Bendy: The Lost Ones

      Столовая была ярко освещённым пространством. Такой непохожей на настроение в ней сегодняшним утром. Я прислонился к дверному косяку в кладовую дворецкого и уставился на изящные хрустальные бокалы, грани каждого из которых по-своему блестели, танцуя на свету. На столовом серебре, недавно отполированном, на изящном фарфоре, от свечей, зажжённых в серебряных подсвечниках. Огни в люстре над головой были яркие и приветливые.       И я подумал про себя: Эта комната была создана не для жителей. Эта комната была создана для гостей.       Как это жалко.       – Ты готов, сын?       У моего отца была манера врываться в комнату, как печально известный слон в посудной лавке. Стаканы на столе положительно дрожали от страха. Я вздохнул. Конечно, он был готов. И разве я когда-нибудь был не готов?       – Да, отец, – ответил я.       – Хорошо. Как это смотрится? Выглядит дорого? – спросил отец, подходя к столу и внимательно разглядывая одежду. Он нашёл невидимое пятно на ноже и плюнул на него, затем потёр его рукавом своего идеально сшитого пиджака.       – Отец, тебе не стоит так делать, – сказал я. Я сделал знак одному из слуг, который только что поставил гигантскую цветочную композицию на буфет. Он тут же кивнул и подскочил, каким-то образом очень вежливо выхватив нож из мясистой хватки моего отца.       – И всё же это выглядит дорого, – сказал он, поворачиваясь ко мне. Весь день были только вопросы за вопросами. Мой отец пытался убедиться, что всё было идеально, опасаясь того, что могут подумать другие. Я правда хотел, чтобы мама была ещё жива в такие моменты, как эти. Она оказывала на него магическое успокаивающее воздействие. На всех нас. Она рассматривала вещи в перспективе.       Ни отец, ни я не особо хорошо умели рассматривать вещи в перспективе.       – Да, дорого, – ответил я.       – Шикарно, да? – Он снова повернулся к столу и упёр руки в бока. Он казался довольным.       – Очень шикарно.       Он повернулся и ухмыльнулся мне.       – Знаешь, прямо как нравится Нью-Йорку.       – Да, прямо так.       У таких людей никогда не было имён. У любых из них. Это всегда были места. Нью-Йорк. Чикаго. Филадельфия. Эти люди так сильно отождествляли себя со своими городами, как будто они построили их с нуля. Забавно, ведь большинство из них не так давно приехали в Америку. Все мы в каком-то смысле были новенькими. И если мы об этом не думали, то нам об этом напоминали другие. Другие, которые называли себя не по названиям городов, а по своим собственным фамилиям. Фамилиям, которые подразумевали под собой более глубокое постоянство, чем сами города. Аристократы.       Всё это было напоказ.       Всё это было утомительно.       Я не хотел в этом участвовать. И всё же я был здесь. Внезапно. Сидел за столом с дюжиной или около того мужчин, таких же, как мой отец. Громких, жаждущих чего-то большего, чем просто стейка за столом, и богатых. Очень богатых.       Я играл эту роль, присутствовал на стольких таких ужинах, что даже не заметил, как мы двигались от момента к моменту, как в итоге оказалось, что я съел кровавый стейк, хотя только что стоял и смотрел, как мой отец плюёт на нож.       Скоро наступит время десерта. Уже наступило.       Затем дорогой виски или бренди для моего отца и его гостей.       О, это тоже случилось.       Тогда что?       И вдруг я оказывался в каком-нибудь ночном клубе на Дощатом настиле или в элегантном баре отеля. Окружённый шумом и неконтролируемым смехом. Этим грязным пьяным поведением, которое было не настолько опасным, чтобы ввязываться в драки, но не настолько безопасным, чтобы в шутку дразнить кого-то, не вызывая у того глубокой обиды.       Это не были возможности моего будущего. Я был здесь. В клубе «Роза». Клуб «Роза»? Это было модное заведение. Отец в самом деле делал всё возможное для этих гостей. В моём очень трезвом состоянии я только тогда понял, что этот визит был большим событием для моего отца. То есть, действительно большим делом. Мой отец приводил гостей в этот клуб только в том случае, если он был вовлечён в сделку, которая могла оказать огромное влияние на его доход и, что более важно, на его власть в Атлантик-Сити.       Я не обращал на это никакого внимания. Теперь я сожалел об этом. Я плыл по течению. И я понятия не имел, что происходит. Такое иногда случалось со мной, время то появлялось, то исчезало. Я помню, как в детстве пытался объяснить отцу это чувство потерянных мгновений. Он не мог понять эту концепцию, и у него не было желания стараться сильнее. Мама только-только умерла, и у него почти не оставалось времени на собственные мысли. Я не винил его. Но если бы он понял, что я чувствовал тогда, то, возможно, это также могло бы помочь и ему. Помочь ему пропустить страшные вещи, разочаровывающие вещи и просто сосредоточиться на том, что нужно делать.       После смерти мамы было страшно. Что мы теперь будем делать без неё? Как мы будем жить без её поддержки?       Лучше всего игнорировать эти вопросы.       Моя жизнь вернулась в более размеренное русло, и я вернулся к реальности, когда мне вручили бокал шампанского.       – Ему семнадцать! – засмеялся мужчина с сильным нью-йоркским акцентом, на самом деле не заботясь о моём моральном облике, просто наслаждаясь моментом.       – Шампанское не считается! – хихикнула его спутница, невысокая веснушчатая рыжеволосая женщина с липкой улыбкой.       – Это Атлантик-Сити. Здесь никогда ничего не считается, – добавил другой парень.       – Кроме денег Эммета, – сказал мужчина с нью-йоркским акцентом.       Все они от души посмеялись над жадностью моего отца и чокнулись бокалами. Я не присоединился к ним, просто поставил свой полный бокал шампанского на поднос проходящего официанта, повернулся и уставился на большой танцпол. Вихри цветов скользили по моему взгляду, когда люди танцевали, а позади была группа на эстраде. Было удивительно, что, несмотря на то, что туристический сезон был давно позади, в этом зале всё ещё было достаточно людей, чтобы заполнить его. Всё ещё достаточно людей, которым нужно было выпить, посмеяться и покружиться на танцполе. Которым нужно было сбежать.       От чего они убегали сегодня вечером? Что будет тяготить их завтра утром? Видели ли они всё своё будущее, изложенное перед ними кем-то другим; хотели ли они, чтобы они могли свернуть на грунтовую дорогу и пережить одно или два приключения? Были ли они в ловушке?       Были ли они похожи на меня?       А затем все огни вдруг погасли.