как он любит (особенно его)

Хитоши Шинсо ненавидит любовь. Любовь во всех ее формах, во всех ее проявлениях, размерах и словах. Любовь бессмысленна. Это манипуляция, она снова и снова причиняет боль каждой его частичке. Он ненавидит это, но это есть. Она тлеет, но ее всегда кормят. Он очень старается потушить ее пламя, но не может. Он ненавидит, что небольшая часть его не хочет делать этого. Тем не менее, ненависть непреодолима и сильна, поэтому Хитоши цепляется за нее, убегая от любви. Рука об руку, как соучастники преступления. Но любовь быстрее, всегда касаясь ткани его одежды мягкими, нежными пальцами. В то время как ненависть упряма, любовь убедительна. Любовь — это слова, любовь — это обещания, любовь — это надежда, которую ненависть просто не может предложить. И Хитоши обижен. Любовь не сделала для него ничего, платонического или романтического, близкого или далекого. Он не хочет любить. Когда-либо. Но жизнь никогда не была справедлива к Хитоши. Он это знает, он это видит, он это понимает. Жизнь несправедлива, и люди не рождаются равными. Итак, Хитоши, вопреки всему, во что он верит, влюбляется. В этом нет ничего медленного, ничего похожего на то, как густой сироп льется на длинную, толстую стопку блинов. Он приходит в бешенство, прилив «какого хрена» сотрясает его до самых костей. Он сидит с Мидорией после того, как прозвенел школьный звонок, и все весело отправились в общежитие. Сегодня Айзава-сенсей отменил тренировку после школы, что-то из-за дел, которые нужно было срочно решить. Его это, конечно, немного напрягло. Несмотря на то, что он всегда чувствовал сильную боль в костях и хмурое выражение лица по прошествии этих двух часов, это было напоминанием о том, что он растет. Хитоши становился сильнее, и он докажет каждому, кто выиграл в генной лотерее, что он стоит больше, чем вес его костей. Мидория ловит его у школьных ворот. Он широко улыбается с горящими глазами и спрашивает Хитоши, не хочет ли он потренироваться с ним позже. Так что, теперь они сидят снаружи, солнце висит низко в небе, чувствуют, как легкий ветерок касается их кожи. Хитоши обнаруживает, что ему нравится тренироваться с Мидорией больше, чем он хотел бы признать. Он всегда наполнен этим... чем-то, что Хитоши не может назвать. Это не высокомерие, это не уверенность, это что-то похожее на... что-то, от чего его сердце бьется чуть громче. Его конечности болят, не так, как когда он с Айзавой, но все же тихое жжение, есть которое заставляет его чувствовать себя удовлетворенным. — Эй, Шин, — Мидория наклоняет к нему голову. Он очень симпатичный, думает про себя Хитоши, объективно симпатичный для любого человека с рабочим зрением. — Хм? — Как думаешь, ты справляешься? Это поразительный вопрос, к которому Шинсо не готов. Его тело стоит прямо, и он вопросительно смотрит на Мидорию. Мальчик поднимает руки и беспорядочно трясет ими в направлении Хитоши. — Н-не то чтобы я н-не думаю, что ты не с-справляешься или что-то этом роде, я просто хочу удостовериться, что с тобой все в порядке, и есть ли что-то, с чем я могу п-помочь, — его лицо краснеет, и он зажмуривает глаза. Это мило. — Я в порядке, — четко говорит он, хотя его губы дергаются, — Айзава-сенсей много помогал мне, и я лучше контролирую свои боевые способности. Я больше не так сильно полагаюсь на свою причуду. — Это хорошо, — Глаза Мидория сияют: — Я не могу дождаться, когда ты попадешь на курс героев. — Возможно я не попаду, — напоминает ему Хитоши так же, как он всегда напоминает себе. Не жди, не надейся, не люби. — Не говори так, - Мидория игриво ударяет его в плечо, и кожа под тканью его рукава будто бы горит: — Ты очень хорошо работаешь. Все гордятся тобой. Щеки Хитоши горят, но он не уверен, что это только из-за смущения, которое заставляет его чувствовать себя тепло. — Почему это имеет значение? Мидория оборачивается к нему, улыбается широко, как всегда, сверкающие глаза, выглядят так чертовски искренне, это заставляет Хитоши чувствовать себя легкомысленным. — Потому, что я волнуюсь о тебе, Шин! Это простое утверждение. Честный и добрый и чистый и так отличается от того, что Хитоши так привык слушать. Это сказано с любовью. Ох. Любовь. Хитоши действительно ненавидит любовь. Он так ненавидит это. Но как он может ненавидеть Мидорию? Как он может ненавидеть улыбку, такую чистую и глаза, такие честные? — Ты странный. Улыбка Мидории становится ярче. — Я знаю. Хитоши должен отвести взгляд. Это любовь? Он не хочет, чтобы это было ею, ему это не нужно. Но он чувствует себя странно, он чувствует себя на плаву, будто он парит над землей. Он чувствует себя особенным. — Эй, — Мидория зовет, снова привлекает его внимание — Хочешь, я расскажу тебе секрет? — Он наклоняет голову вниз, вдохнув привидение над ухом Хитоши. Тепло. Все что связано с Мидорией кажется настолько опьяняющим. — Ч-что за секрет? — Он заикается. — Думаю, что я влюбился. Весь мир останавливается. — П-правда? Мидория кивает головой, — Я не уверен, когда скажу ему, но я уверен, что сделаю это. Я должен, это просто, он заставляет меня чувствовать себя таким невероятным, Шин. Я- — он делает паузу: — Я не знаю, как это описать. — Он должен быть действительно особенным. Мидория смотрит вверх. — Надеюсь, все когда-нибудь влюбятся. Хитоши фыркает, отчаянно пытается держать себя от чувства будто бы он тонет. — Как насчет людей с разбитым сердцем? Потому что разбитое сердце болит, и Хитоши учится в ту же ночь, что такое разбитое сердце и влюбленность, и насколько эти две вещи разные. Ответ Мидории тихий. — По крайней мере, ты знаешь, это было реально. Сердце Хитоши выстрелывает в себя же. Мидория невероятен. Поистине, несомненно, невероятен. Хитоши не ненавидит любовь. Потому что любовь реальна. Также реальна, как веснушенные щеки, виридианские глаза и разные улыбки.