Королевские прятки

      Глава третья              Джон мчался на коне рядом с принцем, перескакивая через бурелом и уворачиваясь от норовивших хлестнуть по лицу веток. Эдуард раскраснелся от быстрой езды, а может, и от выпитой с утра огромной охотничьей чаши. От его плохого настроения не осталось ни следа. Он весело трубил в рог и улюлюкал, подбадривая спутников. Они гнались за огромным зверем уже несколько часов. Кабан то уходил от них, петляя между деревьями, то нападал на всадников, пугая лошадей.              — За вкусный ужин и во славу Англии! — наследник сегодня явно встал с той ноги. Утром Джон заметил, что тот подозвал к себе Кита, ударил его по плечу и снова, как и днем раньше, взъерошил волосы. Северянин, впрочем, не улыбнулся в ответ, но все же почтительно склонился перед господином. Хью тоже помирился с Торном. Они скакали бок о бок, изредка перебрасываясь словами, причем, насколько показалось Джону, достаточно дружелюбно.              Братья тоже радовались прекрасному зимнему дню, матерому вепрю, поднятому загонщиками, лаю знаменитых псов, заведенных в Бамборо еще отцом. Томас перед охотой расщедрился и лично приказал оседлать Джону прекрасно выезженного жеребца из своей конюшни. Джон замер от восхищения. До сих пор ему не приходилось охотиться верхом на белоснежном красавце, со спадающей на глаза черной челкой и мощными копытами размером почти с его голову.              — Не зевай! — брат, шлепнув крепыша по крупу, направил его в сторону кузена. — Ты обещал освободить меня сегодня от докуки! Иди, пообщайся с их высочеством!              Джон обрадовался — значит, запрет на общение с кузеном снят, хотя бы на то время, что принц гостит в Бамборо. Он собирался воспользоваться негласным разрешением и напроситься вечером к наследнику поиграть в шахматы, а заодно и посплетничать про Кита. Очень хотелось узнать, что связывало саксонца с Эдуардом. Еще больше хотелось пожаловаться на братьев, которые требовали от него здесь и сейчас решить свою судьбу. Может, Эдуард что-то придумает…              Он никак не мог решить, чем будет заниматься. Сэр Энтони обучил его письму, арифметике, латыни и даже греческому. Он знал риторику и мог различать звезды. Ему вбили в голову массу знаний о древних королях, но что из этого могло ему пригодиться в обычной жизни? Захоти он управлять имением — а на что иное он мог рассчитывать, если не уйдет в монастырь? — то он не знал бы, с чего начать. Можно было, конечно, пойти в королевское войско. Братья не поскупились бы собрать для него отряд. Но наставник уделял мало внимания воинским искусствам. Он готовил воспитанника к мирной жизни. Джон, разумеется, знал, где у меча острие, но вряд ли бы смог выбить из седла противника. И уж конечно, не умел командовать даже тремя солдатами. Сидеть на шее у семьи или у самого кузена не хотелось.              А еще он надеялся в покоях принца поглазеть, если удастся, на саксонца. Этим утром Джон проснулся от мутных видений и крепкого стояка. Во сне Кит ему что-то пел. Туника сползала с широких плеч, а глаза цвета морской волны улыбались. Хотелось проверить, похож ли живой Кит на сновидение.              Взревев, вепрь развернулся и бросился прямо под ноги его лошади. Джон схватился за гриву, но умное животное само хорошо знало, что делать. Конь увернулся и в ответ попытался лягнуть обезумевшего от страха зверя. Принц рассмеялся:              — Молодец, кузен! Гляди, не упусти добычу!              У усталых коней, казалось, открылось второе дыхание. Они рванули за вслед за кабаном в сторону заросшего камышом болота и окружили зверя, не подпуская его к воде.              — Сир Кристофер, удар ваш! — брат не забыл свое обещание.              Кит мотнул головой и обернулся к принцу:              — Мой сеньор, вы ближе.              Кузен перехватил копье, и через мгновение для бедной свиньи все было кончено.              — Молодец! — Хью неожиданно оказался у Джона за спиной. — Я долго его уговаривал.              Джон только пожал плечами в ответ. Он не рвался на роль палача несчастного хряка. В конце концов, в лесах Бамборо и на его душу хватит добычи. Спрашивать же Диспенсера, о чем он говорит, означало напороться на очередную насмешку.              Второго зверя завалил Томас и, крайне довольный, объявил привал. Они пили вино из фляг, грызли вяленое мясо и хвалились друг перед другом своей доблестью.              «Хорошо-то как! — Джон прикрыл глаза, привалившись к огромному дубу. — Вот так я мог бы провести всю жизнь. Друзья, родные и короткие волосы, примятые капюшоном над загорелым лбом…» Господи Иисусе, он что, снова думает про Кита? И дался ему этот саксонец! Сперва он даже не показался ему привлекательным. Слишком уж у него было серьезное лицо. Джон взглянул на расположившихся в теньке «павлинов». По сравнению с Китом они казались ему потрепанными и жалкими.              «Я бы с удовольствием покувыркался с ним на этой укромной поляне». Мысль пришла в голову и не давала покоя. «Может, попросить Эдуарда со мной поделиться? Зачем ему столько любовников? Пусть хихикает со своим Гавестоном».              Тут до Джона дошло, что все это время он пялился на северянина. Тот смутился от пристального взгляда и даже несколько раз поправил тунику. Пришлось отвернуться. Ничего хорошего из этого не вышло. Он уставился на кузена, а когда тот спросил, что случилось, покачал головой и перевел взгляд на стрекочущую среди ветвей сороку. Птица, по крайней мере, не возражала.              Пожухлая трава рядом с ним зашуршала. Гавестону явно не сиделось на месте. Джон заметил, что тот уже несколько минут ерзает. Наконец Пирс не выдержал, шепнул принцу, что отойдет отлить, и зашагал в сторону болота. Наверное, хотел спрятаться среди камышей.              — Куда пошел, дурень, там глубоко! — Генри испугался за жизнь фаворита, иначе не позволил бы себе такого тона. — Эй! Не ходи туда!              Принц приподнялся, но тут послышался всплеск воды и испуганный крик. Пирс завопил так, что на мгновение все окаменели.              — Он не умеет плавать! — взвизгнул принц, выпучив глаза.              Мимо Джона метнулась тень. Кит, единственный из всех, не растерялся. Он схватил длинную ветку и бросился на помощь тонущему в трясине Пирсу.              — Держись за камыши! Да, вот так!              Остальные подбежали, когда Торн уже тащил из болота перепачканного тиной Гавестона. На лбу у саксонца от напряжения вздулись жилы. Пирс был тяжел, а болото не хотело отпускать добычу. Сук, за который захлебывающийся Гавестон судорожно ухватился, опасно затрещал. «Павлины» бестолково метались по берегу, принц кричал и заламывал руки, словно тонул сам. Братья втихаря ухмылялись. Ухватив Пирса за руку, Кит поднатужился и наконец вытащил его на твердую землю.              — Мой дорогой! — принц в один прыжок оказался рядом и начал ощупывать любовника, словно за такое короткое время тот мог сильно себе навредить.              «Пронесло, — Джон взглянул на мокрого Гавестона. — Там, в болоте, змеи водятся и разные другие гады. Король бы обрадовался!» — он посмотрел на помрачневших братьев. Вот кто не огорчился бы, если бы Пирс утонул. Он запомнил довольную улыбку Томаса, наблюдавшего, как гасконец бултыхался в гнилой воде.              — Пора домой! — Генри исподтишка весело подмигнул брату. — Ваше высочество, ужин мы себе добыли. А ваш... друг промок и нуждается в горячей ванне. Поехали, Эдуард!              Принц с трудом выпустил икающего Гавестона из своих объятий. Он обнял сопротивляющегося Кита.              — Благодарю! Я этого не забуду!              На обратной дороге Джон все же выпросил у принца вечернею аудиенцию. Эдуард взглянул на щелкающего зубами от холода Гавестона и объявил, что волнения дня не позволят ему присоединиться к общей трапезе.              — Я с удовольствием поем кабанину в тишине своих покоев. А чтобы тетушка не обижалась за своих поваров, вся моя свита составит вам компанию. — Он отмахнулся от предложения братьев отужинать у него и ткнул в Джона пальцем: — Одного кузена мне вполне хватит. Не хочу лишать вас праздничного ужина. И нет, не стоит присылать лишних слуг. Пирс прекрасно послужит нам за столом.              Джон вздохнул. Он-то надеялся поговорить с наследником наедине. Но, в конце концов, если понадобится, он попросит отпустить фаворита. А если принц откажет... Что ж, у этих двоих тайн друг от друга, похоже, не было.              Они вернулись в Бамборо задолго до ужина, замерзшие, но вполне довольные сегодняшними развлечениями. Даже купание Гавестона в холодной воде не испортило общего настроения. Принц ликовал: любимчик остался жив. Он тут же утащил дрожащего от холода гасконца помыться и переодеться. А братья веселились, вспоминая вопли принца и тонущего фаворита. Как только кузен скрылся за порогом дома, Томас согнулся от смеха. Генри вторил ему, вспоминая визг Пирса и его перепачканное лицо.              В выигрыше от их веселья оказался Джон. Томас увидел, как младший братишка, спешившись, обнимает тяжело дышащего коня, чешет ему бок и целует в челку. Он улыбнулся и ткнул Джона пальцем.              — Я все думал, что подарить тебе на Рождество, зараза мелкая! Если лошадь тебе по душе, бери ее себе. А то кобылы, на которых ты ездишь, годятся только для баб и попов. Как назовешь-то красавца?              У Джона даже сердце подпрыгнуло в груди от радости. Он посмотрел на свое новое приобретение и поднял на брата сияющие глаза.              — Гифт! Это же твой подарок. Я не забуду!              Наконец-то его сочли достойным настоящего коня, не пегой кобылки, пригодной разве что для детей. Он отмахнулся от подбежавшего к нему конюха и самолично повел свою лошадь в конюшню.              — Ваш брат очень щедр, милорд, — Кит тоже предпочел не отдавать своего Мальчика на милость слуги. — Красивое животное, мощные бабки и резвый шаг.              Вот чудо! Саксонец впервые заговорил с ним первым. Эту возможность нельзя было упускать.              — А разве твой господин не щедр? — Эдуард, насколько знал Джон, никогда не скупился на подарки.              — У меня нет господина, милорд! Я служу за честь и за Англию.              Джон рассмеялся:              — И твоя честь позволяет тебе дерзить наследнику престола той самой Англии, да еще и на? людях?       Кит помрачнел и тяжело вздохнул:              — Моя вина! — он трижды перекрестился. — Мне тяжело справиться с гневом. Я разозлился на сына моего короля, и этому нет прощения. Но я покаялся и извинился перед ним. Их высочество по своей доброте простил меня.              — Что, так сильно тебя обидели? — Джон даже задрожал от любопытства, которое смертным грехом не было, но явно не подобало благородному человеку.              — Я ошибся, — У Кита сжались челюсти и тут же обмякли. — Я просто не понял, что он имел в виду.              Но Джон усомнился в том, что Торн неправильно истолковал поползновения наследника престола. Обычно те, на чью добродетель покушался кузен, понимали его очень быстро и особо не возражали.              Неужели принц взял в свою свиту не того человека? Большинство «павлинов» предпочитало мужчин. Или оскорбление нанесено вовсе не в постели?              — Если тебе так дороги честь и доблесть, то не лучше ли искать их подле короля, а не у наследника? Его величество редко отправляет сына на поле боя.              Кит снова вздохнул:              — Я просил отпустить меня в войско. Его высочество отказал. Сказал, что моя служба ему еще нужна, а король не выступит с армией до весны.              — Так что пока ты здесь?              — Да, — это прозвучало настолько мрачно, что Джон прибавил к смертным грехам Кита еще и уныние.              Торн замолчал, протирая пучком соломы своего коня. Джон завел Гифта в стойло.              На языке вертелся еще один вопрос.              — О чем ты вчера пел? Брат сказал, что баллада про Норвежскую деву? Она же умерла, разве нет?              — На границе ходили глупые слухи. Люди Брюса и Баллиоля рыскали по этой стороне Тая, расспрашивая, откуда сплетни взялись. Они искали кого-то в монастырях. Когда отец был еще жив, к нам заходил бродячий жонглер. От него я услышал эту балладу. Старик сказал, что шотландцы все колени бы протерли, молясь, чтобы бы девочка была жива. Все лучше, чем десять лет войны с англичанами. Хотя лично я в это не верю, — он с силой провел пучком соломы по уже лоснящемуся боку. — Вместе с маленькой королевой они получили бы на свою голову и англичан. Так что для них, думаю, ее смерть — удача. И вряд ли северные кланы искали ее, чтоб посадить на трон. Вот и милорд юстициарий так считает. Он расспрашивал меня про балладу, когда я гостил у них в прошлом году.              У Джона выпал из рук гребень, которым он вычесывал лошадиную гриву.              — А что, милорд Диспенсер интересовался такой старой историей?              — Ну да. Это было как раз перед тем, как Хью Младший представил меня его высочеству. И еще советник короля просил сообщить сыну, если я про то дело что-то узнаю... Только мне нечего сказать, малышка мертва.              — Мертва... — Джон протянул ему ведро с водой. — Но будь она жива, уже была бы не малышкой. Мы с ней одного возраста, так рассказывал брат.              Они вместе пошли в замок. По дороге Джон заставил Кита еще раз пообещать хотя бы наедине называть его по имени, напомнив о рукопожатии по дороге. Ему надоело, что его именуют милордом.              Кит удостоил его улыбки, и это было приятно — он не улыбался с тех пор, как приехал в Бамборо. И что-то промычал в ответ. Джон предпочел принять это за согласие.              Времени до ужина было много, и он пригласил Кита к себе. Они прекрасно провели время, распивая вино из подвалов брата и играя в шахматы. Джон проиграл две партии подряд, но при всей своей любви к победам, не огорчился. Гость украдкой посматривал на него, смущаясь и отчаянно краснея. Это наводило на определенные мысли. Что если наследник не ошибся, и Киту просто не понравился сам принц? Бред, конечно, — кто же откажет кузену?              Если Торн все же свободен, то за ним мог бы поохотиться и сам Джон. А он так давно не гонялся за добычей. Овечка Освин и сегодняшний кабан не в счет.              На всякий случай он потеребил выбившийся локон и медленно заправил его себе за ухо. Это движение не осталось незамеченным и было вознаграждено еще более ярким румянцем на твердых скулах и победой в третьей игре. Невнимательный Кит слишком близко подпустил к своему королю чужую пешку.              Так что когда наступило время ужина, Джон ушел к наследнику вполне довольный прошедшим днем. Он очень надеялся, что и следующие дни с помощью Господа и кузена будут тоже счастливыми.              В королевских покоях было жарко натоплено и так пахло тяжелыми восточными благовониями, что Джон поморщился. Сам он предпочитал прохладу и не любил ароматные свечи, завезенные, к великой радости благородных дам, из Святой земли.              Стол уже накрыли. Он облизнулся на хорошо прожаренные куски свинины и кипяченое со специями вино.              Принц переоделся в длинную, шитую серебром домашнюю тунику. Он развалился на привезенном из Наварры стуле, помнящим еще мощное седалище первого мужа матушки, не зря прозванного в свое время «Толстым». Эдуард из своей тарелки кормил устроившегося рядом с ним уже просохшего и повеселевшего Гавестона. Джон заметил, что наследник положил руку на колено фаворита. Тот даже не отодвинулся, когда он вошел. Это был хороший знак: его приняли как друга и конфидента, перед которым незачем скрываться и нечего скрывать. Это также означало, что встреча приватная и можно говорить без обиняков. Чем Джон и занялся.              Кабан и смешные истории Джона о пребывании на Линдисфарне закончились одновременно. Принц долго хохотал над попытками кузена соблазнить божью овечку Освина и над ночными приключениями в сторожке. Пирс слушал очень внимательно, а когда Джон упомянул крепость на острове, зачем-то дотронулся до плеча своего сюзерена. Видимо, хотел убедиться, что тот услышал.              Смех тут же смолк. Эдуард переспросил о расстоянии между крепостью и монастырем, а потом о чем-то задумался. К великому сожалению Джона, принц мало внимал его жалобам на злую судьбу и жестоких братьев.              — Так ты говоришь, что сэр Энтони именно перед Рождеством решил почитать на острове святые книги? Не замечал за ним такого благочестия... И давно он планировал эту поездку?              — Нет, все было решено внезапно.              Джон только сейчас сообразил, что к поездке они как будто вовсе не готовились. Просто в один не слишком прекрасный день наставник сообщил ему, что ночевать они будут уже в Линдисфарнской обители.              — И чем занимался князь-епископ все это время?              Джон уже открыл рот, чтобы вполне резонно ответить, что уважаемый слуга церкви в это время читал, но принца перебил Пирс:              — К нему кто-нибудь приезжал? Или, может, ему привозили письма? За исключением приказа от короля?              Джон покачал головой. Он не слишком часто общался с наставником в эти дни, воспользовавшись вполне заслуженной, по его мнению, передышкой в учебе. В библиотеку его особо не звали, а сам он не рвался сидеть в затхлых комнатах, предпочитая гонять по острову, грызть яблоки из монастырских погребов и ухлестывать за Овечкой. Вообще говоря, они с наставником никогда не были уж очень близки.              Пирс снова дотронулся до плеча принца. Тот нетерпеливо бросил в ответ, что все понял, и предложил Джону еще раз рассказать о своей ссоре с братьями.              — Так мой дорогой Томас считает, что двор тебя испортит, и желает спасти твою добродетель в монастыре? Святые угодники, он что, намекает на свиту моего отца?!              Пирс рассмеялся. Принц поджал губы.              — Не имеет же Томас в виду меня и моих скромных друзей? Они тебя испортить уже не могут. Или ты еще не всему научился?              Джону намек не понравился, в конце концов, не слишком приятно, когда тебе намекают на твою распущенность. Он мог бы возразить кузену, что не ему это говорить. Джон всегда больше болтал, чем делал, но признаться в этом было стыдно.              — Я хочу и могу тебе помочь. А твоим братьям необходим небольшой урок, — наследник провел по лицу рукой, и Джон заметил, что тот совершенно трезв. Принц выпрямился. Сейчас на Джона взирал потомок владык этого острова, который был готов занять трон, как только это станет возможным. Ему захотелось встать на колено перед кузеном и склонить голову, но Эдуард улыбнулся, и это желание пропало.              — Так что же ты хочешь делать? — кузен внимательно посмотрел на него, и Джон удивленно пожал плечами. — Тебя спросили, чем ты хочешь заниматься? Насколько я понимаю, монахом ты становиться не собираешься. Упаси Господи бедных послушников от такого пастыря! А тетушка пока не намерена выделять тебе твою долю, какой бы малой она ни была. Как насчет управления замком? Ты мог бы попросить братьев…              — Только меня к этому не готовили… — Джон представил себе, что услышит от братьев, если попросит отдать под его начало одно из их драгоценных имений.              — А-а. Ну чтобы сорвать яблоко с верхушки дерева, надо для начала залезть на нижнюю ветвь. Я бы мог послать тебя учиться. Что, если начать с маленькой крепости? У меня в одной как раз есть два свободных места. Там нужны управляющий и начальник гарнизона. Ты мог бы стать управляющим или сенешалем. Да, сенешалем, это хорошая должность. Ежели ты справишься там, то я найду среди своих имений другое, покрупнее. Представь себе, ты всегда сможешь приезжать ко мне за советом или писать о своих успехах.              Джон мысленно захлопал в ладоши.              — Конечно, хочу! А где эта крепость?              Принц с Гавестоном переглянулись.              — М-м-м… На последние именины я получил от отца крепость в подарок. Она красавица, совсем новая, просто с иголочки! Только не уверен, что тебе понравится место. Но надо же с чего-то начинать... Понимаешь, эта крепость — Линдисфарн.              Джон вздрогнул.              — Подожди! — принц взмахнул рукой, отметая возражения. — Ты еще не спросил, кого я прочу на место начальника гарнизона.              — Тебе понравится, — оживился Пирс. — Мы оба видели, как ты на него смотрел! Благодарю вас, ваше высочество!              У Джона закружилась голова. Неужели?!..              — Я просто обязан отблагодарить спасителя нашего дорогого Гавестона. Вообще-то, я хотел оставить его при дворе, но ему почему-то не понравилась наша компания. Зато этот человек жаждет боевых подвигов, а что может быть лучше службы в нашу честь на самой границе.              — Но ведь он даже не рыцарь!              — Это, мой любимый кузен, очень просто исправить. Причем не позднее, чем завтра. Тут нам поможет твой брат. В конце концов, наш, то есть уже твой сир Торн спас и твою мелкую шкурку. Я не заметил, чтобы твоя семья его чем-то отблагодарила. А ведь тебя могли ограбить и убить по дороге. Я бы посвятил его в рыцари и сам, но увы…              И это была правдой. Король тянул с посвящением принца в рыцари, несколько раз перенося дату. Среди придворных ходили слухи о большом празднике будущей весной, в честь очередной победы над шотландцами. Говорили, что как раз на нем король и посвятит в рыцари сразу многих из сыновей своей знати и первым из них самого принца. На этот праздник втайне уповал и Генри, хотя вслух отшучивался, что не вышедши в поход, нечего думать о победе.              Пока что в Бамборо посвятить Кита в рыцари мог только Томас.              Джон представил себе вересковые пустоши на острове. Лежбища тюленей на берегу. И двоих, прячущихся между скалами. Возможно, с Китом даже на Линдисфарне не будет скучно. Оставалось узнать самое главное.              — А чем тебе не угодил сир Кристофер? — а то вдруг саксонец бегает только за женскими юбками.              Эдуард хихикнул:              — Вспомни твоего послушника. Я тоже поторопился. Мы ему предложили присоединиться к нашей компании. К нам обоим. Судя по всему, он предпочитает более интимные развлечения…              — Он начал читать его высочеству нотации, а меня обругал! — пожаловался Гавестон. — Глупый святоша! Хью говорил, что у Торна желания, схожие с нашими. На это ему жаловался старший брат Их неприступности. Тот хотел бы убрать младшего со двора, у него, мол, подрастает сын.              — Таким образом, мой дорогой кузен и последователь, — Эдуарда в отличие от друга происшествие скорее рассмешило, чем разозлило, — я не претендую на обе эти крепости и готов одолжить их тебе. Но только при одном условии.              Джон кивнул, заранее соглашаясь.              — Мы желаем, — это прозвучало поистине по-королевски, — узнать, что происходит на Линдисфарне, а может, и в Дареме. Ходят разговоры... — Эдуард запнулся. — Ходят разговоры про девушку, которую переводят из монастыря в монастырь. И что князь-епископ сам руководит этим делом.              — По приказу короля?              — Не знаю. Отец не делился со мной. Но знаю, что и шотландцы тоже пытаются ее разыскать. Ходят слухи… — Боже, за последние два дня Джон уже вдоволь наслушался этих слов! — Говорят, что маленькая шотландская королева жива. — Эдуард криво усмехнулся и добавил: — Хотелось бы мне узнать, кто распускает сплетни о несчастной покойнице…              «Ну да, — добавил Джон про себя, — а еще тебе хочется узнать, не станешь ли ты двоеженцем и не разорвет ли мой деверь твою помолвку со старшей дочерью. А главное, не стоит ли тебе самому отказаться от французской принцессы. Шотландский трон — лакомое яблочко».              Он поклонился его высочеству, поклявшись сделать для любимого кузена все, что в его силах. Да он был готов пообещать принцу хоть луну с неба! Он будет управлять королевскими владениями! Неважно, что это всего лишь маленькая крепость на краю земли.       Иметь в своем, ну почти в своем подчинении Торна — ради это стоило постараться.              А уж если он сможет оказать принцу услугу!              О чем еще он мог мечтать?! Король стар, а при благодарном наследнике и со своей родословней Джон сможет претендовать при дворе на многое, и никакие братья ему не помеха. Если же слухи о восставшей покойнице паче чаяния окажутся правдой, то говорят, что Эдинбург очень красив. Он не откажется поехать туда советником нового короля.              От всех этих возможностей кружилась голова, и только одна мысль мешала ему прямо сейчас пуститься в пляс. Но что, если будущий начальник гарнизона (уже в мечтах его собственный) все-таки воюет в другом войске, а принц ошибается?              Он допоздна засиделся у кузена и поднимался к себе, пошатываясь от усталости и вина, когда его перехватил Хью.              Джон остановился как вкопанный — его схватили за руку, а он не привык к такой фамильярности.              — Ты что, пьян? — он поднес свечу к лицу Диспенсера. Но нет, тот был совершенно трезв и очень серьезен.              — Не пригласишь меня на вечернюю чашу? — это прозвучало скорее как приказ, чем просьба.              — Не хватило вина на пиру?              — Винные погреба Ланкастеров безупречны, как и всегда. Но за ужином я пил только эль. Хотел поговорить с тобой на трезвую голову.              Джон вырвал руку:              — Я устал!       — Скажу по другому: нам обоим стоит поговорить.              — О чем?              — Мой милый друг, гостеприимство иногда очень полезная добродетель.              Джон тяжело вздохнул. В отличие от Гавестона, к которому младший из Плантагенетов испытывал всего лишь брезгливое равнодушие, Хью в последнее время Джону разонравился, и он не очень понимал, почему его привечает наследник. Хотя... при тех пристрастиях, которые он сам разделял с принцем, выбор приближенных и друзей всегда был несколько ограничен.              — Пойдем.              Он сел в любимое кресло возле огня, предоставив гостю самому притащить себе табурет, приказал старому слуге принести горячего вина и убираться.              Хью в последние дни вел себя так странно, что, может, и стоило узнать, что с ним стряслось и как это касается самого Джона.              Диспенсер долго молчал, согревая руки о серебряный кубок, и хмурился.              Джон кашлянул, привлекая к себе внимание.              — Так я говорю сейчас с новым управляющим Линдисфарнской крепости? — его кубок звякнул о стол. Вино в нем так и осталось нетронутым.              — С сенешалем крепости!              — Какое громкое название для столь маленького места.              — Знаешь что, Хью!.. — может, и не стоило злиться на столь мелкий укол, но Хью сам напросился в гости. Джон собирался добавить два-три крепких словца, но его перебили.              — У нас к тебе просьба.              Святой Господь, что-то сегодня много охотников до его одолжений!              — У нас это у кого? У принца?              Хью рассмеялся.              — Нет, у умных людей, которым важна судьба Англии.              — А к ним ты относишь себя?              — К ним я отношу своего отца, юстициария королевства, князя-епископа Бека и еще нескольких советников его величества, ну и разумеется, себя тоже. Не думаешь же ты, что идея отправить тебя в Линдисфарн сама пришла в голову нашему дорогому наследнику престола? Сэр Бек и сам размышлял, как оставить тебя на острове. Но его отъезд в Лондон и твой, так скажем, храбрый побег испортили нам всю обедню.              — Наставник хотел бросить меня в этой дыре? На все Рождество?!              — Да, если бы понадобилось, — Хью поднял кубок и одним глотком осушил его. — Не хочешь узнать, почему?              Джон промолчал. Все равно Хью и так расскажет все сам.              — Мы хотим найти одну девушку.              — Пресвятая Богородица! И вы туда же! Опять сплетни про ожившую маленькую королеву?              — Сплетни? Ну может, конечно, и сплетни... — Хью фыркнул.— Этот твой северянин рассказал нам о слухах про девушку уже год тому назад. С тех пор мой отец гоняет своих ищеек по всему королевству, пытаясь узнать, откуда ветер дует. Он встретился с князем-епископом… Сэр Энтони — верный слуга короля, но когда-то давно он узнал нечто важное и никому не сообщил. Он рассказал отцу, что лет десять тому назад получил письмо из маленькой, затерянной в лесах женской обители. Туда как-то ночью добралась женщина, грязная, оборванная, с больной девочкой, привязанной за спиной. Женщина не назвала своего имени, но сказала, что девочка из знатной шотландской семьи, за наследством которой охотятся несколько кланов, и попросила убежища. Епископ съездил в обитель, но не нашел беглянок. Даже на исповеди монахини не признались, куда они обе исчезли. Он лишь узнал, что девочка выжила и вместе со спутницей сбежала из монастыря. Больше монахини ничего не знали.              Милорд Бек наложил на них епитимью за то, что припозднились с сообщением. Он тщетно искал в других монастырях, а после выбросил всю эту историю из головы. Мало ли на том берегу Тая семейных разборок...              После встречи с отцом он опять навестил обитель, но никого там не нашел. Кто-то сжег монастырь, а монашки куда-то разбежались.              — Ты сам сказал, что женщина не назвалась и не назвала имени ребенка, — у Джона из головы испарился весь хмель. — Действительно, мало ли в горах знатных семей…              — Это так. Но сэр Энтони вспомнил, что одна из монахинь рассказала ему, будто женщина однажды назвала девочку надеждой Шотландии. Старуха добавила, что младшая гостья любила приврать. Все рассказывала про какую-то северную страну, огромный замок, пиры. Тогда епископ подумал, что или женщины, или сама монашка просто потеряли разум. А потом король призвал его в Бервик, заставить шотландцев избрать королем подходящего нам человека. Милорд Бек несколько месяцев вел переговоры с Баллиолем, а после с Комином. Призывал Брюсов к порядку. Вот потому он про тех женщин и позабыл.              Джон вцепился в подлокотники кресла: глупые баллады вдруг перестали казаться ему такими уж глупыми. Война с Шотландией — не шутки. Так же, как и брак наследника престола. Просьба, а точнее, приказ принца оказался совсем не простым.              — Погоди, а причем здесь Линдисфарн? Там же только мужской монастырь.              — Да, это тоже удивило отца. Тамошнего приора напугали люди Брюса. Недавно к нему явилось несколько шотландцев, и они предупредили его, что на остров может приехать некая леди с юной послушницей, и если это произойдет, то надо им срочно сообщить, не то монастырь разорят, как в давние времена при данах. Святой отец два дня стенал и молился, шотландцы потребовали его молчания. Он слишком их испугался, а потом взбодрился и смиренно умолил князя-епископа приехать и во всем разобраться. Сэр Энтони думал оставить тебя там под предлогом подготовки к постригу. Это самое святое место на севере, твои братья его бы поддержали. Он хотел, чтобы ты присмотрелся к гостям во время праздников. Однако потом его вызвали в Лондон, а ты сбежал. Но теперь, после твоего назначения сенешалем крепости Линдисфарн, ты сможешь нам помочь.              — Это еще почему? — Джон, в отличие от своих братьев, никогда не отличался воинственным нравом. Одно дело представлять себе прогулки по берегу, скрашенные куртуазными беседами с Китом, а другое — войну с вооруженными шотландскими разбойниками, ой, простите, — с союзниками его величества. — Зачем эта девчонка Брюсам? — он даже не заметил, что неуважительно высказался о возможной королевской особе.              — Я все думал, когда же ты меня об этом спросишь. Беглянка, Маргарет она или нет, — ключ к Шотландии. Новый лорд Аннандейл, сын покойного старика Брюса и отец нашего слишком прыткого Роберта Брюса, графа Каррика, мечтает заполучить девчонку себе и выдать замуж за своего резвого сынка. Молодой Роберт Брюс вдов, и такая женитьба вдобавок к остальному сделает его вторым претендентом на шотландский трон, сразу после нынешнего регента Комина.              Они всегда хотели заполучить себе корону. С помощью нашего короля клан Брюсов уже расправился с бывшем королем Баллиолем и довел его до Тауэра. Осталось разобраться с регентом Комином. После него Брюсы положат Шотландию в свой спорран быстрее, чем мы успеем прочитать «Отче Наш». Не удивлюсь, если за девицей по той же причине бегают сторонники Баллиоля да и Комин в придачу. Очень уж лакомый кусочек. Англия не может позволить шотландцам перехватить девчонку.              — Почему же Бек и твой отец ищут ее за спиной у короля Эдуарда? А они это делают за его спиной, иначе Линдисфарн давно бы уже кишел королевскими разъездами.              — Все-то тебе нужно знать! — Хью вскочил, опрокинув табурет.              Джон сжал зубы. Он ничего не станет им обещать, пока не поймет, на что его толкают. Бек и юстициарий — не король и не его родня.              — Я скажу тебе так, — Хью явно оценил его молчание. — Королевский юстициарий и близкий друг короля, сэр Энтони Бек, не уверены, за кем гоняются Брюсы, Комины, Баллиоли и иже с ними. Поднимать шум пока слишком рано и достаточно опасно. Даже если эта девушка — всего лишь выдумка, все равно свадьба принца может сорваться. Скажи мне сам, с какой скоростью король и королева Франции разорвут помолвку, если решат, что обрученная невеста принца еще жива. Даже если речь идет всего лишь о самозванке, или, как ты справедливо заметил, о сплетнях, то опасность разрыва французского союза существует. Нет, сначала мы сами все разузнаем, а вот потом... Потом, мой друг, мы окажем королю и его наследнику огромную услугу. И ты получишь не маленькую крепость, а угодья, достойные твоего имени!              — А ты?              — А я — место, о котором даже выскочка Гавестон не мог мечтать!              Джон засомневался. Оказать услугу самому королю еще почетней, чем наследнику престола. И награда за успех будет поистине королевской. Только Хью привирал в своей истории. Например, Брюс вряд ли сможет взять ее в жены, пока папа римский не разорвет помолвку. Но зачем бы его святейшеству это делать?              — Чего же вы от меня ожидаете?              — Ну наконец-то я слышу мудрые речи! — Хью снова сел и подлил себе еще вина. — Никто не ждет от тебя победоносной войны со всеми горными кланами. Если девушка доберется до монастыря или произойдет что-то еще, ты всего лишь оповестишь об этом сэра Энтони. А он уж будет знать, что дальше делать. Ну же, решайся, Джон! В конце концов, судя по твоему счастливому выражению лица, которое я увидел в коридоре, принцу ты обещал то же самое. Просто прежде чем бежать к кузену, ты сообщишь новости другу короля, чтобы тот донес их до его величества. И будущий сэр Кристофер с усиленным гарнизоном сможет прекрасно тебя защитить. Я же не ошибаюсь — молодого Торна скоро посвятят в рыцари? Наш дорогой Гавестон все уши прожужжал наследнику, что он задолжал его спасителю. Хотел поскорее избавиться от соперника. Наследник уж слишком жадно облизывался на эту деревенщину. Вот я и присоветовал обоим таким путем отдать свой долг. Пирс счастлив и считает меня своим лучшим другом. Только мне кажется, что и ты не останешься внакладе. Я один раз видел Торна в мыльне, красивый парень…              Джон согласился, хоть и понял, что хитрый Диспенсер далеко не все ему рассказал. Хотелось получить все и сразу: и королевскую милость, и благодарность наследника, и крепкое тело Кита — так что променять это все на жизнь приживалки у сестры или братьев либо на монастырскую келью казалось ему невозможным. А Диспенсер вполне мог подговорить Эдуарда забрать назад свой подарок.              Они допили вино. Надо же было отпраздновать его назначение. Захмелевший Хью рассказал многое. Оказывается, принц не на шутку увлекся Торном. Пирс рвал и метал от ревности.              — Я решил помочь Гаскони победить Север, — Хью нехорошо усмехнулся. — Предложил разделить на троих лакомый кусочек. Так и думал, что скромник взорвется…              — А почему ты разозлился на сира Кристофера в зале? — Джон даже не удивился всем этим откровениям. От Хью всего можно было ожидать.              — Твой Торн — а мне почему-то кажется, что он и тебя не оставил равнодушным, — мог выболтать все, о чем узнал от отца и Бека. Они не были слишком осторожны в его присутствии. Знает он, правда, мало. По крайней мере, я на это уповаю. Но заговори он о Маргарет... Да там же сидела твоя мать, бабушка французской невесты. И твои братья, её дядья. Хорошо, что они не придали этой истории особого значения. Твой Кристофер умеет кусаться. Я чуть не подавился, услышав его балладу, — мне-то казалось, что он, как хороший боевой конь, всегда послушен ездоку. Не ожидал от него такой прыти, — Хью зло рассмеялся.              — Если уж мы сегодня говорим открыто… — Джон решил не обращать внимания на его насмешки. — Предлагая Кристофера наследнику, ты разве знал, что он такой... как Пирс?       Сказать «как ты и я» у него не хватило духу.              — Ну-у-у, — было непонятно, дразнит ли его Диспенсер или просто не знает. — У нас в имении он посматривал на кравчего. У того, кстати, такие же ямочки на щеках, как у тебя. Его брат тоже что-то плел про его похождения дома. Знаешь, Джон, на Святом острове проверишь все сам. Тогда и узнаешь, кто ему нравится и, главное, сочтет ли он тебя достойным, — отказал же он нашему будущему королю. Только не предлагай ему тройничок, например, с тамошним приором. Как видишь, трое в постели для него слишком многолюдно.              Гость наконец-то отправился восвояси. А Джон еще долго сидел у огня. В языках пламени он видел себя хозяином огромного имения, принимающим почести от короля. Другом и — чем черт не шутит! — приближенным наследника. И все это время ему мерещились синие глаза и губы, шепчущие сладостные признания.