Записка Бога Смерти

— Какого черта? Оперевшись плечом о дверной косяк Роксу оценивает обстановку и едва ли может сдержать нахальную улыбку; честное слово, ещё немного, и его губы дрогнут. Благо, в клубах пара это может сойти за помутнение рассудка. Рон всё ещё был в той повседневной, но уже полностью грязной одежде. Майка была относительно белой на фоне штанов, что на уровне колен полностью измазаны далеко не одним слоем грязи. Даже капельки уже засохшей, серой глины — все это похоже на наряд садовода, попавшего в обвал. Моллан, в самом деле, тоже не особо рад, но ему такое совсем не чуждо. Если честно, будь здесь его сын, он бы тоже не жаловался — работа ради возвращения… Ему ведь есть, куда и зачем возвращаться. Ради этого можно перешагнуть многое, даже гордость. В любом случае, этот человек ведь не может знать, что он не просто дворецкий с замашками, а глава семьи Моллан. — Вода горячая. Рон не видит в этом ничего веселого, но улыбка Роксу вне его контроля. Но смеяться бы он точно не начал; даже без кинжалов, что лежат на тумбе, это рискованно. Сразу после того, как они успешно — он не будет думать о произошедшем в пути — добрались, Роксу буквально силком притащили в ванную. Конечно, он не в праве отказываться от душа — как давно он его не принимал? Ванны, вне всяких сомнений, часть богемной жизни и все такое, но душ был для него чем-то особенным. Пока он смывал с себя грязь и наслаждался горячей водой, он даже посмел под предлогом грома проигнорировать один-два стука в дверь. Сейчас же, переодевшись в чистую одежду и собрав полотенце в руках, он стоял и смотрел на Рона, что тоже должен смыть с себя всю грязь. Вот только клубы пара больше напоминали кухню, и если кто-то примет ванную в этой воде, то автоматически станет пресным, грязным бульоном. — Горячая? «Конечно, в холодной он бы без всяких проблем помылся» Заглядывая в ванную, что уже на половину была наполнена кипятком — удивительно, что вода ещё не начала бурлить — Роксу открывает один из шкафов и крутит что-то на большой металлической бочке. Куча кнопок на бойлере ему не знакомы, но ему заранее все объяснил хозяин дома. Передать Рону информацию о том, что ручки, которые Роксу наглядно показывал в той «таверне» не работают, он забыл. В любом случае, инструкция в виде «круглая кнопка по часовой стрелке от царапины к наклейке в виде робота» ему бы ничем не помогла. Он же не хочет выставить себя подходящим мясом для этого бульона, правильно? Даже не проверяя воду, Роксу сразу же выбирается за пределы ванной комнаты и покидает клубы дыма. Горячее тело сразу же дрожит от странного холодка на спине. — Ещё раз, простите, — короткие каштановые волосы, рука, что неловко чешет затылок, — Хотел позвать вас на ужин, уже все готово! Он слышал стук в дверь, но, кажется, отвечать на него нет необходимости; хозяин дома уже стоял на пороге. Роксу сразу же захлопнул дверь в ванную, что была позади него. — В качестве извинений, конечно! Если вам нужна аптечка, то могу принести. Секунду! Оставляя дверь открытой, мужчина уходит, и легкий ветер пробирается в комнату. Роксу шагает вперёд, открывает раздвижную дверь шире и убирает влажные волосы назад. «Аптечка?» Решая оставить это на потом, он сразу же осматриается. Остатки дождя скромно капают с крыши в ведро, а небо абсолютно чистое; даже луна сверкает — Роксу чувствует, как за этот день у него успело прибавиться несколько таких же блестящих седых волосинок. Выходя из комнаты, он наступает на сухой, и совсем немного скрипучий тэджон. Игрушки собраны в углу, и циновка сложена рядом. Ему кажется, было бы хорошей идеей сделать что-то подобное там, в особняке камня; дети бы перестали открывать занавески каждое утро и спокойно веселились на ярком солнце. "Чхве Хан тоже может додуматься до этого" Взгляд Роксу цеплялся за все, что давно перестало быть привычным. В саду, помимо песочницы, к которой была тропинка из серых бревен, все было покрыто глиной. Ставни, поддерживающие дом над ней, были где-то тридцать сантиметров, а весьма прочная палка, что стояла чуть поодаль от игрушек, около пятидесяти. У него нет ни малейшего сомнения в том, что эта палка предназначена для весьма энергозатратного, но оттого не менее полезного рисования. — У нас гости? — Конечно, они донесли Мину! — Много собрали… Роксу перестает водить палкой по глиняной земле и прислушиваться, когда дверь позади отворяется. Рефлекторно оборачиваясь, он видит за настежь открытыми дверьми Рона. Дыма — точнее, пара — больше нет, и Рон выглядит не так плохо. Не то, чтобы Роксу надеялся увидеть его без укладки назад; одного только неформального стиля хватает. На них пара идентичных серых маек и черные штаны немного разного формата. Рука, обвязанная бинтом, не кажется необычной. "Магия некроманта так же естественна для этого мира, как и магия элементалей?" Моллану нет дела до его странного взгляда, пока он встряхивает одежду и развешивает её на крупной нитке — хоть в этом были знакомые методы — и даже не догадывается, что его ждет дома у бесполезной бочки с информацией. Стиральная машина, сушильная, антибактериальный шкаф; возможно, от ненависти до любви в самом деле один шаг, и он постарается приспособить что-то подобное в поместье. Мысли об этом никак не пересекаются с его прошлым в виде убийцы и настоящим в виде слуги, но он ещё долго будет надеяться встретить такую же гладкую, качественную бумагу. Иметь подобные карты было бы самым настоящим сокровищем. Рукописные варианты — ему даже не нужно далеко глядеть для того, чтобы найти пример. Роксу все ещё рисует карту. Один большой круг означает границу, что они пересекли вчера ночью, второй круг поменьше находится внутри, он означает границу, что находится на вершине горы. Е1 прекрасно видно отсюда, до нее не больше десяти минут бегом. Дальше озеро, река, странно разделенные районы. — Карта осталась в сумке. Рон сразу понял, что круги на карте те же, что он днем изучил в библиотеке. Огромная территория в представлении его временного спутника состояла из двух границ, озера и реки. Пометка гор в виде треугольника опоясывала границы с внешней стороны. — Мы здесь, — рисует кривую линию от внешней стороны круга, до области внутри них, — Завтра доберемся до дамбы и спустимся в город. — Там есть круг для телепортации? Разговоры где-то за стенкой шумные, и не дают Роксу собраться и выбрать ответ, почему им стоит идти именно туда. Неожиданно — хотя, они оба прекрасно слышали спешные шаги — самая большая дверь на тэджон распахивается. Оттуда выглядывает девушка, наверняка старшая сестра, пришедшая с работы. Как оказалось, мальчик, что встретился им по пути — коротко обстриженная девочка, что сильно не хочет быть похожей на свою сестру. — В-вы, — немного мямлит, но делает поклон, — Спасибо вам! Знакомая пара косичек свисают вниз, и Роксу следит за белой аптечкой в чужих руках. Ещё днём она держала в руках множество книг. Все же, город в самом деле был маленьким, а эта деревня — слишком близко к границе. — Спасибо, — кивает в ответ на очередной поклон и аптечку, уложенную прямо в руки Рону, — Мы не мешаем? — Ужин, мама хочет угостить вас. Жест, прирученный для призыва детей кушать, кажется слишком естественным. Замечая в дверях, что ведут в большой зал, снующего туда и обратно ребенка и мужчину, что носил что-то вроде посуды под диктовку хозяйки, желание кушать пропадает. Суматоха напоминает ему весьма неприятное время, когда он был в деревне Харрис. Десяток волчат, рыцарь Хиллсман, Бикрос и Рон без руки — мурашки пробирают его от этих воспоминаний. — Мы не– — Я иду. Голос Рона, его произношение, да и корейский в целом — Роксу удивлен. Когда он успел изучить те детские книжки? Разве возможно понять их без знания языка, и как вообще он смог прочитать? — Мы ждем! Тэджон скрипит от быстрых шагов, а Рон, присаживаясь на корточки невдалеке от парня, внимательно смотрит на отвратную, но все ещё опознаваемую карту. Конечно, у того наверняка нет сожалений или обид по поводу того времени; Роксу лишь сглатывает и палкой размазывает карту до полного безобразия. — Насколько мы далеко от континента? Рон примерно прикидывает, что этот город занимает около двух с половиной, может трех территорий семьи Хенитьюз, и показывает в сторону песочницы. Следит за реакцией, показывает на балки, что уже можно сравнить с расстоянием до Востока. Дальше только — как предполагает Рон — другой мир. — Я, — Роксу не хочет говорить о том, чего не знает, — Тоже пойду есть.

***

— В общей сумме, — ему не нужно считать для того, чтобы ответить, — Девять лет. На подобный ответ хозяйка дома лишь смеётся, и на пальцах считает; впрочем, она все равно ошибается. Трое детей вполне можно воспринимать за людей, главное не упоминать этого. Сегодня, пока полуденное солнце припекает его черную, с неизменно седыми местами волосами, женщина решила полностью его выжать. Ей около сорока лет, и Ким последние пару минут только относительно благодарно кивал на то, что Рон уже успел им с чем-то помочь. В целом, Рон словно бы изначально знал, что он пришел в логово самого настоящего шпиона, что использует даже более изощренные виды пыток, чем Бикрос, и решил слиться с атмосферой. Это не кажется чем-то удивительным; как-то же он стал работником в поместье Хенитьюз. Между прочим, Кейл, Басен и Лили выросли с его поддержки, и мало того, что живы, так ещё и никогда в своей жизни плохо о нем не отзывались. — На троих, разве это не три года? Или от двадцати, м, семи? Женщина даже не думала отставать о задумавшегося о своем Роксу; он вчерашним вечером так и не пришел на ужин, свернув на полпути в уборную. Суматоха в любом случае накрыла бы его этим утром, но он надеялся, что не встретиться с таким большим потоком вопросов. «Стоило для начала научить Рона парочке слов» Не то, чтобы это как-то сказалось на нем; он проснулся позже всех, и в гордом одиночестве завтракал, пока Рон не пришел и не оповестил его о том, что на часах уже полдень. До этого он уже выходил на улицу и явно чем-то был занят, и далеко не по одному только своему желанию. — Это с внуками? Роксу застывает; когда вообще он говорил о внуках? — Называть его дедушкой, — женщина замолкает, и, словно бы что-то вспомнив, нервно озаряется, — Ой, секунду. Та сразу же уходит вперёд, поправляя белый передник, и он даже не хочет следить за её маршрутом. Он буквально был вынужден стоять тут, посреди дороги; его работа — носком ботинка подпирать два небольших мешка с овощами, пока Рон ушел. Последний должен был забрать оставленные на сохранение вещи и по договору — он сох вместе с его белыми перчатками на батарее — получить немного денег. — Извините, я все хотел спросить, сколько вам лет? Мужчина, что наконец отвлекся от починки сваленной на бок телеги, смотрел в спину своей жене. Та ушла дальше по улице, и уже почти скрылась за счет небольших холмов. К счастью, детей что оставили множество следов в виде шин от велосипедов, видно не было. Только старики ходили и поливали кусты у домов или грелись на солнце. Каменистые заборы были достаточно низкими, чтобы можно было рассмотреть все цветы у местных садовников. — Дев., — Роксу резко замолкает, делает паузу, — Тридцать шесть. Осознание приходит до него слишком поздно. Сотня, если не больше вопросов посыпались на него. Ким полностью прочувствовал то, как сильно любит хитрые вопросы Альберу, загадки в словах дядюшки Биллоса и прочих правителей, что отличались особыми знаниями. Столько бестактности он давно не встречал; и та мимолетная шутка про военную болезнь Рона стала ключевым интересом. Возможно, она вернулась ему бумерангом, и неплохо ударила по затылку. Впрочем, сейчас он понял, что совсем недавно занимал место восемнадцати — а впоследствии и девятнадцатилетнего — графа, и слишком сильно перенял привычки от детей, что два года ходили за ним. В самом деле, сейчас он понимает, что был бы не против вернуться; никакой сложной работы, множество интересных, хоть на деле и пугающих дел и деньги. Их нельзя сравнить с тем, что успел скопить Роксу в этом мире, он не сможет прожить в спокойствии более двух лет. Это если предположить, что его счета ещё не заблокированы. Без этого ему придется и дальше выбираться каждый день на работу к границе, разбираться с монстрами, следить за своей, частично уже разбившейся на самостоятельные ячейки командой. — А возраст вашего— — Спросите у него сами. Дышать стало легче, когда знакомый детский гул появился на пару с знакомой темной кепкой. Звон «сигналки» на велосипеде бессмысленно стрекочет, пока отец ребенка не начинает махать в ответ. Роксу на какой-то момент собственная стереотипность кажется слишком поверхностной, но разве имеет смысл запоминать его имя? Корейское имя «Джехван» на слух уже совсем не то, что «Альберу» или «Билос» и кажется насмешкой или досадно хорошей выдумкой со стороны Бога Смерти. — Вы поругались? Очередной вопрос — и в самом деле, почему он не кажется достаточно отстраненным для того, чтобы провести все это время молча — вызывает только тяжелый вздох. — Никогда его не спрашивал. В самом деле, он никогда не интересовался, и только по книге знает, что его сыну, Бикросу, около, или же полные тридцать лет. Он только кажется, точнее, казался молодым. Хотя, вполне мог бы быть отцом девочки, что уже с скрипом остановила своего железного коня перед ними. — В-вы не знаете? — Пап, дядя сказал что они из седьмого района, — доверия детскому лепету нет, — И ему пятьдесят четыре!