Будни профессора Чу

Умаявшись от целого дня на природе, студенты сладко задремали в автобусе. Больше в салоне не было ни громких разговоров, ни песен, ни музыки. Лишь умиротворённое сопение и дребезжание мотора. Веки Чу Ваньнина тоже тяжелели. Ночью наблюдать за природой было совсем скучно. За окном мелькал однообразный лесной пейзаж, который за этот день уже всем приелся. Рядом с профессором вновь уселся Мо Жань. Так как грузились они в спешке, время на споры и деления мест просто не было. Мо Жаня укачивала тишина. Он украдкой смотрел на профессора, ища подходящего момента, чтобы завести разговор. Единственным источником света в машине служили две маленькие лампочки на потолке, но и они сейчас не горели. Унылый вид в окне разбавляли только редкие дорожные знаки. Задушенный скукой Мо Жань, начал озираться назад, в надежде поймать, хотя бы один «живой» взгляд. Но к его глубочайшему сожалению, стоило ему обернуться, и он наткнулся на «поле боя без единого выжившего». Причём большинство в качестве подушки использовали верно подставленное дружеское плечо. Даже Ши Мэй умудрился пристроить свою голову на остром плече Сюэ Мэна. «Вы бы ещё сверху друг на друге улеглись», — завистливо цокнул Мо Жань и тут же его голову озарила светлая мысль. Нацепив самую любезную улыбку, на которую он был только способен, Мо Жань тихо обратился к профессору. Дождавшись, когда мужчина встретиться с ним взглядом Мо Жань, крутанул плечом и кивнул в его сторону. — Профессор, Вы можете положить голову на меня и отдохнуть. Чу Ваньнин немигающим взглядом, продолжительное время смотрел на студента, наблюдая очаровательную картину, где Мо Жань во всей красе демонстрирует плечо и нахваливает его, словно торговка с рынка хвалит свою тыкву. Найдя в себе волю, Чу Ваньнин всё же прекратил просмотр этого представления и, спокойно покачав головой, вновь отвернулся. Но озорство уже заполнило дух Мо Жаня. Он вновь позвал профессора, на этот раз чуть громче и томнее, как это обычно делали влюблённые девицы, желающие разбавить беседу ноткой флирта. Однако вместо привычного и уже такого родного недовольного взгляда, Мо Жань встретился с парой обыкновенно уставших глаз. Кажется, Чу Ваньнин не заметил его дерзости. В очередной раз не получив отпор, Мо Жань совсем расхрабрился и решил действовать решительней. — Ваньнин, почему ты упрямишься? Просто положи на меня голову и расслабься. Несколько секунд Чу Ваньнин смотрел сквозь Мо Жаня пустым взглядом. А когда до него наконец дошло услышанное, он грозно свёл брови и процедил: — Не смей кидаться в меня своей фамильярностью! Наконец получив взбучку Мо Жань вновь впал в тоску. Ребячески надув губы и сложив руки на груди, он обиженно насупился. — Ну что мне ещё сказать, чтобы ты на меня лёг? Чу Ваньнин глубоко вздохнул, упрямо не придавая второй смысл этой фразе. Досчитав до десяти и немного успокоившись, он вновь отвернулся к окну, надеясь, что скоро они доедут и их путешествие пройдёт без убийства. — Я просто хочу, чтобы ты… Вы отдохнули. Ну же! Мне нет никакой от этого выгоды. Моё плечо затечёт, и я буду вынужден сохранять одно и то же положение тела, чтобы не потревожить Ваш покой. Чу Ваньнин демонстративно припал головой к спинке сидения и, прикрыв глаза, тихо прошептал: — Я избавлю тебя от таких мучений. Хлопая ртом, словно выброшенная на берег рыба, Мо Жань уставился на точёный профиль мужчины. Угрюмо понаблюдав, как дрожат его длинные ресницы, он поджал губы и гордо принял своё поражение. Весь оставшийся путь, лишь Мо Жань так и не сомкнул глаз. Поэтому, когда в окошке стали появляться городские огни, он был единственным, кто действительно этого ждал. Ну возможно ещё водитель. Но господин Чжу Хуан был довольно молчалив, от чего складывалось впечатление, что он и не человек вовсе, а всего лишь часть автобусного руля. Мо Жань с щенячьим восторгом наблюдал, как они проехали въездной знак в город. Пару раз он порывался разбудить профессора, чтобы разделить с ним свою радость, но встречая его спящее умиротворённое лицо, откидывал эту мысль прочь. Однако его восторг продлился совсем недолго. Только оказавшись в городе, автобус тут же свернул и остановился возле многоэтажного старого здания. Оно было совсем обшарпанно, на первых этажах отсутствовали окна. Подъездная дверь была распахнута, демонстрируя внутренний холодный мрак. И к полному отчаянью Мо Жаня, водитель включил свет и прокричал на весь салон. — Просыпайтесь! Прибыли! По салону разошлось недовольное мычание. Постепенно студенты начали просыпаться, встречаясь взглядом с недружелюбными потолочными лапами. Чу Ваньнин тоже проснулся. Открыв глаза, первым делом он взглянул на Мо Жаня, будто убеждаясь, что он рядом с ним и не успел ничего натворить. Пока вся молодёжь поднималась со своих мест и шла к выходу, Мо Жань не двигался с места, выжидающе глядя на профессора. Когда Чу Ваньнин тоже захотел подняться и выйти вместе со всеми, Мо Жань напрочь перестал понимать, что происходит. — Не хочешь дать мне выйти? — с лёгкой сонной хрипотцой, спросил Чу Ваньнин, с претензией глядя на своего студента. Мо Жань криво проводил взглядом вышедших балбесов и, не меняясь в лице, посмотрел на мужчину. — Профессор, кажется водитель опять сбивает нас с пути. Он же явно привёз нас не туда! Чу Ваньнин слегка помассировал уголки глаз пальцами. После, он приподнял шторку и посмотрел в окно. Какое-то время он молчал, долго изучая это архитектурное нечто, а после обернулся к Мо Жаню. — Нет, всё верно. Мы на месте, — задёрнув шторы, Чу Ваньнин кивнул в сторону прохода. — Вставай. Мо Жаню ничего не оставалось, кроме как смиренно принять приказ и, понурив голову, выйти из автобуса со всеми. Стоило последнему человеку покинуть машину, как автобус тут же развернулся и дал по газам. Сюэ Мэн чихнул, брезгливо отмахиваясь от поднявшейся пыли. Наблюдая как это белое ржавое корыто, завёзшее их сюда, скрывается из виду, Мо Жань вновь обратился к Чу Ваньнину. — Профессор, Вы ведь были несерьёзны? Чу Ваньнин взглянул на него исподлобья и, так и не дав ему ответа, отправился в сторону здания, подзывая всех идти за собой. Внутри их уже ожидала пожилая пара. Низенький мужчина носил очки и был слегка полноват. Тёмно-бордовая жилетка на нём только добавляла ему округлости. Зачёсанные на одну сторону седые волосы, ловко скрывали проступающие лысину. Рядом с ним стояла такая же низенькая женщина, но она была довольно стройной. Простенькое платье подчёркивало её хрупкость, а высокий пучок на голове, придавал ей пару сантиметров к росту. Стояла эта пара рядом с вахтёрской комнатой внутри подъезда. Улыбались они вполне дружелюбно и, казалось, задержка автобуса их нисколько не смутила. Чу Ваньнин вежливо поклонился, приветствуя пожилую чету. В ответ старик улыбнулся ещё шире и протянул обе руки для рукопожатия. — Надеюсь вы хорошо добрались? Господин Сюэ Чжэнъюн предупредил нас о том, что может возникнуть задержка. Нечасто к нам заселяются светлые умы. Пока пожилой мужчина вёл светскую беседу с профессором, женщина успела пересчитать всех прибывших взглядом. Сняв с гвоздика шесть ключей, она протянула их старику. Тот тут же смекнув, передал их профессору. — Вот, уважаемый, шесть ключей на шесть квартир. В каждой квартире по три кровати. Хотя, Вы, наверное, будите жить отдельно? Мне дать Вам ещё один ключ? Мо Жань стоял за спиной профессора и вникал в разговор. Изначально, всё складывалось как нельзя лучше. Среди них пять девушек, а значит им достанется две комнаты, остальные четыре — разделят между собой парни. В каждую заселяться по три юноши, а в последней останутся двое. Ну чем не чудо? Но последнее предложение старика, заставило его напрячься. Что значит ещё один ключ? Мо Жань в напряжении уставился на затылок профессора, надеясь, что его опасения не оправдаются. Спустя пару секунд молчания, Чу Ваньнин покачал рукой. — Не нужно, всё в порядке. Спасибо за Ваше участие. Стоило Чу Ваньнину обернуться назад, он тут же столкнулся с сияющим взглядом, полного неподдельной радости. Отодвинув Мо Жаня от себя в сторону, Чу Ваньнин обратился ко всем студентам. — Разбирайте ключи и распределяйтесь между собой по квартирам. Стоящая за профессором пожилая дама, продолжила говорить после его слов. Спокойным и невыразительным голосом, она произнесла краткие указания по проживанию. — Молодые люди, в нашем общежитии нет ограничения по входу и выходу из здания. За это отвечает сугубо ваш руководитель. Однако с девяти вечера до восьми утра просьба не шуметь, так как это может потревожить других наших постояльцев. В каждой квартире стоит по три кровати, а также есть своя ванная комната и кухня. Когда со всей организационной частью было покончено, все отправились наверх. Поднимаясь по лестнице, студенты осыпали профессора вопросами. Чу Ваньнин спокойно на них отвечал, хотя ему тоже хотелось задать несколько вопросов Сюэ Чжэнъюну, который забыл упомянуть в каких условиях им придётся жить. По крайней мере, все кроме него, были предупреждены взять с собой постельное бельё. Правда с питанием возникли некоторые споры, но это Чу Ваньнин пообещал с широкой руки взять на себя. Все чеки, он с большим удовольствием предоставит потом Сюэ Чжэнъюну. Завершив подъём на свой этаж, Чу Ваньнин подошёл к квартире, совпадающей по номеру с его ключом. Пока все ещё не разошлись, профессор дал последнее указание: — Попейте горячей воды перед сном. Нужно согреться после леса. На кухне у всех должен быть чайник. Только перед включением, убедитесь в его исправности. Выслушав мужчину, Сюэ Мэн уже собирался поклониться и уйти вместе со всеми, но резко замер. Обернувшись, он угрожающе уставился на Мо Жаня. — А ты почему никуда не идёшь? Мо Жань вплотную подошёл к двери и пожал плечами: — Кто-то должен жить с профессором. Пусть это буду я, — после театральной паузы, он резко поднял глаза и с шутливым вызовом посмотрел на брата. — Или хочешь ты? Застигнутый врасплох таким вопросом Сюэ Мэн замер. Краснея, он перевёл взгляд на профессора, что стоял и спокойно смотрел на него. Стараясь деликатно выйти из ситуации, он прочистил горло и уклончиво ответил: — Я бы мог, но… Но тогда, мне будет неудобно перед Ши Мэем. Он уже ждёт меня. Мо Жань перевёл взгляд на Ши Мэя, который стоял за спиной Сюэ Мэна и явно никого не ждал. Сдерживая смех, он произнёс: — Ну тогда остаюсь только я. Профессор, Вы не возражаете? Чу Ваньнин повернул ключ в двери и кивнул на проход. — Заходи уже. Сюэ Мэн, Ши Мэй, спокойной ночи. — Спокойно ночи, профессор Чу, — хором вторили студенты и, завершив свою речь поклоном, отправились к себе. Внутри квартиры, пахло сыростью сильнее, чем в подъезде. Сама она напоминала капсулу времени, сохранившую в себе память былых лет. Мо Жань со вздохом кинул сумку на ближайшую койку и плюхнувшись рядом, стал наблюдать за профессором. Он смотрел как мужчина быстро снял своё пальто и начал копошится в комнате, включая обогреватель и проверяя все окна на продуваемость. Прислонив свою изящную ладонь к оконной раме, он неудовлетворённо цокнул и обратился к Мо Жаню. — Переместись в дальнюю часть комнаты, здесь буду спать я. Поднявшись, Мо Жань тоже подошёл к окну и приложил к нему руку. От холодного ветра его ладонь тут же заледенела. — Тебе тоже не стоит спать здесь. Давай передвинем вторую кровать подальше от окна? Чу Ваньнин перевёл взгляд на третью кровать. В комнате, в которой они находились был небольшой карман, в котором и стояла самая дальняя кровать. Ещё одну койку получится поставить, только вплотную к ней, чтобы сохранить небольшой проход. Поразмыслив, мужчина покачал головой. — Всё в порядке, я посплю у окна. Не нужно понапрасну двигать мебель. Она и без того уже старая и хлипкая. Выработав новую стратегию по взаимодействию с Чу Ваньнином, Мо Жань решил на этот раз не спорить. Спокойно перенеся свои вещи на дальнюю кровать, он удостоился удовлетворительного взгляда. А это стоило всяких похвал. Пока Мо Жань переходил с места на место, мужчина присел над сумкой и достал термос с заваренным из дома чаем. За это время листья уже должны были отдать весь свой сок и настояться. Если долить к ним кипятка, будет в самый раз. — Ты будешь чай? Получив удовлетворительный ответ, Чу Ваньнин отправился на кухню. Закончив возиться со своей постелью, Мо Жань словно ручной зверёк побежал за ним. И всё-таки было в этом что-то домашнее и уютное. Мо Жань сел на табурет, наблюдая, как мужчина моет старый чайник. От повторяющихся движений, его тело слегка пошатывалось то в одну, то в другую сторону. Когда вся грязь была отмыта, мужчина набрал воды и поставил чайник на плиту. Обернувшись, он слегка вздрогнул, обнаружив Мо Жаня, сидящим в двух шагах от него. Мо Жань подпирал щёку рукой, облокотившись на стол, и выглядел донельзя довольным, словно его улыбка, была пришита к лицу. — Ваньнин, я сейчас подумал, что, если отбросить десятку студентов за стенкой, мы с тобой словно женатая пара, путешествующая по стране. Чу Ваньнин резко сделал шаг назад и стукнулся об кухонную тумбу. Скрывая румянец, он махнул на Мо Жаня рукой и отправился в комнату. — Я переоденусь, а ты следи за чайником, — напоследок бросил он, после чего поспешно ретировался. Долго ждать профессора не пришлось. Не успел чайник издать и звука, как он вновь появился на пороге кухни. Только теперь, на нём были лёгкие домашние штаны и футболка. Первоначально, Чу Ваньнин не рассчитывал, что придётся жить с кем-то во время этой поездки. Тем более он не ожидал, что будет делить комнату с Мо Жанем. Поэтому теперь, представ перед ним в таком виде, он чувствовал себя несколько скованно. Поправляя на себе одежду, он подумывал о том, что явно поспешил с переодеванием. К великому счастью, Мо Жань никак не прокомментировал его внешний вид. Мазнув пару раз взглядом, он поднялся и отправился тоже переодеваться. За это время Чу Ваньнин успел разлить чай и сесть за стол. Наблюдая как из соседней крохотной чашки, ленивой тонкой струёй поднимается пар, он наконец почувствовал расслабление за весь прожитый день. Сделав глоток, мужчина поморщился. Это конечно не шло ни в какое сравнение с домашним чаем из его фарфорового чайничка, но всё равно согревало и успокаивало. Мо Жань вернулся на кухню в той же футболке в которой был, но вместо джинсов теперь на нём были длинные широкие шорты. Но примечательным был не его внешний вид, а то что он держал в руках. Поставив на стол небольшую картонную коробочку и встретившись с озадаченным взглядом профессора, он неловко почесал затылок. — Это фасолевые пирожные. Не знаю любишь ли ты такое. Но они сладкие. Так мне сказали в магазине. Да и к тому же, странно, если бы в кондитерском магазине продавали бы что-то несладкое. Чу Ваньнин неуверенно протянул руку и открыл коробку. На него смотрели шесть одинаковых пирожных, тёмно-красного цвета, присыпанные пудрой. — Ты это купил для меня? Мо Жань плюхнулся на второй табурет и взял свою чашку с чаем. — Ну да. Я хотел поесть их с тобой в автобусе, но ты прогнал меня. Покачав головой, Чу Ваньнин отпил чай. — Прогнал? Ты вёл себя вызывающе. Не смей винить меня, за собственную несдержанность. Мо Жань пододвинул к нему коробку. — Попробуешь? Мужчина посмотрел на время и еле слышно прошептал. — Утром. На ночь есть вредно. Мо Жань чувствовал его нерешительность, поэтому подтолкнул пирожные ближе. — Я никому не скажу. А твою фигуру даже сотня таких коробок не испортит. Снова впав в краску, Чу Ваньнин раздражённо прошептал. — Причём здесь фигура? Это может привести к бессоннице и нарушению пищеварения… — не спуская глаз с десерта, загибал пальцы он. Когда аргументы кончились, он всё-таки взял одно пирожное и договорил. — Но от одной штучки, думаю ничего не произойдёт. Дождавшись, когда мужчина надкусит пирожное и прикроет глаза, Мо Жань с нетерпением спросил: — Вкусно? — Вкусно, — забывшись, довольно ответил Чу Ваньнин с набитым ртом. Тут же опомнившись, он взял со стола салфетку и, смахнув пудру со рта, произнёс сдержаннее. — Это было очень вкусно. Спасибо. Мо Жань поднёс чашку к губам, пряча смешок. Иногда, его грозный профессор был так похож на ребёнка. Сделав глоток, он приятно удивился. Сам он не любил чай, не видя в его распитии особого толка. Возни много, а по итогу получаешь какую-то горечь, которая даже не способна утолить жажду. Но этот чай был вовсе не горьким. В нём чувствовался запах какого-то цитруса, нотки черешни и яблока. Смаковав напиток во рту, он пришёл к выводу, что это, пожалуй, самый вкусный чай, который ему доводилось пробовать. Мо Жань поднял взгляд на Чу Ваньнина и представил, как тот трепетно готовил этот чай, по щепотке добавляя нужный ингредиент. Наверное, он очень старался. Закончив с чаем, они разошлись. Мо Жань остался на кухне, чтобы помыть чашки, а Чу Ваньнин отправился в ванную комнату. В каждой квартире присутствовал небольшой водонагреватель, что позволяло помыться в нормальных условиях. Но вода в нём заканчивалась достаточно быстро. Поэтому, когда профессор отправился мыться, Мо Жань с трудом удержался от шутки, про экономичное принятие совместного душа. Тем не менее, через час они уже отправились спать. Мо Жань наблюдал со своей дальней койки на улёгшегося мужчину и уныло вздыхал. Со своего места он его почти не видел. Всё их совместное проживание, в таком случае, было просто бесполезным. Пролежав меньше получаса на спине, Мо Жань поднялся и перешёл на кровать, что стояла напротив Чу Ваньнина, также под окном. На каждой койке было по одному шерстеному покрывалу. Мо Жань перевёл взгляд на профессора и, заметив, как тот сжался, решил, что будет не лишним накрыть его вторым одеялом. И только приблизившись к мужчине, он заметил, что тот спит на голой подушке, а колючее одеяло было без всякого пододеяльника. Чу Ваньнин слышал чужие передвижения по комнате, но не придавал им значение, до тех пор, пока шаги не остановились прямиком рядом с ним. Распахнув глаза, он увидел над собой Мо Жаня. — Почему ты спишь без постельного белья? — недоумённо воскликнул студент. — Забыл, — безучастно ответил мужчина, надеясь, что на этом его допрос закончится. Какое-то время слышалось копошение, а затем с Чу Ваньнина вдруг содрали одеяло. Его единственный источник тепла, если не считать старый обогреватель на полу. — Отдай! — Чу Ваньнин потянул руки навстречу отнятому покрывалу и тут же в него прилетело другое, заправленное в пододеяльник. Пока мужчина расправлял кинутое в себя одеяло, Мо Жань подменил ему и подушку на свою с чистой наволочкой. — Мо Жань, это… Не нужно. Проигнорировав профессора, Мо Жань накрыл его вторым одеялом, которое до этого отнял. — Спи, — лаконично заключил студент, возвращаясь на свою кровать. Но Чу Ваньнину было совсем неловко. Прижимаясь головой к подушке и глядя на Мо Жаня, теперь он не мог сомкнуть глаз. — Это мне поручили присматривать за вами, — напомнил мужчина. — И почему теперь ты лежишь здесь? Мы же договорились, что ты спишь на дальней кровати. Перевернувшись на бок, чтобы смотреть на профессора в ответ, Мо Жань фыркнул. — Вы можете присматривать за всеми, а я буду присматривать за Вами. На этой кровати мне Вас лучше видно. — На этой кровати ты околеешь, тем более под одним одеялом. Возвращайся на другую койку. Живо! Цокнув, Мо Жань поднялся и вновь поплёлся в карман комнаты. Остановившись на полпути, он вдруг потребовал: — Но тогда, профессор, Вы будете спать под двумя одеялами. Перевернувшись к стенке, Чу Ваньнин пробубнил. — Что за торги, посреди ночи ты устроил? Ты сам мне их отдал. С какой стати мне их теперь возвращать? Гортанно хохотнув, Мо Жань прошептал. — Спокойной ночи, Ваньнин. В ответ он услышал вздох, а затем тихое: — Спокойной ночи, Мо Жань. Наконец, согреваемые лучами раннего солнца, вся группа стояла перед входом в музей ради которого они и проделали весь этот путь. Нормально позавтракать ни у кого не вышло. Продукты для приготовления никто с собой не брал, а ближайшие магазины, только начали открываться. Чувствуя отчасти и свою вину в этом, Чу Ваньнин тоже ничего не стал есть утром и пообещал после музея подать всем вкусный обед. Конечно, назвать вкусной свою стряпню он погорячился, но в глубине души, у него томилась надежда, что за совместной готовкой им удастся создать что-то путное. Или хотя бы съедобное. Здание музея было поистине огромным. Оно сохранило снаружи архитектуру Древнего Китая, хоть и было отреставрировано не один десяток раз. Зелёную крышу музея подпирали красные резные колонны. Они же и служили главным украшением. Путь к музею прокладывала дорога, вымощенная бледно-жёлтой брусчаткой с красными вкраплениями. Внутри всё было намного скромнее. Бежевый пол из матовой плитки и темно-серые стены с традиционным прямоугольным узором. Основной свет был тусклым, это придавало месту таинственности и позволяло выгодно подсветить экспонаты. Не успели они ещё войти в главный зал, а Мо Жань уже разочарованно вздохнул: — Здесь так мрачно и уныло. Даже на стенах ничего интересного не нарисовано, кроме дурацких прямоугольников, соединённых одной линией. Не знаешь, что нарисовать? Рисуй это. Уверен, именно этим правилом руководствовались, те, кто причастен к этому месту. Услышав ворчание друга, Ши Мэй усмехнулся. Неподалёку от них стоял Сюэ Мэн. Фыркнув на чужую необразованность, он высокомерно произнёс: — Эти «дурацкие прямоугольники», вообще-то неспроста напоминают иероглиф «возвращаться». Этот орнамент символизирует бесконечность и длительный промежуток времени. Очень подходящий узор для музея. — Приятно видеть такого начитанного молодого человека. От звонкого мелодичного голоса, раздавшегося за спиной, Сюэ Мэн резко подпрыгнул и повернул голову. За ним стояла молодая, стройная девушка. Скромное платье подчёркивало её фигуру и заканчивалось, чуть ниже колен. Представившись Фан Чунтао, эта девушка оказалась их сегодняшним экскурсоводом. Она мило улыбнулась Сюэ Мэну и продолжила за него: — Что ещё хочется добавить, прямоугольный узор считается одним из первых, на ряду с группой благопожелательных орнаментов, включающих себя всем известные изображения дракона, феникса и черепахи. Бронзовые сосуды, причисляемые к эпохе Шан, были украшены именно этим орнаментом. Как Вы верно заметили, — тут она вновь взглянула, на зардевшегося Сюэ Мэна, — прямоугольный узор символизирует что-то и непрерывное, так как его можно продолжать бесконечно. Но так, он стал трактоваться позднее. В самом начале, данный узор являлся символом дождя и хорошего урожая. Благодаря простоте и незамысловатости линий, этот орнамент широко используется в одежде и архитектуре и по сей день. Пока Сюэ Мэн с горящими щеками слушал экскурсовода, Мо Жань подкрался к Чу Ваньнину и горестно вздохнул. — Если так будет продолжаться ещё пять часов, я не выдержу. Чу Ваньнин строго прошёлся по нему взглядом и тихо приструнил: — Прояви уважение и начни слушать. Может быть что-то запомнишь. Мо Жань скривился: — Я бы лучше послушал тысячу раз это от тебя. Вот тебе, разве совсем не скучно это слушать? Не меняясь в лице, Чу Ваньнин еле слышно прошептал: — Скучно. Но я не отрицаю вероятности даже из знакомой информации вычерпнуть что-то новое. К тому же это хорошая возможность, освежить знания. Закончив с рассматриванием стены, Фан Чунтао обратилась ко всей группе: — Что ж, теперь предлагаю пройти в главный зал и ознакомиться с настоящими экспонатами нашего музея. Не стесняйтесь в конце каждого моего монолога задавать вопросы. Приступим. Девушка скромно кивнула на главную дверь и повела всех за собой. В главном зале оказалось ещё темнее. Свет падал лишь на постаменты с располагающимися на них экспонатами и реликвиями. Первым делом они подошли к маленькой статуэтке с верблюдом. Выполнена она была из бронзы. — В самом начале, Китай был кочующей цивилизацией. И одним из главных животных тогда являлся верблюд. Ему посвящено множество картин и изделий. Нашему музею посчастливилось получить, одну из древнейших верблюжьих статуэток, относящейся к временам династии Тан. Все экскурсанты подошли поближе к постаменту, чтобы внимательнее рассмотреть статуэтку. Сам верблюд был гладко отполирован, однако его двум горбами и груди, была придана особая текстура, имитирующая мохнатость. На его спине сидел маленький человечек с высокой шапкой на голове и в незамысловатой одежде. Пока все рассматривали верблюда с всадником, Мо Жань пробежался глазами по залу, отмечая сколько здесь всего. Если они будут так останавливаться на каждом экспонате, о возвращении домой можно было и не мечтать. Около часа они медленно шли вдоль витрин и слушали короткие рассказы о всяких мелочах. Фан Чунтао старалась говорить ёмко и по делу. Хоть от явной неопытности у неё иногда дрожал голос и путались слова, она умела захватывать внимание слушателя. Конечно, если этот слушатель был не Мо Жань. Они остановились возле крупных костяных пластин. Все они были треснуты и исписаны особыми символами и датами. Девушка-экскурсовод указала на них рукой. — Перед вами цзягувэнь. Один из известнейших способов гадания во второй половине эпохи Шан. Панцирь черепахи принимался за метафорический образ земли. Круглый верхний щит панциря, напоминал нашим предкам купол неба, а плоский нижний щит — землю. Отсюда, черепахе придавался божественный образ. В древней литературе часто упоминается образ волшебной черепахи, гадание на которой имело бы самый благоприятный исход. Для того чтобы приступить к гаданию, для начала пластины, вырезанные с нижней части панциря, отчищали от мяса. Затем, на подготовленной кости писался вопрос, дата события и делался ряд углублений. Когда духам задавался вопрос в углубления вставляли горячие клейма и ждали, когда платина треснет. По форме трещины можно было «прочитать» детали. Выслушав рассказ, одна из студенток горестно вздохнула: — Жалко черепах. Сколько их пострадало ради этого. Фан Чунтао сдержано кивнула: — К сожалению, в те времена было особенно развито жертвоприношение духам предков. Ещё немного пройдясь вдоль стены, они подошли к большому ткацкому станку, который занимал весь отведённый угол. Рядом с ним расположился стенд с цветными лоскутами тканей. — Всем известен шёлк, который мы получаем из кокона тутового шелкопряда. А перед вами реконструкция, одного из древнейших из когда-либо найденных ткацких станков. Данный станок причисляют к эпохе Тан. Эпохе — когда изготовления шёлка достигло пика совершенства. Первые шёлковые изделия, могли позволить себе лишь правители и члены их семьи. Ткань была белого цвета, и лишь в праздничные дни Император облачался в жёлтую. Но со временем, изделия из шёлка становились доступнее. Ткань окрашивалась с помощью цветов, листьев, коры деревьев и даже корнями растений. — Кроме создания ткани для пошива одежды, нити щёлка использовались для струнных инструментов, таких как гуцинь и пипа, например, — добавил Сюэ Мэн, когда ему позволили заговорить. Экскурсовод кивнула и улыбнулась: — Да, Вы всё верно говорите. Вы обладаете поистине огромным кругозором. От этих слов, Сюэ Мэн вновь покраснел и смутился. Взлохматив голову, он тихо прошептал: — У меня просто был хороший профессор истории. После станка они вновь сделали пару шагов вперёд, где Фан Чунтао продемонстрировала подлинный императорский халат — лунпао, периода правления императора Цяньлуна, относящегося к династии Цин. Ярко-жёлтое облачение украшали тёмно-синее и красные узоры. Подол завершал волновой орнамент из четырёх цветов: зелёного, тёмно-желтого, красного и синего. Один этот наряд, блестяще демонстрировал, какого высокого качество был шёлк того времени. Пока все с восторгом обсуждали лунпао, Мо Жань заметил огромный подвесной гроб. Он висел на двух длинных круглых деревянных палках. Палки были на цепях, которые в свою очередь крепились к стене. Подойдя поближе, Мо Жань восхитился величиной этого продолговатого ящика. Бесшумно к нему со спины подошёл Чу Ваньнин и тихо прошептал: — Ну и что ты здесь делаешь? Чуть вздрогнув, Мо Жань обернулся и вновь не смог сдержать улыбки, при виде знакомых черт лица перед собой. — Профессор Чу, а не расскажите, почему он подвешен? Чу Ваньнин метнул взгляд вверх-вниз, а затем вновь взглянул на студента. — Уважаемая, Фан Чунтао, сама тебе всё расскажет, когда вы сюда подойдёте. Возвращайся ко всем остальным. Мо Жань выпятил нижнюю губу и по-ребячески состроил жалостливый взгляд: — Но профессор, что плохого в том, что я хочу узнать это от вас? Мужчина строго посмотрел на него в ответ, ни капли, не растрогавшись от увиденного: — Прекрати вести себя словно ребёнок. Такое поведение молодому мужчине не к лицу. Мо Жань враз преобразился. Оскалившись и приподняв бровь, он наклонился ближе к профессору и томно прошептал: — А если я попрошу так? Чу Ваньнин быстро оглянулся и убедившись, что на них никто не смотрит, схватил Мо Жаня за ладонь и с силой сжал её. Когда Мо Жань начал прыгать на одном месте с тщётной попыткой вырвать свою руку, мужчина заговорил. — Подвешивание гробов на скалах и в ущельях, было придумано народом Бо. Впервые этот народ упоминается в династии Мин. Они верили, что чем выше поднят гроб к небу, тем ближе человеческая душа к небесным силам. Я утолил твоё любопытство? Получив кивок, Чу Ваньнин разжал руку, выпуская из цепких оков своего «пленника». Мо Жань растёр покрасневшую ладонь и довольно произнёс: — Я могу бесконечно слушать Вас, профессор, и восхищаться Вашей эрудиции. Чу Ваньнин в ответ равнодушно кивнул на табличку: — Я просто прочитал тебе то, что здесь было написано. Мо Жань обернулся и действительно заметил крохотную табличку с коротким пояснением. Спустя секунду Чу Ваньнин вновь заговорил: — Помимо легенды с возвышением души, существует ещё одна теория, почему гробы подвешивали так высоко над землёй. Народ Бо, находился в постоянной вражде с династий Мин. Чтобы враги не смогли достать тела их умерших родственников и осквернить их — гробы подвешивали. — А этого здесь нет, — перечитав табличку ещё раз, отметил Мо Жань. Чу Ваньнин лишь покачал головой. — Возвращайся к остальным. В последний раз бросив наказ, мужчина развернулся чтобы уйти. Мо Жань же, совсем не желал возвращаться в этот скучный поток из однообразных статуэток и картин. В надежде задержать профессора рядом с собой подольше, он схватил того за левую руку и дёрнул на себя. Но кто мог знать, что от такого незатейливого жеста, возможно, панибратского, но явно негрубого, мужчина закричит так, будто ему прострелили ногу и резко обернувшись с силой оттолкнёт «обидчика» другой рукой. Получив ощутимый удар в грудь, от неожиданности, Мо Жань полетел назад. Всем телом он упал на гроб, смещая того с тонких жердочек. С громким хрустом, раздавшемся по всему залу, гроб встретился с полом и развалился.