***
Song — Twice — Little dragon На улице шумел дождь. Было около трёх часов ночи, и Джинни привычно сидела у открытого окна. На подоконнике веером лежали колдографии. Колдографии смертников. Она задумчиво очерчивала силуэты изображённых, устало улыбаясь. Чудесный снимок пятого курса. Гермиона с аккуратным пучком возмущённо глядит в объектив камеры. В её руках зажаты конспекты и учебник по нумерологии. Тогда подруга была необычайно живой. Румянец не покидал щёк Грейнджер, темные следы на шее таинственным образом появлялись и тут же исчезали, как и сама шатенка. Уизли так и не удалось разгадать, кем был таинственный незнакомец Гермионы, о чем очень жалела. Ведь если раньше этот вопрос был бы неуместен, то сейчас он казался самым важным, волнующим и простым. Их жизнь стала излишне сложной. Слишком рано. На другой колдографии хохочущий Рон вместе с Фредом и Джорджем. Её милые братья, солнечные лучи в темных коридорах Хогвартса, которые всегда освещали путь. Слёзы предательски скатились по блендой щеке, ресницы дрожали. Ведь мальчики так хотели открыть свой магазинчик с шалостями. Деньги были почти собраны, когда началась война. Не хватало буквально пяти галеонов. Они хотели вложить их в банку на ужине со всей семьей. Так сказать, торжественно объявить о скором открытии. Рука судорожно потянулась к карману свободных брюк. Нащупав холодный металл, Джинни достала пять галеонов, не сдерживая улыбки. Она поднялась со стула и, подойдя к шкафам, достала большую уже пустую банку с зачеркнутыми числами. Деньги нужны были, как никогда. Поэтому каждый вносил в дело все, что мог. Уизли вновь вернулась к подоконнику, дрожащими руками взяла колдографию и, глядя на неё, бросила монету в сосуд. На этикетке моментально была перечеркнута последняя сумма. — Шалость удалась, — в горле пересохло, сердце сжалось от боли потери и несправедливости. Это должны были сделать они под громкие овации и поздравления, а не она, стоя ночью одна на разваливающейся кухне, под шум дождя и собственного горя. Свежий шрам на скуле чесался. Запасы бадьяна были на исходе, и она не могла позволить себе использовать его в эстетических целях. Девушка теперь многое не могла себе позволить. Например, улыбаться, спать, не боясь, что нападут Пожиратели, или Гарри снова напьется и придёт к ней. Ничего не будет, как раньше. Почему ей казалось, что это понимала только она? Минерва, Гарри, Невилл — все они словно жили в фантазиях. Действия Грюма только укоренили в ней эту мысль. Орден давно перешёл черту раз и навсегда. Просто теперь открыто. Незачем прятать руки, испачканные в саже, когда вокруг тебя полыхает пламя. Так и незачем стирать с них кровь, когда вокруг лишь смерть. Девушка даже не пошевелилась, когда на кухню неожиданно вошла Флёр. Под её глазами виднелись чёрные мешки, светлые волосы были завязаны в неаккуратную косу, губы высохли. От прежней красоты не осталось ни следа. Она набрала воду в небольшой металлический чайник и поставила его на плиту. Только её здесь не хватало. Джинни хотела побыть наедине с собой и своими мыслями, неужели так сложно оставить её в одиночестве хотя бы на пару часов? Делакур пододвинула стул ближе к Джинни и села рядом. Среди молчания слышались лишь тихий свист чайника и дождь. — Джин, ты когда-нибудь жалела о собственных поступках? — блондинка запустила руки в волосы и смотрела в ночную мглу. — Никогда. Все, что я делаю, делаю во благо лучшего будущего, — отчеканила Уизли, скривившись от одного факта присутствия Флёр рядом с ней. — Но что, если тебя осудят за твой поступок? Раздражение заполонило каждую клеточку тела Джинни. Спустя столько лет не было времени на сомнения или сожаления. Такие, как она, лишь куклы, которыми управляет умелый кукловод в своих целях, а потом выбрасывает. Загвоздка в том, что кукла без кукловода — ничто. Лишь оболочка с сомнениями и страхами. — Золотое правило жизни, Делакур, не суди и не судим будешь, — Уизли подошла к кипящему чайнику и переставила на пробковую доску. Разговор был окончен. Сил не осталось.***
Song — To build a home — Cinematic Orchestra Громоздкие волны с грохотом разбивались о каменистые скалы, оставляя после себя лишь белую пену. Июньские ночи были, на удивление, холодные в этом году. Весь этот холод и буря у моря полностью олицетворяли состояние мужчины, стоявшего на краю балкона. Он с одиночеством глядел вдаль, как тогда, семь лет назад, стоя на Астрономической башне и размышляя о совершении преступления, которое в последующем отнимет жизнь величайшего волшебника и заберет у него единственный лучик света. В тот раз он отпускал её с целью обезопасить, оградить от себя и всех связанных с ним проблем. Сейчас же он даровал ей обещанную свободу, и это совсем не означало, что она будет цела и невредима за пределами его дома. Но это был выбор Грейнджер, Малфой дал обещание, и он исполнил его. Тогда почему на душе настолько пусто, а горечь во рту не даёт покоя? Теперь Драко сможет сфокусироваться на работе и осуществлении своего плана, а это самое главное. Привкус её губ все ещё крутился на языке, заставляя задумываться о правильности этого решения. Возможно, если бы не этот обет, Малфой смог бы запереть её в этом замке и никому и никогда не показывать. Она ходила бы по коридорам в самых красивых платьях и наводила порядки в библиотеке. Но это было бы абсолютно нечестно по отношению к самой девушке. Но легче на душе от этих «правильных» мыслей вовсе не становилось. Малфой ещё раз прокрутил в голове тот самый день, когда все закончилось. Когда все нужные ресурсы с трудом, но были у них в руках, не без помощи хорошего человека, начались бесконечные попытки воссоздать столь драгоценное изделие. Ни одна из них не увенчалась успехом, и если бы не абсолютно нелепая случайность, их могли обоих подвесить головой вниз на главной площади. Но, по случайному стечению обстоятельств, в один из дней, Малфой вновь стоял над котлом, в котором никак не хотела закипать жидкость. В его руках был небольшой кожаный блокнот, и он перебирал руками страницы, тяжело выдохнул в попытках понять, что же идет не так. Грейнджер сидела, облокотившись на подоконник, и нервно кусала губу. Услышав звук шипения, девушка подняла голову и увидела такие же удивленные глаза блондина. Составляющая котелка вдруг начала бурлить, вверх поднялся пар. Спустя мгновение реакция прекратилась, и мужчина наконец взглянул на свою руку. Бледная полупрозрачная кожа была окрашена в алый цвет. Такого же оттенка был краешек пергамента блокнота в его руках. Он порезал руку об острый край бумаги и даже не обратил на это внимание. Гермиона размышляла быстрее, и спустя пару минут уже собрала этот пазл в голове. Крови саламандры было мало, рецепт требовал человеческой, вот только в каких количествах и чьей именно, удалось понять не сразу. Они сидели за столом в импровизированной лаборатории, не в силах даже подняться по своим комнатам. Каждый размышлял о скором отбытии девушки и о том, что делать с камнем. Грейнджер наверняка думала, что Малфой тут же понесёт его к Лорду и глубоко ошибалась. Он был слишком умён, чтобы отдавать подобную силу Волан-де-Морту. Весь секрет в четком плане, стратегии и времени. Шторы покачивались от порыва ветра, за окном слышалась мелодия переплетенного воздуха. Кровать, на которой недавно покоилась девушка, пустовала. На столе ни одной книги или пергамента, шкаф, ранее забитый одеждой, которую Малфой выбирал лично, опустел. Слышались едва уловимые нотки аромата волос Грейнджер. Она пришла в этот дом, посеяв зерно разрушения в Малфое, и, покинув его, окончательно уничтожила. Драко сидел в её комнате уже который час, но все никак не мог уйти. Что-то не позволяло так просто вычеркнуть Гермиону из своей жизни, вырвать с корнем. Она словно болезнь пустила ветви в его организме и добралась до сердца. Мысли, вьющиеся в грудине, застряли в лёгких, что невозможно было дышать. Он не помнил, когда последний раз испытывал такие чувства. Тревогу, сносящую крышу. Глаза щипало, виски сдавило. Малфой поднялся с пола и, подойдя к столу, выдвинул ящик. Возможно, она оставила что-то. Как напоминание о себе, как знак, что не ушла навсегда, не оставив ничего. Записи. Около десятка пергаментов, перевязанные бечевкой, приковали взгляд парня. Огрубевшие пальцы провели по бумаге и, подцепив, достали записи девушки. Возможно, это были лишь рабочие пометки, которая она не стала выкидывать или просто забыла. Ничего важного. Блондин переместился на кровать и положил голову на подушки, которые все еще источали аромат Грейнджер. На постельном белье до сих пор лежали чертовы волосы Гермионы, за которые его бранила Паркинсон в Хогвартсе. Потому что после каждого прихода Грейнджер они были повсюду. Пробежав глазами по строкам, он понял, что это были её чертовы стихи. Резко выдохнув, Драко положил руки на одеяло. Готов ли он прочесть их? Узнать, что она действительно чувствовала все это время? Буквально погрузиться в её мысли. Выдох. Счёт. Глаза прикованы к рукописям. Когда в душе моей темно, А все вокруг меня сияет, Лишь только отблеск шумных волн Мой мир внутри отображает. В моей семье мне места нет, Отвергнута и отречённа. И только он среди чужих Готов меня принять никчемной. Г. Г. Голова не работает, мысли путаются. Это было интимнее, чем секс. Больнее, чем Круциатус. 31.05. Я не понимаю, как вести себя с ним. Он заполонил мой разум, подорвал все, что я так долго строила. Он ждёт, что я начну ему доверять, но я не куплюсь на эту ложь. Жизнь показала мне, что нужно учиться на своих ошибках. Нужно скорее закончить рецепт, чтобы наконец обрести свободу, которую он не факт, что дарует. Она действительно не могла бы ему поверить даже в теории. Много лет назад Драко окончательно и бесповоротно потерял её доверие. Пускай даже во благо. 04.05 Мерлин, сколько же я хочу ему сказать. Рассказать, как сильно болело мое сердце все это время. Какой спектр эмоций накрывает меня каждый раз, когда я вижу эти серые глаза. Но он никогда этого не узнает. Больше никогда не познает мир моего сердца. Малфой больше не мог читать это, бумаги с шелестом полетели на пол рядом с распахнутыми дверьми. Голова раскалывалась, каким же идиотом он был. Потерял все напрасно. Его жертва много лет назад не спасла ее. Нужно было просто отправить Грейнджер далеко без ее согласия. Запереть. Ветер подхватил раскиданные пергаменты, один из них вылетел в окно. Драко тут же вскочил и судорожно пытался поймать улетающие чувства ушедшей девушки. Метка обожгла руку. Скорый конец настал. Но, если бы его поставили перед выбором: остаться в живых, но при этом не встретить её спустя столько лет или умереть, проведя с ней заветные недели, он без промедления выбрал бы второе.***
Song — Spectrum — Florence + The Machine Шум ломающихся веток и листьев слышался под ногами девушки. Она бежала на протяжении часа в глубь леса, периодически спотыкаясь о камни и кусты. Чувство погони не оставляло её ни на минуту. Сердце бешено билось. Все мысли разбивались об одну. Выжить. Ночь медленно наступала на пятки. Скоро Гермиона не сможет бежать, нужно было срочно разбить что-то похожее на лагерь. Из-за сырости в лесу, одежда неприятно облегала тело, а рюкзак, который ей вручил Малфой, замедлял ход. Пробежав очередную поляну, Грейнджер заметила, что два дерева были сильно наклонены друг к другу. Тем самым создали некое укрытие. Осталось собрать подобие лежанки. Благо, сломанных веток и кустов с большими листьями было предостаточно. Гермиона утрамбовала почву под деревьями, выложила палки и накрыла их листвой. Девушка устроилась на своеобразную постель и зажгла огонь палочкой. Магией было пользоваться непривычно, словно она на первом курсе. Прятаться в лесах опасно, но девушка не могла иначе. После случая с Розенбергами не могло быть и речи о появлении в какой-то деревне. Когда Пожиратель, которого послал за ней Лорд, уводил её из Кровавого Двора, держа в кармане Философский камень, Грейнджер не верила, что он снова предал её. Обманул. Ведь, как бы она не хотела это признавать, девушка доверилась Малфою. Снова. Драко появился тут же, как они покинули территорию дома. Перерезав горло мужчине, парень кинул ей в руки сумку и палочку. Камень тут же оказался в его руках. Шокированный взгляд карих глаз вопрошал, но так и не получил нормального ответа. Лицо Драко дрогнуло всего на секунду, а потом… — Беги, Грейнджер, сделка выполнена, — холодный воздух пробежался по коже, ледяной взгляд разбил сердце. Такой же, как и в ту ночь. Будто это было вчера. Очередное прощание на года. И она побежала. Хогвартс. Чёрное озеро. Семь лет назад. По ее щекам стекали слёзы, оставляя соленые дорожки, губы дрожали, а глаза судорожно бегали по ночной мгле. Она оглядывалась на каждый шорох и ждала. Холодный ветер подхватывал ее тёплое дыхание и уносил вдаль. Тонкая ткань свитера пропускала потоки воздуха, по коже бегали мурашки. Гермиона хрипло вскрикнула, когда почувствовала чью-то руку у себя на плече. Обернувшись, девушка увидела совершенно спокойного Малфоя в чёрном пальто и серой водолазке. Казалось, что он был заранее готов к встрече, хотя весточку получил в срочном порядке пятнадцать минут назад. Грейнджер ухватилась за полы пальто и крепко прижалась к мужскому телу. На водолазке медленно расползалось пятно от слез, а слегка дрожащие руки зависли над хрупким женским телом. — Драко, — еле слышно сказала она. — Война совсем близко, он убил очередную семью маглов. Мне так страшно. — Я знаю, — ледяным тоном ответил Малфой. — Не могу поверить, что люди действительно способны на такое. Хотя их сложно назвать таковыми, — голос девушки колебался между шепотом и криком. — Неужели чистота крови может быть весомым аргументом… Как ему удаётся… — У всего есть причина и следствие, — он наконец опустил ладони на спину Гермионы, но та тут же отстранилась и с недоверием взглянула на него. — Что ты, черт возьми, несёшь? — карие глаза судорожно бегали по спокойному белоснежному лицу в попытке найти ответ. — Я вступаю в ряды Ордена Феникса. Если мы расскажем о нас, то, уверена, тебя примут. — Я не собираюсь вступать в ряды Ордена, — грубо отрезал он, сведя брови у переносицы. — А куда же ты тогда… — истерический смешок проскочил в ее словах и тут же потух в безмолвном осознании. Гермиона медленно отошла от парня, качая головой и бормоча что-то себе под нос. — Это не может быть правдой. Ты не мог… Несмотря на разворачивающуюся картину, ни один мускул на лице Драко не дернулся. Он смотрел на неё свысока, источая безразличие и скуку. — Печально, что ты узнаешь об этом так, но чему быть, того не миновать, — парень в два шага преодолел расстояние между ними и схватил девушку за подбородок. — Я здесь только потому, что люблю тебя, Грейнджер. Собирай вещи и уезжай с родителями, пока не поздно. Гуща ненависти и разочарования, которая скопилась в огненных глазах, прожигала душу и приносила невероятную боль. Девушка вырвалась из рук парня и выставила перед собой руку с палочкой. — Клянусь Мерлином, скажи, что это шутка, иначе… — Иначе что? — усмехнулся Малфой. — Не играй никому не интересную драму. Ты знала изначально, кто я и кем мне суждено стать. Она слышит треск. Её накрыло с головой чувство, которое девушка никогда теперь не забудет. Его слова были такими чужими, отстранёнными, словно это говорил совершенно другой человек. Почему же она видела перед собой все тоже любимое лицо, на котором всегда красовалась тёплая ухмылка? — Нет… Мой Драко не способен на такое, — опухшие глаза сощурились. — Значит, твоего Драко больше нет, — заключил парень. — А, возможно, он существовал только в твоей голове, потому что я, насколько помню, всегда был таким, — Малфой показательно взглянул на часы и охнул. — Что ж, у меня ещё дела. Приятно было поболтать. Надеюсь, ты воспользуешься моим советом, Гермиона. — Не смей больше произносить мое имя! Для тебя я умерла! Ты умер! Он лишь улыбнулся и аппарировал, оставив девушку с разбитым сердцем. Зияющая рана в груди, казалось, расползалась по всему телу, потоки ледяного ужаса обволакивали её вены. Гермиона упала на рыхлую почву леса, пальцы пытались найти опору, но земля проходила сквозь них. Перед глазами проносились воспоминания. Они роились в её голове, так громко шумели. Девушка думала, что сойдёт с ума, если когда-то тёплый бархатистый голос не замолчит. Она крепко зажмурила глаза и попыталась оттеснить его в закрома сознания. Досчитав до десяти, Грейнджер рассеяла взгляд и наконец смогла услышать мертвую тишину.