***
Расположившись в кресле напротив стола директора, Чу Ваньнин не сводил глаз с декоративного фонтанчика. Вода циклично стекала по камням, выстроенным в пирамиду по Фэн-Шую. Лишь это тихое журчание, разбавляло гнетущее молчание, повисшее в воздухе. Директор музея был зрелым мужчиной, имевшим привычку надевать всё и сразу, что лежало в шкафу. Порой это выглядело эпатажно, а порой пошло. Вот и сейчас он уже в четвёртый раз поправлял ярко-зелёный галстук, непонятно с какого конца Поднебесной взятого. Наконец, он опустил руки на стол и, сложив их в замок, начал беседу. — Честно говоря, господин Чу, я удивлён, что наша очередная встреча произошла при таких скверных обстоятельствах. Чу Ваньнин, медленно отвёл взгляд от фонтанчика и устремил его на собеседника. — Мне не меньше Вашего досадно это осознавать. Тем не менее, что случилось, то случилось. Всё, что нам остаётся, это найти решение. Лицо директора сделалось ещё угрюмее и на фоне своего цветастого костюма, оно выглядело совсем серым. Он поджал губы и выдержав продолжительную паузу произнёс: — Экспонат, что был сегодня уничтожен, являлся подлинным. Этому гробу более пятисот лет. Думаю, Вы и сами понимаете, что вопрос о денежной компенсации стоит на первом месте. Теперь наступила очередь Чу Ваньнина молчать. Его пальцы слегка коснулись губ, а брови резко сошлись на переносице. Приняв задумчивый вид мужчины за замешательство, директор почувствовал нахлынувшее превосходство и на выдохе припал к спинке кресла. — Можете ли Вы озвучить мне в каком размере требуется выплатить компенсацию? — всё ещё прибывая в раздумьях, тихо спросил Чу Ваньнин. Снова сев ровно, директор расправил плечи и развёл ладони: — Так как произошедшее случилось всего несколько минут назад, мы ещё не наняли специалиста по реставрации. Однако по моим скромным подсчётам, выйдет около трёхсот тысяч. Профессор Чу слегка приподнял брови, удержав в себе желание, переспросить. — Насколько мне известно штраф за умышленную порчу музейного имущества оценивается в двадцать тысяч юаней. Если же повреждение экспоната было совершенно нечаянно, то посетитель вовсе освобождается от ответственности. Поправьте, если я ошибаюсь. Руки директора вновь сложились в замок. В упор уставившись на Чу Ваньнина, он сдержанно ответил: — Боюсь, мы говорим с Вами на разных языках, господин Чу. То, что это был акт вандализма — очевидно. К сожалению, видеокамеры не на Вашей стороне, и когда мы изучим их внимательнее, разговор может пойти совершенно в другом направлении. Что касается суммы штрафа. Так как университет Сышэн многие годы сотрудничает с нами, наш музей в праве предъявлять собственные требования дабы наше дальнейшее общение продолжило быть столь же плодотворным. Тщетно стараясь унять разбушевавшееся сердце, Чу Ваньнин выдохнул и в тон собеседнику продолжил: — Вы действительно считаете, что после названной Вами суммы, наше общение может продолжиться? Мне интересно, что Вы собираетесь увидеть на камерах? Это был несчастный случай. Расстояние было соблюдено и через ограждение никто не переступал. Директор музея облокотился на стол и с вызовом спросил: — Вы действительно хотите устроить просмотр видеозаписи? Но не успел Чу Ваньнин произнести и слова, как в кабинет влетел Мо Жань. К уху студента был прижат телефон. Дав напоследок пару односложных ответов, он передал мобильник прямиком директору. Внезапно прерванный диалог, окончательно выбил из равновесия профессора Чу, который и без того находился в расшатанном состоянии духа. Словно болванчик он качал головой, переводя взгляд со взмокшего студента на директора музея и обратно. Его прямые брови всё сильнее опускались вниз, придавая взгляду по-настоящему устрашающий вид. Не желая и дальше держать мужчину в неведенье, Мо Жань одним широким шагом зашёл тому за спину и, наклонившись к уху, тихо прошептал: — Я позвонил декану Сюэ. Не успел Мо Жань закончить предложение, как его речь тут же была прервана злым шипением: — Кто тебя просил? Такой вопрос был вполне ожидаем для молодого человека, поэтому он без утайки всё также шёпотом ответил: — Декан Сюэ. Цокнув, Чу Ваньнин отвернулся. И как он сразу не догадался? Конечно Сюэ Чжэнъюн не мог избавиться от привычки иметь глаза даже на затылке. Он не был человеком злоупотреблявшим собственным положением и никогда не пытался брать под контроль своих подчинённых, однако его желание быть осведомлённым во всём, порой доходило до абсурда. Чу Ваньнин это знал, однако он просчитался, решив, что, как это и было всегда, в роли всевидящего ока Сюэ Чжэнъюна будет выступать его младший сын — Сюэ Мэн. Но видимо в этот раз, декан Сюэ решил несколько сымпровизировать. Чу Ваньнин искоса взглянул на «предателя» и пожалел, что не может дать себе сейчас хорошую оплеуху. Продумать только, он собственноручно заселил себя с этим доносчиком. Тем временем директор музея продолжал говорить по телефону. По мере продолжительности диалога, петля на его галстуке становилась всё больше, пока в какой-то момент он вовсе не откинул этот мешающий элемент одежды прочь. Чу Ваньнин внимательно следил как лицо мужчины постепенно приобретает насыщенный цвет спелых ягод Годжи. Дрожащие губы директора музея с трудом сложились в единую линию. А желваки не прекращали ходить на его крупной челюсти. Теперь, когда его галстук был снят, он судорожно бегал глазами по столу, ища, чем ещё можно занять руки. Схватив ручку, он начал быстро переворачивать её вверх-вниз, ловко шевеля пальцами. Наблюдая со сторону картину, словно из наглядного пособия «как выглядит человек, за миг до нервного срыва», Чу Ваньнин начал постепенно успокаиваться и приходить в себя. По всей видимости, разговор явно шёл в пользу университета Сышэн. Ещё пару раз, бросив взгляд на преисполненного волнения и недовольства мужчину, профессор отвернулся и вновь обратился к Мо Жаню: — Ступай к группе и передай всем, что мы скоро уходим. Но вопреки ожиданиям студент так и не сдвинулся с места. Чу Ваньнин сощурил глаза феникса и, решив, что прозвучал недостаточно выразительно, повторил чуть громче и отчётливее: — Возвращайся к студентам и передай… Мо Жань мотнул головой прерывая речь старшего. — Профессор Чу, я не могу сейчас уйти. Мой телефон всё ещё у директора. Ещё раз взглянув на директора, Чу Ваньнин покачал головой: — Ничего страшного. Я верну твой телефон. Иди. Но Мо Жань был неумолим. Переступив с ноги на ногу, он продолжил. — К тому же, я пострадавший. Пока я шёл сюда, то явственно ощутил, как всё моё тело очень болит. Кажется, я что-то себе повредил, когда падал. Профессор Чу, мне нужно Ваше сопровождение, чтобы дойти обратно. Чу Ваньнин ненавидел, когда ему врали прямо в лицо. Но эта ложь была настолько очевидной и неприкрытой, что даже злиться на неё не выходило. Немного помолчав, он махнул рукой. — Хорошо, обратно дойдём вместе. Они просидели ещё несколько минут в кабинете, внимательно изучив каждую его деталь, под монотонный голос директора. Наконец, он вежливо завершил звонок и протянул мобильное устройство студенту. Мо Жань тут же забрал свой телефон и небрежно сунул его в карман. Директор музея вновь принялся завязывать свой галстук, попутно обращаясь к Чу Ваньнину. — Что ж. Вопрос о возмещении убытков был улажен. Мы с деканом Сюэ пришли к хорошему компромиссу, устроившему нас обоих. Так что думаю на этом, мы можем завершить нашу встречу. Поднявшись, Чу Ваньнин проигнорировал протянутую ему ладонь. Совладав с собой, он нехотя кивнул головой в знак почтения, а затем молча покинул кабинет. Не теряя времени, Мо Жань выскочил за ним следом. Стоило этим двоим оказаться наедине в коридоре, как Чу Ваньнин тут же стёр с лица напускное безразличие. Вновь нахмурив брови и вызвав на лбу тонкую складку, профессор начал свою возмущённую тираду. — И как ты хочешь это назвать? По-твоему, это выглядело приемлемо? Когда студент врывается в кабинет, где сидят двое мужчин, и выставляет своего преподавателя просто никчёмным, неспособным договариваться дураком. Обиженно надувшись, Мо Жань пробубнил: — Я всего лишь попытался исправить неприятную ситуацию, которая случилась по моей вине. К тому же, дядя Сюэ действительно просил меня докладывать о всех проблемах, которые могут возникнуть. Их спор прервала мелодия звонка на телефоне. Достав из кармана мобильник, Чу Ваньнин прочитал на экране «Сюэ Чжэнъюн» и мысленно взвыл. Досчитав до пяти, он принял вызов. Мо Жань немного замедлил свой ход, решив держаться на безопасном расстояние от разгневанного мужчины. Шагая позади профессора, он с любопытством вникал в чужой разговор. — Что произошло? Ничего непоправимого. Из-за неудавшегося стечения обстоятельств, я толкнул Мо Жаня и, падая, тот задел экспонат. Это был несчастный случай, даже если бы дело дошло до суда, мы бы его выиграли. Скорее всего меня бы уволили, но бюджет Сышэн от этого никак не пострадал бы. Далее Чу Ваньнин замолчал, по всей видимости, выслушивая череду ругательств от декана Сюэ. — Нет, Мо Жань не виноват. Он схватил меня за больную руку, а я не совладал с рефлексом. Ничего страшного. Внимательнее вслушиваясь в разговор, Мо Жань задержал дыхание. Ускорив шаг и подойдя к спине профессора почти вплотную, он продолжил слушать. — Нет. В порядке. Да, я… — тут Чу Ваньнин ненадолго прервался. Обернувшись, он выверенным движением положил ладонь на спину Мо Жаня и подтолкнул того вперёд. После этого профессор замедлил свой шаг и продолжил говорить тише по телефону, попутно не сводя глаз с ковылявшего впереди огорчённого студента. Как не старался, Мо Жань больше не понимал, что говорит мужчина. К тому же пойманный с поличным, теперь он не мог так нагло развешивать уши. Идя впереди, он лишь изредка оборачивался, чтобы увидеть, как Чу Ваньнин не прерывая разговор, машет ему ладонью, направляя идти дальше. Наконец, подведя беседу к завершению, профессор нагнал студента. — Мо Жань, твой… Декан Сюэ хочет с тобой поговорить. Выхватив мобильный Мо Жань приложил его к своему уху. В отличии от Чу Ваньнина, молодому человеку скрывать было нечего, поэтому он отвечал во весь голос. — Да, дядя Сюэ? Да, я как раз заселился вместе с профессором Чу. Конечно, я слежу за его питанием. Нет, сегодня он ещё не ел. Да, спит у окна. Нет, режим соблюдает. Да… Не успел студент завершить разговор, как разгневанный Чу Ваньнин забрал свой телефон, воскликнув: — Ну всё! Хватит! Мо Жань лишь весело фыркнул в ответ и отвернулся. Он хотел задать несколько вопросов профессору, но как назло они уже прошли коридор и вышли в главный зал, где их дожидалась остальная группа студентов. После случившегося инцидента, продолжать экскурсию не имело смысла. Поэтому поблагодарив Фан Чунтао за интересную и познавательную лекцию, группа студентов радостно покинула здание музея. Чу Ваньнин помнил о своём обещании приготовить обед. Говоря откровенно, весь этот кавардак в музее, испортил ему настроение, напрочь лишая настроя что-то готовить. Но профессор Чу был из тех людей, кто не имел привычки кидать свои слова впустую. Если он сказал приготовит — значит так тому и быть. Поэтому вооружившись вдохновением и решимостью, Чу Ваньнин отправился вместе со всеми студентами в ближайший гипермаркет.***
Итак, прошло около десяти минут, с того момента как Чу Ваньнин подошёл к капусте. Держа неизвестно какой по счёту кочан, он придирчиво его рассматривал. Тем временем студенты растеклись по всему магазину и возвращались к профессору лишь за тем, чтобы пополнить их общую корзину чем-то съестным. Чу Ваньнин не обращал никакого внимая на то, что они клали. С самого начала он щедро заявил, что помимо обеда, каждый студент может купить что-то для себя. И пока вся молодёжь наперебой нахваливали профессора, используя такие льстивые сплетения словес как «богатый папочка», «царский кошелёк» и «смертный с душой небожителя», Чу Ваньнин представлял с какой лёгкостью на душе он предъявит весь полученный чек декану Сюэ. С его скромной точки зрения — это была отличная месть. Мо Жань со вздохом посмотрел на то, как очередной неугодный кочан отправился в общую коробку таких же «неугодных». Приблизившись, он заглянул профессору через плечо, оценивая новую капусту в его руках. — Что ты пытаешься там найти? Не обращая внимание на вкрадчивый голос за спиной, Чу Ваньнин переложил кочан на одну руку и начал оценивать его вес. — Тц, этот слишком маленький. Мо Жань заглянул в коробку. — Тогда возьми вон тот. — А у этого слишком вялые листья. — Так ведь первые листья можно снять. — Тогда он станет таким же маленьким, как тот, что у меня в руках. Почесав голову, Мо Жань попытался выдвинуть ещё идеи: — Тогда давай возьмём два маленьких. Лицо Чу Ваньнина стало хмурым, будто перед ним встала наисложнейшая задача, решение на которую требовалось сиюминутно. — Два — это много. — Так ведь и нас не мало. Вновь погрузившись в тяжёлые размышления, профессор решил: — Тогда возьмём два маленьких. Кивнув, Мо Жань принялся помогать профессору выбрать два маленьких симпатичных кочанчиков. Но оказалось, что вялые листья и размер, не единственные факторы отбора. — Нет, этот не подойдёт. Этот цвет слишком бледный. Нет, этот тоже не подойдёт, у него коричневый бок. Нет, этот не подойдёт, у него неприятный запах… Отбросив прочь седьмой кочан, Мо Жань надулся. — Ты слишком придирчив. Так мы никогда не закончим. Я не понимаю, что тебе нужно. В ответ Чу Ваньнин вытянул руки вперёд, продемонстрировав Мо Жаню «эталон» капустного мира. Это был тот самый кочан, который в начале их разговора мужчина обозвал маленьким. — Вот. Ему нужно найти пару. Хохотнув, Мо Жань указал на огромную гнилую капусту. — Тогда вон тот ему отлично подойдёт. Противоположности же притягиваются. Не разделяя чужого веселья, Чу Ваньнин по-отечески обнял уже полюбившийся ему кочан и исподлобья уставился на веселившегося парня. — Только тогда, когда они взаимно дополняют друг друга. Взять воду и песок. Вода полирует камень, а песок очищает воду. А то, что предлагаешь ты, это кинуть в кристальное озеро ведро радиоактивных отходов. Рассмеявшись, Мо Жань подхватил идею сравнений. — Тогда я для тебя камень или бочка отходов? Чу Ваньнин странно на него взглянул, а потом спокойно и даже как-то апатично ответил: — Кто сказал, что в этом сравнении я вода? Подумав, Мо Жань решил, что наоборот всё выглядит и вправду лучше. — Хорошо ты драгоценный нефрит, а я шумный речной поток. Услышав такое умозаключение Чу Ваньнин несколько смутился. Выходило так, что он ненароком придал себе слишком большое значение, сравнив себя с камнем. Спроси его с самого начала прямо, и он без единой эмоции определил бы себя бочкой отходов, выплеснутой в любой «речной поток», решившим начать с ним отношения. Но Мо Жань, как всегда перевернул всё с ног на голову и теперь Чу Ваньнин — это драгоценный нефрит. Какая нелепость. И пока эти двое всё ещё выбирали капусту, Сюэ Мэн внимательно следил за каждым студентом и не позволял никому набрать сверх нормы. А норма была определена лично им, не больше тридцати юаней на человека. — То, что великодушный профессор Чу позволил Вам купить что-то для себя, уже очень ценно. Не смейте отвечать на добро плевком в душу. Услышь это Чу Ваньнин, наверняка покрылся бы гусиной кожей от стыда. Но к счастью его здесь не было, а потому его блестящий план мести успешно приводился в действие. А учитывая, что помогал Сюэ Мэну лишь Ши Мэй, другим студентом запросто удавалось обойти порог в тридцать юаней. Так, потратив на покупки не меньше двух часов из которых большая часть ушла на выбор капусты, вся экскурсионная группа наконец покинула магазин и отправилась в общежитие для приготовления обеда.***
С самого начала, всё выглядело вполне убедительно. Чу Ваньнин разложил продукты, кинув овощи сразу мыться в раковину, а куриные окорочка на разделочную доску. Пожалуй, на этом можно было и поставить точку в кулинарных способностях профессора Чу. Голодные студенты внимательно следили за каждым его движением, с нетерпением дожидаясь, когда прозвучит «Обед готов!». Вообще-то они могли бы разойтись по своим квартирам, вместо того чтобы толпиться на маленькой кухне, явно нерассчитанной на такой поток людей. Но видимо желание отхватить себе порцию побольше, превосходило голос разума. Таким образом, несчастный профессор Чу со своими несовершенными навыками готовки, оказался под пристальным вниманием пятнадцати пар любопытных глаз. Лишь два человека на кухне не питали пустых надежд и ничего не ждали. Пускай редко, но Чу Ваньнин приходил в гости к семье Сюэ. Пару раз он вызывался помочь на кухне и как правило всё заканчивалось тем, что мадам Сюэ тактично отправляла его в гостиную, объясняя это тем, что ей неудобно заставлять гостя делать грязную работу. На самом деле, она просто хотела сохранить хоть что-то до чего не добралась рука Чу Ваньнина. Сюэ Мэн и Мо Жань не раз были свидетелями подобных сцен и то, как после ухода профессора Чу, мадам Сюэ с печальным вздохом говорила: «Если он не женится, то либо заработает себе болезнь желудка, либо умрёт от голода». Тем не менее, ни Мо Жань, ни Сюэ Мэн не поддавали вида и не пытались разоблачить мужчину. Напротив, вместе с остальными студентами они внимательно наблюдали за готовкой, стараясь всем своим видом выразить поддержку. Лишь сжатые в кулак пальцы и впившиеся ногти в ладонь выявляли их волнение. — Возможно, он уже повысил свои навыки готовки? — с надеждой тихо прошептал Сюэ Мэн, обращаясь к приёмному брату. Мо Жань сжал губы, наблюдая как профессор пытается ножом отделить мясо от куриного бедра. Нож всё время норовился соскочить, но, когда удавалось подцепить плоть, Чу Ваньнин начинал отдирать её пальцами. Упругая кожица мешала ему снять мясо с кости до конца и тогда он вновь брал нож и помогал себе им. Выглядело всё это совсем ненадёжно. Глубоко вздохнув, Мо Жань ответил брату: — Нет, всё также безнадёжен. Раздался громкое дзинь и нож, выскочив из рук профессора, упал на пол. Несколько секунд Чу Ваньнин хмуро смотрел вниз. Казалось он пытался силой телекинеза заставить нож подняться и вернуться в его руку, но почему-то не выходило. Когда среди студентов начался тихий шёпот, мужчина почувствовал, как кровь приливает к голове. Злостно зыркнув на болтунов, он кивнул на дверь: — Ну чего вы все тут столпились? Работать невозможно. Идите отдохните, как только обед будет готов вас пригласят. Резко захлопнув рты, студенты послушно развернулись чтобы уйти. В это время одна девушка неловко затопталась на месте и тихо спросила: — Профессор Чу, может Вам чем-то помочь? Взглянув на курицу, а затем на овощи в раковине Чу Ваньнин покачал головой. — Зачем тут помощь? Всё уже почти готово. Идите отдыхайте. Девушка красноречиво посмотрела на размазанный по доске окорочок, но не осмелилась больше ничего добавить. Так, один за другим, все студенты разошлись. Ши Мэй уже собрался выйти со всеми, но не заметил рядом с собой Сюэ Мэна. Тот упрямо продолжал стоять на кухне, всеми силами уговаривая принять его помощь. — Но профессор Чу, я могу быть полезен. Я могу, например, помыть овощи… Резко подняв голову, Чу Ваньнин его перебил: — Зачем ты будешь мыть их ещё раз? Я уже положил их под проточную воду. Сюэ Мэн потерял способность говорить. Выдержав недолгую паузу, в которой уже успел разрыдаться, он резко заявил: — Теперь я точно никуда не уйду. Однако несмотря на упорство, планам Сюэ Мэна было не предначертано сбыться, ведь был ещё один человек страстно желающий поучаствовать в готовке. — Хватай Ши Мэя и идите в вашу квартиру. Вдвоём мы и без вас справимся, — последние слова Мо Жань говорил, уже выталкивая однокурсников из квартиры. Не дожидаясь ответа Сюэ Мэна, Мо Жань резко захлопнул перед его носом дверь. Вернувшись на кухню, он припал к стене и сложил руки на груди. С улыбкой наблюдая как Чу Ваньнин пытается салфеткой оттереть липкую курицу от рук, он спросил: — Ну что, золотко, нужна помощь этого достопочтенного? Отбросив использованную салфетку на стол, Чу Ваньнин поднял на него глаза. Впервые за всё время их знакомства, Мо Жань видел такое выражение лица своего профессора. Лицо мужчины выражало одновременно и злость, и обиду, и детскую беспомощность. — Это простой суп из курицы и капусты. Я всё равно делаю всё не так? Но я ведь следую рецепту… Улыбнувшись Мо Жань зашёл за спину профессора и положил второй окорочок на разделочную доску. — Всё нормально, навыки — они приходят со временем. Прижавшись вплотную к спине мужчины, Мо Жань говорил тихо, положив голову на его плечо. Почувствовав такой тесный контакт, Чу Ваньнин встрепенулся и попытался ототкнуть студента прочь от себя. Мо Жань никак не отреагировал на трепыхания профессора, вместо этого, он накрыл его ладони своими и продолжил говорить. — Возьми нож, я покажу тебе как правильно снять мясо. От чужого голоса, по спине и шеи Чу Ваньнина разошлась вибрация. Его тело покрылось мурашками, а в голове стало совсем неясно. Послушно взяв нож, он почувствовал, как хватка на его ладонях усилилась. Мо Жань поднёс одну его руку к куриному бедру и показал, где для начала следует обхватить. Крепко зафиксировав окорочок на доске, Мо Жань поднёс вторую руку с ножом и показал, где и как следует начинать разрез. — Сначала следует отрезать остатки тазовой кости, вот здесь, — на этих словах, он резко нажал на нож. — Второй рукой можно помочь себе отделить его до конца. Когда тазовая кость вместе с жирком была отрезана, Мо Жань продолжил. — Теперь остались бедро и голень. Переворачивай окорочок кожей вниз и делай разрез по всей длине. Хоть Мо Жань и обращался к профессору, делал он всё сам. Чу Ваньнин же чувствовал, что его руки просто стали частью рукояти ножа, за которую держался молодой человек. После краткого инструктажа, Мо Жань продолжил нарезать и отделать от костей оставшиеся окорочка. С каждым разом он работал всё быстрее. Казалось, ему совсем неважно режет он своими руками или чужими. Итог был всё равно один: на каждый окорочок у него уходило не больше минуты. Пока один работал, другой чувствовал, как жар медленно растекается по телу. Чу Ваньнин был прижат спиной к твёрдой мускулистой груди, его шею опаляло горячее дыхание, а его скользкие ладони, перемазанные в курице, были крепко обхвачены. Совсем не вовремя, в его голове всплыли воспоминания, как Мо Жань точно также удерживал его ладонь, заставляя мастурбировать. — Вот так, остался последний, — спокойно произнёс студент и положил окорочок перед собой. Чу Ваньнин опустил глаза вниз. Внезапно стук сердца заполнил всю его грудь. Их пальцы были переплетены и блестели от крови и жира. Это было отвратительно и… Очень возбуждающе. Сглотнув, он попытался отвлечь свою бедовую голову. Но ничего кроме грязных и непристойных сцен, в мыслях сейчас не было. Огорчившись, он мотнул головой, будто желая вытрясти из неё всё дурное. Но стоило повернуть её направо, и он нос к носу столкнулся с Мо Жанем. Мо Жань хотел что-то сказать, но утратил это желание в тот же момент, как увидел раскрасневшееся лицо мужчины. Его частое дыхание било молодого человека прямо в лицо, а почерневшие глаза смотрели куда-то сквозь него. Резко подавшись вперёд Мо Жань припал приоткрытому рту Чу Ваньнина. Он даже не старался сделать этот поцелуй хотя бы немного нежным. Сразу просунув язык, он начал жадно всасываться в чужой рот. У Чу Ваньнина всё ещё было недостаточно опыта, и от такого напора с уголка его губ потекла слюна. Мо Жань тут же слизал её и, не отрываясь от губ, вновь просунул между них язык. Когда совсем поплывший Чу Ваньнин начал тихо постанывать, Мо Жань собрался запустить одну руку в его волосы, а другую под одежду. Но почувствовав липкость на пальцах, ему пришлось опомниться. Оторвавшись от мягких раскрасневшихся лепестков, он прошептал: — Вот так, этот достопочтенный же сказал, навыки — они приходят со временем. Теперь ты умеешь разделывать куриные окорочка. Чу Ваньнин медленно начал приходить в себя. С его глаз всё ещё не сошла пелена и дыхание продолжало быть сбивчивым. Словно зачарованный он уставился на чужие губы. Внизу живота завязался узел, а сердце казалось вот-вот остановится. Вопреки всем доводам, ему хотелось вновь прижаться к губам Мо Жаня, позволить их носам столкнуться, а дыханиям смешаться. Попытки докричаться до разума вызывали нестерпимую боль во всём теле. В конце концов, зажмурив глаза, он отвернулся. Над его ухом раздался шёпот: — Я разберусь дальше с овощами и закину их в кастрюлю, а ты иди отдохни в душе. Мо Жань сделал шаг назад, отлипая от чужой спины и отправился к раковине. Наконец, поняв смысл брошенных ему слов, Чу Ваньнин раскраснелся и зашипел: — Какой ещё душ? Я готовлю суп! Мо Жань уже начал мыть капусту. На чужие возмущения он только шире улыбнулся. Обернувшись, он спокойно сказал: — Я понимаю, тебе было бы приятнее если бы этот достопочтенный вновь всё сделал бы за тебя, но… Кто-то здесь всё-таки должен приготовить суп. Чу Ваньнин вскинул руки, но вспомнив, что они грязные вновь опустил их. Вздохнув, Мо Жань опять к нему обратился: — Ну что ты пыхтишь, как закипающий горшочек с рисом? Сам же говорил, что между нами ничего нет, а теперь так обиженно выпрашиваешь внимание этого достопочтенного. Так больше продолжаться не могло. Не имея никаких средств против такого Мо Жаня, Чу Ваньнин принял своё поражение и отправился в душ. Проходя мимо, он бросил: — Чтобы ты себе там не надумал, а я иду просто помыть руки. Не дожидаясь словесного паса, профессор Чу поспешил скрыться за дверями ванной. Вопреки собственным словам, мыл руки профессор больше получаса. За это время, Мо Жань успел закинуть курицу в кастрюлю и вымыть всю грязную посуду. Выйдя из ванной комнаты, в нос Чу Ваньнина ударил ароматный запах куриного бульона. Как и все, он давно не ел ничего путного и почувствовав что-то вкусное, его живот тут же заурчал. Тихо пройдя на кухню, он сел на табурет. Мысленно он молился, чтобы Мо Жань никак не комментировал его «чистоплотность» и долговременное отмывание рук. Мо Жань стоял к нему спиной и помешивал суп. Заметив краем глаза мужчину, он улыбнулся и заключил: — Скоро всё будет готово. Сейчас кину капусту, добавлю пару приправ и можно звать оголодавшую стаю. Услышав что-то о приправах Чу Ваньнин забеспокоился: — Только не клади ничего острого! Продолжая стоять у плиты, Мо Жань кивнул: — Я помню, золотко. Сладкое — да, острое — нет. Сняв напряжение и охладив свой разум, лишь сейчас Чу Ваньнин в полной мере осознал, какое пошлое обращение по отношению к нему всё это время использовалось: — Прекрати так меня называть! Я тебе не постельная подружка! Попробовав бульон и удовлетворившись, Мо Жань кивнул сам себе. Отправив нерезаную капусту в кастрюлю, он обернулся и, наконец, удостоил мужчину своим ответом. — Конечно нет. Чу Ваньнин вновь за сегодняшний день впал в растерянность. Скажи Мо Жань это обычным тоном, и он мог бы считать этот разговор законченным. Но это звучало совсем иначе. Молодой человек произнёс это как-то по-другому. С улыбкой, но без сарказма, тихо, но не наигранно, согласно и в тоже время с долей иронией. Чу Ваньнин не понял, как на это реагировать, поэтому просто отвернулся. Наконец суп был готов. Мо Жань позвонил Сюэ Мэну, чтобы тот собрал всех студентов и пригласил к ним. Чу Ваньнин долго смотрел на кастрюлю, а потом спросил: — Этого же хватит? Мо Жань оценил размеры кастрюли и пожал плечами. — Должно. Ты, я, Ши Мэй и Сюэ Мэн, если что, найдём что поесть, главное, чтобы остальные не ворчали. Обед зашёл на ура. К счастью опасения Чу Ваньнина были напрасны и супа действительно хватило на всех с лихвой. Студенты ели стоя из тарелок, которые принесли с собой. Заканчивали обед они поклоном в сторону профессора Чу: — Спасибо профессору Чу за сытный обед! Чу Ваньнин всё время кивал в сторону Мо Жаня смущенно перенаправлял их благодарности на него. Но на это никто не обращал внимания. В основном все благодарности, всё равно были направлены на мужчину, ставя того в совсем неловкое положение. Когда все наелись и начали расходиться, Чу Ваньнин вспомнил, про ужин. То, что есть один раз в день, выходит за рамки норм, он совсем позабыл. — Я надеюсь в магазине вы захватили себе что-то для ужина? Спросив это, морально Чу Ваньнин был готов получить отрицательный ответ и на низком старте отправиться вновь в магазин. Однако, к счастью, он получил положительный ответ. Если так подумать и вспомнить, ту неприличную сумму, что вышла в их чеке, было бы странно, если бы кто-то остался голодным. Успокоившись, профессор с чистой совестью позволил всем разойтись. Когда на кухне вновь остался лишь он и Мо Жань, Чу Ваньнин опустил глаза вниз и сказал: — Неправильно вышло, что они благодарили меня, а приготовил всё ты. Но Мо Жань в ответ лишь махнул рукой и сел на табурет. — Какая разница? Главное, что все сыты и никто не предъявит, что профессор Чу морит студентов голодом. Поднявшись, Чу Ваньнин направился к раковине. Проходя мимо Мо Жаня, он слегка склонил голову и прошептал: — Спасибо. Больше ничего не делай. Оставшуюся посуду я помою сам.***
К вечеру поднялся сильный ветер и пошёл дождь. Сквозь пошатывающиеся оконные рамы просачивалась вода. Тихо ругаясь, Чу Ваньнин отодвинул свою намокшую кровать подальше от окна, выдвинув её чуть ли не на середину комнаты. — Неужели бюджет Сышэн находится в настолько бедственном положении, что нам не смогли найти жилище на две ночи получше? Мо Жань предполагал, что это вопрос, не требующий его ответа, но всё-таки не смог промолчать. — Ты ведь знаешь нынешнего ректора Сышэн? Наньгун Лю скорее палец себе отрежет, чем лишнюю монету потеряет. Уверен, большая часть образовательных средств, уходит ему в карман… — Ну хватит. Профессор Чу холодно глянул на студента, продолжая двигать свою кровать. — Что толку считать чужие деньги. Правда нам не известна, зато наше положение красноречивее всяких слов. С этим Мо Жань не мог не согласиться. Подойдя к кровати профессора, он опустил на неё руку. — Мокрая. Вторая такая же? Чу Ваньнин мельком глянул на другую кровать, что стояла под окном и фыркнул: — Естественно. — Тогда будем спать на моей. Профессор поправлял одеяло на кровати. Услышав предложение студента, он лишь незаметно закатил глаза и, не поднимая головы, произнёс: — Вдвоём мы там конечно же поместимся. Не обращая больше внимания на Мо Жаня, Чу Ваньнин покосился на окно, размышляя, чем бы устранить течь. Мо Жань же, настроенный явно на победу в этом сражение, резко выскочил перед ним, загораживая весь угол обзора собой. — Поместимся. Я лягу на спину, ты на меня, а ноги расположим между друг другом и тогда… Только услышав «Я лягу на спину, ты на меня», Чу Ваньнин почувствовал небывалый жар. Сведя брови на переносице, он с возмущением уставился на Мо Жаня. — Что ты болтаешь? Молодой человек лишь отмахнулся: — Ты только послушай. Во-первых, тебе не придётся спать на мокрых простынях, во-вторых, так нам будет двоим теплее, а в-третьих, даже если утром к нам кто-то войдёт, они всего лишь увидят заправленные две кровати и одну помятую. Откуда им знать, когда профессор Чу проснулся и заправил свою постель? Заметив, что Чу Ваньнин начал колебаться, Мо Жань подытожил: — В конечном счёте, если тебе будет неудобно, ты всегда сможешь вернуться на свою кровать. Кидая взгляд то на свою кровать, то на кровать Мо Жаня, Чу Ваньнин некоторое время молчал, а затем, так и не дав никакого ответа, отправился чистить зубы. Мо Жань записал это, как свою победу. Наконец наступила пора ложиться спать. После вечерних процедур, Чу Ваньнин ещё около часа сидел и читал книгу, в то время как Мо Жань возился на кровати, ожидая его. Наконец, захлопнув книгу, профессор убрал её обратно в свою сумку и опустил ладонь на подушку. Убедившись, что она всё ещё влажная, он поднялся с края своей кровати и направился в сторону студента. Заметив приближающегося к нему профессора, Мо Жань от радости, разве что хвостом не вилял. Ещё раз поправив одеяло и сбив подушку, он словно послушный ученик, поднял голову и предано уставился на мужчину, погружая того в омут своих чёрных глаз. — Если будет неудобно, я встану и уйду. Мо Жань закивал и поднялся чтобы выключить свет. Затем он лёг на спину и хлопнул себя по груди. — Ложись. Быть может сон на мокрой подушке под холодным ветром не так уж и плох, пронеслось в голове мужчины. Немного помявшись, он решил дать хотя бы один шанс этой идиотской затее. Для начала он разместил своё колено между ног Мо Жаня, а затем медленно улёгся всем телом на него. В ту же секунду, он услышал громкое биение чужого сердца. Еще немного повозившись, он устроился поудобнее. Мо Жань тоже просунул одно своё колено между чужих ног, таким образом, они полностью переплелись. — Удобно? Почувствовав ухом вибрацию от голоса, Чу Ваньнин сглотнул, а затем пробубнил: — Сносно. В целом, этого ответа вполне хватило Мо Жаню, чтобы накрыть их одним одеялом, прикрыть глаза и провалиться в сон. Кажется, Мо Жань давно не ощущал такого сильного возбуждения. На его члене восседал полностью обнаженный Ваньнин. Руки его были связаны и заведены назад. В таком положении он выглядел совсем открытым и очаровательно уязвимым. Он смотрел на него сквозь влажную пелену, от смущения нещадно кусая свои налитые кровью губы. Двигая бёдрами, он медленно опускался и поднимался вверх. Мо Жань всем естеством прочувствовал, как ему необходимо крепко впиться пальцами в белоснежную кожу на бёдрах, а затем подавшись вверх, войти на всю длину. Вцепившись в тело, он попробовал толкнуться, но ничего не вышло. Его таз, словно прибили гвоздями. Снова толкнувшись и не почувствовав приятной тесноты горячего тела, Мо Жань распахнул глаза. Мутным взором, он уставился на тёмную макушку, на своей груди. Медленно приходя в себя, он догадался, что во сне ему помешало. Точнее кто. Вздохнув, молодой человек завозился, пытаясь найти способ прикоснуться к себе. Его живот больно ныл, а возбуждённая плоть требовала к себе внимания. Но из-за чужого тела он не мог дотянутся даже до резинки собственных трусов. В конечном счёте, Мо Жань решил поменяться местами. Осторожно, он обхватил Чу Ваньнина за плечи и начал переворот. Всё вышло удачно. Снова сделав глубокий вдох, Мо Жань наконец-то поднялся. Краем глаза, он заметил у Чу Ваньнина тоже красноречивый бугорок. Сложись всё иначе, и они могли бы подарить друг другу очень приятное пробуждение. Но Мо Жань решил об этом не думать. Вооружившись полотенцем, он направился на утренний душ. Окончательно проснувшись, Мо Жань решил приготовить завтрак. К сожалению, ничего путного на кухне не было, но со вчерашнего дня у них осталась одна паровая булочка и остатки курицы, которые Мо Жань не стал добавлять в суп. Для начала он решил поджарить мясо. К моменту, когда Чу Ваньнин вышел из душа, его будто накрыло чувством дежавю. Как и вчера, стоило ему выйти из ванной комнаты и в нос ему тут же ударил приятной аромат вкусной пищи. Пройдя на кухню, он заметил на тарелке разрезанную на две части булочку, поджаренную с одной стороны до золотистой корочки, а сверху на ней кусочки курицы. — Не пища богов, конечно, но для завтрака должно сойти, — с улыбкой прошептал Мо Жань, вытирая руки полотенцем. Несмотря на смущение, Чу Ваньнин нашёл в себе силы поднять глаза и посмотреть на студента. — Не стоило этого делать, мы ведь сегодня утром уезжаем. Пару часов в пути и дома. Присев рядом, Мо Жань подвинул Чу Ваньнину стакан с водой. — Зная наш автобус, с благословением небес, к вечеру приедем. Я не хочу, чтобы ты всё это время был голодным. То ли от чужих слов, то ли от лёгкого сквозняка, но по плечам профессора пробежали мурашки. Спрятав глаза феникса за пушистыми ресницами, он прошептал: — Спасибо. Схватив свой произвольный бутерброд, Мо Жань отмахнулся. — Не стоит благодарности. Когда съедемся, мы каждое утро будем заниматься сексом, а затем я буду готовить тебе завтрак. Поперхнувшись, Чу Ваньнин только из уважения к чужому труду, не впечатал бутерброд прямо в лицо этого наглеца. — Не подавись, золотко, — с улыбкой промурлыкал Мо Жань, прекрасно понимая, чем для него этого может закончиться. Вспомнив про удачно принесённый стакан воды, Чу Ваньнин резко его схватил и выплеснул всё содержимое на собеседника. Затем поставив опустошённый стакан на стол, он прошипел: — Я сказал тебе, не называть меня больше так. Иди умойся и собирай вещи. Отряхнувшись от воды, словно намокшая собака, Мо Жань и вправду отправился собирать вещи.***
Наконец, экскурсия подошла к концу. Автобус подъехал ни минутой позже и радостные студенты вновь поспешили занять свои места. Чу Ваньнин вновь сел впереди, краем глаза покосившись на свободное место. Когда зашёл Мо Жань, мужчина невольно кинул на него взгляд, ожидая, что тот, как и всегда, приземлиться рядом с ним. Но вопреки всем ожиданиям тот прошёл мимо. Профессор Чу долго провожал Мо Жаня взглядом, но затем решив, что это может привлечь ненужное внимание, отвернулся к окну. Во рту он ощутил горечь вины и сожаления. Наверное, он и вправду зашёл слишком далеко, когда вместо благодарности, облил Мо Жаня водой. Да, тот сам его провоцировал, но это был не повод поступать с ним так. Достав телефон, Чу Ваньнин решил извиниться. Он уже набрал на экране готовое смс: «Прости, сегодня утром я был не прав», как вдруг, кто-то припал к его плечу. Резко обернувшись, он нос к носу столкнулся с улыбающимся Мо Жанем. — Я передал Ши Мэю портативный аккумулятор. Резко заблокировав экран телефона, Чу Ваньнин кивнул. — Понятно. Когда автобус тронулся, Мо Жань обернулся и тихо спросил: — Ты что, правда решил, что я на тебя обиделся? Вспыхнув, мужчина сделал вид, что стоянка за окном выглядит куда интереснее его собеседника. Мо Жань благородно решил предоставить профессору время для ответа. Через несколько минут, Чу Ваньнин прошептал: — Невежливо читать чужие сообщения. — Даже если это предназначено мне? Кивнув на окно, Чу Ваньнин предложил: — Хочешь уступлю место? А то, видимо, кроме задавания глупых вопросов, тебе совсем заняться нечем. Будешь хотя бы в окно смотреть. Усмехнувшись, Мо Жань тактично отказался. После обмена любезностями, они продолжили ехать спокойно. Кидая редкие взгляды влево, Чу Ваньнин в действительности был рад, что Мо Жань вновь сел рядом с ним. Но вслух он этого, конечно, не произнёс.