Личное пространство

      Почти неуловимый скрип двери кажется обманом сна, и Санс сперва даже не обращает на него внимания, пока не ощущает чужое присутствие рядом. И просыпается он с противным чувством: на него кто-то пристально смотрит. Дыхание резко сбивается, возвращая из сна в реальность. Он напрягается. Папайрус должен спать в это время, и ночные прогулки точно не в его стиле. Санс не слышал шагов, слов и другого постороннего шума, и это кажется чертовски странным с его чутким сном. Мысль о том, что к ним в дом кто-то проник, не радует. Санс не хочет рисковать и телепортироваться на сонную голову, и лишь концентрирует немного магии, материализуя в руке под одеялом красную кость с разломанным острым концом. Глаз он по-прежнему не открывает и невольно чувствует, как ускоряется пульс. В секунду Санс поджимает губы, разворачивается, замахивается, и…       — Твою мать!.. — Санс застывает с отведенной за голову рукой и испуганными глазами. Папайрус встречается с ним взглядом, тихо лежит рядом и вздрагивает, когда брат резко поднимается. Он глупо моргает один раз. — Господи, блядь, боже, Папс?! — Санс развеивает магию. Почему-то он никак не может отдышаться, будто доступа к кислороду у него не было секундой ранее. Он трет лицо ладонями и что-то бормочет, садясь назад. Облегчение перемешивается с ошеломлением, у него будто случился приступ адреналина, от которого никак не получается отойти.       Папайрус приподнимается на локтях, неловко бегает глазами по комнате а потом хмурится, склоняя голову по-птичьи.       — Тебе… Тоже приснился кошмар? — тихо интересуется он.       Санс убирает ладони с лица и поправляет сползшую с плеча футболку.       — Ты мой самый страшный кошмар, — бормочет он недовольно, получая в ответ очередной неуверенный взгляд. Выглядит Папс действительно не очень: взгляд у него дерганный, лицо отстраненное и бледное, а из-за распущенных лохматых волос, прядями свисающих по обе стороны, он смахивает на какого-то параноика-сумасшедшего.       Санс мотает головой. Иногда он не понимает, когда брата переклинивает, и включается почти детская наивность. Санс выдыхает.       — Нельзя так подкрадываться, — поднимает голову Санс, устанавливая зрительный контакт с братом, когда тот ничего не отвечает. — Я мог тебя убить.       — Ты не мог, — Папс фыркает.       — Не шути с этим! — тон голоса повышается, а лицо выглядит угрожающим. Внутри на секунду сковывает страх. А если бы он не остановился вовремя?..       Папайрус снова настороженно затихает, и Санс смягчает свое недовольное лицо.       — Кошмар, значит, — глядит он на брата снисходительно, и тот нехотя кивает головой, заводя волосы назад. Санс наблюдает, как он без разрешения и лишних вопросов укутывается под его одеяло, перетягивая на себя, и укрывается по самый нос, прикрывая веки. Санс наблюдает за этим с приподнятой бровью. — Что, без сказочки уснуть не можешь? — язвит Санс на такую откровенную наглость, вытягивая часть одеяла себе.       Папс молчаливо отводит глаза вниз.       — Я не хотел тебя будить, — голос его непривычно тихий и виноватый. Он отстраненно усмехается. — На самом деле, я не думал, что ты спишь.       — Я тоже, — признается Санс. — Ай!!! — он внезапно пищит и дергается, отодвигаясь к стене. — Не трогай меня своими ледяными ногами!!!       — Так тебе тоже кошмар приснился?       — Нет. Я прекрасно спал. Пока не пришел ты, — Санс начинает думать, что если бы пронзил магией брата, тут было бы хотя бы тихо. — Ничего личного, бро, но своим сном я обычно не жертвую.       — Я с тобой посплю.       — Лады-ы-ы, — тянет на выдохе он, не особо довольный. Хочется уснуть до того, как Папайрус начнет закидывать на него ноги и распространяться по всему матрасу. Он ложится на спину и заводит руки за голову, матерится в мыслях, потому что он все же жертвует своим сном. Ради сна брата.