***
— ...необходимо — это больше сведений, — тихо сказала Кристоффу Анна. — Всё не так, как я думала изначально. — Я бы сказал не так. — А как бы ты сказал? — Нам никто ничего толком и не рассказывал. Данброх взбунтовался против северных захватчиков, которые их, да, захватили. Но король Стоик и королева Валка умны и стремятся сохранить наше прежнее соглашение с приложенными доспехами, оружием, костью и металлом. А Мерида... — Жива, — ахнула королева. — Жива, счастлива и замужем. — Иккинг любит её, безумно, — как по команде неподалёку послышался смех. Вышеупомянутый юноша лежал на земле, а его благоверная давилась от смеха. Он смотрел на неё, как на солнце, луну и звёзды, как на что-то не из этого мира, за которым гнался верхом на своём грациозном звере. — Нас сбили с толку. — Не хочется верить, что клан Данброх стал бы намеренно лгать. — Они были в отчаянии, — до боли похоже на Эльзу заметил Кристофф. — У них ничего не осталось. Они слукавили, чтобы заполучить союзника со средствами, который поможет добиться успеха. Тут ничего личного, Анна. — А кажется очень даже личным. — Мы лишь делаем то, что лучше для народа, — пожал плечами бывший ледоруб. — Ну или пытаемся. Анна прикрыла глаза: — Так... как получить то, что нужно нам? — Хм-м, — улыбнулся он. — Скажу, что начали мы очень неплохо. Гостеприимство не пострадало, с Меридой у тебя опыт из прошлого, у всех нас есть цели, на которых мы желаем сойтись. — И что нам, ни с того ни с сего завести разговор вроде: «Эй, Мерида, я знаю, что тебя практически продали, но ты на вид в полном порядке, а как у тебя на самом деле жизнь?»? — закатила глаза. — Как думаешь, сгодится? — Не знаю, она вроде человек «не в бровь, а в глаз». Мне кажется, она оценит чью-то прямоту. Анна приостановилась, настороженная, расчётливая и опасная. — Повтори. — Э-э, мне кажется, она оценит... — Нет-нет! До того! — ...Человек «не в бровь, а в глаз»? — Кристофф! Ты просто гений! — королева поцеловала спутника в губы, отчего тот подавился воздухом, развернулась на каблуках и громко, чтобы услышала и пара викингов, и посланники Короны, крикнула: — Мерида! Возившаяся с сорванным для неё цветком, который пыталась закрепить в волосах, девушка дёрнулась. — Да? — Стрельба из лука! — объявила Анна. — Помню, в детстве ты любила пострелять. — Э-э... да, то есть да. И до сих пор люблю, — она подмигнула Иккингу, ожидавшему перевода. — Мой муж утверждает, что лучше стрелка он не видел. — Я всегда хотела научиться, — не краснея соврала госпожа Эренделла. — Но в годы принцессой никто не спешил меня учить. Не согласишься ли ты? — Конечно! — без раздумий ответила Мерида. — С радостью! — Рапунцель, — Анна поманила другую девушку ближе. — Что ты думаешь об уроке стрельбы из лука? — Никогда раньше не думала об этом умении, — принцесса Короны сперва растерялась, но подхватила ритм. — А что? — Мерида в этом мастерица. Думаю, все мы, женщины, должны быть сведущими в каком-нибудь оружии. Что скажешь? Заточенная сталь на бедре Рапунцель словно загорелась. — С удовольствием посмотрю на знатока своего дела! — Отлично, — широко улыбнулась Анна. — Я подготовлю место после обеда, ты нас поучишь и выпьем чаю. Как вам такая мысль? — Чудесно! — леди расщебетались какофонией языков и звуков восторга. Благодарный объяснению Иккинг заверил всех, что на свете нет ничего свирепее глядящей на древко стрелы Мериды. — Он говорит полнейшие глупости! — фыркнула зарумянившаяся девушка. — Ох, mo chridhe! — Ты обязана нам сказать, — взмолилась Рапунцель. — Обязана! Глупости из уст мужчин всегда звучат лучше, чем из наших! — Он говорит... что я могла бы выбить Одину в Вальгалле второй глаз со своего места в Мидгарде, — промычала Мерида. — Ам-м... — захлопал глазами Юджин. — Ещё кто-нибудь не понял? — А, саги! — нашлась Анна. — Да, мифы. Я припоминаю эти истории, читала «Сноррову Эдду» в библиотеке. — Никогда не слышала о них, но очень хочу узнать, — решила испытать судьбу Рапунцель. — Мерида всё расскажет, — пообещал Иккинг. — В историях ей равных нет. Та прыснула: — Одна коротенькая легенда о шелки — и я уже лучше барда! — О, обожаю её! — хлопнула в ладоши королева. — Такая романтичная! — У нас очень разные представления о романтике, — пробормотал Иккинг. — Ты не один, дружище, — поддержал Кристофф. Три пары, посмеявшись с опущенными головами, пошли дальше все вместе.***
— Ну, что думаешь, моя дорогая? — Птенцы намерены сохранить мир, — Валка наблюдала, как дети, совсем ещё дети, кругами ходят по садовым дорожкам. Они сбились в кучу, как стая птиц, — месиво перьев, цветов, оттенков и тонов. — Будущее в надёжных руках. — Я имел в виду Данброх, — Стоик захлопнул огромные вычурные окна. — Но я понимаю, о чём ты. Здорово видеть Иккинга с другими его положения и возраста. — Мерида облегчила его путь, — она старалась, но муж по-прежнему был вне себя, будто кроме девочки в случившемся в Хайленде винить было больше некого. — Он бы и сам проложил свой путь, — фыркнул конунг. — Иккинг сумел бы завоевать даже самые жестокие сердца. — Например, невесты по принуждению? — Это будет нашим очередным неразрешённым спором? — Встань рядом со мной, Иккингом и Меридой, и всё будет славно. — Я мог ей голову отсечь, не забывай. Гневно пропыхтев, Валка вновь обратила взор на мужа. Было странно снова быть с ним, даже теперь. — Думаю, она поймёт, — рискнула продолжить. — Думаю, она сделает всё, чтобы защитить нашего сына. — Станешь во всём полагаться на чужачку? — Ты сам сказал, что она одна из нас. Её благословили боги, ей было суждено быть среди нас, Стоик! Я считаю, что нужно отплатить за доверие. Мы должны рассказать ей. — Но не сыну? — Он ни за что не согласится. — А она — да? — Она поступит разумно, будет держать рот на замке, голову — высоко поднятой, и прогнётся, чтобы всё вокруг нас не рассыпалось. Мы, женщины, знаем, когда стоит действовать, а когда затаиться и ждать. В более резком свете здешней весны мужчина казался ещё седее. Эта седина поблескивала в бороде, бровях и висках, словно отполированное железо. Оба отнимали у друг друга дар речи. Наконец Стоик испустил слабенький смешок: — Ты хитроумная, прямо как сын. Ну или наоборот. — Должно же было в нём укорениться что-то моё, — буркнула Валка. — Всё это упрямство от тебя и твоей родни. — Да неужто? — хохотнул он. — Хм. — Хм, — вождь налил себе кроваво-красного вина, которое здесь просто обожали подавать, и посмотрел на жену. — Думаешь, она выберет его с нами, даже в сердце родины? Её уже склоняли на одну сторону, кто сказал, что она не переметнётся назад? — Я думаю, она уже сделала свой выбор, дорогой муж, — женщина неподвижно стояла у окна, лицезря теперь, как сын со всем воможным умением выставляет себя на посмешище. Девушки, смеясь, прикрепляли к волосам бутоны, а молодцы смотрели на них так, будто те могут двигать звёзды. — Наши сердца — ужасно сильные вещи, не так ли? — Я бы сказал, переменчивые. — Нет уж, — самонадеянно улыбнулась она. — Они незыблемые, прочные, невозможные. Сколько раз я разбивала твоё, Стоик Обширный? Сколько раз, по-твоему, разбивалось её? И нашего сына? — Между всеми нами, кто возьмётся считать? Валка прошествовала к нему и гордо посмотрела сверху вниз, опираясь на правую ногу. — Твой сын бы смог. Брови мужчины довольно двинулись. — Ну да... смог бы. Прошёл миг, другой. — Ты веришь мне? Тяжёлый вздох. — Я вверил бы тебе свою жизнь, любовь моя. — Тогда поверь мне и сейчас. Мерида должна знать, чтобы играть свою роль. Иккинг... — Слишком опрометчив. — И слишком влюблён. Ничто не воспрепятствовало бы тебе от меня, я знаю это не хуже тебя. — И ему тоже. — Мы должны сдержать его. — Хочешь, чтобы я повернулся к нему спиной, заманивал в ловушку, управлял им? Ты же его знаешь, Вал, парень просто несчастье. Он превратит наши жизни в Хельхейм, будет визжать и рыдать по девчонке, пока мы её не вернём. — Тогда нужно позаботиться о её безопасности и вернуть в его объятия, где ей и место. Если она будет знать, сможет вести игру, — Валка села мужу на колени. — Сможет сгладить материнское безумие, добыть информацию изнутри, притворившись, что предала нас. — А если перестарается? Если заколеблется, потерпит крах и подведёт нас? — Тогда будет убита вместе с остальными, — прошептала женщина. — Но я в неё верю. Благословлённая богиней, Валькирия Олуха, так было суждено — как сын говорит. — Если мы это сделаем... — Стоик обвил вокруг неё руки. — Она захочет воздаяния. Она потребует гарантий, что её семья останется в живых. Мы не можем этого допустить. — Мы уладимся во всём, что нужно, — Валка вцепилась в чужой доспех. — Иккинг сказал, что живыми ей нужны братья. Они дети, Стоик. Ты правда окропишь руки их кровью? — ...Нет, проклятая баба, не могу даже подумать... — Значит, мы решим, как поступить: сослать женщину на другой континент, мужа — в какой-нибудь монастырь, мальчишек — в новую семью. Данброху понадобится новый правитель — здесь Мерида бы тоже могла что-то посоветовать. — Ты ей и это доверишь? Может, нам вообще отдать всё собранное королевство?! — Ты хоть понимаешь всю глупость своих слов? Что произойдёт, безумец, когда Иккинг займёт твоё место? — Чтоб тебя, — мягко посмеялся он. — Ты права! Права, как всегда. Совсем как сын. — Они команда, Стоик. Получше, чем мы с тобой, если быть честными. Мужчина пристально посмотрел в её глаза — глаза сына, глаза, которые мечтал видеть у дюжины маленьких лиц. Он хотел дом, полный хаоса, шума и топота; попросил Плеваку смастерить молоточки и топорики для детских ручонок, вырезать из дерева дракончиков для дёсен и прекрасную колыбель-кочалку. Но с момента, как Валка забеременела, он понял, что дитя у них будет только одно, в лучшем случае двое. Охваченная давлением, она занедужила с самого начала, и её вечные усталось и боли пробудили в нём едва ли не ненависть к ребёнку, пока тот не появился на свет. Розовый, кричащий и слабый, как мать. Он знал, что остаток своих дней проведёт, оберегая их обоих всеми силами. (А потом парень пошёл и завёл дракона. Прямо как мать). — Делай, что должна, — шёпотом произнёс конунг. — Но защищай сына. Он важнее всего. — Какой бы ни была эгоисткой, никогда бы я не поставила никого перед нашим Иккингом. — Добро. Делай своё дело, женщина. Твори магию, плети паутину лжи, всех нас в неё замотай. Только доведи всё до ума. Валка зарылась лицом в сгиб его шеи. Так они сидели, когда были чуть моложе Иккинга с Меридой. Драгоценные, решительные и полные любви, противостояли полчищу драконов и презрению деревни, глядя в будущее и не ведая, что оно готовит. Бесстрашные — вот какими они были. Тогда им было нечего скрывать и мало что терять. — Я спасу тебя, — она всё так же не повышала голоса. — Потому что люблю тебя и должна тебе. — Ты ничего мне не должна, — Стоик коснулся губами её лба. — Но любовь? Это я приму. — Тогда забирай. «Всю целиком». Нелегко далась наука о том, что дом — в человеке, но, боги, как же хорошо вернуться на своё место.***
— Ещё раз. — Девочка... Мы это дюжину раз обсуждали, — всё, чего Фергусу сейчас хотелось, это выпить. — Мы всё знаем. — Я хочу, чтобы ты знал это даже во сне, — королева подняла шахматную фигуру, которой обозначила себя, расставляя всё по местам на карте замка Эренделла, которую от руки набросала после одного вечера изучения. — Ещё раз. Он вздохнул: — Элинор... моя жена, моя суженая, моя душа... Это точно лучший план? — Так у тебя есть получше? — фыркнула она, небрежно дёрнув рукой. — Я слушаю! — Нет, я... я про то, что она на вид... Играть с гневом этой женщины нынче было опасно — он обернёт всё в пепелище с ними заодно, ведь она скорее сгинет сама, чем отступит. — Мерида на вид счастлива, — беспомощно тряхнул плечами Фергус. — Смеётся. Улыбается. Ест, пьёт, говорит на нескольких языках. Может... не стоит нам... — не в силах подобрать слов, он сдался и воззрился на неё запавшими глазами. — Мерида смеётся с викингами. Улыбается с викингами. Ест, пьёт с викингами. Говорит на языке чудовищ. И ты хочешь — чего? Бросить её? Оставить здесь, среди них? — Может, не так и худо быть среди них! — попробовал снова. — У нас Мерида никогда не вписывалась, никогда не отвечала твоим ожиданиям. Она была бурей в человеческой шкуре, прорывалась сквозь что мальчишек, что здоровых мужей! Ты говорила мне, девчушка, говорила, когда всё это началось, когда моё безумие породило эту дурную затею!.. — Безумие?! Дурную затею?! — Элинор нависла над ним тёмным, извилистым призраком. — Ты сама сказала, что такой шаг неверный! Орда викингов однажды уже обездолила нас!.. — Потому что мы были не готовы! — Тогда мы и то были готовы больше, чем сейчас, и ты это знаешь, Элинор!.. — Поэтому мы и в самой гуще планирования! — Вдали ей может быть и лучше, Элинор, прошу, послушай! — король дотянулся до её рук и не отпускал, хотя она упрямо отстранялась. — Я не был рядом! Я сдался! Сдался и позволил тебе самой глотать свою беду, запивая свою виски и бренди, и я сожалею! Но это приведёт к новому кровопролитию, а если у нас не выйдет, Мериду могут убить!.. — Не смей так говорить! — Это опасная игра, женщина! — он взял её за плечи и встряхнул. — Проиграть могут все! Только её жизнь и счастье всегда были важны! Она обрела покой в исполнении долга, почему не можем мы? — Потому что мы её родители, глупый человечишка! Мы заключили соглашение между собой и с ней, когда решили произвести её, когда Бог благословил нас ею — что будем о ней заботиться. Что все её желания, нужды, всё, что мы могли предложить, — исполнять. Это был наш долг и мы её подвели, но должны всё исправить!.. — Кто сказал, что подвели? Бог? — Нет же! — с оскорблённым видом ахнула Элинор. — Мерида! Она ненавидит нас, Фергус! Много лун назад она унизила тебя, а затем на пляже унизила и нас обоих! Она нас презирала!.. — Она бросилась к нам обниматься, как только увидела! Она была полна злобы, какой была и всегда, каким и я был всегда, и вела себя так от обиды! Но она повзрослела, стала мудрее и теперь!.. — Теперь она здесь! — Элинор ударила ладонями по столу. — Прямо здесь, Фергус. Ты всерьёз раздумываешь покинуть её? — А что же, отбирать у неё лучшее? — прошептал мужчина. Она фыркнула в отвращении: — Лучшее? — Вот именно! Она выглядит собой, девочка! Больше, чем за долгие годы или даже за всю жизнь! Твёрдой, сильной, способной потягаться с древними королями! Пить из Огнепада! Она положилась на парня и он её закалил! Если мы поговорим с ней как члены семьи, как монархи, обсудим то, что викинги отбирают у народа слишком много после войны, быть может, удастся склонить их к большей снисходительности?.. — Ты слышишь себя?! Шотландец ты или мышь, бесхребетное подобие мужчины! — Элинор издала очередной звук отвращения и отдёрнула руки, будто ей протянули тухлятину. — Никогда ещё ты не был мне так омерзителен! — Пусть так, — Господь свидетель, это ранило, но он проглотил боль. — Мы принадлежим не себе, а своим людям, Элинор. Как главари, мы должны защищать их. Мы пожертвовали нашим первенцем ради мира и заработали его кровью и разбитым сердцем. Прошу, услышь меня, я!.. — Замолчи, — еле слышно отрубила королева. — Прекрати. Просто… прекрати. Он расплевался, как пламя свечи, но не послушался: — Элинор… когда всё началось, помнишь, что ты мне сказала? Она смерила его взглядом. — Ты глаголила истину, пока я пыжился, беспутничал в тавернах и хлебал через края. В тебе тогда был здравый смысл и, знаю, есть до сих пор, — Фергус вздохнул. — Мерида… Мы можем провернуть всё задуманное и всё равно ничего не изменить. Данброх не примет её такой, какая есть, после брака с викингом. И придётся нам… Элинор вскинула руку, и он запуганно притих, как тяжело выдрессированная лающая псина. — Мы… решили. Мы проиграли и решили за неё. Одному Всевышнему ведомо, сколько она от них настрадалась. Она нас ненавидит, нам выпал шанс вернуть всё, как было, и ты хочешь просто… отпустить. Её отпустить. Наше дитя, нашу принцессу, нашу наследницу. После всего, что я сделала, всего, на что пошла. После всех расставленных по местам фигур ты хочешь сдаться. Хочешь поступиться. Не могу поверить… Мне стыдно за тебя, Фергус, поистине. Он вспыхнул с головы до ног. — Она здесь. Прямо здесь, у нас под носом, только руку протяни. И она пойдёт с нами, Фергус, я знаю это. Когда все мы снова будем вместе, сможем наконец вышвырнуть викингов с наших земель и из нашей жизни и больше о них не вспоминать. Они будут трепетать перед нами, Данброхом, до скончания времён. — Мы и раньше были все вместе, — сморгнул слёзы король. — Все были под рукой, и всё равно нас разбили. Элинор… Это может привести нас к гибели, — к её гибели. — Если провалимся, да. А может и к славе. Огонёк ведёт тебя либо к судьбе, либо к смерти, не забывай. Он подавил смешок, слеза утонула в свежих морщинках вокруг глаз. — Моя Медвежья Королева, ведомая в бой духами и поддерживаемая колдовством. Глаза женщины загорелись ненавистью и жаждой крови. — Медведица защищает своё потомство. Советую тебе это запомнить. А сейчас обговорим всё ещё раз. Фергус Данброх склонил голову, зная, что ей не соперник. — Да, дорогая.***
— Так, натяни до самого уха, вот, — Мерида поправила положение руки Рапунцель. — Глубокий вдох. И — стреляй! Стрела полетела и прочно вонзилась в среднее кольцо мишени. Светловолосая тут же избавилась от сосредоточенной стойки и принялась прыгать и визжать от восторга. — О Боже! Получилось! Я это сделала! — она заключила Мериду в настойчивые объятья, и та со смехом похлопала её по плечу. — Молодец, — по-гэльски прочирикала она. Промазавшая все попытки Анна пыхнула в лёгком раздражении. Мерида объясняла, что она чересчур напряжена и слишком сильно стискивает лук, но расслабиться казалось почти невозможным. С катящейся по виску каплей пота Её Величество, тихонько ругнувшись, отпустило тетиву, и та шлёпнула по сгибу локтя, пустив стрелу не дальше двух метров вперёд. Она изо всех сил боролась с соблазном взреветь обиженным карапузом и выбросить оружие куда подальше. — Ты вкладываешь многовато усилий, — советовала Мерида, беря в руки свой лук. — Смотри. Анна понимала, почему Иккинг был столь очарован тем, как жена обращается с луком и стрелами — это казалось чем-то потусторонним. Она непринуждённо выхватила стрелу из набедренного колчана и натянула в промежуток между ударами сердца. Ещё один миг — и стрела свободно летит и через секунду вонзается в центр. Она шагнула вперёд, снова прицелилась, снова выстрелила, снова попала в яблочко. Завершив всё мишенью Рапунцель, оглянулась с улыбкой, мол, видишь, как просто? Правительница сдержала порыв глянуть в ответ враждебно. Совсем не просто. — Ты в этом восхитительна, — похвалила Рапунцель и дождалась перевода Анны. — На Олухе научилась? Девушка рассмеялась: — Нет! Я уговорила папу меня научить, а потом годы тренировок. — Но… твой муж, — осторожно начала Анна. — Он до сих пор разрешает тебе тренироваться? — Ох, ну конечно! — покачала головой Мерида и добавила себе под нос: — И часами таращится, ненормальный. — Что-что? — Он… э-э… Иккинг любит смотреть, как я стреляю, — она запретила себе краснеть перед ними, как маленькая девочка. — Так он… не доверяет тебе оружие? — допытывалась Анна. — Даёт пользоваться только под присмотром? — Что? Нет! Ему просто… нравится, как я с ним управляюсь, — принцесса прокрутила лук в руке и бросила на товарку властный и чувственный взгляд. — Это его… разгорячает, если ты меня понимаешь. Королева прыснула, заливаясь румянцем: — Правда? Значит… на Олухе ты можешь делать что хочешь? — Ну да, — она выпятила бедро. — С чего ты взяла, что не могу? — Ты замужем за своим захватчиком, — понеслась Анна, не думая и будучи не в силах остановиться. — Тебя продали за мир между народами, но ты была среди проигравших! Я удивлена, что ты!.. — она прервалась на шумный выдох. — Жива? — хмыкнув, Мерида вытащила другую стрелу. Та расщепила предыдущее «яблочко», заставив Рапунцель разинуть рот. — Да. Это, кажется, всех здесь удивляет. Меня отчасти тоже. — Он сначала был… жесток? — не понимающая северного Рапунцель крайне внимательно следила за разговором, но не перебивала и не просила переводить. — Плохо с тобой обращался? Мерида вздохнула: — Не в том смысле, что вы думаете. Порой он озорничал, требовал к себе уважения и привязанности задолго до того, как я была готова их дать. Он постоянно ко мне прикасался, и мне хотелось его на куски разорвать. — Он взял тебя? — Анна схватила её за руку. — Против воли? — Вообще-то нет. Хотя я этого ожидала, — девушка понизила голос. — Я ожидала, что он будет грубияном, монстром, викингом. Я думала, что знаю его, потому что мы так долго воевали. Но я не знала о нём ровным счётом ничего, сильно недооценивала. А теперь… Мечтательность в её глазах вызвала у Анны растроганный смех. — Ты… Ты и правда его любишь, верно? — Он дал мне… всё, чего я когда-либо хотела, — Мерида отказывалась смотреть на кого-то из них. — Раньше я даже не знала, что вообще хочу этих вещей. Он дал мне всё, что я утратила, и много больше. — Дракона? — Я сама заслужила её доверие, но возможность дал мне он, да… — принцесса повела плечами. — И это далеко не всё. — Но как? — давила Анна. — Он лишил тебя родины, народа, того, кто ты есть. — Кем была. — О чём ты? — Я теперь нечто большее, чем раньше, совсем как вы нечто большее, чем годы назад. Мы… — Мерида буркнула бранное слово на гэльском, задумчиво потерев лоб. — Мы на столькое способны, Анна. Мы можем вырасти гораздо больше, нежели под принуждением. Я потеряла частички себя, но они возросли, понимаешь? Я стала большим благодаря Иккингу, а он — благодаря мне. Мы дополняем друг друга. Анна отступила. — Понимаю. Вы проросли друг в друге. Изменили друг друга. — Да, да, так! — радуясь, что её поняли, девушка чуть поутихла. — Было тяжело, но это того стоило. — Рост, он такой, — королева погладила живот. — Когда мы узнали, что стряслось, я испугалась за тебя. И испугалась, когда увидела тебя такой… не похожей на себя в прошлом. Но в то же время… самой собой. — Олух принимает меня. Всю меня, — пожала плечами Мерида. — Даже то, что Данброх... не хотел. — Тогда я рада, что ты обрела дом, который видит всю тебя, — Анна обняла её и поцеловала в щёку. — Пойдём. Выпьем чаю. — А сегодня не… начинаются переговоры? — отважилась Рапунцель, которая к ним усиленно готовилась. Анна мигом сдержала шипение. Дни становились всё теплее, особенно солнечные, и она не сомневалась, что Эльза прячется где-то далеко, в холоде. Однако лучше в цифрах никого было не сыскать, и ей хотелось, чтобы кто-то стоял рядом и поддерживал как монарха — желательно сестра. Кристофф мог утихомиривать даже самые вспыльчивые и горячие нравы, но его математические способности ограничивались весом, объёмом и размерами. — Скоро, — ответила уклончиво. — Как только сестра освободится от других обязанностей. Но надолго это их не удержит. «Эльза, возвращайся домой, ты нужна мне», — думала Анна, едва не плача. — «Поспеши».***
Ледяные духи таки вернулись — коль скоро солнце село — и принесли с собой холод. Анна на грани истерики отчитывала некогда королеву за то, что оставила её одну разбираться с делами и что ничего так и не сделано, потому что без некогда королевы она начинать не желала. — Анна, — почти в открытую смеялась Эльза. — Не я королева. А ты. — Я знаю! — она отбросила на кровать очередное излишне тесное платье. — Но ты была мне нужна! А тебя не было! — Я не могу находиться здесь всё время! Я должна отправляться назад на Ахтохаллэн! — И это я знаю! Но я прошу тебя смириться и побыть с нами! Это!.. — Важно, да, но и твой план, сестрица, — огрызнулась Эльза, не в восторге от чужого тона. — Как насчёт розового? — предложил перерывающий шкаф Кристофф. — Оно вроде было велико. — Оно розовое! — возопила его супруга. — В розовом меня не выйдет воспринимать серьёзно! — Это… ещё почему? — Кристофф досадно запустил в волосы пятерню, но раздражение держал при себе. — Анна, ты беременна, розовый цвет вполне приемлем, — Эльза вырвала платье из рук зятя и протянула сестре. — Надевай, я зашнурую. Так, одна стала аккуратно натягивать на вторую ярды шёлка, лент и кружев. — А сейчас слушай внимательно: я всегда готова прийти тебе на помощь, сестра, но я не решение всех твоих проблем. Ты открыла ворота, разослала приглашения, подписалась своим именем, впустила их. Ты носишь корону. Понимаю, тебя для этого не растили, как меня, но ты взяла на себя ответственность и не можешь без конца сомневаться и распускать нюни. — Я не!.. — Распускаешь, — отрезала Эльза. — И я этим уже сыта по горло, — она дёрнула за шнуровку, и Анна гневно зашипела, а после вскрикнула от того, что сдавили больную грудь. — Ты в самом сердце событий. Здесь вся власть в твоих руках. Пора бы ею воспользоваться. — Я так и сделала! — королева с трудом высвободилась из захвата и уселась за туалетный столик, суетливо перебирая пряди. — Я поговорила с Меридой о её браке. Она счастлива, Эльза, и теперь я ещё больше разрываюсь. — Данброх предоставил ложные сведения, — продолжил просвещать Кристофф, не подозревая, что Эльза была в курсе всей переписки. — Сейчас мы на развилке и не знаем, в какую сторону повернуть. — А зачем выбирать сторону? Вы всегда можете сохранять нейтралитет. Правящая чета обменялась поражёнными взглядами. — А что… так можно? — пролепетала Анна. — Но… кто-то ведь должен быть прав, а кто-то виноват? — Анна, это тебе не… сказка! — выплюнула Эльза, и по рукам пронёсся морозный всплеск, который, к слову, ничем не помог. — Несмотря на магию, драконов и ярких персонажей. Викинги вторглись в чужую страну, чтобы поглотить, одержали победу после трёхлетней осады и убийства кто знает скольких с обеих сторон. В таком нельзя быть правыми. Данброх предложил своего первенца в мирном договоре для гарантии доброй воли от викингов. С тех пор они нарушили вышеупомянутый договор и обратились к нам за денежной и военной помощью, чтобы отомстить людям, с которыми заключили сделку, подвергая при этом опасности первенца, которого так отчаянно пытаются вернуть. В таком правыми быть тоже нельзя. Главное — действовать с умом, так, как лучше для нас и народа. Викинги Архипелага стали могущественными, у них много оружия и союзников в лице драконов и других племён. У Данброха несколько кланов и союзники в лице других держав, таких как Корона. Злить любого было бы глупо, но Данброх уже был повержен и серьёзно ослаблен, потому они и искали у нас помощи. С Хулиганами у нас давнее соглашение, впервые заключённое ещё во времена наших прадедов, и, нарушив его, мы станем не лучше Данброха. Если зациклишься на морали, всё рухнет. Какая разница, счастлива Мерида в браке, на который согласилась, или нет? — она передёрнула плечами, от тепла замка и времени года став куда более раскрепощённой. — Кого волнует, обидится Элинор или нет, если мы не объединимся с ними? Нас, как лидеров, не это заботить должно. Кто нанесёт нам больший ущерб? Кто раздавит нас, материально и грубой силой? Вот что нам надо знать. — Но… я лишь хочу… поступить правильно… — Анна, здесь нет правильного и неправильного. Только не теперь, не после всего, что мы видели и слышали, поэтому надо решить. Кому стоит отдать предпочтение? Кто победит в этом буйстве сердец, драконьего огня и потерь? — Объективно? — Кристофф растёр помятое лицо. — Хулиганы. Юджин и Рапунцель брататься с Данброхом тоже не горят желанием — насмотрелись на их поведение, Мериду с Иккингом вместе видели. Тем более Юджин сказал, что у них нет права заявлять подобное — они должны сперва вернуться в Корону и посоветоваться с её отцом. — Тогда мы с ними, — ещё раз двинула плечами Эльза. — Вот и всё. Могу я идти, Ваше Величество? — Нет, — Анна встала с места. — Не можешь. Меня не убедило данное решение. — Мы избавляем себя от долгов, насилия и кровопролития. Что именно тебя не убедило? — То, что!.. Ви-ви-викинги расширяются уже немало лет. Кто может поручиться, что потом они не придут за нами, плюнув на старое соглашение? — У них была возможность, — старался успокоить жену Кристофф. — Мы за пределами этой кучи островов Архипелага их ближайшие соседи. Но они пошли южнее и не тронули нас. — Хорошо, не нас, так Корону! — Мы введём этот пункт в новое соглашение, — нашлась Эльза. — Со всех сторон могут предлагаться новые ресурсы, чтобы не допустить насилия в южных королевствах. Все трое переглянулись. — Варавский не подарок, — пробормотала Анна. — Его земли можно поднести на блюдечке. — С Южными островами в придачу, — оживился Кристофф. — Викинги там, пожалуй, хорошо устроятся, — усмехнулась Эльза. — Думаю, это сработает на случай, если они захотят больше, чем мы сможем предложить здесь. Все тихо вздохнули от отдалённого удовольствия, доставленного нарисованной в воображении кончиной Ханса и герцога. — Что ж… решено? — Эльза ощутила, как поникают плечи. — Анна… Дольше я оставаться не могу. Жара… от неё больно… Ярость во взоре королевы исчезла, стоило ей всмотреться в покрасневшее лицо сестры. Лоб покрывали бисеринки пота, размокший от капель подол просвечивал лодыжки и босые ноги. — Не хочу, чтобы всё было так, — теперь Анна не боялась до неё дотрагиваться. Она была холодна, как тающий лёд, но это и рядом не стояло с её обычной морозной формой. — Тем не менее всё так. Я снова расстанусь с тобой на столько месяцев. Как выжить, пока ты зимуешь во льдах? — У тебя всегда был талант заводить друзей в нужное время, Анна. Этот случай — не исключение. Только не забывай… — Молчи, терпи. — Не дай узнать, — Эльза задрала подбородок. — Улыбайся. Кивай. Кланяйся. Будь любезна, добра и великодушна, как всегда. Внутри я вижу стальной хребет, но они о нём и не подозревать не будут, если не испытают тебя. Это будет твой величайшей способностью. Анна шмыгнула носом и кивнула. — А… ты? Ты будешь одна? — Не думаю, — снова это выражение, эта загадочная улыбка. — Но я никогда не одна. Я несу вас всех в своём сердце, а наши воспоминания вмурованы во льде. — Сбор всего на пару дней, — взмолился Кристофф. — Ты не можешь остаться… поблизости? Может, мне в погреба льду натаскать? — Ты отправишь меня в погреб? — протянула Эльза. — Я!.. — по полу побежал иней, и молодой человек вздохнул. — Вижу, друг твой не особо доволен. — Не особо. Но я для начала наведаюсь в свой дворец на Северной горе, укреплю его льдом и холодом. Легко можно будет связаться через Гейла. Хотя здесь от этого похолодает. — Холодный фронт мы переживём, — заверил Кристофф. — Нам было бы лучше, зная, что ты рядом. — Тогда пару дней и я переживу. Как всё закончится, вернусь на Ахтохаллэн. На несколько месяцев. — По прибытии домой ты уже сможешь познакомиться с племянницей, — Анна погладила живот, подавив тяжёлый вздох несогласия. — Или племянником! — воскликнул муж. — Я не буду терять надежду! — Жду не дождусь, когда принесу ему или ей первый снегопад, — посмеялась Эльза. — Я буду неподалёку. Помни, что я говорила тебе, Анна. Общайся с прислугой, слушай их новости — сплетни тоже могут пригодиться. Я придерживаюсь мнения, что за этими людьми нужен глаз да глаз, но пойму, если ты не согласна. — Не согласна, — Анна потянула ткань юбок. — У нас ужин с королевскими особами Данброха, который, уверена, будет напряжённым и неловким, но так надо. Рыжеволосая предложила свою руку, и король-консорт принял её, мягко изогнув губы. Он поцеловал её костяшки и похвалил внешний вид, протягивая свою любовь, как корону. Анна ещё не разучилась краснеть, хихикать в ладонь и размякать от чужого тёплого взгляда подобно засидевшемуся у камина снеговику. И всё же его поддержка придала сил, и она легко, грациозно поднялась, распрямив плечи и устремив к потолку подбородок, затем они развернулись и ушли. — До свидания, сестра, — прошептала Эльза, но её не услышали, оставив в комнате одну, словно призрак. Настоящий призрак уложил подбородок ей на плечо, даря сопровождающий его везде запах льда и снега. — Ты в порядке? — Да, — так и было. — Просто странно видеть влияние времени, когда тебя оно не задевает. Джек прыснул, окольцевав её талию. — Жаль, что я не могу даже начать объяснять, как хорошо тебя понимаю. — Однажды сможешь, — Эльза повернула голову и коснулась губами его виска, чувствуя тепло кожи — и для него температура высоковато поднялась. Мгновение они провели в тишине, застыв во времени, как подвластный им лёд. Хотя пока Джек её в этом опережал, и Эльзе было больно от своего знания и поющей в крови неизвестности. Если её привяжут к Ахтохаллэну, как пророчил дух, то, возможно, она превратится в ничто, сама станет призраком, преследующим невидимый остров и цепляющимся за память о близких, покинувших её десятки лет назад. Возможно, она будет молить о смерти, которая никогда не придёт, замерев на месте и не двигаясь вперёд, пока мир вокруг кренится и вращается. Эльза поёжилась, и Джек, холодный, твёрдый и древний, как сами ледники, промычал ей на ухо: — Так что ты там про ледяной дворец в горах говорила? — Уж всяко лучше погреба, — прогнав опасения грядущего, Эльза повернулась к нему. — Теперь моя очередь кое-что тебе показать! Он сверкал, несносное создание, искрился, как изморозь на деревьях, и ухмылялся с шаловливостью, что липла к нему, как снег к пышным юбкам сосен. — Показывай дорогу.