Bendy: The Lost Ones

      Дело не в том, что мне могли не нравиться люди, а в том, что мне не нравилось, когда рядом было много людей. В одной комнате. В одно время. Но что мне не нравилось даже больше, чем большая группа людей, так это большая группа людей, паникующих в кромешной тьме.       Мой партнёр по танцам всё ещё прижимал меня к себе, и я заметила, что держусь за него, крепко сжимая его руки. Он не казался испуганным или обеспокоенным. На самом деле он даже слегка рассмеялся.       — Ну что ж, весело, — сказал он. Но когда я не ответила, его тон изменился. Он стал мягче. — Ты в порядке?       С другого конца комнаты донёсся грохот и крик, и я сразу поняла, что толпа вот-вот превратится из группы нервничающих людей в единое целое. Как капля на предметном стекле микроскопа, скользящая навстречу, а затем становящаяся одной с другой. Эндрю, похоже, не понимал надвигающейся угрозы, а если и понимал, то, кажется, ему было всё равно. Я покачала головой.       Пришло время просто взять на себя ответственность.       Я скользнула ладонью по его руке и взяла его ладонь в свою.       — Давай, — сказала я, хихикая. Он сопротивлялся только мгновение, а затем позволил мне тащить его через темноту. Этому меня научили мои сёстры. Если вы хотите, чтобы кто-то что-то сделал для вас, попросите с улыбкой или хихиканьем. Я не понимала, почему это работало, но это работало. Я просто хотела спрашивать о чём-то по-обычному, но, очевидно, когда я спрашивала по-обычному, я была слишком «суровой».       Было удивительно легко провести его к дверям и вывести на свежий воздух. Я достаточно хорошо знала дорогу, и идти целеустремлённо, даже в темноте, — эффективный способ добраться куда-нибудь, даже если вы немного заблудились. Даже если вы натыкаетесь на пьяных танцоров и паникующих официантов.       — Куда мы идём? — спросил он, но, похоже, ответ его не волновал. В его голосе был оттенок, от которого он звучал так, как будто считал всё это восхитительным. Я не была уверена, как к этому относиться.       Мне просто хотелось воздуха, неба и моря. Я просто хотела быть подальше от всех, от толпы, выходящей из клуба на улицу, от моей сестры. И всё же я держала его за руку, поэтому я предположила, что, когда я тянула его к Дощатому настилу, я не хотела быть вдали абсолютно от всех.       Я отпустила его руку и потянулась к перилам, отделяющим Дощатый настил от песчаного обрыва в метре ниже. Я крепко ухватилась за него и закрыла глаза, делая глубокий вдох, вдыхая солёный и холодный воздух. Я почувствовала внезапное сильное воспоминание о том утре, о падении сквозь ветер, о приземлении в воду. О хаосе, спешке, пинках и попытках найти, в какую сторону направляться. Я открыла глаза и почувствовала, как у меня подкосились ноги, и я рухнула на землю.       Я сидела, прислонившись к столбу, тяжело дыша, глядя через Дощатый настил на Лавку солёных ирисок Джеймса, закрытую и тёмную. Это чувство страха, которое я испытывала весь день. Что-то было не так.       Я отрицательно покачала головой. Это была ложь. Наши эмоции лгут нам. Всё было так. На самом деле всё было довольно хорошо. Я получила подарок, пошла на вечеринку, а потом произошло отключение электричества. Очень распространённая вещь. Всё довольно хорошо.       — Ты такая быстрая! — сказал молодой человек, садясь рядом со мной. Он запыхался, и я посмотрела на него. Я бежала? Я и не поняла, что бежала. Моё дыхание стало быстрым и прерывистым, но я подумала, что это было больше связано с моим разумом.       Я бежала?       — О, ну, мне просто нужно было подышать свежим воздухом, — сказала я. Однако я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Он хорошо проводил время, и я почувствовала облегчение. Не имело значения, что в этот момент я чувствовала себя странно и не в своей тарелке; он хорошо проводил время, и это было что-то.       Но так ли это?       — Боже, у меня нет слов. — Он снова рассмеялся и повернулся ко мне всем телом. — Эта земля замерзает. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?       Нет, я определённо не была в этом уверена.       — Мы должны встать, — сказала я. Он галантно поднялся и помог мне встать. Это было очень мило. Я не знала, что делать теперь, когда я стояла и смотрела на него, поэтому я повернулась и снова посмотрела на океан.       — Мне он никогда не надоест, — сказала я. В ту ночь был убывающий серп луны, похожий на последнее прощание света. Забавно думать об этом сейчас. Он отражался в океане, в белых барашках волн.       — Я могу понять, почему. — Он встал рядом со мной так, что его рука и моя соприкоснулись. — Ты здесь живёшь?       Я кивнула.       — Да.       — И ты танцовщица. — Я покачала головой. Он заметил. — Нет?       Я посмотрела на него.       — Я никто. — Я почувствовала возвращение странной тёмной боли внутри, но не отвела взгляда.       — Это невозможно, — ответил он со смехом.       — Нет, это очень даже возможно. — Я снова посмотрела на море и увидела силуэт на горизонте. Корабли приходили и уходили здесь с большой частотой, но в этом было что-то особенное. Просто появлялись вот так ночью, так поздно, так тайно. Я вспомнила истории о кораблях 20-х годов, нелегально доставлявших алкоголь из Канады. Но, конечно, теперь всё было кончено.       — Ты определённо что-то. Кто-то, — быстро поправил он. — Ты Констанс.       Я Констанс. Константная Констанс. Да, это была правда. Всегда надёжная, найдётся для любой ситуации. Как какой-нибудь повседневный предмет домашнего обихода, вроде пары садовых перчаток.       Я посмотрела на Эндрю, и мне больше нечего было сказать или сделать, поэтому я просто улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Я могла сказать, что он гордился. Он подбодрил меня, по крайней мере, так он думал. Его работа здесь была закончена. Он снова посмотрел на океан, довольный своей добротой.       Я тоже посмотрела.       Корабль исчез.