RAL

Вообще-то, Минхо всегда считал себя хорошим человеком. Да, не без особенностей, но он себе нравился и себя очень любил. Все и всегда у него шло по плану, он был уверен в своих силах на сто процентов, хоть иногда это и казалось смешным со стороны, но Минхо в итоге смеялся последним на зависть противникам. Он был единственным и любимым ребенком в семье, прилежно учился в школе, а затем с отличием закончил институт. В том самом институте он и познакомился с Хенджином, что был лишь на курс младше. Они вместе посещали одну танцевальную студию и вскоре сдружились, несмотря на конкуренцию: каждый метил на место главного танцора в коллективе. Главным был выбран Минхо, но Хенджин не обиделся и злобы не затаил, а лишь наоборот, всем сердцем прикипел к старшему, покоренный его харизмой, внутренней силой и рассудительностью. Они плотно общались весь период обучения, а, когда пришло время искать работу, Минхо потянул друга за собой. Кристофер Бан, бывший сокурсник и близкий товарищ Минхо, с которым они вместе ходили в качалку, едва выпустившись из университета, захотел открыть свой бизнес по продаже строительных материалов. Благодаря обеспеченным родителям, его затея получила финансовое подкрепление, а благодаря острому уму Чана, компания стала приносить стабильную прибыль спустя всего лишь пару лет от начала существования. Минхо был одним из первых сотрудников «Рэд Лайтс», он же и настоял на том, чтобы только выпустившийся из стен Сеульского национального Хенджин был немедленно приглашен в его отдел по продажам как специалист по лакокрасочным материалам. Вообще-то, Минхо считал себя и хорошим хеном тоже, так что поддерживал начинания друга не словом, а делом. Он лично стажировал Хвана, взял его под свою опеку, вел себя как курица-наседка, прежде чем выпустить товарища в свободное плавание. И оба они постарались на славу: Хван оказался одним из лучших продажников в их отделе. Хенджин, по правде говоря, был художником, но и от такого практичного опыта отказываться не захотел, а потом его затянуло: продажи шли легко, ведь он прекрасно разбирался в том, с чем имел дело. Кроме того, Хван внутренне очень гордился своими успехами, в кой-то веке не связанными с его внешностью. Он всегда ненавидел снисходительное мнение о собственной персоне, дескать, а, ему все сойдет за красивые глаза, можно и не стараться; но в дистанционных продажах Хенджин оказался крайне хорош, а его лица клиенты не видели. Все заслуги были его заслугами как специалиста, а не как симпатичной мордашки. У Хенджина были не менее обеспеченные родители, чем у Бан Чана, но он хотел быть самостоятельным и доказать прежде всего самому себе, что он способен себя содержать и без поддержки со стороны. Компания росла, сотрудников становилось все больше, дел было невпроворот. Дружба Хенджина и Минхо продолжалась в фоновом режиме, они стали чуть меньше встречаться по выходным, потому что те редко совпадали, но каждый твердо знал: в случае чего есть крепкое плечо, на которое можно опереться, да и в офисе они каждый день, хоть мельком, но виделись. Все изменилось с появлением в жизни Хенджина Ли Йеджи. Активная, напористая, инициативная, талантливая — она была мало похожа на тех девушек, с которыми Хван общался раньше. Те были в основном либо скромницами, роняющими тихие вздохи ему вслед, либо просто подругами без романтического интереса с обеих сторон, либо наглыми красавицами, которые сдувались очень быстро, когда не встречали ответной симпатии. Хенджин в отношения не вступал никогда, ему это было почти не интересно, всегда находилось что-то еще, что забирало все его внимание: учеба, работа, танцы, рисование. Любитель посидеть в своей комнате в полном одиночестве и изоляции, он почти никогда не оставался один, от чего очень уставал, но к чему сам и стремился, считая, что от жизни надо брать все, а отдохнуть можно как-нибудь потом. В какой-то момент Хенджин понял, что теряет часть себя: он обожал рисовать, но почти перестал этим заниматься. На буднях не было времени, по выходным же он много раз брал в руку кисть, но ничего путного не получалось. Множество набросков так и остались валяться в его мастерской использованными комками бумаги, которым никогда не стать полноценными картинами. Хенджину требовался какой-то толчок, который бы подстегнул его к творчеству, поэтому он пошел на курсы в изостудию, где и познакомился с Йеджи. Они как-то сразу поладили, между ними не возникло привычной в начале знакомства неловкости. Тривиальная история — она уронила свою клячку ему под ноги, а он поднял. На следующем занятии она одолжила у него карандаш, а после урока пригласила сходить поесть. Это не была головокружительная история любви, их сближение происходило постепенно, поэтапно, они медленно пришли сначала к дружбе, а потом и к отношениям. Хенджин просто понял, что пора. Ему захотелось проводить вечера не только с друзьями или одноразовыми подругами, ему захотелось уюта и близости, человека, с которым можно не только трахаться, но и поговорить после. Откровенно говоря, Йеджи не была пределом его мечтаний, она не была красавицей или очень умной, но вместе им было неплохо. Кроме того, Йеджи была чуть ли не единственным человеком, с которым Хенджин мог обсудить искусство, дорамы и моду. Также она рисовала намного лучше и Хвана подтягивала за собой; бесчисленные часы, проведенные за мольбертом, сблизили их. Хороший секс, общие темы для разговоров и одно хобби на двоих, горячие ужины — чего еще желать? Конечно, будучи по натуре эмоциональным человеком, Хенджин иногда мечтал о невероятной любви, за которую не жалко и умереть, но он также был очень прагматичен, а потому прекрасно осознавал, что такие страсти бывают только в кино и недоступны обычному человеку, работающему по графику, чтобы заработать себе на жизнь. Спустя полгода, как они начали встречаться, невероятно долгий период для самого Хенджина, он решил познакомить свою пассию с Минхо. Одобрение друга ему было важно не меньше, чем материнское благословение. Они встретились втроем в кафе, а потом пошли все вместе в кино. Хенджин почувствовал что-то неладное сразу — никогда он не видел от Йеджи таких восторженных взглядов в свою сторону, какие она кидала на Минхо. Списав все на свою мнительность, он не стал акцентировать на этом внимание, да и Минхо вправду был классным собеседником, стоило ли обижаться, что он заинтересовал его девушку? Постепенно их семейные вечерние посиделки за мольбертами сменились вечерними же прогулками, или походами в спортзал, или походами в бар, неизменным оставалось лишь то, что всегда к ним присоединялся Минхо, чаще по просьбе Йеджи, а иногда Хван и сам его звал. Хенджин чувствовал, что они отдаляются, но старательно делал вид, что ничего не происходит. Он привык к Йеджи, они почти уже вместе жили, менять ничего не хотелось. Минхо тоже был не дурак и понимал, что эта девушка — не то, что нужно его другу. Он не мог не обращать внимания, как Йеджи все время пытается сесть рядом с ним, прикоснуться к нему, как смеется с его специфических шуток, которые и близким друзьям заходили через раз. Она явно испытывала к нему не дружескую симпатию, хотя Ли демонстративно игнорировал все намеки, параллельно приходя в ужас от того, что Йеджи творит это все на глазах у своего парня. Минхо, вообще-то, за справедливость. И, если Хенджин не хотел прозреть самостоятельно, то Минхо заставил его это сделать. Ради благополучия самого же Хенджина. Минхо никогда не был сторонником полумер, а потому решил проблему радикально: пришел к Йеджи в гости с твердым намерением вывести ее на чистую воду, зная, что Хван тоже собирался к ней после работы. Хенджин, у которого были ключи от ее квартиры, был неприятно шокирован, увидев, как его лучший друг разложил его девушку прямо на полу в прихожей. С Йеджи он расстался, а отношения с Минхо дали глубокую трещину. Несмотря на все объяснения товарища и заверения в том, что он сделал это только для того, чтобы наглядно показать, какую сомнительную спутницу выбрал себе Хенджин, легче не становилось. Они все также виделись на работе, но почти не общались. Только слепой не заметил бы, что между этими двумя пробежала черная кошка. В конце концов, устав что-либо доказывать, Минхо перестал и пытаться. Он счел, что Хенджин просто неблагодарный, раз не смог принять и понять благородные порывы. Со временем их молчаливый конфликт подугас, они даже могли переброситься парой-тройкой фраз, как раньше, но дальше этого не заходило. Они больше не вели переписок, не встречались по выходным. Хенджин нашел себе нового лучшего друга — Феликса, а Минхо все же затаил обиду на бывшего товарища, что так легко смог от него отказаться из-за какой-то мелочи.

***

Черен проснулась от жары. Казалось, будто она заснула у печки, а воздух вокруг стал густой, как кисель, спертый и противный. Дышать было трудно, неестественная тяжесть во всем теле заставила девушку глухо простонать от дискомфорта. Черен с трудом разлепила веки и обнаружила, что в кровати она лежит не одна, а ощущение, будто на нее свалилась гора объяснялось очень просто: на нее со спины навалился какой-то мужик. Если отбросить мгновенно накрывшее, стоило пошевелиться, головокружение, и абсолютно незнакомую обстановку вокруг, ситуация все равно не становилась лучше, Черен еще помнила, в чьем доме она находится, а вот в чьей компании — нет. Тело рядом подало признаки жизни, стоило ей попытаться спихнуть с себя руки, цепким кольцом обхватившие талию и колено, что нахально было протиснуто между ее бедер. — Слезь, блять, с меня, — задушено прохрипела она и ткнула локтем куда-то назад. — Эй, чего дерешься, — простонал не менее хриплый голос, в котором Пак мгновенно узнала своего наставника и коллегу. Что ж, это не был самый худший из возможных вариантов, но дело все равно оставалось дрянь. В голове Черен с трудом и скрипом двигались шестеренки, она пыталась сообразить, что же произошло вчера и чем ей это будет грозить в будущем. Память услужливо подкидывала воспоминания, от которых захотелось взвыть. Черен чувствует себя грязной и использованной, не понимает, почему позволила этому произойти. Она же не хотела такого? Или хотела? Запуталась сама. Собственная кожа кажется противной и липкой, волосы в легком беспорядке, глаза Черен лихорадочно блестят от ужаса: кажется, будто все сразу поймут, чем именно они с Минхо занимались в сортире, и каждый осудит ее. Но, по правде говоря, никто и не заметил, как она вернулась в общую гостиную, все готовились к игре в мафию или болтали, разбившись на небольшие группы; несколько человек о чем-то говорили с собравшимся уходить Ли. Черен игнорирует его недвусмысленную ухмылку в свою сторону и провожать не идет, вместо этого уверенно топает к столу с алкоголем, желая снова напиться и благодаря этому забыться. Она вливает в себя несколько бокалов пунша подряд, с благодарностью принимает от Чанбина виски с колой в огромном пивном стакане и идет вместе с ним к мягким диванам, где расположилась остальная часть их компании. Феликс с Хенджином соревнуются, кто запихнет в рот больше маршмеллоу, и, похоже, выигрывает Хван. Глядя на его оттопыренные хомячьи щеки, слушая веселый смех вокруг, Черен ощущает себя лишней, а внутри что-то трескается, как сухая земля в пустыне. Ей невероятно тяжело не обернуться, когда она едва слышит хлопок входной двери, символ того, что Минхо ушел. Для чего это все? Но искать смыслы себе дороже, проще потихоньку вливать в рот мерзкую сладкую жижу, дарующую туман в голове, чем Черен и занимается битых полчаса подряд. Чанбин, как истинный джентльмен, следит, чтобы ее бокал никогда не был пуст и даже играет с ней в лайт версию бир понга, уступив в итоге первенство даме из чувства такта и страха, что она умрет от алкогольной интоксикации. Черен уже немножечко шатает, когда она слышит от Чанбина осторожное «тебе, наверное, уже хватит». «Иди ты в пизду!» — думает она, но озвучить не решается, какие-то скрепы не пропадают даже в угаре, лишь кивает головой, а сама все равно понемногу пьет из стаканчика Хенджина, который тот непредусмотрительно ставит рядом с ней на столик. — Эй, пошли, подышим воздухом? — тихо спрашивает Хван, сопоставив, наконец, пьяную вусмерть даму рядом и свой пустой стакан, из которого пригубил всего раз или два. Черен снова кивает, ей по большому счету насрать, можно и на улицу, можно и с моста, она согласна на все. На середине дороги их вектор меняется: ноги Пак едва ее держат, а крен тела вызывает серьезные опасения за безопасность. — Хенджин, я хочу полежать, — бормочет она себе под нос, но он ее все равно слышит. — Послушай, — он крепко подхватывает ее одной рукой под локоть, а второй придерживает за талию, — мы сейчас поднимемся на второй этаж и я положу тебя спать, здесь много комнат и мы часто остаемся ночевать после таких вечеринок, так что все в порядке. Черен кивает болванчиком и старается ступать осторожно, чтобы не упасть и не привлечь к себе лишнего внимания, из-за вертолетов получается не особо удачно, но на них никто не смотрит, и никто ни о чем не спрашивает, когда они уходят из гостиной вдвоем. Подъем по лестнице затянулся на долгие десять минут, но, по крайней мере, она не сломала себе никаких конечностей. В комнате, куда привел ее Хенджин, замечательно темно и почти тихо, голоса снизу лишь отдаленно слышны. Окно открыто, пахнет вечерней свежестью, Черен вдруг становится ужасно холодно. — Закрой окно, — просит она и устало опускается на край кровати. Хенджин, хоть и более трезвый из их дуэта, но все же пьяный, непонятно почему хихикает и спешит к стеклопакету, а потом возвращается и садится рядом. Он что-то говорит, но Черен не слышит, только в упор смотрит на его подсвеченное лунным светом лицо и не может оторвать взгляда от пухлых губ Хенджина, которые тот постоянно облизывает. Сохнут так что ли? — Заткнись уже, — ей надоел этот фоновый шум и она ладонью запечатывает его рот, с удовольствием наблюдая за тем, как удивленно ползут вверх брови Хвана и все его лицо вытягивается от неожиданности. Черен чувствует мокрый след от его губ на своей руке, ей внезапно хочется эпатировать, и она проводит большим пальцем по нижней губе Хвана, слегка щипает, оценивая полноту и мягкость. — Что ты делаешь? — мямлит Хенджин, но она по-прежнему его почти не слышит. Или слышит, но не торопится отвечать. С неожиданной для очень бухой дамы резвостью, она резко валит Хвана спиной на кровать сильным толчком в грудь, седлает его бедра, и впивается поцелуем в ошарашенного парня. Ее рука тянется к шее Хенджина, до чертиков хочется сжать посильнее, придушить, но она сдерживается и лишь слегка скребет по выступающему кадыку ногтем. Пранк не удался, понимает Черен спустя пару минут, ведь Хенджин отвечает и очень активно: они мокро целуются, вылизывая рты друг другу, трутся телами и пошло стонут. Краем сознания Черен удовлетворенно ставит себе на лоб клеймо «шлюха», рукой прощупывает ширинку Хвана и готовится пасть как можно ниже. Спасает ее от грехопадения невовремя подступившая рвота. Черен блюет добрых полчаса, истекает слюнями и соплями вперемешку с остатками макияжа, а Хенджин сочувственно придерживает ее волосы, следит, чтобы она не упала головой в унитаз, а затем помогает почистить зубы, достав из какого-то ящика новую щетку. Он доносит ее до кровати, просит полежать спокойно, уходит, а Черен рыдает без единого звука, ведь теперь она чувствует себя не только использованной, грязной и покинутой, но еще и униженной. Ей стыдно, что Хенджин видел ее такой. К ее удивлению, он скоро возвращается, даже утешает, говоря, что всего лишь ходил в комнату Чонина, чтобы спереть футболку, ласково гладит по голове и помогает переодеться в эту самую футболку, чтобы лечь спать. Она просит его не уходить, полежать хоть немного рядом, пока она не заснет, и Хенджин не уходит. Жгучий стыд в душе и румянец на щеках от воспоминаний минувшего вечера Черен показывать не хотелось. — Дай встать, — она вновь попыталась отпихнуть Хенджина подальше, но он лишь засмеялся и притянул ее поближе к себе. — Вчера ты была со мной гораздо дружелюбнее, — прошептал он ей в шею, от чего по телу Черен побежали мурашки. — Я была пьяна, отпусти, — очередной тычок локтем в солнечное сплетение заставил Хенджина крякнуть от боли и разжать руки, чем Пак незамедлительно воспользовалась и сбежала в ванную комнату. Посмотрев на себя в зеркало, Черен поняла, что совершила ошибку и лучше бы она никогда не видела это чудовище в разводах туши и с заплывшими глазами. Лишь спустя полчаса, проведенных под ледяной водой, ее лицо отдаленно приняло человеческие черты, и она осмелилась выйти из душа, закутанная в теплый махровый халат. Вопреки ее жалким надеждам на деликатность Хенджина, он никуда не ушел и по-прежнему валялся на кровати, обмотавшись одеялом, похожий на симпатичную гусеницу в этом коконе. В отличии от Черен, его лицо, хоть и тоже опухло от злоупотреблений прошлой ночи, на сморщенную картофелину похоже не было. Да, он выглядел помятым, но все равно привлекательным, вызывая зависть в Пак, которой и так было нелегко находиться с ним в одном помещении. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Хенджин и сонно потянулся, от чего одеяло сползло, слегка обнажая острые ключицы и часть крепкой груди. Очередной табун мурашек пробежался по телу Черен, ей очень не хотелось признавать, как понравилось увиденное, поэтому выбрала привычный алгоритм поведения — игнорирование собственных неуместных чувств. — Отвратительно я себя чувствую, — устало призналась она и опустилась на самый дальний от Хенджина край кровати. На языке так и вертелись сотни колких слов, хотелось материться и драться, а после сбежать. Что угодно, лишь бы не вспоминать вчерашний позор. Но Черен хорошо осознавала, что сейчас она находится не со случайным знакомым из клуба, уйти от ситуации не получится. — Я хочу извиниться за то, что произошло прошлым вечером. Мне невероятно стыдно, что я так напилась. И за то, что было потом, очень стыдно. — Жалеешь о нашем первом поцелуе? — Хенджин как-то неестественно улыбался и теребил краешек одеяла своими длинными пальцами, выдавая волнение. — Или о том, что заблевала мне штаны? — Я оплачу химчистку… — Не нужно, — отмахнулся Хван, — я застирал их вчера, пока ты сидела на унитазе. Черен давно не испытывала такого позора. Прямо сейчас она бы отдала что угодно, лишь бы у нее был домик на спине как у улитки, в который можно было бы спрятаться. — Эй, ну не надо, — Хенджин вдруг оказался рядом и приобнял ее за плечо. — Ничего такого ужасного не произошло, перепила, с кем не бывает. — Что обо мне теперь будут думать другие, — тихо задала она очень волнующий вопрос. — Как мне теперь работать с этими людьми. — О чем ты? — нахмурился Хван. — Вчера все пили. — Думаешь, никто не заметил в каком я состоянии? — горько усмехнулась Черен. — И что мы с тобой вместе ночевали. — Конечно не заметили, — уверенность в голосе Хенджина внушала оптимизм, — здесь всегда все разбредаются по комнатам, у Чонина огромный дом. Я уверен, никто не обратил на нас внимания, не беспокойся. — Могу я тебя попросить? Черен стало немного легче от его слов, даже показалось, что есть шансы выйти из ситуации без потерь, разве что с поломанной гордостью, но это совсем небольшая плата. — Хенджин, пожалуйста, не говори никому о том, что между нами произошло. Мне очень неловко и стыдно за это. Не хочу, чтобы в компании меня считали девушкой легкого поведения. — Все-таки жалеешь, значит, — он отстранился от Черен и, встав с кровати, принялся одеваться. Их вещи были аккуратно повешены на стул, Пак точно знала, что она этого не делала, и когда только Хенджин успел? — Это был импульсивный поступок под влиянием алкоголя, — она пристыженно смотрела в пол, — думаю, с твоей стороны произошло тоже самое. — Как знать, как знать. Хорошо, я буду нем как рыба, но в обмен на кое-что. — Что именно ты от меня хочешь? — напряглась Черен. — Давай все же сходим на свидание? Если, конечно, у тебя никого нет. Черен вдруг подумалось, что у Хвана беда с головой, иначе как объяснить его слова? Какой нормальный человек будет звать на свидание такую девушку? — Только свидание? — решила уточнить она. — Конечно, ничего больше я от тебя не требую, — он бросил неодобрительный взгляд в ее сторону, давая понять, что понимает ее оскорбительные намеки. — Если хочешь, можешь назвать это дружеской встречей с романтическим уклоном. Она тебя ни к чему не обязывает, просто проведем немного времени вместе. — Хорошо, конечно, — лучезарно улыбнулась Черен, искренне радостная от того, что все обошлось малой кровью.

***

К удивлению Черен, в гостиной, несмотря на ранний час, собралось уже несколько человек: Феликс и Чанбин лениво убирали мусор после вчерашнего празднества, еще несколько парней и девушек пили пиво и смотрели дораму по телевизору. — Эй, вы куда собрались? — Енбок окликнул их уже у самых дверей. — Я домой хочу, Хенджин предложил подбросить, — Черен отвела взгляд и смотрела куда угодно, но не на коллегу. Что бы ни говорил Хенджин, избавиться от ощущения, что все про нее все знают, было крайне сложно. — Сегодня же еще барбекю будет, оставайтесь, — Феликс был похож на солнце с этой своей открытой улыбкой и веснушками. Надо признать, он быстро располагал к себе и завоевывал доверие, невзирая на странные наклонности демонстрировать причинные места по интернету. — Я чувствую себя плохо, много выпила вчера, — Черен мягко улыбнулась ему в ответ, но оставаться здесь больше не хотела ни за какие коврижки. — Встретимся на работе. — А ты? — надул губы Ли, поворачиваясь к Хенджину. — Сто лет вместе не отдыхали, такой шанс. — Я вернусь, только отвезу Черен домой, — сдался тот за секунды. — И домой заеду переодеться. — Отлично! — Феликс просиял, удовлетворенный ответом и пошел собирать разбросанные тут и там пустые стаканчики из-под пунша. — Хорошенько отдохни, нуна!

***

Черен разморено лежала в наполненной, горячей, на грани кипятка воде. После того, как Хенджин довез ее до дома, она первым делом поспешила сбросить с себя платье, белье и все остальное, чтобы поскорее залезть в ванну. Хотелось прокипятить всю одежду и себя, обеззаразить свое тело после чужих прикосновений, очиститься. Кран немного тек и Черен почти задремала под мирный звук капающей воды, как внезапно телефон, положенный на пол, пиликнул сигналом сообщения. Нехотя приподнявшись и вытерев наскоро руки полотенцем, она подняла мобильник и чуть не уронила обратно на твердый кафель.

МинхоРабота: Привет! Как вчера добралась до дома? Встретимся сегодня вечером, поедим?

Черен глубоко вдохнула и выдохнула, аккуратно положила трубку на пол, боясь выронить из трясущихся рук. Настроение скакнуло от нуля до ста за секунды, ведь, получается, Минхо не кинул ее? Может быть, она сама себе все надумала, и он не хотел ее вчера обидеть, а просто такой человек сам по себе? Наверное, она все же ему интересна? Задвинув свое чувство обиды куда подальше, Черен мысленно отсчитывала секунды, чтобы написать ответное сообщение с согласием. Она хотела выждать хотя бы пять минут, но сорвалась уже на второй.