«Волчий поцелуй»
Тэхен очнулся из-за неприятного чувства зябкости, что внезапно окутало его, сменившее все это время согревающее омегу приятное тепло. Голова гудела, как после долгой пьянки, в горле пересохло. Оборотень еще какое-то время не может понять, где находится и почему сердце так стучит, но волк внутри почему-то спокоен, веля своему хозяину лишний раз не волноваться и не тратить с трудом накопленные силы. Животная сущность чувствует что-то неладное в грядущем будущем, поэтому не хочет напрягаться именно в этот спокойный промежуток времени. Омега доверяет зверю, выдыхает спокойно и наконец оглядывается, вытянув голову над землей. Вокруг по-прежнему тихо. Мрак уже не такой густой и непроглядный, как ночью, но зрению все же требуется пару секунд, чтобы привыкнуть и научиться различать очертания деревьев. Легкая серая дымка стелется по земле, меж их торчащими корнями, поросшими мхом, сырость окутывает собой все, где-то над головой слышится легкий шелест листьев, потревоженных ветром, свободно блуждающим в небе. Тэхен откашливается: в горле по-прежнему сухо. Омега пытается встать, пошевеливая затекшими плечами, но что-то не дает ему и шевельнуться. Спустя секунду слышится грозный рык где-то за спиной, заставляющий его вздрогнуть и окончательно пробудиться, потому что вибрации от чужого тела переходят и на него, ощутимыми волнами проходя вдоль тела. Омега оборачивается через плечо, в миг осознав свое положение, но почему-то не пугается, наоборот, на душе становится спокойнее, хотя Тэхен не понимает причину этой внезапной слабости и даже злится на себя, за то, что не получается контролировать собственное тело. Огромный черный волк лежит позади, видимо до этого спавший, обернувшись в клубок вокруг него, но сейчас морду вытянув, уложив ее на свои передние лапы, но задними и хвостом все еще держа омегу в своем плену. Волк хрипит, носом шумно вбирает воздух, дергает нервно ушами, даже во сне будучи на чеку, но позволяя себе набираться сил после долгой ночи. В том, что сейчас время далеко за полдень Тэхен уверен точно. Омега пытается выпутаться из своего плена, случайно касаясь черного меха, свалявшегося клочьями и ставшего жестким из-за прилипшей грязи и запекшейся крови, дурно пахнущей смесью феромонов. Тэхену даже жаль становится зверя, вспоминая вчерашний вид Намджуна, и он тут же подрывается, окончательно проснувшись. Воспоминания о вчерашнем ли, погрузившаяся во что-то мокрое рука ли стали тому пробуждением, он так и не понимает, шумно втягивая ртом воздух, но уже в следующую секунду жалеет о своей панике, потому что Чонгук просыпается, по инерции дергая задними лапами. Он слепо ведет мордой в разные стороны, принюхиваясь к воздуху, чавкает громко и рычит грозно, заприметив неладное. Тэхен даже слова вымолвить не успевает, как оказывается опрокинутым на лопатки, со страхом пытаясь пятиться от нависшего над ним зверя со сверкающими желто-оранжевыми глазами и раскрытой пастью. Густая холодная слюна капает ему на грудь, когда большая черная морда к ней склоняется и волк громко фыркает, найдя источник своего недовольства. От его омеги все еще пахнет чужаком. Конечности отказываются повиноваться, сведенные судорогой, инстинкты притупляются, когда чонгуков феромон распространяется в пространстве вокруг, заменяя собой весь воздух. Волк внутри омеги скулит, но не рвется спасать хозяина, как делает это обычно, наоборот тянет его навстречу однозначной опасности, словно охмуренный крепким вином. Иначе свое состояние напуганный Тэхен растолковать никак не может, находя в себе силы только зажмуриться и отвернуть лицо, когда огромная морда ведет к нему. Северный волк порыкивает на него, шумно принюхиваясь к коже, явно разозленный запахом так ненавистного ему можжевельника. Он выпускает больше своего феромона, как делал это на протяжении всей ночи, пытаясь перекрыть своим запахом чужой, но, даже этим не удовлетворившись, раскрывает пасть и шумно лижет от шеи до щеки омеги, оставляя свою вязкую слюну. Альфа повторяет волчий поцелуй, продолжая вылизывать человека, принюхивается по новой, все еще не удовлетворенный запахом, и переходит на другую сторону, лапой давит на его грудь, прижимая к земле, чтобы не рыпался. Тэхена этот жест явно оскорбляет. Он принимается возмущенно отбиваться от волка, пряча лицо согнутыми в локтях руками, пытается оттолкнуть морду, выдавливая из себя несвойственные ему писки, ногами брыкается, все еще стремясь отползти, но волк не обращает на эти жалкие попытки никакого внимания. Он ведет мордой ниже, мокрым носом насильно проводя по горлу, недовольно фыркая из-за того, что кожа там холодная, тычется в ключицы, следом в несколько обрывистых мазков проведя по ним языком, и убирает лапу с груди, тут же вылизывая и ее: последняя пуговица, до этого стойко держащая вместе половины рубашки, отлетает, окончательно обнажая фарфоровую кожу омеги. Альфа никак не может удовлетвориться, ему хочется полностью вылизать Тэхена, перепачканного в грязи, чужой крови и феромонах, но он успевает только широким мазком провести по солнечному сплетению, когда его за подбородок хватают дрожащие руки, отрывая от омежьего тела, и заставляют посмотреть в красное лицо. — Прекрати. — запыхавшись, строго шипит Тэхен, стреляя в него мертвенно-серым взглядом, руки при этом переместив на мохнатые щеки. Он загнанно дышит, растерянность свою пытается спрятать за маской высокомерия, не зная, как поступить. Волк на это буркает, мотая головой в его руках, так, что одна из ладоней, перепачканная в крови, оказывается меж его челюстей. Он слизывает липкую жижу, зубами специально задевая кожу, слегка прикусывая, тем самым напоминая, что перед ним сейчас опасный хищник. Это действует, потому что омега замирает, но далеко не из банального страха перед альфой, округлившимися глазами уставившись на собственную руку в пасти волка. — Ты ранен. — шепчет он, взволнованно заглядывая в желтые глаза. — Покажи мне. Пока потерявший на миг бдительность зверь не показал свою силу вновь, он наваливается на него грудью, заставляя сдвинуться в сторону, и, подтянув ноги к себе, вскакивает на них, тут же принявшись осматривать чужие бока, по крайней мере пытается. Тэхен не конченная сволочь, он знает, что на добро нужно отвечать тем же, а за свое спасение, пусть признает он это, переступая через унижение и собственную гордость, омега отплатит сполна. Альфа порыкивает на него, не даваясь в руки, вновь хочет продолжить свое нехитрое дело, но Ким рычит в ответ, обнажая зубы. Получается совсем по-детски, капризно даже, но все же это заставляет волка замереть, на миг расширив глаза в удивлении, чтобы в следующую секунду вновь нахмуриться. — Дай осмотреть тебя, альфа. — морща нос и обнажая зубы, порыкивает Тэхен, одной рукой накрывая загривок волка, другую положив сбоку на основание шеи. Зверь не брыкается и не нападает, это уже хорошо. — Ты быстро ослабеешь, если будешь истекать кровью. А нам еще нужно искать выход отсюда. Поверь, я смогу помочь. Чонгук смотрит на него с прищуром, повернув в бок голову, дышит шумно, порыкивая сквозь сомкнутые челюсти, явно обдумывая слова омеги. Тот исподлобья сверлит его своим взглядом, так и не осмеливаясь действовать без разрешения, но молча просит довериться, обещая, что не навредит. Это прямая обязанность омег — заботиться о ком-то пострадавшем, это один из их основных инстинктов, и оба в данный момент это понимают, но слишком упрямятся, чтобы признать все как есть. Заканчивается все тем, что альфа мотает головой, издав звук, похожий на чихание, и стряхивает с себя чужие руки, прыгнув вперед. Он принюхивается к земле, поднимает голову, вдыхая лесной воздух, смотрит по сторонам и, определив направление, делает пару шагов вперед, прежде чем обернуться через плечо и мотнуть головой, призывая идти за собой. Волк пару раз царапает землю лапой и виляет хвостом, вновь мотая головой, говоря тем самым перевоплотиться и, не дожидаясь ответа, отворачивается, продолжая идти по выбранному пути. Тэхена это поведение не то, что задевает, его натурально злит наплевательское отношение этого альфы к себе и к нему соответственно, раз он так грубо отказался от проявления банальной заботы. Он с силой топает ногой, ломая какую-то ветку на земле, руками при этом взмахивает в раздражении, рычит даже, но Чонгук и ухом не ведет, гордой птицей топая к проходу меж деревьев. А морда при этом треснуть готова, на столько довольная. Ему льстит эта минутная слабость омеги, поддавшейся инстинктам, намереваясь обхаживать большого и сильного альфу. Конечно, дать себя пощупать этим аристократическим ручкам было бы наверняка приятно, но он все еще зол из-за всей этой ситуации, да и хочется из упрямства или даже злопамятного ребячества немного подействовать на нервы Тэхену. Тем более альфа еще не чувствует усталости как таковой, отдохнул за ночь, уж как-нибудь дотерпит до дому. Там еще нужно много вопросов решить, и на повестке дня сейчас стоят чужаки, проникшие в деревню и этот чертов Намджун, про которого он должен еще расспросить у Кима. — Твой омега значит? — раздается за спиной, когда волк уже подходит к кустам, растущим под деревьями, что заставляет его замереть и испуганно уставиться перед собой, на остроносые длинные листочки, сейчас кажущиеся самым интересным явлением во вселенной. И как только этот Тэхен умудрился запомнить его мимолетом брошенную фразочку, он же был в отключке! Нашел же, чем подловить, язвочка мелкая. Чонгук осторожно оборачивается, хмуря брови, глядит на сложившего под грудью руки Тэхена, глядящего в ответ, изогнув одну бровь, и закатывает глаза, еле сдерживаясь, чтобы не завыть — Давай позже. — низким басистым тоном буркает волк, не желая перевоплощаться в человека, чтобы избежать ненужных баталий и прыгает в кусты, надеясь тем самым поторопить омегу. Волки редко говорят, их голосовые связки для этого не приспособлены, да и зверь, выйдя наружу, редко дает человеку тотальный контроль над собой, предпочитая следовать инстинктам, так что не многие оборотни даже свой голос слышали, не то что чей-то. Тэхен в этом плане везунчик, в плохом ли, в хорошем ли контексте это звучит. — Жди меня. Я не хочу рвать одежду. — доносится сзади и Чонгук мысленно благодарит омегу за наличие здравого смысла в его фарфоровой головушке. Тэхен скидывает с себя рубашку и штаны, спавшие с бедер сразу же, как только он расслабил шнуровку на талии, стягивает белье и комкает все вместе, концы штанин завязав на своей шее. Через секунду он оборачивается в серого волка со своеобразной сумкой, висящей на шее, и следует за альфой в глубь леса.
***
Волки идут достаточно долго, в безмолвии, а темный лес так и не меняется, оставаясь все таким же неодушевленным и мрачным, единственное, деревья стали более редкими, и листвы на них поубавилось, а в какой-то момент и вовсе сменились голыми черными стволами. Казалось, что в этом месте пронесся пожар, забрав с собой всю живность, по крайней мере, Тэхен больше не смог найти разумной причины этой мертвой зловещей тишине. Чонгук принял решение найти сначала какую-нибудь возвышенность, чтобы осмотреться и по солнцу найти путь на восток, инстинктивно понимая, что это направление максимально безопасно, исходя из необитаемости территории. Единственное, что сейчас знала пара, так это то, что находятся примерно на Юго-Западе леса, поэтому должны быть осторожны, чтобы не попасться на глаза стае Мин, иначе проблем им не избежать. Хотя, они начались еще задолго до предполагаемой самой большой опасности. Спустя часа четыре с начала их пути, Тэхен стал замечать оседающую грузность черного волка, его тяжелое дыхание и легкие покачивания из стороны в сторону. Альфа шел молча, игнорируя кровоточащую на груди рану, что никак не хотела затягиваться: видимо он перехвалил свою чудо регенерацию накануне. На предложение омеги перевоплотиться и взобраться на ближайший ствол высокого дерева, чтобы облегчить себе задачу в поиске, он лишь презренно фыркнул, и так понимая по мху на деревьях, что идут они на восток, а тот больше не стал ничего предлагать, обидевшись, молча идя следом. Тишина съедала Тэхена, громкими мыслями заполняя все никак не приходящий в норму разум. Он все не мог свыкнуться с мыслью, что его пара на всю оставшуюся жизнь, его, как бы он не хотел это отрицать, альфа шел сейчас в шаге впереди, высоко держа хвост, готовый в любой момент к атаке. Омега не понимал, почему судьба с ним так поступила, какому божеству он перешел дорогу, что над ним так жестоко насмехались, подкидывая все больше испытаний. Мало того, что его стае угрожает опасность, ему приходится выйти замуж за абсолютно чужого альфу, так еще и они, единственные ключи к спасению своих семей, потерялись в Запретном лесу. О Намджуне он старался не думать, подальше гоня от себя навязчивый образ командира. Ким зол, в первую очередь на самого себя, что так жестоко разбил ему сердце, пусть и вины его в этом не было. Он ни в коем случае не оправдывал опрометчивый поступок альфы, выкравшего его, конечно, на этот счет злобы хватало тоже, но и причину его он четко видел. Намджун был глубоко ранен разрывом их пары. Они выросли вместе, еще щенками играя перед домом вожака, уже тогда высказывая свою готовность к бою, вступили в ряды воинов вместе, повзрослели тоже вместе. В какой-то момент, Тэхен точно не помнит в какой, наверное, когда их вторичные гендеры вступили в свой рассвет, они как-то осознали, что феромоны их подходят друг другу и смотрятся они вместе вполне естественно и гармонично. Намджун даже заикнулся об истинности между ними, предложив начать отношения. Тэхен был не против, потому что за годы, проведенные вместе, у него выработалось стальное доверие к альфе, тем более тот, даже после неофициального обозначения их как пары, никогда не переходил черту дозволенного, вел себя подчеркнуто вежливо и даже запахом своим особо омегу не метил, считая себя все еще недостойным сына вожака. Лишь дослужившись до командира правого крыла войска Восточного леса, он отправился к своему правителю на поклон, намереваясь просить руки его сына. Собравшийся тогда совет старейшин, не найдя изъянов в двадцати семилетнем командире, счел его кандидатуру наиболее достойной во всем поселении, и альфе дали добро на свадьбу, которую назначили на конец лета, в период течки омег, чтобы Тэхен сразу же от него понес. Кто же знал, что Мин Юнги решит начать войну в его середине, преградив несчастному Ким Намджуну путь к его долгожданному счастью. Тэхен обозленно фыркает, вспоминая события, произошедшие неделю назад, когда отец за столом переговоров озвучил старейшинам предложение вожака Северного леса. Он сидел непосредственно рядом и собственными ушами слышал абсурдное предложение, которое все, почему-то приняли, ссылаясь на его верность. Его мир буквально рухнул, когда он узнал, что стая собирается использовать его жизнь ради своей выгоды, отдав в лапы врагу, равносильному Западной стае. За себя он не особо переживал, потому что знал, что все равно пойдет на войну, даже будучи замужем, был более чем готов к смерти там. Про своего потенциального мужа даже думать не собирался, надеясь, что и тот отнесется к их ситуации с пониманием и проблем не создаст. Его больше волновала ситуация с Намджуном, ведь подготовка к их свадьбе, которая должна была состояться через месяц, уже началась. Он правда переживал за альфу, что последнее время будто на крыльях летал, радуясь грядущей женитьбе. Возможно, за всю жизнь, проведенную вместе, у Тэхена тоже появились к нему чувства, которых он не осознавал, занятый более важными делами, возможно, Намджун успел стать для него кем-то родным, по крайней мере альфа был единственным, кто всегда стоял на его стороне, поддерживал в трудные моменты и знал его секреты. Только с ним Тэхен мог часами разговаривать, обсуждать действительно интересные вещи, ведь Ким был мало того, что понимающим, но и чертовски эрудированным, все свободное время проводя за редкими книгами, приобретенными у купцов, что проходили через их поселение дважды в год. А возможно, Тэхен тоже верил в истинность между ними, из тех же книг зная, что явление это чертовски редкое и, если его нарушить, то худо придется обоим. Хотя, Намджуну уже хуже не станет, с горечью в сердце подмечает омега, Намджун уже предан природе, слившись с ней воедино. Наверное, ему следует плакать и скорбеть по бывшей паре, отличному другу и родному человеку, но слез в нем уже не было. Все их он, видимо, выплакал в канун подписания договора, размышляя, что же делать дальше и как объясняться с Намджуном. Он редко плакал, ему привили, что слезы — удел слабаков, так что нужна была особая причина, действительно расстраивающая его. Но сейчас, помимо грусти, в груди мешающим комом разрасталось другое чувство, появившееся буквально вчера, почти сразу после обнюхивания. Чувство принадлежности и привязанности. Он с ужасом замечает, что помимо скорби, в нем зарождается и непонятное беспокойство, особенно когда в очередной раз поднимает взгляд на спину черного волка, идущего впереди, дергая ушами. Чон Чонгук медленно занимает все пространство его сознания, вытесняя остальные мысли, заставляя волноваться за себя и свою рану, будь он не ладен. Тэхену думается, что в нем говорит долг за свое спасение, по крайней мере он пытается себя в этом убедить, но начинающая скулить в голове омежья сущность, рвущаяся переместиться в сознание зверя и завладеть им, действительно пугает и никак не дает покоя. Тэхен фыркает, отгоняя от себя ненужные мысли, даже бьет лапой по морде, на что Чонгук изумленно оборачивается, на секунду остановившись, но уже в следующую вновь продолжая идти вперед, ломая своим телом сухие безжизненные веточки высоких кустов, которые нельзя было перепрыгнуть, тем самым очищая путь еще и для омеги. Когда сумерки опустились на лес, делая его в разы темнее, пара уже подступила к какому-то холму, где деревья редели, становясь все ниже, пока корни их безобразно торчали из-под земли, стараясь цепляться за нее изо всех сил, чтобы стволы не погибли, прорастая «в гору». Взобравшись на самую высокую точку, где росла всего одна сосна, волки оглядели утонувшую в океане вечерних сумерек территорию, поразившись тому, как далеко их занесло в чащу Запретного леса. Здесь он вновь оживал, из голой пустоши переходя в лиственный, образуя собой сплошной покров разноуровневых деревьев. Пока Чонгук вглядывался вниз, среди густо сплетенных между собой крон пытаясь найти хоть намек на тропинку, ведущую к реке, что он заприметил на востоке, Тэхен замер, не веря самому себе, уставившись в даль в ту же сторону, выше его взгляда на пару уровней. — Горы… — прохрипел он, когда Гук посмотрел туда же. Горы были ближе, чем они могли себе представить.***
Они заночевали под тем самым холмом, удобно устроившись в каких-то ягодных кустах, прорастающих у его основания. На призыв Чонгука спать вместе, чтобы сохранить тепло, обиженный его поведением Тэхен гордой гусыней демонстративно отвернулся, высоко задрав нос, и умостил свое тело на противоположной от альфы стороне. Вот только омега не учел, что на менее огражденной деревьями местности, не встречающий преград ветер позволяет себе вольности, до костей пробирая всякого несчастного, додумавшегося ночевать без подогрева. Замерз он довольно быстро, еще до того, как уставший организм погрузился в сон, вот только гордость не позволила попросить помощи у альфы, заставляя его жмурить глаза сильнее и молить собственное тело отключиться уже. Впрочем, Чонгук дождался, пока омега окончательно провалится в мир сновидений, и сам подошел к нему, калачиком устроившись вокруг. Признаться, его и самого знобило, так что взаимный обмен теплом им обоим был более чем необходим. Просыпается Тэхен первым, снова. Почему-то его не удивляет уткнувшийся ему в шею нос альфы, он лишь поддевает того своим, этим примитивным жестом призывая к пробуждению, и поднимается на лапы, заслышав недовольное бурчание самца. Осматривать его Тэхен, как бы ни вопил об этом здравый смысл, не стал, но отказать себе в искушении укусить альфу за ухо в отместку за непослушание не смог, окончательно его разбудив. Пустоту в желудке они забивают сладкими ягодами, растущими на тех же кустах — их временном пристанище, прямо в волчьем обличии срывая их с веток, и отправляются дальше, держа курс на горы. Обычно они обозначали близость Восточного леса, потому что именно там брали свое начало. Так что волки были более чем уверены, что придерживаются верного направления, надеясь как можно скорее добраться до реки, чтобы утолить мучающую жажду и по ней выйти к поселению. Деревья сменяли друг друга, поражая своим разнообразием и спокойным соседством друг с другом, будто лес плавно перетекал из одного видового сада в другой. Данное явление Юга было новшеством для них, потому что Великий лес, будто делясь на территории проживающих в нем стай, четко растил на каждом своем краю только присущие ему деревья, сосны например, присущие только Востоку, и низкорослые деревца, прорастающие на Западе. Север отличался такой же густой растительностью, как на юге, но все же уступал ему в количестве видов и качестве самих деревьев. Тэхен обратил внимание и на почву здесь, более темную из-за многовековых наслоений гнилой листвы, и наверняка очень плодородную. Он хотел поскорее выйти к реке, чтобы посмотреть ее и там, зная, что у воды природные силы выше, а значит и жизни там больше. Как бы иронично не звучало, с Намджуном они тоже остановились у воды, у ручья, быть точнее, что, наверняка и был началом одного из рукавов реки, пересекающей собой Восток. Внезапно Тэхен останавливается как вкопанный, уставившись стеклянными глазами перед собой. На вопросительный взгляд Чонгука он лишь шевелит нижней челюстью, не в силах вымолвить полное слово. Ожерелье. На нем было ожерелье, когда его похитили, и, пока он был в сознании, он чувствовал его тяжесть на себе. Видимо оно упало, когда он ударился о камни и сейчас все еще лежит у ручья, рядом с мертвым Намджуном.***
Они вброд пересекают реку к концу дня, оказавшись совсем близко к подножию гор. По пути им так и не встретилось ни одной живой души, на которую так рвался поохотиться голодный Чонгук. Даже рыбы в реке не было, хотя альфа честно пытался поймать хоть головастика, около получаса рыская мордой в холодной воде, всеми четырьмя лапами погрузившись в нее. Это окончательно обессилило его, и так раненного, поэтому Тэхену приходится волочить все еще упрямившегося альфу на себе, за шею тяня его заплетающегося в собственных лапах в глубь леса, пока не находит отличный навес из небольшого пригорка, на котором выросло два небольших дерева. Корни их торчали из-под навеса, прорастая через образовавшийся карман дальше, уже тонкими паутинками огибая собой пространство. Тэхен лапами ломает корешки, шкребет временами землю, расчищая себе подстилку и делая выемку глубже, затем загребает туда мох, растущий поблизости, и опавшие листья, все еще не начавшие гнить, и, только убедившись в достаточности места, тянет туда альфу. В надёжности сей конструкции он не сомневался: крепкие корни прочно держали землю наверху, обеспечивая надежную крышу, а сам навес хорошо защищал от ветра. За ухо оттащив ворчащего Чонгука под природное укрытие, Тэхен перевоплощается, натягивает на себя штаны, плотно затягивая шнуровку, за два дня жесткой диеты он немного усох, так что и она не шибко помогала. Полы рубашки он разрывает, прежде чем накинуть ее на плечи, имея теперь при себе среднего размера бинт. Он надеется, что на альфу этого хватит, поэтому теребит его, успевшего заснуть, за загривок, будто переживающий родитель пытается вытащить непослушного волчонка из воды, потому что у того шерсть уже посинела и сам он дрожит. — Чонгук, очнись, — обеспокоенно произносит омега, — выпусти человека. Мне нужно осмотреть твои раны. Иначе я зубами буду сдирать мех с тебя, чтобы дорваться до брюха. Его вымученную шутку альфа так и не оценил. Того бил озноб и, кажется, началась лихорадка. Он жалобно проскулил, неосознанно ластясь к рукам омеги и, собравшись с силами, перевоплощается в человека, все так же оставляя голову на его коленях. Видимо сущность его уже устала корчить из себя независимого упрямца, хотя, наверное, он всегда таким был, просто не было случая показать свою слабость кому-то кроме него. Тэхен чуть не вскрикивает, завидя огромную черную рану со рваными краями на обнаженной груди, оставленную когтями Намджуна в жестокой схватке. Он тут же кладет голову Чонгука на мягкий мох, сам устроившись поудобнее, ближе к его телу, переворачивает того на спину и принимается перевязывать рану, стараясь действовать максимально аккуратно. У альфы широкая грудь, обросшая мышцами из-за упорных тренировок, повязки кое-как хватает на то, чтобы сделать пару оборотов вокруг него, но эти несчастные несколько слоев ткани тут же промокают, пропитываясь красным, а Тэхен матерится громко, отрывая еще кусок рубахи, чтобы надавить им сверху, пытаясь унять кровотечение. Глупый альфа, как он вообще ходил эти два дня? Омега накрывает Гука собой, осторожно укладывая голову на плече, потому что не знает, как еще согреть чужое тело, пытается озябшими пальцами растереть кожу, но быстро сдается, сам теряя силы. На грани сознания он лижет шею альфы, проходясь языком прямо по феромонным железам, надеясь тем самым пробудить его иммунные тела. Сам тихо поскуливает, извещая, что находится в безопасности, чтобы альфа понял, что защищать никого не нужно, теперь можно пустить силы и на восстановление. Ночь проходит беспокойно для Тэхена. Чонгука стало сильнее лихорадить и под утро он начинает бредить, с силой сжимая омегу в своих руках. В какой-то момент Ким, не в силах более удерживать беспокойного в своих руках, откидывая подальше свою гордость и манеры, подтягивается к чужому лицу, слизывая с него соленый пот, потому что иначе альфу успокоить не получается: он не реагирует ни на слова, ни на объятия, ни даже на крики, не желая просыпаться от мучавшего его кошмара. Только когда язык Тэхена коснулся его сухих, но соленых губ, смачивая трещинки на тех влагой, тот немного успокаивается, крепче стискивая объятия и переваливаясь на бок, утаскивая несчастного омегу за собой, во сне все еще невнятно зовя кого-то и ища чужие губы, окончательно успокоившись только тогда, когда утыкается в шею, впитавшую в себя его собственный феромон, смешанный со сладостью черемухи и сирени. Тэхен клянется унести секрет этой ночи с собой в могилу, густо заливаясь краской из-за собственного опрометчивого поступка. Хорошей вишенкой на торте его страданий становится проливной дождь, начавшийся под самое утро, благо укрытие у них было надежное, а Чонгука уже не так сильно терзала температура. До рассвета они еще должны продержаться.