Bendy: The Lost Ones

      — Ты идёшь с нами! — объявила Хлоя, практически срывая с себя костюм и отбрасывая его в сторону. Она глубоко вздохнула, и я не винила её; корсеты на последнем костюме этого вечера были очень тесными. Я знала. Мне пришлось завязывать их.       Я покачала головой и сказала:       — Нет, спасибо. — Я правда не могла пойти куда-то сегодня вечером, не после очень долгого дня, который у меня был. И в конце концов, это был всего лишь вторник. Почему все сегодня так драматично проводили вторник?       Хлоя схватила меня за руку и чуть не выдернула моё плечо из сустава, притянув меня к себе.       — Время макияжа!       Нет, пожалуйста, нет. Только не время макияжа. Я ненавидела время макияжа.       Меня бесцеремонно толкнули в кресло перед одним из зеркал. Я выглядела ужасно, это правда, и мне в самом деле нравилось выглядеть презентабельно, но я ненавидела быть одетой как какая-то кукла. Это случалось каждые несколько месяцев, и я действительно понятия не имела, что не так с моей обычной внешностью. Я посмотрела на Лили, сидящую перед зеркалом. Она уже была в своей обычной одежде и тщательно накладывала макияж на выход после того, как сняла грим для выступления. Она посмотрела на меня в зеркало и пожала плечами. Лили, как всегда, не собиралась быть моей спасительницей.       Девочки знали, что я не сопротивлялась; я никогда не сопротивлялась. Им это слишком нравилось, и я не хотела поднимать шум, как бы мне ни не нравилось, что они тыкали и прощупывали моё лицо. И, конечно, основной посыл: «Того, как хорошо ты выглядишь, недостаточно». Я быстро превратилась в их версию Золушки на балу: тёмная подводка для глаз, смелая помада, даже немного румян. И была передана Мирабель, которая вручила мне чёрное платье с атласным отливом.       — Давай, поторопись, — приказала она.       Поэтому я поторопилась.       Я уставилась на себя, натягивая платье. Я совсем неплохо выглядела. У меня никогда не было никаких проблем с конечным результатом. Но я не была похожа на себя. Мне нравился мой макияж определённым образом, немного более мягким. Моя одежда немного менее эффектной. Не то чтобы я не возражала против того, чтобы хорошо выглядеть, я просто думала, что уже так выглядела. То есть, за исключением сегодняшнего дня. Сегодня я была полной катастрофой.       Может быть, макияж был оправдан. На этот раз.       — Идём, идём! — Ах, это был знакомый настойчивый скулёж Лили. Приказ был выполнен, и вскоре все мы, включая очень измученную меня, выскочили из отеля на Дощатый настил в раскатах звонкого смеха.       Хлоя взяла меня под руку и подмигнула.       — Ты молодчина, — сказала она. Она мне всегда нравилась. У неё была репутация типичной огненно-рыжей девушки, но мне она казалась самой приземлённой из всех девушек в хоре.       — Я слабачка, — ответила я. Я могла быть немного более честной с ней, чем со многими другими.       — Ты должна поработать над этим, — ответила она.       Я кивнула. Она была права, но я не знала, с чего начать. Я не могла отделаться от мысли, что лучше всего держать всё это внутри. Мои сёстры могли быть общительными и делиться всем, что они думали и чувствовали, потому что это было безопасно. Молли была такой милой насквозь, а Лили была безобидной и глупенькой даже в своих требовательных манерах, но настоящая я? Внутренняя я? Я была уверена, что никто не хотел видеть такую меня. Видеть моё разочарование. Видеть, что я на самом деле думаю о мире и тех, кто в нём живёт. Никто бы не понял. Это не сработало бы.       Будь верен самому себе. Это написал Шекспир. Но Шекспир не был девушкой.       Мы свернули на улицу, следуя за остальными, и направились к красной мигающей вывеске с надписью «Клуб «Роза». Со стороны он мог показаться забегаловкой, но это был один из элитных и дорогих клубов Атлантик-Сити.       — Не волнуйся, — сказала Хлоя, когда мы спускались по короткой лестнице ко входу. — Какой-то молодец платит за всех нас, девочек. Глупенький паренёк.       Действительно глупо, если он думал, что, заплатив за этих девушек, он получит что-то особенное взамен. Они не были глупыми, эти дамы. Они знали, как обращаться с такими парнями. Можно было даже посочувствовать им, тому, как они заискивали и щедро тратили деньги с такими высокими несбывшимися надеждами. Но… не совсем.       Всё, что я могла сделать, это кивнуть. Я ненавидела, когда за меня платили, даже люди с добрыми намерениями. Мне нравилось ни на кого не полагаться. Может быть, это было из-за всех тех подарков, которые Молли и Лили получили за эти годы, но я не хотела этого. Я хотела быть самодостаточной.       Мы сдали наши пальто, и тогда нас встретила стена шума и разноцветных вихрей. Место было переполнено. Но, как стая рыб, наша группа маневрировала вместе и сумела занять угловой столик, на котором кошельки и перчатки взорвались в красочном беспорядке.       — Хочешь выпить? — спросила Хлоя.       — Оу, — ответила я, чувствуя себя соответственно ошеломлённой. — Я думаю, газировку.       Хлоя рассмеялась.       — Я принесу тебе настоящую выпивку.       Я хотела сказать ей, что я слишком молодая и, честно говоря, не особенно интересуюсь алкоголем, но она подняла палец и пристально посмотрела на меня. Поэтому я ничего не сказала, и она быстро растворилась в толпе.       Я вдруг почувствовала себя одинокой. Это было на самом деле интересно, если подумать. Здесь меня окружало так много людей, и всё же я могла прогуляться в одиночестве по Дощатому настилу и чувствовать себя совершенно довольной. Обычно я была бы рада просто понаблюдать — это была не первая моя вечеринка и не первый раз в ночном клубе. Мне нравилось наблюдать за людьми, мне нравилось видеть счастливые лица и смотреть, как они смеются и танцуют вместе. Мне нравилось, когда жизнь была яркой и красивой. Когда, хотя бы ненадолго, волнения и тревоги откладывались в сторону.       Но сегодня всё было по-другому. Весь день что-то щекотало во мне.       Я потрясла головой. Должно быть, это было из-за погружения сегодня утром. Я всё ещё чувствовала ветер на своём лице; чувствовала, как мой желудок переворачивается, когда я глядела вниз на воду далеко под собой. В чернильную тьму. Внезапно всё, чего мне захотелось, — это пойти домой, лечь спать и проснуться отдохнувшей с новым днём возможностей, открывающихся передо мной.       Мой расфокусированный взгляд остановился на знакомом лице. Богатый парень из прошлого. Тот, которого я видела мечущимся вокруг основания платформы для дайвинга. Он стоял с группой крупных шумных мужчин, из тех, которые всегда слишком громко смеялись на вечеринках, которые никогда не допивали свои напитки, но всегда наполняли бокалы. Богатый парень выглядел несчастным. Тогда моё сердце потянулось к нему. У всех нас есть свои проблемы; всё это относительно. Я предположила, что даже у тех, кто живёт во дворцах, бывают дни, когда кажется, что стены рушатся. Я имею в виду, в конце концов, мы все люди.       Теперь я внимательно наблюдала за богатым парнем, задаваясь вопросами о нём, кем он был на самом деле, зачем его отцу понадобилось снимать этот его фильм, когда я вдруг заметила другого молодого человека, идущего ко мне. Он встал на дорожку между мной и богатым парнем и улыбнулся при этом. Я заметила, что он был довольно красивым, тёмные волосы аккуратно разделены пробором, идеально скроенный костюм. Ямочка на одной щеке.       Мне не приходило в голову, что он шёл ко мне, пока он не заговорил и не сказал:       — Взгляды встретились в переполненной комнате.       Я уставилась на него. Внезапно он показался мне очень близким. Как будто он только что материализовался прямо передо мной, протянув руку.       — Что? — сказала я. Это было неправильно, но когда мне удавалось сказать что-то правильное?       Молодой человек рассмеялся.       — Я видел, как ты смотрела на меня. Должен сказать, я никогда не был так польщён.       Я просто уставилась на него, на его глубокие карие глаза, на лёгкую морщинку по краям. Я его смешила. О, как мне не нравилось вот так смешить людей. Люди либо считали меня грубой, либо смешной. Я всегда была объектом какого-то очарования. И всё потому, что я не могла произнести нужные слова так, как следовало бы. Ещё одна причина просто держать всё при себе. Казалось, никто меня не понимал. Более того, никто не пытался понять меня.       — О, ладно, — сказала я, совершенно сбитая с толку. И тут меня осенило. Каким-то образом этот человек решил, что мой взгляд направлен на него. Теперь мои щёки определённо горели. Слава богу, в комнате было слишком тепло, и он этого не заметил бы.       — Я Эндрю, — сказал он. Я поняла, что его рука была протянута мне, и неловко схватила её. Он слегка пожал мою руку, а затем отпустил её.       Я ещё немного посмотрела на него. Действительно, он был очень хорош собой. Высокий. Стройный, но сильный. В его присутствии было что-то очень приятное, будто успокаивающее.       — И…       И?       — И что?       Он рассмеялся, и я больше не чувствовала себя особенно спокойной. Чего я не понимала?       — Как тебя зовут? — спросил он.       Конечно! Я не была глупой, я знала, как работают знакомства.       — О, да, конечно, я Констанс.       — Приятно познакомиться, — ответил Эндрю.       Теперь я начинала потихоньку чувствовать разочарование. Он говорил с надеждой в голосе и стоял молча, как будто я должна была прочитать его мысли. Но, честно говоря, я была несколько сбита с толку. Обычно в таких ситуациях ко мне никто не обращался. Почему сейчас?       Тут я вспомнила о платье. И о макияже. И о волосах.       И, боже мой, он думал, что я смотрела на него раньше.       Сейчас что, намечаются отношения между мальчиком и девочкой? спросила я себя. Ты не ребёнок, ты можешь это сделать. Не то чтобы я никогда раньше не гуляла с мальчиком или даже не целовалась с ним. Один раз. Тот единственный раз. О, как бы Лили сейчас посмеялась надо мной с моими маленькими целомудренными манерами, как она их называла. Где она была?       — Я тоже рада познакомиться. — Хотя так ли это? Может быть, на самом деле было просто слишком напряжённо? Почему я вдруг почувствовала себя такой одинокой? Как получилось, что теперь я скучала по этому странному страху в своей душе и воспоминанию о погружении в холодную воду? Были ли эти чувства лучше, чем волнение и замешательство, которое я испытывала сейчас? Я думаю, да. По крайней мере, я понимала первое. Когда как последнее было совсем неподвластно моему контролю.       — Не хочешь потанцевать?       Не очень.       — Да, было бы чудесно.       Так это и случилось. Он нежно взял меня за руку, и в этот раз я заметила, какая она мягкая и тёплая. Я также заметила, какими липкими и холодными были мои. Как он, должно быть, сожалеет об этом. Но, похоже, он не сожалел. Он проводил меня на танцпол, а затем другая рука легла мне на талию. Это не помогло моим взволнованным чувствам. Но я сосредоточилась на музыке и на танцевальных шагах. В конце концов, я была неплохим танцором. Мы все были довольно хороши в таких вещах, сёстры Грей. Даже та, которая отказалась идти в шоу-бизнес, которая была счастлива за кулисами. Даже она, то есть даже я, наслаждалась хорошими движениями по комнате.       И они и были хорошими. Он был очень элегантен и уверенно держался на ногах. У него была грация. Он не был Фредом Астером, но кем был в реальной жизни?       У меня закружилась голова.       — Если ты будешь смотреть на меня, это поможет, — сказал он, явно заметив это.       Ну, в этом и была проблема, не так ли? Я намеренно старалась не смотреть на него. Глядя на него, я чувствовала себя очень уязвимой. Потому что мне нравилось смотреть на него.       Я посмотрела на него. Он улыбнулся. Я улыбнулась.       Может быть, это нормально иногда чувствовать волнение. Может быть, это хорошее чувство. Может быть, это очень хорошее чувство.       Я почувствовала, как устраиваюсь в его объятиях. Не совсем расслабленная, но и не наоборот. Было приятно.       И потом всё вдруг погрузилось во тьму.