердце. Зарывшись носом в седую копну волос, Николь вновь почувствовала приятный аромат выпечки. Иногда казалось, словно старушка проводит все свободное время на кухне. Хотя в какой-то степени так и было. Стоило студентке проснуться и выйти из комнаты, Эмма уже стояла у плиты. Когда она возвращалась домой, пожилая леди обычно готовила печенье или кексы. Это, должно быть, такая же ежедневная рутина для старушки, как для многих использование смартфона.
И главное разочарование в том, что теперь Николь больше никогда не столкнется с этим приятным чувством собственной важности в чьей-то жизни.
— Ты же будешь звонить? — Николь вяло улыбнулась, вытирая с лица соленые слезы, из-за которых теперь щипало глаза.
— Конечно! Я позвоню тебе, как только доберусь до места, — Эмма кивнула и отошла на несколько шагов назад. — Что ж... Мне нужно собираться. Я зайду вечером?
— Заходи. Сегодня я постараюсь освободиться пораньше.
Николь кивнула, а Эмма с грустной улыбкой последовала к себе в комнату, оставляя Николь за спиной в полнейшем одиночестве и звенящей тишине. Сейчас молодая особа не слышала ничего: ни голосов за стеной, ни звон упавшей на пол чашки на кухне, ни кашля недавно простывшего соседа. Разум заполонило всепоглощающее разочарование, как уже когда-то однажды. Воспоминания пытались вновь овладеть мыслями и эмоциями, но Николь, что нещадно пыталась обо всем забыть, не хотела в очередной раз сдавать позиции.
Чего я ожидала? Люди не могут быть со мной в жизни вечно.
Каждый раз Николь успокаивала себя этими словами. И те в очередной раз помогли. Сейчас стоило переживать лишь об одном — как пройдет сегодняшний день в университете? Ведь эта проблема намного глобальнее и ближе, нежели отъезд Эммы.