***
Черен проснулась в испарине, испуганная дурацким сном. Последние месяцы ей казалось, что угрызения совести, наконец, перестали ее мучить, но, очевидно, настал лишь новый этап. Воспоминания под личиной дремы высосали остатки сил, она чувствовала себя более уставшей, чем когда легла спать. Прошлепав по холодному полу босыми ногами, она уставилась в зеркало ванной, проверяя, насколько сильно повлияло ее вчерашнее небольшое ночное возлияние на лицо. Слегка опухла, под глазами мешки, но ничего такого, что нельзя было бы скрыть макияжем. На работу она едва не опоздала, пришлось практически бежать до офиса. Мимоходом глянув в сторону кабинета Минхо и удостоверившись, что его там нет, она поспешила на рабочее место, где ее встретили две торчащие из-под стола задницы, принадлежавшие Феликсу и Хенджину соответственно. Едва удержавшись, чтобы не шлепнуть со всей дури по сочным булкам (скажем нет домогательствам), Черен громко прокашлялась, дабы оповестить коллег о своем появлении. Ход, призванный вежливо намекнуть на то, что занятое парнями положение не совсем прилично, обернулся внезапными травмами: Феликс громко ойкнул, резко поднялся, не заметив острого края стола, больно ударился лбом и рассек бровь; Хенджин отделался шишкой на затылке, но верещал так громко, будто у него закрытый перелом черепа. Драматичность происходящего не могла не привлечь внимание всего офиса: обеспокоенные коллеги столпились над пострадавшими, отложив на время все дела, а Черен пришлось узнать, где находится аптечка. Каким-то странным образом в их отделе материализовался Сынмин. Сверкая начищенными до блеска лакированными туфлями, он быстро разогнал всех по своим местам, презрительно фыркнул на предположение Хенджина о сотрясении мозга, усомнившись в наличии этого самого мозга у пострадавшего, чего там сотрясать вообще? — Ли, Пак и Хван — в комнату отдыха, — строгим тоном приказал он, — обработайте свои царапины и возвращайтесь к работе. Остальных тоже прошу заняться своими прямыми обязанностями. Когда уже руководитель отдела Ян вернется?— он тяжело выдохнул и протер очки шелковой салфеткой. — Я задолбался с вами возиться, это не моя работа. Угрюмые Хенджин и Феликс, а также Черен с аптечкой в руках, гуськом прошли на выход, не смея перечить явно недобро настроенному эйчару. — Что вы забыли под столом-то? — Черен агрессивно промакивала ватой, обильно смоченной в антисептике, бровь Феликса, от чего тот шипел и ойкал, но держался как мужчина и не ревел. — Бусины собирали, — Хенджин растекся по мягкому дивану и лениво ощупывал набухающую шишку на голове. — У меня браслет порвался. Феликс решил помочь. Это был вообще-то подарок ему, но я плохо закрепил застежку и вот… — Ювелир на минималках? — вопросительно подняла брови Черен. Хенджин не уставал удивлять. — Какой ювелир, — хохотнул Феликс и тут же пискнул от боли высоким, совсем не похожим на его обычный бас голосом. — Он из бисера фенечки плетет. — Ах вот оно что, — Пак залепила пластырем обработанную бровь и захлопнула аптечку. — Вот чем ты занимаешься в свободное от работы время, наставник. Хенджин густо покраснел, но тут же гордо вздернул нос и обиженно поинтересовался: — А что в этом такого? У меня много увлечений, и, да, не все они укладываются в голове у обывателей. — У обывателей, как пафосно! — фыркнула Черен. — Просто спросила. Я уже ничему не удивляюсь в этой компании. Феликс — коллекционер украшений, ты плетешь из бисера, вы прямо нашли друг друга. Парни обменялись быстрыми взглядами и поспешили встать с нагретых мест. — Пора возвращаться к работе, — Хенджин взял в руки аптечку, чтобы вернуть на место. — У нас линия там обвалится. — Твою голову обрабатывать не будем? — поинтересовалась Черен. — Нет, испортишь укладку, — беспечно отмахнулся Хван.***
Часы стремительно неслись вперед, Черен совсем не заметила, как прошла большая часть дня. Глаза устали от монитора, но она не отвлекалась, кропотливо оформляя заявки, что приходили по почте, внимательно проверяла каждую строчку. Периодически она отвечала на звонки, коих сегодня было не особо много, да и Хван взял на себя основную нагрузку. — Эй, сходи на обед, — рука Хенджина тяжело легла на хрупкое женское плечо. Жар его пальцев явственно ощущался сквозь тонкую ткань шифоновой блузки, смущая и вызывая непрошеные мурашки по коже, — а я чуть позже присоединюсь, у нас сегодня наполовину совпадают часы перерыва. Взяв большую порцию сладкого кофе и втихую достав притащенный из дома бутерброд, Черен уселась в самом дальнем и, как ей казалось, неприметном углу столовой, приготовившись оттрапезничать чем бог послал, но ее уединение нарушил Ким Сынмин, который сначала поставил свой поднос на ее стол и уселся на стул напротив, а уже потом спросил: — Я не помешаю? — Конечно нет, — кисло улыбнулась Черен, вежливо кивая. — Раз уж мы оба здесь, хотел сообщить, что в конце недели будет аванс, а также возвращается из отпуска руководитель вашего отдела, Ян Чонин. — Это замечательно! — она искренне обрадовалась деньгам, которые были уже в край необходимы, а не какому-то руководителю, разумеется. Что ждать от еще одного начальника она не знала. — По этому поводу у нас будет небольшой корпоратив, приветственная вечеринка, так сказать. Вы тоже приглашены. Собираемся в доме господина Яна в пятницу. У вас будет шанс получше познакомиться с коллегами и с прямым руководителем. — С радостью приду, — все также кисло согласилась Черен. — Хенджин расскажет подробности. Разговаривать больше было не о чем, они молча жевали в компании друг друга, что Сынмина, казалось, вовсе не напрягало в отличии от Черен, которая все еще испытывала к эйчару легкую неприязнь за самое первое их собеседование. Она старалась не смотреть на Сынмина, на то, как он тщательно вытирает руки антисептической салфеткой, и отвратительно тихо пьет из чашки свой кофе. На контрасте с ним Пак ощущала себя какой-то неопрятной свиньей, громко хлебая и, что уж там, даже не помыв руки перед едой. Когда за столик подсел Хенджин, Черен была готова его расцеловать от радости. С приходом Хвана атмосфера неловкости мгновенно рассеялась, как неожиданный, но такой приятный бонус, он принес ей вульгарное розовое пирожное с недельным количеством сахара в составе и стаканчик карамельного латте, что в совокупности обещало диабет, но отказаться от этих даров Пак никак не могла, являясь жуткой сладкоежкой по своей натуре. — Что обсуждаете? — Хенджин подвинулся поближе к Черен и с интересом уставился на Сынмина. — Ввел госпожу Пак в курс дела по поводу приезда Чонина и насчет аванса, — Ким встал со своего места и собрал грязную посуду на поднос. — Я уже закончил, приятного вам аппетита. Расслабленно выдохнув после того, как он ушел, Черен, наконец, принялась за пирожное, которое соблазнительно блестело глазурью и так и манило впиться в мягкий бочок зубами. При Сынмине сделать это она не решилась, но стоило тому отойти на два шага, как Черен с наслаждением откусила огромный кусок десерта. — Я хотел бы с тобой кое-что обсудить, — Хенджин удивленно смотрел, как пирожное исчезает с тарелки и даже на мгновение забыл про свой стейк. — О чем же? — едва прожевав спросила Черен, после чего сделала щедрый глоток приторно сладкого кофе. — О Феликсе. Пак вопросительно приподняла брови, призывая отчего-то замявшегося Хенджина продолжить, но тот не торопился. — Я знаю, что он выслал тебе некоторые фотографии, — Хван не смотрел на нее и вяло ковырялся в тарелке, — не совсем приличного содержания. — Это ты про его член с сережкой? — деловито поинтересовалась Черен. Хенджин подавился и покраснел, но быстро пришел в себя, прокашлялся и продолжил: — Он мой хороший друг, я прошу тебя не подавать в суд на него. Он правда не понимает, что это очень неприлично. Мы пытались объяснить, но…Он не местный... Короче, я прошу тебя не афишировать это нигде, он не имел в виду ничего такого, честно, просто не всегда осознает, что показать проколотый нос и…ну, ты поняла, то, что ниже пояса, это не равнозначно. — А откуда ты об этом узнал вообще? Что он мне выслал такое фото. Черен с грустью проводила взглядом последний кусочек пирожного, стараясь жевать как можно медленнее, чтобы растянуть удовольствие. Она совсем не замечала, что щеки коллеги давно покрылось румянцем, а мелко порезанный на кусочки стейк в его тарелке так и остался нетронутым. — Да он сам болтает, язык без костей, — буркнул Хенджин себе под нос. — Утверждал, что ты его сексуализировала. Подробности я не выяснял. Черен возмущенно покачала головой, но, откровенно говоря, ни в какой суд она и не собиралась, воспринимая произошедшее просто как забавное происшествие. Наверное, были неприятные прецеденты, раз Хенджин решил лично поговорить. — Без проблем, считай, я ничего не видела, — пожала плечами она. Хенджин выдохнул с явным облегчением, и, с уже большим энтузиазмом, принялся за свой обед. — Я очень тебе благодарен, — широко улыбнулся он, — кстати, по поводу вечеринки, тебя подвезти? Еще некоторое время они обсуждали подробности грядущего аванса, знакомства с руководителем Яном и корпоратива, после чего Черен вернулась обратно в офис, оставив Хенджина обедать в одиночестве. Быстрым шагом она открыла дверь отдела и, помахав рукой Чанбину, прошла за свой стол, стараясь не обращать внимания на то, как участился пульс и темп биения сердца: Минхо сидел в своем мини-кабинете и смотрел на нее в упор. Работать, когда все мысли уходят совершенно в другое русло, было тяжело. Скованность движений, заторможенность Черен были вызваны всего лишь появлением Минхо на рабочем месте. В горле пересохло и запершило, глаза бегали, она никак не могла взять себя в руки и не реагировать так остро. Глядя в пол, она взяла подаренную Сынмином от лица компании кружку и направилась к кулеру. Выпив две порции воды подряд, Черен развернулась и вздрогнула от неожиданности, обнаружив у себя за спиной улыбающегося Ли. — Привет, — мягко поздоровался он, отодвинул девушку в сторону и налил себе воды в одноразовый стаканчик. — Скучала? Быть нежной и мягкой, не показывать обиды. — Немного, — скромно потупила взгляд она. — Сходим куда-нибудь сегодня? –предложил Минхо. — После работы сразу можем в кино поехать, например. — Давай, — кивнула Черен. — Было бы здорово.***
Безусловно, это было самое настоящее свидание: они посмотрели какой-то слюнявый фильм про любовь в одном из самых дорогих кинотеатров Сеула, целовались на задних рядах, ели карамельный попкорн и безостановочно подшучивали над главными героями, благо в зале было не так много людей в этот будний вечер, и никто не шикал на них, чтобы разговаривали потише. Ужин в ресторане, конечно, за счет Минхо, был вкусный и сытный; последующая прогулка по парку также была окрашена легким общением и взаимной симпатией. Такой Минхо, открытый, предупредительный, забавный, со своеобразным чувством юмора, безумно сильно нравился Черен. С ним она ощущала себя окутанной заботой, его нечаянные прикосновения вызывали мурашки. — Может, поедем ко мне? — такой простой и закономерный в конце столь приятного вечера вопрос почему-то испортил Черен настроение. Ведь да, она хотела поехать к Минхо, но его намерения были предельно прозрачные, а у нее вчера начались критические дни, о чем неловко было бы говорить на текущем этапе их знакомства. — Давай как-нибудь в другой раз? — она постаралась говорить как можно мягче, но в ответ все равно увидела нахмуренные брови. — Что-то не так? — мрачно спросил Минхо, открывая и придерживая перед ней дверь машины. — Все было просто чудесно, — Черен чувствовала, что откровенно мямлит, она вся скукожилась под его неодобрительным взглядом, — просто я очень устала и хочу спать. — Ну ладно, — выдохнул Минхо и громко захлопнул дверь. Весь путь до ее дома они проделали молча. Иногда Черен пыталась начать разговор, но все попытки были безуспешны: Минхо отвечал односложно, а иногда не отвечал вовсе. Перед тем как пойти к себе, она попыталась поцеловать его, но Ли отвернулся, и Черен лишь мазнула губами по его щеке, заставив почувствовать себя невероятно глупо. К себе в квартиру она поднялась с совершенно испорченным настроением, которое, впрочем, скрасило сообщение от Минхо с пожеланиями спокойной ночи и сердечком в конце.***
— Вот это люстра, — Чанбин стоял посреди огромной комнаты и зачарованно пялился в потолок уже битых пять минут. — У Чонина определенно отличный вкус. — Руководитель Ян, поуважительнее, Со, — хмуро поправил его Сынмин. — Я твоему руководителю в хены гожусь, — сразу же огрызнулся тот, с сожалением отрывая взгляд от чудесного хрустального светильника с миллионом подвесок, — как и тебе, Минни. — Не называй меня так! — всполошился грозный эйчар. — Боже, да хватит вам, — с презрением фыркнул Хенджин, привыкший к постоянным перепалкам Кима со всем остальным коллективом в жалких попытках отстоять субординацию в общении с руководством. — Мы здесь собрались как следует надраться, Сынмин, твой снобизм не уместен. — Мы собрались, чтобы отметить возвращение Чонина, алкоголики позорные, — проворчал тот, махнул рукой и пошел вглубь дома. — Не слушай его, — пробасил Феликс, аккуратно подхватывая Чанбина под локоть и уводя куда-то, — он просто не понимает в прекрасном. Хенджин закатил глаза и повернулся к Черен, которая скромно стояла позади всех, и молча наблюдала за происходящим. — Каждый раз, как мы сюда приезжаем, Чанбин не может сдержать восторгов, — пояснил он, — обожает люстры человек, у всех свои слабости, — развел он руками. Они прошли вглубь дома, в гостиную, где уже собралась большая часть коллектива. Атмосфера царила ненапряжная и сразу чувствовалось, что всем здесь комфортно друг с другом: кто-то без стеснения пел в караоке, кто-то пристроился у длинного фуршетного стола и поедал закуски, кто-то накачивался алкоголем, кто-то танцевал, а кто-то просто болтал друг с другом. Черен пока еще не могла сказать, что влилась в коллектив полностью, все же прошло недостаточно времени, чтобы она могла войти с кем-то в тесный контакт, не считая Хенджина и Минхо. Но она старалась расслабиться, и вела себя настолько непринужденно, насколько хватало актерских способностей. Зря я так вырядилась. Черен приехала на это мероприятие вместе с Хенджином, что любезно предложил свою помощь, а также с Чанбином и Феликсом. До загородного дома руководителя Яна ехать было окола часа, но она совсем не заметила, как пролетело время в их компании, с удовольствием слушая байки и дружеские подколы друг друга. Минхо ей больше не писал, после того свидания, но в офисе вел себя странно: уходил на обед в то же время, что и она, если рядом не было Хенджина, не чурался общения, консультировал по материалу. В общем и целом, он был максимально дружелюбным, иногда позволяя себе мимолетные и будто случайные прикосновения, от которых Черен пронизывало электричеством, и которые поселяли в ее душе какие-то невнятные ожидания большего, но весь их контакт не переходил рамок добрых коллег, если смотреть объективно. Он больше никуда не звал ее, не присылал в какао «спокойной ночи» или «доброго утра», но и не игнорировал, если сообщения присылала она, однако дальше этого переписка не заходила. Черен не знала, как действовать, как побудить его на большее, при этом не показаться настырной и не потерять самоуважение окончательно. Минхо ей был нужен, в нем сочеталось все то, что ей так нравилось в мужчинах: сила, ум, обеспеченность и красота. А еще к нему ужасно и болезненно тянуло. Поэтому, получив первый аванс, который приятно удивил размером, Черен раздала часть долгов, пополнила запас продуктов, и купила платье. Красивая и непрактичная шифоновая тряпка стоила куда дороже, чем она могла себе позволить, но Черен без сожаления заплатила, стоило только повертеться перед зеркалом и отметить, как выгодно преподнесены все достоинства и сретушированы недостатки: глубокий вырез на спине подчеркивал хрупкость фигуры, а свободный крой подола, драпировка, красиво струились по несколько тяжеловатым бедрам и пятой точке, делая образ более воздушным. Черен ехала на эту вечеринку с твердым намерением завладеть вниманием Минхо и, на краткое мгновение, ей показалось, что все получилось. Он стоял и беседовал с Сынмином, когда Черен и ее шумные спутники появились на этом празднике жизни. Плотоядный взгляд, которым он окинул ее, будто раздевая, заставил девушку внутренне сжаться. Но, как по щелчку пальцев, Ли вдруг растянул губы в ухмылке и приветственно помахал им рукой, после чего продолжил свою беседу. Черен стало горько и обидно, ей надоела игра в кошки-мышки. Шмыгнув носом, она пошла к столу, где Чанбин и Феликс громко ржали над Хенджином, который засунул в рот два ломтика картошки фри и изображал из себя моржа. Алкоголь лился рекой, сотрудники офиса становились все раскрепощенней. Черен пила стакан за стаканом какой-то странный ягодный пунш, в котором совсем не чувствовалось спирта, но от которого ей было все веселее и веселее. Она познакомилась с руководителем Яном, который оказался совсем еще мальчишкой, неиспорченным и открытым. Они проговорили целый час о его поездке в Биллунд, куда он приехал только ради того, чтобы посетить Леголенд. Спустя каких-то жалких три часа, Черен уже ощущала себя среди коллег как в кругу самых лучших друзей: бессмысленная веселая болтовня и смех, глупые игры в бир понг и закидывание салфетками исполняющего балладу Сынмина (пел он волшебно, но подвергся атаке бумажными комками и освистанию за розданные накануне штрафы) невероятно сближало. За кутежом и развлечениями, она совсем не заметила, как напилась, впрочем, как и не заметила внимательного следящего за ней взгляда Минхо.***
— Нам нужно поговорить, — Минхо ухмыляется и выглядит как чеширский кот, а в глазах Черен все плывет и, кажется, скоро она перестанет различать что-либо, кроме этой хитрой улыбки. Минхо утягивает за собой, тащит, взяв за руку, бог знает куда, не беспокоясь, что на ее тонком запястье наверняка останутся следы от крепкой хватки. Черен почти все равно, в голове уже давно спутались все мысли, она не может отделить желаемое от не желаемого, а с Минхо эта грань слишком эфемерная, ее сложно определить даже в трезвом состоянии, а сейчас кажется практически невыполнимой задачей, поэтому она выбирает послушно плестись за ним на негнущихся ногах. Внезапная вспышка яркой диодной лампы ослепляет после приглушенного света вечеринки, слышится негромкий хлопок двери и звук проворачивающейся защелки. Черен, запястье которой наконец на свободе, слепо моргает, оглядывается, заторможенно соображая, что Минхо притащил ее в туалет, который хоть и выглядит очень красиво из-за дорогой отделки и большой площади, все же весьма странный выбор для места разговора. — Ты такая пьяная, — Ли стоит чуть поодаль, с усмешкой наблюдая, как девушка шатко подходит к огромному умывальнику и плещет себе в лицо прохладной водой. Скрестив руки на груди, он опирается спиной на стену позади себя и жадно скользит взглядом по вырезу на спине платья, гадая, надела ли Черен лифчик, так как никаких лямок он рассмотреть не смог. Струящаяся ткань совсем не облегает ее формы, лишь отдаленно очерчивая бедра, ягодицы и ноги, но этого вполне достаточно для Минхо: у него стоит уже битых полчаса и пора с этим что-то делать. Умывшись, Черен чувствует себя чуть лучше, какие-то проблески сознания заставляют пожалеть о том, как она напилась на, считай, первом корпоративе в новом коллективе. Муки совести облегчает лишь то, что, кажется, остальные в ситуации не лучшей ни разу. Воспоминания о пускающем слезу под сентиментальную балладу Сынмине, приятно тешат самолюбие, а мысли о руководителе Яне, который ушел от общего шума собирать Лего в своей комнате, заставляют глупо захихикать. Черен одергивает себя, встретившись в отражении зеркала с мрачным взглядом Минхо, и поворачивается к нему лицом, стараясь держаться как можно прямее. — Что ты хотел? — неожиданно даже для самой себя внятно спрашивает она, старается прочитать в отражении темных глаз Минхо хоть что-то, но терпит крах: его душа для нее потемки. — Складывается ощущение, что ты меня избегаешь, — упрекает Ли, и вдруг оказывается прямо перед лицом Черен, словно телепортировался. Другим объяснением может служить ее пьяная невнимательность, но Пак предпочитает решить, что у Минхо сверхспособности. Она нервно вжимается поясницей в раковину, слабо толкает Ли в грудь, пытаясь создать между ним и собой хоть какое-то расстояние, но все напрасно: тот лишь смеется и проводит большим пальцем по ее скуле, растирая оставшуюся от умывания влагу по подбородку, а затем наклоняется ближе и слизывает с выемки над верхней губой капельку воды. Черен вся как-то обмякает. Ей одновременно хочется прижаться к Минхо как можно ближе, ощутить его тепло, но, вместе с тем, оглушительным набатом гремит желание послать его далеко нахуй, вместе с его тупым игнорированием, странными ужимками и замашками манипулятора. Хочется кричать, что игнорщик тут, как раз он, что ей совсем не по душе общаться в сортире, если пару брошенных фраз вообще можно назвать общением. Выбор за нее делает алкогольное опьянение и неспособность дать отпор не только наглым рукам Минхо, уже по-хозяйски гуляющим по ее спине, забирающимся под вырез платья, но и самой себе, такой слабой перед этим человеком. Его губы скользят по ее шее, его тело все ближе к ее телу, поясница Черен уже болит от того, как ее вжали в несчастный умывальник. Минхо внезапно подхватывает ее под бедра и усаживает на столешницу, широко разводит ноги Черен, встает между ними, тесно прижимается своим возбуждением к ее паху и делает толчок навстречу, одновременно грубо сжимая ее ягодицы. Он совсем не нежно впивается в ее рот поцелуем, исследует Черен языком, слегка прикусывая, удовлетворенно рычит, когда она сама поддается к нему всем телом, невербально отвечая согласием на все его действия. Черен ощущает себя как в калейдоскопе: картинки сменяются перед глазами, образуя радужные пятна, лицо Минхо так близко, что совершенно размылось. Прикрыв наполовину веки, она решает, что терять нечего и уже сама почти скулит от желания получить нечто большее, чем поглаживания через одежду. Ли отстраняется, заставляет Черен разочарованно простонать от потери тепла и давления его тела, ухмыляется подло, и неспешно достает из кармана джинсов фольгированный квадратик. «Готовился что ли, падла», — зло думает Пак, но молчит, ждет продолжения. Минхо грубо ставит ее на ноги, разворачивает лицом обратно к зеркалу, и сильно жмет между лопаток, заставляя прогнуться, упереться в столешницу руками, чтобы не упасть. Черен чувствует, как он задирает платье, стягивает ее трусы до колен и нежно оглаживает покрывшиеся от холода мурашками ягодицы, быстро целует в затылок и снова отстраняется. Звук расстегивающейся ширинки заставляет Черен вздрогнуть и подумать еще раз, а надо ли это ей это? Но один взгляд в зеркало, где отражение Минхо уже раскатывает на себе презерватив, смахивает все сомнения обратно в подсознание; низ живота тянет от возбуждения. Минхо входит одним резким движением, его член оказывается неожиданно толстым и Черен стонет от дискомфорта: оба они явно недооценили важность прелюдии. — Не зажимайся, — шепчет он ей в ухо, опаляет горячим дыханием чувствительную шею и слегка прикусывает Черен за загривок, продолжая ритмично двигаться в ней. Он смотрит в зеркало, оценивает искаженное от боли лицо девушки и недовольно хмурится. Одна его рука хватает ее за волосы, оттягивая голову назад, а другой рукой он тянется вперед, к ее промежности, и к Черен приходит удовольствие. Минхо везде и повсюду: грубые толчки внутри ее тела странно сочетаются с нежными влажными посасываниями шеи, а интенсивные круговые движения пальцами по клитору доводят Черен до исступления. — Дамы вперед, — смеется Минхо, замирает на мгновение, прекращая фрикции, ускоряет движения пальцев; отпускает волосы и перемещает руку на грудь, сжимает ее сосок, оттянув бандо вниз на талию. Черен тихо стонет, кончая, обмякает, чуть ли не падая на пол, но Минхо бережно придерживает ее, закатывая глаза от наслаждения, когда она сжимает его внутри, переживая оргазм. Черен висит на его руках как тряпичная кукла, но это не конец, понимает она, когда Минхо начинает вколачиваться в нее на какой-то совсем невероятной скорости, вызывая пьяные вертолеты перед глазами. Она старается не упасть, терпеливо ждет, с интересом подглядывая в отражении зеркала за вспотевшим Минхо. Он закусил губу и до ужаса горяч, когда трахает ее, а затем спускает в презерватив, глухо простонав. Он ложится грудью ей на спину, уперевшись своими руками в столешницу по обе стороны от ее рук, и они застывают в таком положении на несколько минут. Когда туман похоти рассеивается, а Черен чувствует себя достаточно протрезвевшей, чтобы осознать, что ее только что поимели в толчке, ей хочется заплакать. Минхо выходит из нее, снимает презерватив и выкидывает в урну, застегивает штаны, умывается и вообще всем своим видом выражает, что ничего из ряда вон не произошло. Черен неловко, она суетливо поправляет бюстгальтер, натягивает трусы и одергивает платье, стараясь не смотреть на Ли. — Поехали ко мне, продолжим? — равнодушным голосом предлагает Минхо, пока разглядывает себя в зеркало и стряхивает невидимые пылинки с рубашки. — Ребята собирались играть в мафию, я хотела бы остаться еще ненадолго, — робко отвечает Черен, отчаянно надеясь, что остаток вечера они проведут вместе и не только в постели. — А я что-то устал, — зевает Минхо и потягивается, громко хрустя костями. — Поеду домой, пожалуй. Не пей много и вызови потом себе такси. Пока. Он уходит, поцеловав ее на прощание в лоб. Черен чувствует боль в спине, между ног, и в сердце.