***
Князь-епископ прибыл на остров слишком быстро. Джон встретил его на переправе, за его спиной стоял вытянувшийся в струнку Кит. Перед епископом, разбрызгивая воду копытами, ехала охрана, а позади тащилась большая свита, напоминая о том, что приехал важный церковник и личный друг короля. Джон приподнялся на цыпочки, пытаясь опознать знакомых. Он даже махнул рукой нескольким приятелям — пусть стоящий рядом с ним отец Ранульф видит, что в свите епископа много его друзей. Приор ему кисло улыбнулся. Приезжие были еще далеко, когда Джон разглядел рядом с епископом знакомое лицо. Он напряг глаза и выругался про себя: рядом с наставником ехал Хью. Вот его-то тут только и не хватало, чтоб светлый день показался темнее ночи! Он посмотрел на Кита. Тот, видимо, тоже заметил своего бывшего приятеля и патрона, а на невысказанный вопрос лишь слегка пожал плечами — он не знал, что привело молодого Диспенсера на остров. Было непонятно, подозревает ли тот что-либо или ему просто захотелось узнать, нет ли у них каких новостей. Но так или иначе, приятного в его посещении было мало. Джон тяжело вздохнул и с самой радостной улыбкой бросился навстречу милорду Беку. — Наставник! Его обняли и ласково потрепали по голове. А Хью с приторной улыбкой на лице расцеловал в обе щеки: — Принц шлет привет, и у него к тебе просьба. Джон с трудом удержал на лице выражение радости от долгожданной встречи. — Конечно! Чем я могу помочь его высочеству, моему кузену? — Ну это позже. Сегодня на тебя претендует сэр Энтони Бек. Иди к нему — видишь, он тебя подзывает. Епископ уже спешился и кинул поводья слуге. — Мы войдем в монастырь пешком, как и подобает смиренным паломникам в этом святом месте. Мой мальчик, как ты вырос и возмужал! Подойди поближе, дай опереться на твое плечо. Они пошли по знакомой уже до последнего ухаба дороге. Процессию возглавлял раздувшийся, как жаба, приор, которого князь-епископ удостоил лобзанием, пообещав сегодня же уделить время для приватного разговора. Кит, по которому епископ лишь скользнул взглядом, отстал и затерялся среди свиты. Джон успел заметить, что к нему тут же подбежал Хью и начал о чем-то расспрашивать. Кит отвечал неохотно и даже выдернул руку, за которую Диспенсер попытался его удержать. — Я рад видеть тебя в добром здравии, мой дорогой ученик. Отец Ранульф много писал о твоих шалостях на острове, — епископ шутливо погрозил ему пальцем. Джона передернуло, он еще помнил рассказы наставника о том, как тот пытал людей Баллиоля. — Я надеюсь, Святой отец писал обо мне и хорошее. — А было разве что-то плохое? — карие глаза смотрели на него в упор. — Не знаю, наставник. Я старался, как мог, истово нести свою службу. Джон начал рассказывать, в каком состоянии он нашел крепость и как разбирал деревенские тяжбы, но его прервали. — Мы поговорим завтра после обеденной мессы. Сегодня я жду тебя к ужину, и это время мы проведем, веселясь, насколько позволит монастырский устав. Боюсь только, что остальные мои дела не окажутся столь приятными и мне не понравятся. — А сколько вы пробудете здесь? — Надеюсь, что смогу уехать послезавтра с отливом. В Дареме накопилось много дел. Королю все это время требовалось мое присутствие в Йорке. Джон выдохнул: всего два дня, он постарается продержаться. Они с Китом проводили процессию до ворот монастыря и отправились домой, только когда тяжелая дверь захлопнулась за последним гостем. Прощаясь, епископ протянул Джону перстень для поцелуя и сам звонко чмокнул его в щеку. На Кита он снова даже не посмотрел, и это пугало, если вспомнить последнюю встречу в Дареме. — О чем тебя спрашивал Хью? — Джон беспокоился все больше и больше. — О том, о чем мы и ожидали: есть ли новости про маленькую королеву. Он говорит, что слухи все ширятся и скоро дойдут до короля. Сэр Бек не хотел бы, чтобы тот услышал их от кого-то другого и спросил, почему епископ не оповестил его раньше. Хью сказал, что король и так пенял епископу за своеволие. Какие-то бароны подали жалобу на захват земель и присвоение епископом их богатств. Король к нему охладел, и это заметно. Теперь князь-епископ пойдет на многое, чтобы укрепить свою дружбу с твоим дядей и вернуть его доверие. Так что осторожней, Джон, раньше твой наставник, возможно, всего лишь хотел помочь его величеству, а теперь... — Кит покачал головой. — Да, и еще Диспенсер знает про шотландский отряд и их приезд сюда. — А принц? — Принц собирается навестить во Франции юную невесту и преподнести ей в подарок драгоценности как знак своей любви. Король торопит его с заключением брака, хотя ее высочество французская принцесса еще мала. — Ей ведь всего шесть лет? — И когда это мешало заключить брак? Джон промолчал. Он представил себе веселую племянницу, бегающую между дубами и липами в Фонтенбло. Вспомнил про несчастную сумасшедшую. Неизвестно, чья жизнь сложится лучше. Может, стоит прятаться годами по монастырям, но не быть третьей лишней между Эдуардом и Пирсом или новыми любовниками, если Гавестон наскучит кузену. Впрочем, маленькая Изабелла не будет первой королевой, делящей своего супруга с другими. Не все ли равно, кто мешает твоему счастью, фаворитка или фаворит. Ужин, несмотря на страхи Джона, прошел вполне мирно, хотя и не настолько отрадно, как бы хотелось. Теперь он убедился, что ему не почудилось охлаждение князя-епископа к Киту. Рыцаря, о котором еще недавно наставник толковал ему, как о защитнике и конфиденте, усадили за столом так далеко, насколько позволяла учтивость. Джон, конечно, возмутился этой несправедливости — по положению на острове Кит должен был сидеть за главным столом, — но промолчал. Он попросту боялся в ответ услышать причины такой немилости и был уверен, что эти причины ему не понравятся. Оставшееся время он расспрашивал наставника о новостях и очень обрадовался, узнав, что и король, и принц все еще в Йорке. Туда, если понадобится, и легче будет отправить письмо, да и доехать проще, если возникнет такая нужда. Матушка и братья слали свои приветы и надеялись, что почти позабывший их сын и брат вспомнит о родне и приедет их навестить. — Ты тут совсем превратился в отшельника! Помню, в Дареме ты пользовался любой возможностью уехать погостить в Бамборо, — в голосе наставника звучали осуждающие нотки. — Это же первая крепость, которой я управляю. Никогда не думал, что будет так интересно. — И тебе здесь не одиноко? Ты же всегда любил шумную компанию. — Сэр Торн готовит меня к посвящению. Это занимает немало времени. Остальные часы я посвящаю делам. — Да, сэр Торн… — епископ отыскал взглядом сидевшего за нижним столом Кита, но больше ничего о нем не сказал и перевел разговор на их общих знакомых. Сидящий справа от них Диспансер за ужином все больше отмалчивался, и это напрягало. Он лишь еще раз напомнил о просьбе принца, но сказал, что это не к спеху и может подождать. Домой они с Китом приехали вымотанными, словно весь день таскали тяжелые мешки, а не ужинали в веселой компании. Перед сном они еще раз поднялись на башню. — Будьте готовы к отъезду, миледи. — Джон всегда поражался, как Кит может говорить так спокойно, когда у него самого в животе все скручивалось в ком от волнения. — Думаю, завтра или, скорее, послезавтра вы вернетесь в ваше прежнее убежище. — Нашему дорогому другу уже лучше? Его нога зажила? — Нет, миледи, к сожалению, это не так, — Кит даже как-то умудрился улыбнуться. — Нам придется найти другой выход. Но вокруг крепости сжимается кольцо, и вас не должно быть здесь, когда сюда хлынет неприятель. Мы не можем вами рисковать. Когда они остались наедине, Джон долго смотрел, как Кит мерит шагами комнату, и, наконец, не выдержал. — Кого ты собираешься с ними послать? Не говори мне, что поедешь сам? Я тебя не пущу! — Мне придется, — Кит сел на кровать, положив голову любовника к себе на колени. — Слушай и не перебивай меня. Я очень тебя прошу. Джон ухватился за него, обнимая будто в последний раз, и в ответ лишь кивнул. — У привратника не вывих. Я попытался дотронуться до больной ноги, но он так закричал, что чуть не сбежались часовые. Это, скорее всего, перелом, Джон, и тебе придется вызвать к нему лекаря через день после нашего отъезда. Ему наложили лубки. Хорошо, что солдаты в крепости умеют оказывать хоть какую-то помощь. Пока ты готовился к ужину, я проведал его еще раз и расспросил о дороге в обитель, но он не смог мне точно ее описать. Мы уплывем ночью на лодке, и мне необходима карта, иначе я их не довезу. Я мог бы нарисовать ее, если Освин опишет мне все развилки. В отличие от брата, он более сведущ в таких вещах. А это значит, что мне надо любой ценой завтра с ним встретиться. Уедем мы на следующий день. Письмо принцу о моем срочном отъезде я приготовил, его ты тоже отошлешь, когда женщины будут уже далеко. У Джона заболели пальцы, так крепко он вцепился в Кита. — Ты что, не вернешься? До отплытия корабля еще неделя! — Нет, — Кит осторожно разжал ему руки. — Я отвезу их в обитель и останусь неподалеку. Переночую на постоялом дворе или даже в лесу, мне не привыкать после Палестины. Сейчас лето, и сон на свежем воздухе мне не повредит. После я отвезу их монахам, и мы уплывем вместе. Через месяц или два я вернусь, и тогда мы решим, как будем жить дальше. Боюсь, что здесь нам оставаться нельзя. — Не думай, что можешь меня бросить! — Джон прижался к нему, словно их уже разлучали. — Если придется уехать отсюда, я уеду. Не найдем новое место, пойду к тебе оруженосцем. Поищем себе новую долю! — Джон, ты забыл о своем происхождении. Никто не отпустит родственника Плантагенетов бродить в поисках хлеба насущного вместе с безземельным рыцарем, у которого нет ни денег, ни будущего. — Я пойду за тобой, даже если ты прогонишь меня прочь. Если не найдем себе места в Англии, уедем в Испанию воевать с маврами или продадим свои мечи любому барону в чужой стране. Рядом с тобой я готов даже помогать Брюсу в его происках. Хотя нет, к шотландцам ты не пойдешь, а я королевский племянник. — Вот видишь… — Кит улыбнулся ему, как маленькому ребенку. — Давай сейчас не загадывать. Я вернусь, и мы решим вместе. Помнишь, я тебе обещал. — А как ты встретишься с Освином? — Вот здесь мне и нужна твоя помощь. Завтра ты поедешь на встречу с епископом и будешь на мессе. Меня туда не звали, и мне не стоит своим присутствием мозолить глаза твоему наставнику. Разыщешь послушника и передашь ему, чтобы попытался ускользнуть из монастыря после полуночи. В такой час все монахи спят без задних ног. Я не знаю, как он устраивает свои побеги, но он раньше не один раз прибегал к брату и приносил еду. Скажи, что я буду его ждать в том же месте в скалах. Эй, не ревнуй, я буду держаться от него подальше — он наклонился ниже и нежно поцеловал Джона. — Он сможет вернуться в приорат до полунощницы. Вот и все. Действительно, все! Джон задохнулся. Лучше бы женщины всю жизнь прятались у них наверху. Но Кит был прав, и он это понимал. Он поднял голову. У Кита лицо превратилось в белую маску, побелели даже губы. Спорить больше было не о чем. Джон стянул через голову тунику, скинул остальную одежду. — Хорошо! Я сделаю всё так, как ты сказал. Но давай сегодня не будем зря тратить последние часы перед отъездом. Я хочу, чтобы эту ночь ты вспоминал все время, пока будешь плыть в Ирландию и обратно. Чтобы ты помнил каждое мгновение и выбросил из головы всякую мысль о том, что после ты уедешь куда-то без меня.***
...В маленькую церквушку набилось столько народу, что, казалось, войди туда еще один человек и она треснет, как перезревшая тыква. Ее помещение заполонила свита епископа, а ближе к выходу теснились жители деревни и даже свободные от поручений солдаты из Линдисфарнской крепости. Каждому хотелось поглазеть на великого хозяина их монастыря, который не так часто баловал их лично проведенной службой. Джон разглядел в толпе сержанта Смита и нескольких его дружков, но не придал этому особого значения. Сегодня на мессу пришла большая часть их гарнизона, и, конечно, бездельник Смит первый был готов избежать докучливой службы. Джона лишь смутило, что к Смиту подошел помощник приора, долговязый, высохший старец с холодными глазами. Его он помнил еще по неприятному разговору в крепости во время отлучки Кита. Помощник что-то прошептал сержанту, показывая рукой в сторону приорских покоев, а сержант в ответ почтительно кивнул, соглашаясь. Больше Джон в их сторону не глядел — ему гораздо важнее было разыскать послушника. Это оказалось не так-то и просто. Монахи выстроились позади алтаря, повернувшись к пастве спиной. Узнать среди мешковатых ряс и натянутых на головы капюшонов полноватую фигуру Освина казалось невозможным. — Кого-то ищешь? — стоявший рядом Диспенсер чересчур пристально, по мнению Джона, посмотрел на него, и поиски пришлось прекратить. — Слушаю его преосвященство. Тише, не хочу пропустить и слова! — он шикнул на Хью и сделал вид, что внимает с детства знакомой скороговорке. Послушника придется выловить сразу после службы. Он с трудом дождался последних молитв и, не дослушав мессу, с трудом пробился через толпу к распахнутым дверям. Вряд ли послушник сможет проскользнуть мимо него, а в толпе никто не расслышит нескольких быстро брошенных слов. По крайней мере, он на это надеялся. Когда толпа повалила наружу, он так и застыл у входа, отвечая на приветствия деревенских, не спешивших расходиться и после молитвы. Часть солдат сразу заторопилась в крепость. Наверное, они не хотели пропустить обед или боялись опоздать на дежурство. Вот только Смита среди них не было. Он огляделся. Сержант с друзьям шел в сторону отдельно стоящего дома, в котором обычно проживал сам приор. Провожавший их помощник семенил впереди, указывая им дорогу. «Что им там понадобилось?» — мелькнула мысль и тут же пропала. В дверях показались монахи, но Освина и среди них не было. Если послушника не пустили на мессу, то дело их можно считать почти проигранным. Он уставился в темный проход, поклонившись выходящему епископу. Толпа зашумела и пала на колени. Князь-епископ поднял пальцы, благословляя воздетые руки. Монахи опустили капюшоны, обнажая бритые тонзуры… «О, наконец-то!» — в проходе появился Освин. — Слушай быстрей! — он на одном дыхании умудрился выпалить просьбу Кита. — Ты сможешь прийти? — Да, — на лице у послушника выступили красные пятна. — Скажите сэру Торну, что я его буду ждать после полуночи. Он снова накинул на голову капюшон и бросился догонять своих товарищей. Джон облегченно выдохнул: «Получилось!» Он прислонился к каменной стене, сердце в груди билось молотом. Его ждала еще встреча с Беком, и он был просто обязан прийти на нее спокойным, предельно собранным и даже веселым. С наставника станется спросить, что так взволновало воспитанника. Знал бы он в детстве, целуя перстень не слишком любимого, но уважаемого наставника, как будет бояться предстоящего разговора! Хью вышел из церкви последним. — А, ты еще здесь... Я задержался, рассматривая убранство. Надо будет попросить милорда отца намекнуть королю, чтобы пожертвовал обители денег. Никогда не видел такого убожества. Хорошо бы заменить изваяния у алтаря. Святой Кутберт, например, вырублен из мелового камня, он весь пошел трещинами, пальцы на левой руке раскрошились. Итальянский мрамор тут будет гораздо уместнее. — Святой был человеком скромным! — Джон обиделся за своего защитника. — Как все саксонцы, он любил эту землю и предпочитал то, что произрастает на ней или находится в ее недрах. — Да знаю я, что ты любишь саксонцев! — Хью нехорошо усмехнулся. — Плохой выбор для Плантагенета. Извини, я тороплюсь. Джон открыл было рот, чтобы возразить, но Диспенсер уже пересекал двор. — Подожди! Где я должен ждать его преосвященство? Он хотел со мной поговорить. Издалека донеслось: — Жди здесь. Тебе скажут! Он прождал полчаса, а может, и больше. Солнце на небе явно сдвинулось в сторону моря. Деревенские давно разошлись, и двор опустел. «Что милорд Бек воображает о себе?! Я не провинившейся ребенок, чтобы дожидаться, пока учитель выбирает розгу!» — он решительно зашагал к ненавистным покоям и постучал в запертую дверь. — О! Простите, милорд сенешаль! — помощник приора вышел наружу, придерживая засов и загораживая вход. — Его преосвященство не сможет сейчас вас принять. О новой аудиенции вас известят позднее. — Князь-епископ в добром здравии? Происходило что-то непонятное. Он с трудом удержался, чтобы не оттолкнуть старика. — Да, вполне. Он принимает исповедь у своей паствы. Не беспокойтесь, милорд, он с вами встретится еще до своего отъезда. Мы за вами пришлем. Джон от волнения с трудом засунул ногу в стремя. С кем это там говорит епископ, неужели с сержантом? Он торопил коня всю дорогу. Кита он застал в зале, тот о чем-то толковал с десятниками. Джон поймал его взгляд и повел глазами в сторону лестницы. Кит хлопнул по плечу стоящего рядом солдата и, наверное, пошутил, потому что все рассмеялись. Махнул рукой, отпуская их по своим местам, и наконец поспешил к Джону. — Милорд сенешаль? Мы не ждали вас так рано. Джон скривился: — Епископ меня не принял! Остальное обсудим наверху. За эти месяцы Джон привык к тому, что Кит умеет встречать опасность с открытым забралом, не показывая никому волнения и испуга. Он хорошо помнил, как Кит с нечитаемым лицом разговаривал со стены с Брюсом. Сам Джон мог лишь мечтать, что когда-нибудь достигнет таких высот. Кит белел или краснел, только когда боялся его обидеть, что втайне очень нравилось Джону, ибо этим Кит в его глазах доказывал свою любовь. Но сейчас все было иначе. Кит испугался. — Сержант Смит у епископа? Нам надо немедленно убрать женщин из башни! — Почему? — до Джона все еще не доходило. — Да потому, что он старший после нас в крепости! Он знает многое, и ему не за что нас любить. Джон вспомнил следы от плети на голой спине. — Быстрей! Нам придется отвести их обратно к привратнику! Тогда появится хоть какая-то надежда, что их не найдут. — И нужно вытащить из комнаты все, что может навести на мысль, что там кто-то жил. Черт! Несмотря на весь ужас их положения, Джон рассмеялся: — А я все думал, что может заставить тебя чертыхнуться! Уведи солдат хотя бы к столбам, мы постараемся незаметно проскользнуть в сторожку. — Я лучше отпущу их в увольнительную в деревню. Скажу, что это в честь приезда нашего дорогого епископа и хороших новостей, полученных тобой из дома. Пусть вернутся к закату. — А какие новости я получил из дома? — Не знаю! Придумай что-нибудь! Солдаты так обрадовались передышке, что сбежали, даже не удивившись неожиданной милости от обычно строгого командира. Хотя Джон заметил, что десятники недоуменно пожали плечами. Он понял их удивление. С какой это радости командир гарнизона оставил крепость без охраны? Вдруг в море или на отмели покажется неприятель... Правда, Кит приказал им в деревне следить за материком и много не пить. Заодно он приказал перехватить возвращавшегося в крепость сержанта, чтобы и он со своими друзьями смог славно погулять. Женщин Джон выгнал из комнаты почти что пинками, девушка капризничала и не хотела уходить. Он затолкал их за ширму, прямо к кровати стонущего привратника, и приказал всем сидеть тихо, не смея и пикнуть. Ингеборг, услышав о новой беде, не выдержала и покачнулась. — Мадам, осталось совсем немного. Держите себя в руках! — А если сюда кто-то войдет? — До сих пор никто не входил! Молитесь Господу, мадам, я верю, он нам поможет! Он вернулся к Киту, уже стаскивающему вниз сразу два кресла. — Давай помогу! Вместе они вынесли из башни всю мебель и даже проветрили помещение. Джон повернул в замке ключ. — Вот! Пусть теперь докажут, что тут кто-то жил. Они вернулись к себе. — Кит, у меня неспокойно на душе. Давай я пойду на встречу с Освином? — А ты умеешь рисовать карты? — Нет. — Видишь, придется идти мне. До полуночи время тянулось бесконечно медленно. Джон приказал принести себе ужин в спальню, не мог заставить себя сидеть со всеми за одним столом. Кит остался в зале. Он собирался поужинать с солдатами, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Пусть все видят, что командир ведет себя как обычно. Джон так и не понял, как любовнику хватило выдержки. Ближе к полуночи он зашел к Киту. Тот был уже в доспехах. — Я сказал, что собираюсь тайно проверить патрули. Выезжаю прямо сейчас. Все равно надо поглядеть, не вертятся ли возле скал чужаки. — Сержант вернулся? — Да, и прятал от меня глаза. Мне всё это не нравится. — Кит! — Джон умоляюще сложил руки; если бы он не боялся опозориться, то упал бы на колени. — Не ходи! Сам найдешь дорогу в лесу, думаю, тебе не впервой. — Я бы так и сделал, если бы ехал один. Расспросил бы путников или искал бы дорогу по солнцу. Но я везу женщин и не могу ими рисковать. Поцелуй меня на удачу! — он наклонился над Джоном. — Нет! Я поцелую тебя, когда ты вернешься. Хочу, чтобы ты торопился домой! — Джон отвернулся. — Ладно, я тебе это припомню, моя заноза! — Кит проверил, легко ли вынимается из ножен меч. — Ложись спать, меня не дожидайся. Патрули все равно придется проверять. — Я не засну! — Ну полежи тогда с закрытыми глазами. Не волнуйся, я приду к тебе еще до рассвета и потребую обещанный поцелуй. Кит ушел. Джон скорчился в кресле, уставившись в камин. Черные своды казались светлее, чем его мысли. «Никогда! — думал он. — Никогда и никто не заставит меня еще раз ввязаться в такие интриги. Даже Киту это больше не удастся. Когда всё закончится, я попрошу мать выделить мне мою долю, какой бы малой она ни была. Мы с Китом уедем во Францию. Будем жить в Шампани или в Наварре, мне все равно. Никаких больше мечтаний о дворе или о месте рядом с принцем. Маленькое поместье, где я буду хозяином и господином, собственные слуги, хорошо бы немые, я и Кит. Большего мне не надо. Пусть все забудут, что я Плантагенет. Пусть я сам это забуду. Лишь бы Кит поскорее вернулся!»