О людях и котиках

— Здоро́во, — сказал Роси, шагнул через порог и тут же со всей дури стукнулся головой о притолоку, — бля. — Каждый раз, — осудил его Ло, — каждый ебаный раз. Роси смущенно пожал плечами. Уже несколько лет прошло, а он все равно постоянно забывал об этой ебучей притолоке и постоянно же уходил от Ло со свежей шишкой на голове. Спотыкаясь, кое-как стащил свои древние пожеванные оксфорды. Некогда они стоили страшных денег, но Роси за неделю умудрился превратить их в нечто неузнаваемое, а затем уже который год отказывался с ними расставаться. — Они позорные, — рычал его ебанутый брат. — Новые купишь — через неделю опять будут так же выглядеть, — пожимал плечами Роси. — Ну не умею я нормально вещи носить. И это была правда. Любые хорошие новые вещи на нем стремительно покрывались потертостями, прорехами и невыводимыми пятнами. Роси был чудовищно неуклюжий и совершенно по этому поводу не запаривался. — Они удобные, — отмахивался Роси и вновь натягивал свои расшлепанные оксфорды под осуждающим взором своего ебанутого брата. Да. Это было еще до того, как Ло свалил. Много-много лет назад… целую жизнь. А оксфорды все еще были при Роси, будто ничего и не поменялось. Роси опять был с мешком. С тех самых пор, как Ло свалил, Роси исправно таскал ему гуманитарную помощь в виде огромных пакетов с едой. Приготовленной, потому что кашеварить самостоятельно у Ло не было ни времени, ни желания. У него в морозилке до сих пор валялся нескольколетний кусок рыбы-меча и, кажется, два кило страусятины. У ебанутого брата Роси были очень ебанутые вкусы. Но в последнее время Ло и без того непрерывно подкармливали. Вернее, Ло как-то по инерции жевал вслед за своим, прости господи, парнем. Это слово все еще сидело на Луффи как-то неуютно, непривычно, будто плохо разношенные ботинки. Вообще все вокруг с появлением Луффи как-то сдвинулось и поменялось, и это было… круто, наверное, — но так странно — но офигенно — и все-таки до сих пор как-то непонятно. Ло по-прежнему пропадал на дежурствах, часами стоял за операционным столом, часами же штудировал PubMed и потихоньку ковырял свою диссертацию. У Ло по-прежнему было исчезающе мало выходных, и те проходили преимущественно в отсыпании. Но теперь все время за стенами больницы было озарено полуденным светом, и впервые за много-много лет Ло шел домой с нетерпением. Все пожитки Луффи как-то плавно перекочевали к нему — их был один походный рюкзак, и тот не заполненный, — и в доме постепенно воцарился дичайший хаос. Все поверхности были равномерно покрыты слоем крошек и коробками от пиццы. Даже свои немногие шмотки Луффи умудрялся раскидывать так, что Ло постоянно о них спотыкался. Когда Ло ему выговаривал, Луффи только ржал и лез целоваться. И, черт возьми, как же это было охуенно. Луффи не парился вообще ни о чем и никогда. Ло понятия не имел, чем он по жизни занимался. Но когда Ло приходил домой, там всегда был Луффи со жратвой и мурлычущий Бепо, который тут же принимался требовать почесушек. И смертельная усталость будто отступала — ненадолго. Пока Ло жевал что-то вкусное с тарелки, всунутой в руки, пока бездумно наглаживал Бепо, пока его раскладывали на постели и делали ему космически хорошо. А потом он засыпал и просыпался спустя четырнадцать часов, и никто не капал ему на мозги. Порой Луффи был рядом, порой его не было; и это было немного грустно. Однако потом Луффи всегда возвращался, с горячей жратвой и сверкающей улыбкой на лице, и не выкатывал претензий, и не требовал добавить в телефон отпечаток его пальца, и не устраивал сцен ревности — к работе или кому-то еще. В конце концов Ло сказал: — Дай руку. Луффи беззаботно дал ему руку. Она была вся в масле. — Фу, — сказал Ло. Луффи вытер руку о штаны и вернул ее в ладонь Ло. И, с одной стороны, это было бесконечно фу, а с другой стороны, Луффи очевидно было так бесконечно похуй, что Ло вдруг стало бесконечно легко. Он добавил отпечаток пальца Луффи в свой телефон. — Вот, — сказал он, напряженно ожидая какой-то реакции. Луффи тут же полез освобожденной рукой в коробку с куриными крылышками. — Тебе что, похуй?! — взорвался Ло в конце концов. — Ага, — широко улыбнулся Луффи и поглотил еще одно крылышко. — Почему, — сказал Ло. Он уже нихуя не понимал. Луффи поглядел на него — тем особенным, острым взглядом, какой бывал у него иногда. У Ло перехватило дыхание. Этот взгляд всегда значил, что сейчас Луффи скажет что-то оглушающее и разрушительное. — Я тебе верю, — сказал Луффи, глядя на него своими космическими глазами, и вернулся к своим крылышкам ебучим. А у Ло тут, блядь, целое мироздание покосилось. Он хватал воздух ртом, пока Луффи умиротворенно чавкал на диване, и пытался понять, как это так можно вообще. — Ты не хочешь почитать мои переписки? — М. — Ты не хочешь посмотреть мои контакты? — Мг. — Ты не хочешь… — Ло, — сказал Луффи наконец, — всрались мне твои контакты. Делай что хочешь, общайся с кем хочешь. Я с тобой, потому что я тебе верю. И вот это уже вконец подкосило, разумеется. Первый и единственный парень Ло желал читать даже его смски от сбера, причем до того, как их дозволялось прочитать самому Ло. Самый дорогой человек в жизни Ло — брат, отец, добрый гений и все такое вместе взятое — пятьдесят четыре года отдал мудаку, который контролировал чуть не каждый его шаг. И Ло точно так же контролировал, потому что "я тебе добра желаю". А что, в отношениях можно было просто верить и ни к чему не принуждать? Луффи точно был вконец ебанутый. Луффи сунул Ло в рот последнее крылышко и засмеялся при виде того, как Ло машинально жует, мутным взглядом уставившись в потолок. — Ты прибацанный, — сказал он, — но я тебя люблю. Ло подавился и закашлялся. Луффи поколотил его по спине. — Вечно ты задрачиваешься из-за всякой хуйни, — сказал он и потерся носом о нос. — А ты уже не такой прозрачный, — одобрительно отметил Роси. — Просто выспался, — буркнул Ло. Сегодня у него был выходной. — Какие новости? — Ну, Доффи… — Похуй, — с нажимом сказал Ло, — у детей твоих какие новости? Роси был воспитатель в детдоме. Всю жизнь там проработал и уходить не собирался, несмотря на то, что при желании вполне мог навеки поселиться на Мальдивах. У Роси был ебанутый брат, который в начале девяностых сменил куцый пиджачок инженера-химика-технолога по полимерам на малиновый пиджак и килограммовую золотую цепь, а в начале двухтысячных облачился в костюм "Бриони" и туфли "Тестони". На рожу они с Роси были пугающе похожи, но Ло в жизни не встречал двоих настолько разных людей. Ебанутый был бандит с ухмылкой-ножом, который улыбчиво шел по головам и никогда не гнушался ни подставить, ни кинуть, ни убить. Потому он сейчас, собственно, и летал на деловые встречи в Ниццу и Монако на собственном самолете. А Роси был добрый — добрый до жертвенности. Вечно заботился о ком попало. Переводил старушек через дорогу (а лучше бы не, с его-то неуклюжестью). Ло вот из детдома забрал, вырастил как своего. Больше никого не брал: ебанутый брат не одобрил. Но Ло стал исключением, черт знает почему. Ебанутый брат вообще не понимал, зачем Роси все еще работал. Но не мешал: работа была для Роси одной из тех очень немногих вещей, которыми он не поступился бы даже ради брата. — Как там эта девочка, из семьи алкоголиков, — твоя новая любимица? — сказал Ло подчеркнуто индифферентно. Он уже почти не ревновал. Роси засмеялся и поглядел на него так, что Ло поспешно уставился на потолок — все такой же облупленный. — Потихоньку, — сказал Роси, — по маме скучает. — Она же ее… — Да. Но это же мама. — Та еще мама, — скривился Ло. — Не очень хорошая, да. Но единственная и родная. И поэтому самая любимая. Роси опять намекал. Заебало. — Ло… — Даже не заикайся о том ебанутом. — Ты даже имя его вслух не говоришь, — сказал Роси и скорбно посмотрел на Ло. — Ты ведь любишь его, ребенок. — Ага, конечно, — злобно огрызнулся Ло. — И он тебя тоже. Просто он такой… ну, такой вот он человек. — Как ты его терпишь вообще? Рядом с ним ведь находиться невозможно. Роси засмеялся. — Он кошмарный, да, — согласился он. — Мудила. — Себялюбивый. — Нарцисс ебучий. — Деспотичный. — Психопат. — Ну, тут ты уже перегнул палку. Психопаты вообще никого не любят, так что Доффи точно не психопат. Макиавеллист — определенно, но не… — То есть против "мудилы" и "нарцисса ебучего" возражений нет. — Ну… — Роси пожал плечами. — Даже не проси, Роси. Ноги моей в этом доме не будет. Мне девять лет капали на мозги и указывали, как жить! — Мне пятьдесят четыре года капали на мозги и указывали, как жить, — намекнул Роси, — ладно, я тебя понимаю. Ло хмуро на него посмотрел. — Давай чай пить, — сказал он тоном, говорящим "разговор окончен". Ладно, на самом деле Доффи был классный. Он был веселый и пиздец какой умный, смешно шутил, дохуя всего знал и как-то так умел повернуть дело, что всегда оказывался в выигрыше. Его всегда интересно было слушать, и иногда он устраивал для всей семьи самые классные вылазки — на природу, или в театр, или в музей, или в Чичен-Ицу. Просто с утра приходил к Ло в спальню, тормошил его за пятку и говорил: — Вылезай из-под одеяла, сегодня будет прикольно. И они шли смотреть Врубеля в Третьяковку, или слушать оперу в Большой, или жарить шашлыки в Лосином Острове, или садиться на частный самолет до Мексики. И Роси держал за руку Ло, а Доффи держал за руку Роси, и это были самые лучшие воспоминания во всей жизни Ло, пожалуй. Еще у Доффи были волыны. Когда Ло был маленький, он иногда пробирался к ним, и завороженно глазел на черный металл, и представлял, как он вырастет и обзаведется такой же, и будет самый-самый крутой, и Доффи будет им гордиться. А потом к ним в дом пришли и чуть их не убили. Их двоих с Роси. Доффи-то был на какой-то встрече. Ло тогда не тронули, но он так напугался, что молчал целый месяц. А Роси… — Да ладно тебе, — сказал однажды Роси и погладил его по голове, — Доффи же со всеми разобрался. А Ло смотрел на свежие шрамы на руках у Роси и думал, что нет, это было не ладно. Это было совсем не ладно. В тот раз он впервые подумал, что, возможно, Доффи все-таки не самый лучший в мире. Это было ново, неожиданно и пугающе. А потом Доффи принялся методично капать ему на мозги. То есть сейчас Ло понимал, что Доффи и раньше капал ему на мозги — просто до поры до времени это было как-то незаметно. Учись на все пятерки, шесть кружков и репетиторы, четверка по рисованию? — я разочарован, месяц без интернета, ты должен быть лучшим, лучшим, лучшим, никто не должен тебя обойти. Однажды Ло получил тройку по географии. Отпросился в туалет и рыдал там до самой перемены, чувствуя, как рушится мир, и боялся подумать, как Доффи на него посмотрит. Даже решил было сбежать из дома, но потом вспомнил, что Роси расстроится, и храбро решил остаться. А потом настало время готовиться к поступлению. — Поедешь в Гарвард, — безапелляционно объявил Доффи, — мне нужен MBA. Тогда-то что-то внутри Ло вскипело, испарилось и сорвало все предохранители. — Тебе нужен — ты и получай, — сказал он, — а я в медицинский пойду. Доффи приподнял бровь. — Пойдешь в медицинский — будешь жить на одну стипендию, — сказал он, — мне от тебя нужна нормальная профессия. — И проживу! — Барабан тебе в руки, флаг тебе в жопу, — лениво сказал Доффи, явно не рассчитывая, что Ло сделает как сказал. А Ло взял и сделал. В первый день учебы он получил от Доффи одну ммску, в которой содержался фотопортрет его недовольно-разочарованного лица. Без подписи. Сколько раз Ло в жизни видел это лицо — не сосчитать. Он стер ммску и подумал было из мести попрыгать на телефоне, но телефон у него был один, а денег у него теперь была только стипендия. Роси регулярно с ним виделся и исправно подкармливал. Насколько понял Ло, Доффи был не рад. И — тут Ло сам с трудом поверил — по этому поводу Роси впервые в жизни послал брата в жопу. — Скучно без тебя, — сказал Роси однажды, — одиноко. И впился зубами в чизбургер. Доффи был ярый сторонник здоровой еды; когда на глаза ему попадался фастфуд, то лицо Доффи приобретало неописуемое выражение снобского отвращения, смешанного с суеверным страхом. Поэтому Роси пользовался случаем, чтобы пожрать в макдаке без того, чтобы Доффи осуждающе на него пырился и рассказывал о вреде картошки фри для желудка. — Ага, конечно, одиноко, — фыркнул Ло. Доффи редко бывал дома, да и Роси на работе упахивался донельзя. Но когда они все же пересекались, то описать это словом "одиноко" было бы грубо погрешить против истины. — Я его люблю, — сказал Роси просто и честно, — но мне тебя так не хватает. Ты же мой ребенок. Как же я без тебя? — Я вырос и упорхнул из гнезда, — официально сказал Ло, чтобы не прослезиться. — Вырос, — согласился Роси, — такой большой уже стал. Такой умница. Ло запихнул остаток чизбургера ему в рот, чтобы Роси его не смущал своими чувствительными разговорами. Роси с трудом прожевал, проглотил и засмеялся. Ло поглядел на него, подумал и сказал: — Роси… А дальше не смог. В горле застряло. Роси понятливо обнял его, привлек к себе, и можно было уже ничего не говорить, наверное, и в руках у Роси было тепло и спокойно. Роси поцеловал его в лоб, и Ло прижался к нему, будто маленький. Он был уже взрослый и ответственный. Жил в общаге, варил пельмени, боролся с тараканами. Умирал над анатомией, учился различать эритроциты человека и лягушки, пропитывался формалином. Скандалил с соседями по комнате, ездил на пары к восьми утра, занимал очередь в душ. Ему уже не нужно было, чтобы его целовали в лобик. Но давно ему не было так хорошо и спокойно, как в этом макдаке, над раскиданными остатками картошки фри. — Ты всегда можешь вернуться, — сказал Роси, — Доффи я обработаю, будь спокоен. — Нет уж, спасибо, — огрызнулся Ло. Вышло неубедительно: ему было слишком хорошо. Но выжить, выстоять, выучиться и встать на ноги без помощи Доффи теперь было для него делом чести… — Это для тебя дело чести, я понимаю, — сказал Роси, — но не забывай меня, ладно? Ло вытаращился на него. — Ты что, дурак? — сказал он непроизвольно. Роси был самый главный, самый бесценный человек в мире. Как Ло даже теоретически мог его забыть? Нет, ну точно дурак. Роси засмеялся и спиздил у него картофелину. — Фу, холодная, — сказал он. — Давай возьмем еще? — предложил Ло. Ой, как они тогда обожрались. Они как раз допивали по третьей чашке чаю среди горы раскиданных фантиков, как в дверь постучали с ноги. Ло с непроницаемым лицом вновь хлебнул чаю. — Гм, — сказал Роси и посмотрел на него многозначительно. — Пошел он, — мирно сказал Ло, — у него ключи есть. — Он сейчас без ключей войдет, — констатировал Роси, прислушавшись. — Ты как хочешь, а я пойду открою. — ЭЭЭЭЭЭЭййййййй, — завел Луффи громко и музыкально, ввалившись в квартиру, но тут же стух, увидев вместо Ло что-то белобрысое и под потолок. — Э. Дядь, ты кто? — А ты кто? — поинтересовался Роси тоном сдерживаемого веселья. — Я Луффи! — Роси. Очень приятно. Помочь тебе? — Давай! А Ло где? — На кухне. — Пасиб. ЛО! Я ХАВЧИК ПРИТАЩИЛ! Ло покачал головой и поморщился. Луффи был все-таки очень громкий. — Так это благодаря тебе он в последнее время не такой прозрачный? — поинтересовался Роси, заходя в кухню. В одной руке у него был здоровый пакет. И в другой руке тоже здоровый пакет. За ним ввалился Луффи, который держал пакеты в одной руке, в другой руке и еще зачем-то в зубах. Роси заглянул в один из своих мешков и принюхался. — Столько еды, — сказал он, — пропадет же. Ло нервно засмеялся. — Это ему на два дня, — сообщил он. Роси уважительно посмотрел на Луффи. — Роси, это… — Я догадался, — сообщил Роси с непроницаемым лицом. — Будем знакомы, парень Ло. Я надеюсь, ты не мудак. — Да вроде нет, — солнечно улыбнулся Луффи, — здоро́во, батя Ло. Он говорит, ты классный. — Не буду спорить, — скромно пожал плечами Роси. — Давайте жрать, — предложил Луффи и принялся сервировать трапезу почему-то прямо на довольно засранном, усеянном белой шерстью полу. Роси пожал плечами, достал вилки, тарелки и плюхнулся рядом. Ло оставалось только присоединиться. Звонок настиг их где-то на Патриарших, среди оживленной дискуссии о "Мстителях". Ло в ней не участвовал. Он любил Ларса фон Триера. Звуки арии Мефистофеля черной тенью упали на звонкий галдеж. — Сбрось, — мстительно посоветовал Ло. Роси только потрепал его по голове и сказал: — Алё. Ага. Ну. Иди в баню. Ну… Ладно. Он тебя пошлет. Затем прикрыл трубку большой широкой ладонью и сказал: — Ло, Доффи просит передать, что никогда не поздно получить второе образование. — Скажи ему, чтобы шел нахуй, — привычно ответствовал Ло, почти не обидевшись. — Что и требовалось доказать, — сообщил Роси в трубку. — Угу. Нет. Доффи, совесть имей, — даже в сумерках было видно, как он покраснел. — Ну… ладно, попробую. Опять прикрыл трубку ладонью и без особой надежды спросил: — Ло, хочешь в Исландию? Доффи приглашает. — Я ХОЧУ, — сказал Луффи. Даже сквозь ладонь из трубки донесся мурлычущий смешок. — Решено, значит, — слабо, но слышно раздалось с того конца. — Вылетаем в девять. — Сейчас семь, — сказал Ло, — и у меня завтра дежурство. Роси вздохнул и включил громкую связь. — Ты пиздишь, — ответствовали из трубки. — Ну, послезавтра, значит. — Уже нет, — мирно сообщили из трубки, — не трепещи, — сказали за полмига до того, как Ло взвился с лавочки, — я просто освободил тебе неделю, только и всего. Покатаемся по Исландии, и вернешься в свою богадельню… спасать крокодиловых наркоманов и оборонять медсестер от бомжей с белочкой. Ло насупился. Битва с обоссанным бомжом в приемном покое была не лучшим воспоминанием в его жизни. — Дай хоть домой заехать за вещами, — сказал он, капитулируя. — Нахуя? Все вещи давно на борту. Давай, в темпе. В трубке пошли гудки. Роси запихнул смартфон в карман штанов, посмеиваясь себе под нос. — Луффи, — сказал Ло, хватаясь за последнюю соломинку, — у тебя же пары. — А? — посмотрел на него Луффи кристально чистым взором, напрочь лишенным следов какой-либо умственной деятельности. Луффи учился в МГИМО, потому что туда его запихал дед. Но "учился" было сильно сказано: он не являлся ни на одну пару, а зачеты и экзамены ему ставили за обаятельную улыбку и потому, что дед у него был проректор МГИМО по педагогическим программам. — М-да, — сдался Ло, — аргумент не аргумент. Бля!!! Мой кот!!! — Что твой кот? — Как я его оставлю на целую неделю?! — от одной мысли об этом у Ло началась небольшая паническая атака. Тут его телефон звякнул. Ло нервно разблокировал экран и увидел в телеге сообщение. В сообщении было фото. На фото был вальяжно развалившийся Бепо, который возлежал на коленях у вальяжно развалившегося Доффи. — Пиззззззззссссссссдец ему, — гадюкой прошипел Ло. — Ты чего? Вместе полетите. Доффи небось и шлейку организовал, чтоб твой Бепо в какой-нибудь вулкан не свалился, — мирно сказал Роси. — Ты что, правда не понимаешь? — тяжело сказал Ло. — Он вломился в мой дом и забрал моего кота, как будто это его дом и его кот. Как будто мое мнение ничего не значит. Как будто меня и спрашивать не нужно. — М-да, — сказал Роси и задумался. — Действительно, мудаковато вышло. Ну конечно, как же ему было сразу понять. Он всю жизнь так прожил — как будто он любимая вещь без права голоса. — Никуда я не полечу, пошел он нахуй, — сказал Ло и поднялся. Стоял, смотрел на воду, слушая, как Роси опять что-то вещает по телефону тем голосом, который у него был только для Доффи. Что-то среднее между нянькой, увещевающей капризное дитя, и Ромео под балконом Джульетты. — Ты же хочешь, — сказал Луффи, глядя прямо на него. В волосах у него был ветер, а в глазах — галактики и вселенные. — Глаз Доффи на жопу натянуть? Это да, я бы не отказался, — сказал Ло охрипшим голосом. — Нет, — сказал Луффи. — Ты хочешь в Исландию. Со мной, Роси и Бепо. Смотреть на вулканы и водопады. На пляжи с черным песком… — Хочу, — признался Ло. Глаза Луффи действовали на него как сыворотка правды. ("Гарри Поттера" Ло любил. Ну а кто не любил?) — Ну так и хули, — сказал Луффи, — полетели. — Но этот мудила… — Да насрать. Ты что, дашь ему обломать такой кайф? — Хуй там, — злобно вырвалось у Ло. — Ну. А как прилетим, я ему пятак начищу. — Это еще кто кому начистит, — сказал Ло с сомнением. Луффи был метр с кепкой, а Доффи — огромный, хоть и худой. И очень сильный. Улыбка Луффи молнией рассекла вечер. — Ты бестолочь, — сказал он. — Эй, — обиделся Ло. — Ты сомневаешься. Не сомневайся. Просто иди за мной. "Ты хруст и прогульщик", — сказал бы ему Ло, если бы Луффи не выглядел сейчас как какой-то ебучий Прометей. Луффи поцеловал его. Ло закрыл глаза и забыл обо времени и пространстве. — Кхе-кхе, — покашлял Роси где-то за спиной. — У нас полтора часа. Ло рефлекторно насупился. — Да ладно тебе, — примирительно сказал Роси, — я ему уже вставил пропиздонов, он больше не будет. Ло нервно заржал. Роси пожал плечами. — Он нас любит как умеет, — сказал он, — он не поменяется в один день. Даже в один год не поменяется. — Берегов он не видит, вот что, — проворчал Ло. — Он не видит, — опять пожал плечами Роси, — а мы покажем. Поехали? В десятке метров от них плавно припарковался розовый бмв. Вкус у Доффи был, конечно… — Поехали, — сдался Ло и сам не понял, кто первым стиснул чужую руку: Луффи или он сам. В самолете их ждал Доффи, высоченный и лучезарно ухмыляющийся в своем пыльно-розовом костюме "Бриони". Он распростер объятия. За ним на сиденье пузом кверху раскинулся Бепо, как небольшой меховой сугроб. — Ты мудак, — сумрачно сказал Ло первым делом и как-то совершенно машинально пошел обниматься. Бля. Он, кажется, и правда скучал.