***
Надо отдать ему должное, его невнимание к девушке, занимающейся лошадиным дайвингом, теперь казалось в некотором смысле правильным. Она стояла там, на платформе для дайвинга, в белом купальнике и белой купальной шапочке, выглядя так комфортно, как будто была середина июля. Я не понимал, как это было возможно, что она не промерзала до костей, но я уважал это. Я повернулся, чтобы посмотреть на нашу аудиторию на трибунах. В то время я ещё не понимал, насколько сильно была спланирована отцовская пантомима. Сотни проплаченных местных жителей, сидевших в своих лучших летних костюмах на трибунах, заставили меня ещё сильнее дернуть себя за воротник. Я пожалел, что не взял с собой шарф, но, по крайней мере, я не был ими. По крайней мере, я не был частью иллюзии того дня. Я повернулся и побрёл обратно к камере и её операторам. Однажды меня уже прогоняли, но я подумал, что если на этот раз я буду более непринуждённым, как будто я просто случайно оказался прямо рядом с двумя мужчинами, они могут разрешить мне посмотреть. В любом случае, они ещё не снимали, они всё ещё всё настраивали. И я сказал себе, что на этот раз не буду задавать никаких вопросов, я буду просто наблюдать. Я буду просто… – Проваливай, парень, – сказал тот, кто держал одну из канистр с плёнкой. – Но я... – Я сказал «проваливай». Я повернулся на пятках. По крайней мере, жар, поднимающийся в моём лице от смущения, согреет меня. Тогда я притворился, что мне стала очень интересна платформа для дайвинга, как будто проверка камеры была частью более масштабной схемы, чтобы убедиться, что всё готово к съёмке. Я снова посмотрел на девушку, небрежно стоявшую наверху. Тогда она посмотрела на меня сверху вниз, и я почувствовал необходимость что-то сказать, что угодно. Быть обнадёживающим, даже если она казалась совершенно непринуждённой. – Всё просто прекрасно! – сказал я, махнув рукой. Она улыбнулась и кивнула. Она была настоящей спортсменкой, эта девушка, вот так заменившая свою сестру в последнюю минуту. Я никогда не встречал Констанс Грей, но Молли была знаменитостью здесь, в Атлантик-Сити, и мой отец очень хотел заполучить её. Он сохранил храброе выражение лица, когда узнал, что она заболела и её сестра будет нырять вместо неё. Мой отец. Такой храбрый человек. Скупает отели. Инвестирует в ночные клубы. Всё это время по ту сторону океана бушевала война. – Когда эти люди вернутся, им нужно будет вспомнить, за что они сражались! – Ах да, значит это разбавленные дорогие напитки и девушки в блестящих костюмах? Вот для чего создавали этот фильм. Чтобы напомнить всем, не только мужчинам, вернувшимся с войны в прошлом году, но и женщинам, и их детям, ради чего они жертвовали. Шанс отправиться в отпуск на море! Играть в игры! Есть, пить и веселиться! Смотреть, как девушка ныряет в воду на спине лошади с высоты более восемнадцати метров! «Туристический фильм», как назвал его отец. Отсюда и иллюзия. Разгар туристического сезона пришёлся на май-август. Люди приезжали сюда за теплом, а не за пронизывающим холодным ветром с Атлантики в середине октября. Так что всем пришлось притворяться, что сейчас лето. Мы уже сделали несколько снимков на пляже и набережной на прошлой неделе, когда было не так холодно. Но сегодня, ну, сегодня он был больше всего взволнован. Если что-то и привлекало толпу, так это лошадиный дайвинг в Стил-Пире. Кроме того, люди, которым заплатили за посещение, тоже были взволнованы. Я осмотрел платформу. Меня всегда шокировал её внешний вид. С инженерной точки зрения она вряд ли казалась безопасной. Каркасная рама из дерева и металла, удерживаемая стальными тросами, прикреплёнными к земле. Должен признать, обычно мои интересы были скорее механическими, чем структурными (я всё ещё очень хотел, чтобы кто-нибудь разрешил мне поиграть с этой камерой), но всё это всё равно очаровывало меня. Как делались вещи, как они работали, как складывались кусочки головоломки. Я гулял по Дощатому настилу, разглядывая отели, построенные на рубеже веков, - как они их построили со старомодными инструментами своего времени? Пирсы, выступающие в воду, тоже очаровывали меня. Они стояли там против бьющего течения и соли десятилетиями. – Это ненормально, – сказал я тогда. Мои глаза проследили за длинным стальным тросом, спускавшимся с верхней части платформы на землю. Металлический квадрат с болтами, удерживавший его на месте, выглядел так, как будто был приподнят. Страх поднялся из глубины меня. – Это нормально? – спросил я громче, но меня никто не слушал. Каждый управлял своими задачами. Страх нарастал, паника тоже. Это было нехорошо. Это было совсем не хорошо. Нет, не было времени для паники. Нужно было действовать. Я проглотил это чувство и поискал глазами отца, но он стоял рядом с режиссёром, занятый одним из их обычных жарких споров. Отцу нравилось воображать себя творческим типом, который был слишком прагматичен, чтобы заниматься искусством. Я взглянул на редактора газеты «Пресса Атлантик-Сити», стоявшего чуть поодаль и наблюдавшего за происходящим. Отцу больше не нужны были плохие новости, но у меня были и более важные дела, о которых нужно было позаботиться прямо сейчас. Я подошёл к тощему молодому парню с рыжими волосами и веснушками, прислонившемуся к лестнице на платформе. – Эй, э-э, вам это кажется нормальным? – спросил я его. Он уставился на меня широко раскрытыми глазами. Это часто случалось со мной. Я не чувствовал себя кем-то выдающимся, но я не мог отрицать реальность. Быть сыном Эммета Чемберса означало, что я был своего рода знаменитостью. Я ничего не сделал. Я просто родился у богатого человека, которому принадлежала половина Атлантик-Сити. – Этот болт там, трос, всё это кажется безопасным? – Я указал, и мужчина повернулся и посмотрел, слава богу. – Э-э... – сказал он и двинулся к нему. Я последовал за ним. Мы посмотрели на трос сверху вниз, потом друг на друга. – Нет, это нехорошо. Как я и думал. Страх всколыхнулся во мне, но я сдержал его. – Ладно, значит, мы должны рассказать кому-нибудь об этом, не так ли... – Стив. – Стив, мы должны что-то с этим сделать. Стив кивнул. – В конюшне есть кое-какие инструменты. Я могу сходить за ними. – Сделайте это, – ответил я. Стив убежал на большой скорости, а я обернулся и посмотрел на своего отца. Я не хотел втягивать его в это, но если это было что-то такое важное, как потенциально смертоносная платформа для дайвинга, на вершине которой стояла девушка, он действительно должен был знать. – Отец, у нас проблема, – тихо сказал я. – Не сейчас, Уильям, – дал он мне тот отрывистый, стиснутый зубами ответ, который я слышал слишком часто. – Да, сейчас, отец. – Что происходит? – спросил режиссёр. Я был не совсем деликатен здесь, и я не хотел быть таким. Люди должны были знать о надвигающейся опасности. – Болт оторвался на одной из тросовых опор, – сказал я, благодарный, что кому-то было не всё равно. – Парень по имени Стив пошёл за какими-то инструментами, но, может быть, нам стоит позвать Констанс? – Ты отослал конюха с каким-то поручением, когда у нас есть расписание, которое нужно соблюдать? И кто, чёрт возьми, такая Констанс? – спросил мой отец, кипя от злости так явно, что даже режиссёр выглядел ошеломлённым. – Девушка-наездница. Она всё ещё там, наверху. – Определённо нет. Если мы спустим девушку, зрители встанут и уйдут. Почини эту чёртову штуку, и сделай это быстро. – Но она в реальной опасности, – сказал я его удаляющейся спине. От этого несколько других парней, стоявших рядом, посмотрели на меня. Мой отец полностью игнорировал меня. Вместо этого он указал на молодого человека, стоявшего рядом с редактором газеты. – Ты, там! – крикнул он. Молодой человек оглянулся через плечо и обратно. А затем указал на себя. – Да, ты, перестань так показывать на себя. Отведи лошадь к девушке. Я уставился на него в полном замешательстве. Последнее, что нам сейчас было нужно, - это лошадь весом в четыреста пятьдесят килограмм на этой платформе. – Ты меня понял? – услышал я голос отца, когда бросился обратно к тросу. Я видел, как Стив бежал со своим маленьким набором инструментов, его лицо было таким же рыжим, как и волосы. Хороший парень, Стив. По крайней мере, кто-то ещё понимал всю серьёзность ситуации. – Тогда сделай это! – Последний приказ, который отдал мой отец, прежде чем я увидел, как он пыхтит в моём направлении. Так что теперь ему было не всё равно. Или теперь он хотел выместить свой гнев на ком-то. Это не имело значения. Стив вытащил из сумки гигантский гаечный ключ и уставился на него, а затем на незакреплённый болт. Он посмотрел на меня снизу вверх. – Я сделаю это, – сказал я. Я был довольно сильным человеком, без каких-либо усилий с моей стороны. Просто ещё один дар, преподнесённый мне моим отцом. Иногда я искренне презирал себя за то, что так сильно похож на него. Стив, тем временем, выглядел так, словно его мог сдуть сильный ветер. Он протянул мне гаечный ключ, и я услышал, как мой отец приказал другим мужчинам окружить меня. – Мы должны скрыть это от зрителей, – сказал он. Казалось, это беспокоило его больше, чем незакреплённый трос и платформа. Я присел на корточки рядом с большой металлической пластиной и уставился наверх. Затем платформа опасно содрогнулась, и я оглянулся, заметив, что очень нервный газетчик выводит на платформу лошадь. Это было полным безумием со стороны моего отца; если мы не решим проблему с тросом, вся платформа может рухнуть на землю. Я посмотрел вниз, когда щепки дерева с пирса треснули под ослабевающей плитой. Пора приступать к работе. Я снова попытался затянуть болт и заметил, что моя рука немного дрожит. Дыши, сказал я себе. Просто почини всё. Но даже моей собственной значительной силы было недостаточно. – Стив, возьмите несколько человек, подойдите к дальней стороне платформы и толкните, – сказал я, коротко взглянув в глаза мужчине, прежде чем вернуться к своей работе. И снова Стив отнёсся ко мне серьёзно. Я мог сказать это, потому что отец был в ярости: – Ты куда? – Надо отдать Стиву должное за понимание нашей ужасной ситуации, он проигнорировал моего грозного отца, и вскоре он и ещё несколько гораздо более крупных мужчин оказались на другой стороне платформы. Я кивнул им со своей стороны, смотря на них сквозь гигантские деревянные балки, и они толкнули. Разница от толчка была дюймами, не футами, не ярдами, но это всё, что мне было нужно. Металлическая пластина лежала на одном уровне с пирсом, и я так сильно, как только мог, стал заворачивать болт дрожащей рукой, заворачивая и шею в процессе. Было больно, но я продолжал затягивать. – О, ради бога, мальчик, ещё туже быть не может, – внезапно сказал мой отец прямо у меня за плечом. – Вставай, пока какой-нибудь идиот не понял, что происходит. Я посмотрел на него снизу вверх. С этого ракурса его лицо опустилось ещё больше, чем обычно. У него всё ещё была устрашающая фигура, но снизу он выглядел более гротескно, чем что-либо ещё. Я вернулся к плите, но он был прав. Вся система, удерживающая эту платформу, изначально была слабой, дешёвым способом поднять женщину на лошади в небо. Но, по крайней мере, трос снова был прикреплён к пирсу. Я встал, и мы со Стивом обменялись кивками. Хороший парень этот Стив. – Ладно, начинаем съёмку! – объявил мой отец. Я вернулся за камеры и посмотрел на девушку, которая теперь сидела на лошади. Всё это было притворством. Всё напоказ. Всё для камер. И всё же там на самом деле была девушка на лошади, готовая парить в небе. Представьте себе это.ГЛАВА I: БИЛЛ
26 января 2022 г. в 12:00
Я поднял воротник куртки на шею и крепко скрестил руки на груди. В воздухе был неожиданный привкус. Этим утром даже был иней на окнах. Но разве это отговорило отца от его сегодняшних планов? О нет.
– Что насчёт девушки? – спросил я со своего конца стола в нашей по-обычному мрачной столовой. Свет и в лучшие времена не был любимой вещью моего отца, но какой-то молодой, неопытный архитектор решил, что окна в этой части дома должны выходить на север. Вдобавок ко всему, отцу не нравились большие счета за электричество, хотя он вполне мог позволить себе оплачивать их, поэтому любая искусственная помощь осенью оставалась неиспользованной до 17:00 вечера.
– Какой девушки? – Отец не отрывал взгляда от газеты и вслепую тыкал в свой грейпфрут.
– Девушки, занимающейся лошадиным дайвингом. Она замёрзнет, – сказал я.
Отец покачал головой и снова ткнул пальцем в грейпфрут. Тот нанёс ответный удар и выстрелил с такой же силой, покрыв накрахмаленный воротник моего отца розовым соком. На этом разговор закончился, и он умчался переодеваться.