***
Прохладный утренний воздух вздымал тюль на кухне. По всему штабу раздавался запах поджаренных кофейных зерен. Гарри стоял, облокотившись спиной о столешницу и ждал, пока заварится кофе. Он в нем нуждался, как никогда, и вовсе не потому, что не мог отойти от здорового восьмичасового сна, а совсем напротив. Прошло немало времени, как Поттер забросил идею уснуть прошлой ночью и направился в кабинет разбираться с отчетами. Он сидел там до самого рассвета и все никак не мог уловить — зачем им было подрывать собственную лабораторию? Что ПСы пытались скрыть на этот раз? С этими вопросами и кучей бесполезных бумаг он проснулся спустя час, лежа головой на том же столе. Гарри вдохнул свежий воздух и взглянул на полку с посудой. Он оставил свою любимую чашку в комнате. Подорвавшись, он побрел на второй этаж «дома» и спустя пару минут поисков уже направлялся обратно. Это была не просто чашка, это был рождественский подарок Рона. Золотое трио в пятый год обучения смотрели на Поттера с колдографии, изображенной на поверхности посудины. Гермиона расплывается в улыбке в новом свитере, связанном Молли, по обе стороны сидят два парня. Гарри вдруг наткнулся на свое отражение, плывшее по поверхности металлического чайника. Он не мог поверить, что с фотографии на него смотрит этот же человек. Лучезарный мальчик вновь улыбнулся на него с той стороны и обнял за плечи свою подругу. Живую. А по другую сторону от неё на Поттера смотрел рыжий веснушчатый мальчик и так радостно махал подарочной упаковкой «Белли Ботс». Его щеки покрылись румянцем, а на кожу падал свет от зажженного камина. Перед глазами застыла картина — бледное лицо, впалые щеки и закрытые глаза. Вот и все, что помнил Поттер о своем друге перед тем, как закрыли крышку гроба и засыпали его толстым слоем земли. У магглов есть такая поговорка — О мертвых или хорошо, или ничего. Но вот гриффиндорец прекрасно помнил окончание этой фразы, которое постоянно повторяла тетя Петунья вспоминая его покойную мать — О мертвых или хорошо, или ничего, кроме правды. Потому он без зазрения совести напомнил себе, как его дражайшая подруга не проронила ни слезинки в тот день, а напротив, словно была очень воодушевлена, наблюдая за скорбящими лицами вокруг. Гермиона явно была в приемлемом состоянии и даже успевала упрекать его за лишнюю рюмку. В сердце неприятно закололо. Время отогнать эти мысли и постараться жить дальше. После того, как завершит начатый план. Гарри перевел взгляд от злополучной кружки и потянулся открыть дверь. Как вдруг с коридора послышался какой-то шум. Парень сосредоточенно прислушался, наплевав на все правила приватности и рамки приличия. — Семьи погибших магглов начинают жаловаться в прессу, — шепотом произнес знакомый голос. — Все забудется, это лишь дело времени. Но я бы на всякий случай снова посмотрел, не оставили ли мы там следов, — все так же тихо прозвучал низкий басистый голос. Поттер в секунду воспламенился, как спичка, и повернул ручку двери. — Так вот оно что… Я сижу гадаю, как так вышло, и снова виню в смертях этих ублюдков, пока вы… — он указал пальцем на Аластора и перевел свой взор на Люпина. — Гарри, все не та… — Я доверял вам! Я доверил вам все, что сказал мне Дамблдор! Я не утаил ни одной детали! — Поттер активно жестикулировал и тяжело дышал. На лестнице послышались шаги. Джинни вернулась с ночного дозора и сразу же попала в гущу событий. — Все нормально? — рыжеволосая с непониманием переводила взгляд от одного к другому. — Нет, Джинни, не все нормально. Они убили ни в чем невиновных людей и скрыли это от меня! Спокойствие явно не было отличительной чертой характера Уизли, потому она сразу изменилась в лице и заняла место возле Гарри. — Послушай, это произошло случайно… — Люпин пытался сгладить углы конфликта и успокоить собеседника. — Прекрати. Он не маленький, должен понимать, на войне без жертв не получится, — раздраженно произнес Аластор и поправил жгут на глазу. — Правильно! Поэтому давайте убивать всех без разбора, мы же ничем не лучше ПСов! — Уизли наигранно улыбнулась, сарказм переполнял её. Спокойное утро было безвозвратно потеряно. Крики и обвинения разносились по всему штабу, и Поттер, не выдержав, выбежал на улицу, прихватив куртку с сигаретами и взяв под руку Джинни. На полу коридора словно осколки его души, лежали куски разбитого фарфора, единственное, что осталось от их дружбы.***
Музыкальное сопровождение для этого фрагмента — Ludovico Einaudi — Experience Гермиона провела весь день с ощущением их поцелуя на губах. С того момента, как она наткнулась на фотографии, каждую ночь девушка видела свою прошлую счастливую жизнь, которая отравляла настоящую. Осознание невозврата выжигало в ее груди дыру, которая с каждым днем только расширялась. Грейнджер будто находилась в личном аду. Такие теплые и трепетные эмоции из прошлого сталкивались с проблемами и фактами реальной жизни. Поведение Драко лишь усугубляло ситуацию. В один день он даже не удосуживается поздороваться, а на следующий приносит плед, который так много значил для нее. День, наполненный тревогой о прошлом и настоящем, медленно шел к концу. Она впервые за все время пребывание в Кровавом Дворе сидела в библиотеке, зачитываясь чудесным романом о войне и любви вопреки ей. Персонажи находили спасение друг в друге, цеплялись за возможности, предоставленные безжалостной судьбой, и старались пережить потери вместе. Гермиона всячески старалась не проводить параллели и просто погрузилась в историю. Как же она по этому скучала. Правда, главным недостатком книг был факт того, что от реальности удавалось уйти лишь на жалкие часы, а после прочтения она возвращалась на свое законное место, оставляя горечь и сожаление внутри. Солнце медленно уходило за горизонт, витражи библиотеки бросали последние золотые лучи на книжные полки, в помещении, как по щелчку, загорались подсвечники, освещая путь. Подавленная и взвинченная Гермиона осознала, что прочитанная книга лишь усугубила положение, подарила мнимую надежду. А в их время это было самое опасное чувство. Вернув роман на место, девушка отряхнула хлопковое белое платье и вышла из библиотеки. Бродя по коридору, она, словно находясь в трансе, пошла в сторону большого панорамного окна. Отсюда виднелся завораживающий вид на бушующее море. Последний раз Грейнджер плавала в нем после ограбления банка. Хотя вряд ли это можно сравнить с теми эпизодами жизни, когда родители вывозили её на побережье, и маленькая Гермиона до последнего не хотела выходить из воды, пока не синели губы. Сейчас же она могла лишь смотреть на волны, подсвеченные лунным светом из этого окна, как птица в клетке. Грейнджер зацепилась взглядом за свет, исходящий из гостиной. Обычно в это время дом был пуст, или же Малфой сидел в своем кабинете. Однако, заглянув туда, Гермиона увидела Драко, который сидел на полу у камина спиной к ней, оперевшись о сиденье дивана. На нем была простая белая рубашка с закатанными рукавами, а в руках парень держал бутылку с янтарной жидкостью. Даже сейчас сидел с прямой спиной, словно на званом ужине у королевы, а не в собственной гостиной. Настоящий аристократ, подобная грациозность всегда поражала Гермиону. Как человек может не иметь ни одного внешнего изъяна? Как дьявол, который притягивал своей неземной красотой и подталкивал на грехи. Как каменная статуя в музее, над которой не один год работал искусный мастер. А сейчас людям позволено лишь со стороны смотреть с отвисшими челюстями и между собой тихо обсуждать, способен ли простой смертный сотворить подобное. Гермиона, как завороженная, продолжала смотреть на его силует и сжимала руку в кулак, останутся следы. Вспоминая сейчас, как она отстранилась от него после ситуации на балконе, это казалось правильным. Для него это не больше, чем игра, ничего не значащее событие. Сколько девушек он целовал так же, на скольких так же смотрел, старательно разыгрывая интерес. Знала ли Паркинсон об этом, и какие между ними отношения. Может, в их союзе считалось абсолютно нормальным целовать других людей? От этих мыслей глаза предательски защипало. Девушка не могла охарактеризовать, что чувствовала. Большой спектр явно неприятных эмоций никак не поддавались логическому объяснению. От одной мысли, что, вероятнее всего, их с Паркинсон связывали отношения, становилось так неприятно на душе. — Долго будешь там стоять? — низкий бархатный голос медленно протягивал каждое слово. — Я не… Я просто проходила мимо… — шатенка внезапно пришла в себя излишне резко, дернувшись всем телом, и не успела осознать, что он заметил её присутствие. — Мне не с кем выпить, — словно проигнорировав все эти слова, досадно отметил собеседник. Лениво переведя на нее взгляд, он указал на место напротив и продолжил заливаться пойлом. Гермиона медленно подошла к нему и все еще не могла отвести взгляд. Его глаза будто смотрели дальше, чем на то позволяла комната, в них отражались языки пламени, перекатываясь в зрачках. — По какому поводу праздник? — девушка нарушила тишину, сопровождаемую треском бревен. Он наклонил голову вбок и осмотрел ее лицо, спустился к груди, а следом к ногам. — Повод? — лукаво усмехнулся. — Мне не нужен повод. — У тебя есть обязанности, и в них явно не входит алкоголизм, — как в старые добрые времена, отчитала его Гермиона, рассмешив парня. — Какое жуткое дежавю, — будто для себя проговорил он, делая очередной глоток. — Тебе стоит расслабиться хотя бы немного. Драко протянул ей другую бутылку и многозначительно кивнул. Сопротивляться было бесполезно, да и не особо хотелось. Может, хоть это позволит ей ненадолго забыться. Гермиона сделала первый глоток. Янтарная жидкость обожгла глотку и, спустившись ниже, согрела грудину. — Ты была в комнате Нарциссы, — это был не вопрос, а констатация факта. Малфой продолжал смотреть на огонь, изредка переключая внимание на резные детали камина. — Ты хранил мой школьный учебник все эти годы, — знала, что лучшая защита — нападение. Драко понимающе улыбнулся и покачал головой, затем вытащил из кармана брюк пачку с сигарами и закурил. — Годы идут, а наши перепалки не меняются. Не самая лучшая константа, не так ли? Ответа не последовало. Похоже, кто-то из эльфов сообщил хозяину о недавней экскурсии девушки, чему она ни капли не удивилась. Вопрос о портрете Люциуса Грейнджер решила отложить на потом. — Ты оставила ее однажды у меня в спальне. Было жалко выкидывать книгу со столь важной информацией, — конечно, он лукавил, делал так всякий раз, чтобы уйти от объяснений. — Где она сейчас? — В моем кабинете в шкафу. Не думал, что ты захочешь спустя столько лет вновь изучать Нумерологию, — его глаза были направлены на нее, ожидая реакцию, но Гермиона лишь сделала очередной глоток огневиски и закрыла глаза. — Я слишком измотана, чтобы вести спор с тобой. — Ты какая-то нервная сегодня, боишься сболтнуть лишнего о своей ненависти ко мне? — на лице была улыбка, а в глазах читалась грусть. Как проницательно подметил про лишние слова, он был настолько близко и далеко от истины одновременно. Гермиона правда в какой-то степени ненавидела его за то, что он создавал впечатление искреннего человека, но однажды обжегшись, Грейнджер поняла — это все фальшь, а он — замечательный актер. Ненавидела, потому что Драко был одновременно таким теплым и холодным, а еще за то, что он снова заставил её чувствовать и видеть эти чертовы сны. Вот только, что Малфой подразумевал под ненавистью, в голову никак не шло. — Я тебя не ненавижу, — излишне резко произнесла гриффиндорка. — Брось, я же вижу, как ты смотришь на меня, явно хочешь перерезать мне глотку, — мужчина свел брови к переносице и провел языком по нижней губе. — У меня просто закончились силы, мне кажется, я схожу с ума в этих стенах. — Грейнджер, я тоже устал от этого дерьма. От того, что мне приходится держать тебя в своем поместье. Я так старался создать из этих стен хотя бы иллюзию дома, но теперь здесь появилась ты, и это не больше, чем темница, — было видно, что он опустошил уже не одну бутылку и сейчас говорил максимально искренне. Гермиона изо всех сил пыталась испытывать злость по отношению к нему, но все попытки с треском проваливались. У неё просто не хватало сил злиться. Теперь создавалось ощущение, что они оба заложники этого дома и обречены бессмысленно скитаться по нему. Но это не было правдой, Малфой был свободен, как бы иронично это не звучало. Оставалась лишь надежда на его обещание. Вот только, был ли в этом смысл… Идти ей некуда, Гарри сначала выгнал её, а потом и вовсе похоронил. Она осталась абсолютно одна в этой войне и после увиденного в газетах уже не была уверена в существующей «стороне света». Сейчас есть только она с Малфоем и эти бутылки огневиски. — Предлагаю выпить за моего друга из Хорватии, что любезно прислал мне огневиски, — Драко излишне наигранно поднес к ней свою бутылку в попытке разрядить обстановку и расплылся в печальной улыбке. — У тебя все друзья имеют такое пристрастие к алкоголю? — девушка рассмеялась, как ребенок и приложила стекло ко лбу. — Все, кроме Пэнс. Она слишком серьезно относится к своей работе. Да и вообще, гораздо выносливее морально, так что алкоголь ей ни к чему, — задумчиво ответил он. От воспоминаний о ней в его глазах загорался какой-то огонек. Вряд ли у него такое же выражение лица, когда он говорил о Гермионе. Девушка прикусила себя за внутреннюю сторону щеки, дабы не выдать себя мокрыми глазами. Ревность. Вот, эта эмоция, которую гриффиндорка все не могла распознать, или не хотела. Она не хотела, чтобы Малфой рассказывал ей о Пэнси. Не хотела случайно наткнуться на них, увлеченными друг другом в коридоре. И уж точно не хотела, чтобы этот взгляд Драко был вызван любовным интересом к Паркинсон. Грейнджер понятия не имела, какие между ними отношения, а услышать не тот ответ на вопрос, который надеялись последние нервные клетки, она не решалась. Воцарилась тишина, лишь слышался треск огня и стук, соприкасающихся хрустальных кристаллов люстры. Через что только ей не удалось пройти за свою жизнь, и сейчас она без угрызений совести в душе могла сказать, что очень устала. Гермиона до изнеможения опустошена. У нее ничего не было, ни настоящего, ни будущего, лишь терзающие воспоминания о прошлом. Безумно хотелось вдохнуть свежий воздух, ощутить касание ветра на коже, жизни. — А знаешь, у меня для тебя кое-что есть, — с этими словами он взял в руки палочку и материализовал свой галстук в длинную черную ленту. — Ты доверяешь мне? Гермиона лишь рассмеялась в ответ. — Ладно, глупый вопрос, просто повернись ко мне спиной. Девушка не раздумывая развернулась, боятся нечего. Все самое плохое уже произошло. Она сидела пьяная в гостиной Пожирателя смерти, дальше падать некуда. Вдруг на её глаза опустилась холодная атласная ткань. Следом послышалось заклинание, лишающее слуха, и даже в этот момент сердце размеренно билось. Тело словно отказывалось верить, что он может нанести ей вред. Гермиона почувствовала прикосновение к своей ладони, холодные пальцы взяли её за руку и повели следом за собой. Выйдя из дома, он развязал ей глаза. Свежий прохладный морской воздух послал мурашки по телу девушки и заставил улыбнуться. Жестом показав, что не стоит накладывать согревающие чары, она ступила на грубые каменные ступени во дворе и последовала за ведущим ее Драко. Невысокие кустарники, тропинка из красных горных пород, ветер. Это именно то, как Грейнджер представляла себе прогулку в саду. Пара вышла за пределы Кровавого Двора, и Гермиона не смогла подавить блаженный стон. Картина была столь завораживающей. Могучие волны разбивались о скалы, словно пытались изо всех сил очистить себе путь. Морская пена создавала сотни узоров. Сквозь воду можно было увидеть тайны морского дна. Девушка вырвала свою руку и подошла ближе к обрыву. Ветер развевал ее волосы, капли воды оседали на коже и платье. Грудь наполнилась ощущением свободы и спокойствия. Ей казалось, что она совершенно в другом мире, в далеком и счастливом. Словно все ее заботы испарились, осталась лишь её душа и непрекращаемое движение воды, уносящее все невзгоды далеко-далеко в пучину. По щеке Гермионы незаметно для нее скатились слезы какого-то облегчения, на губах красовалась блаженная улыбка, и в душе царил покой. Совсем позабыв о Малфое, который все это время наблюдал за ней, девушка подняла глаза на сияющую и далекую Луну, которая исцеляла все раны и печали. — Почему же это не может длиться вечно, — тихо прошептала она, но, видимо, недостаточно ведь следом услышала ответ. — Потому что ничто не вечно под Луной. Гермиона резко обернулась, приоткрыв рот от удивления. Драко только что процитировал строчку из поэмы Шекспира. Именно она была ее любимой и точно находилась в книге, которую когда-то давно ему подарила шатенка. Ведь она нашла эту книгу у него в комнате в первые дни пребывания тут, но совсем позабыла. — В чем-то твой писаришка был прав, — хрипло рассмеялся он. В его словах читалась боль и разочарование, необратимость прошлого, сожаление. — Как жаль, что именно в этом, — прохрипела она, слезы скопившиеся в глазах предательски щипали. Почему именно они? Неужели судьба была настолько безжалостна? По коже вновь побежали мурашки. Гермиона обняла себя за плечи то ли в попытке согреться, то ли в попытке удержать себя в руках. Заметив этот жест, Драко невербально наложил на нее согревающие чары, и это стало последней каплей. Слишком много напоминаний. Она повернулась к нему спиной и позволила слезам бесконтрольно стекать по ее щекам. Почему? Этот вопрос терзал ее столько лет, но девушка никогда не находила ответ. Боль и обида хлынули через край. Почему он оставил ее тогда? Оборвал все, словно простую нить. Тихие всхлипы заглушала природа, она словно давала ей время, которого чертовски не хватало. Время оплакать себя. Возвращаясь в дом, они не проронили ни слова, разошлись по комнатам и окунулись в собственные моря сожаления.