RAL

Казалось, что все мечты о новой жизни начинают сбываться. Не будучи поверхностной, Черен предпочитала поверхностно смотреть на происходящее именно сейчас, когда хоть под каким-то углом могла остаться довольной увиденным. Разве не замечательно все складывается? Субин скоро женится на подходящей ему по рангу и статусу партии и господин Мун, наконец, успокоится и отстанет от Черен, отвалив напоследок приличную сумму денег. На работе с каждым днем требовалось все меньше нервов, чтобы справиться со своими прямыми обязанностями и Черен действительно чувствовала, что постоянно улучшает навыки, становится эффективным сотрудником, а не бесполезной тревожной девицей на телефоне. В личной жизни, на первый взгляд, тоже все наладилось, Минхо вроде как признал свой интерес и постоянно находился где-то рядом с Черен, иной раз и неуместно, и избыточно, но ее это устраивало больше, чем то, как развивались их отношения раньше. Факты есть факты и, если брать в расчет только их, то все и впрямь казалось достаточно терпимым, если не сказать больше — отличным. К сожалению, сердце имеет свойство чувствовать и болеть. Лежа по ночам в объятиях Минхо и слушая его легкое храпение, которое мешало ей также как и он сладко спать, Черен думала о многом. Например, о том, какой нерушимой ей казалась раньше любовь Субина к ней. Она всегда прекрасно понимала и осознавала, что ему нравился только ее образ, который, по правде говоря, Черен для него и придумала. Сама она никогда не являлась невинной принцессой, а это именно тот типаж женщин, который обожал Субин. Да, настоящая Черен была крайне далека от той Вишенки, которую любил бывший жених. Но он же об этом так и не узнал, так почему сошелся с другой так близко, чтобы звать замуж так скоро? У Черен ушло немало времени, чтобы затянуть его под венец, а тут, после такого тяжелого расставания, он меньше чем через год уже нашел новую пассию и сразу для серьезных отношений. Конечно, она понимала, что, скорее всего, это влияние отца и разбитого сердца, жаждущего утешения, но все равно испытывала неподдельную обиду, будто бы женившись, Субин опроверг само существование любви, предал. Ведь клялся же, обещал, что навеки дарит свое сердце ей. И пусть именно она поступила с ним нехорошо, но ведь и громких слов никогда не говорила, не божилась, что больше никогда и ни с кем. На работе все складывалось радужно только если рассматривать формальную часть вопроса. После того, как Черен прокатила его со свиданием, Хенджин явно затаил обиду. Но иначе она поступить не могла: резко сменивший траекторию Минхо грозил в любой момент взять курс в обратную сторону и вновь начать морозиться и морочить ей голову. Этого Черен допустить не могла, потому предпочла в первые дни после того, как Минхо изъявил желание остаться у нее на ночь, максимально много времени проводить с ним. А потому и пятницу и все выходные она просидела с Минхо дома, изучая ассортимент и выслушивая часовые лекции по лакокрасочным материалам. Ли, казалось, от работы никогда не уставал, действительно интересовался тем, что продает, и был готов нуба отделочных материалов Черен подтянуть до хоть сколько-нибудь приемлемого уровня. Она была ему искренне благодарна за это, но вместе с тем ей хотелось конфетно-букетного периода, а не обсуждений марок производителей ЛКМ и рассуждений о минимальной, но достаточной длине шубки валиков для покраски фасадов с неровной поверхностью перед сном. Они будто бы проходили экспресс курс молодого торгаша, включающий в себя секс с тренером, который, кстати, Черен тоже не особо устраивал. Минхо совершенно точно умел доставить удовольствие женщине: жал на нужные точки, технично гладил, где требовалось, умел держать темп. Только вот в его руках Черен ощущала себя куклой, которой дрочат, не более. Вся техника Минхо разбивалась о его безэмоциональное поведение: лишний раз не поцелует и не обнимет, никогда не скажет комплимент, нежности. Если изначально, когда они только познакомились, Черен вайбы его страсти казались очевидными, то сейчас складывалось впечатление, будто они находились в браке не один десяток лет и все огни давно погасли. Он не говорил ей слов любви, она тоже. Он просил не разглашать их отношения на работе, она соглашалась. Он не строил никаких планов вместе, просто ставил перед фактом, ему, казалось, было наплевать, устроит ее данность или нет. И если Черен и показалось на краткий миг, что она словила удачу за хвост, то вскоре она уже всерьез строила теории о том, что Минхо кто-то принуждает с ней встречаться. Его натужное поведение, тщательно замаскированное заботой, вызывало у нее миллионы вопросов. Иногда проскальзывало в нем что-то трепетное, когда, например, он подолгу смотрел на нее, как казалось Минхо, спящую, когда ласково целовал ее в висок, задумавшись о чем-то своем. Но такие моменты были редки и за две недели их непонятной связи Черен устала от него больше, чем от кого-либо за всю свою жизнь. Конечно, на работе невозможно было скрыть на все сто процентов, что они вместе уезжают после трудового дня, что часто обедают в компании друг друга, что проскальзывают между ними вольности, невозможные между обычными коллегами. Черен знала наверняка: ходят слухи. Какие именно она и не думала уточнять, предвидя, что ничего хорошего там быть не может, учитывая, что не так давно все считали, что она в отношениях с Хваном. Как ни пыталась она выбить информацию из Хенджина насчет того, что именно знают о том вечере остальные участники вечеринки, ничего внятного выведать не удалось, да и совестно ей было наседать на него, после того, как не сдержала обещания. С его слов, свое он сдержал. Феликс тоже молчал, отделываясь общими фразами по типу «кто-то видел, как вы уходите вместе и подумал больше, чем стоило, не переживай». Не переживать она не могла, беспокоилась о репутации, которую так легко потерять и так сложно вернуть. Она пыталась поговорить об этом и с Минхо, но и он отмахнулся от расспросов, ссылаясь на то, что с ним, как с заинтересованным лицом, никто и не заикнется обсуждать такое, если уж кто-то что-то и болтает за их спинами. В конце концов, Черен тоже плюнула на это дело, решив не заморачиваться, пока оно не мешает работе. Так или иначе, но жизнь шла своим чередом, и в рутине Черен всегда находила что-то чарующее. Она любила стабильность всей душой и всегда тянулась к ней: так часто рушились планы и топтались надежды, что за счастье казалось, если ничего не происходит. Стоило только войти хоть в какой-то режим, как Черен уже цеплялась за него руками и ногами, страшась потерять. — Тебе не очень этот наряд, — Минхо бросил недовольный взгляд на самое обычное платье в горошек, которое Черен не глядя вытащила из шкафа. Они собирались на прогулку к реке Хан, дресс кода на этот случай не существовало, главное — удобно. — А что с ним не так? — Черен придирчиво рассматривала себя в зеркале, не находя в образе ничего неприятного. Простое синее платье в классический мелкий белый горох длиной на две ладони выше колена казалось беспроигрышным вариантом. В нем сочеталась простота кроя и все же некоторый намек на игривость — нашлись бы те, кто сказал, что оно слишком короткое. — Ноги в нем как-то не очень выглядят, на мой взгляд, — Минхо застегивал пуговицы на рубашке и в сторону Черен даже не смотрел. — Толстит тебя, если честно. Надень что-то другое, выглядишь глупо. Черен стояла с широко открытыми глазами и лишь растерянно хлопала ресницами, глядя как Минхо как ни в чем не бывало продолжает собираться. На языке вертелись резкие, ехидные ответы, которыми хотелось одарить незадачливого парня. Колкое слово уже было готово вылететь из ее рта, как вдруг Черен вспомнила, что Минхо, вообще-то, просто так никого не оскорбляет, а вот правду-матку рубит часто, к месту и не очень. Может быть он и не собирался ее обижать, и она действительно выглядит плохо? Платье на самом деле короткое, а она в последнее время совсем перестала следить за рационом, получив вместе с компанией Минхо еще и регулярное питание в придачу. Неудивительно, если и впрямь пополнела. Взглянув на себе по-новому в отражении зеркала, Черен с сожалением заметила, что ткань и вправду на бедрах натянулась больше, чем стоило бы, не спасал даже расклешенный фасон. И как она сама не заметила, что ей эта тряпка совсем не к лицу? Уже с большим вниманием она принялась перебирать вещи в своем гардеробе, не зная, на чем остановиться, чтобы скрыть отяжелевшую фигуру. — Ты долго еще возиться собираешься? — раздраженный голос Минхо вывел ее из тяжких раздумий. — Мы никуда не успеем, если ты так и продолжишь гипнотизировать взглядом вещи. Давай быстрее. — Я не знаю, что надеть! — в отчаянии всплеснула руками Черен. — Это ты виноват! — Не я каждый вечер по три кимбапа в одно лицо лупил, — фыркнул Минхо, — ты там точно не беременная, а? Черен почти задохнулась от возмущения и обиды. Сжав руки в кулаки и существенно покраснев, она направилась в сторону невозмутимого Ли, пыхтя как паровоз. — Ой только не надо сцен, — скривился Минхо, — не обязательно орать каждый раз, как тебя что-то не устраивает. На, держи, — он бросил в нее модным спортивным костюмом оверсайз, который сам ей недавно и купил, — в этом ты будешь выглядеть замечательно. Я тебя на улице подожду, пожалуй. Черен не успела выплюнуть ему в лицо оскорбление, пощечину или хотя бы тот самый костюм, что он для нее выбрал. Она не успела ничего сказать, как он уже испарился из квартиры. Слезы непрошено наворачивались на глаза и она просто молча застыла у зеркала, сжимая в руках вещи. Это не была их первая размолвка, но, казалось, какая-то черта была пересечена конкретно в этот момент. Она могла пойти многими путями: послать Минхо нахуй и потом простить его; послать Минхо нахуй, долго дуться и все равно простить его (ведь из-за таких мелочей не расстаются); просто дуться на него весь день, наверняка испортив выходной; забить и сделать вид, что ничего не произошло и хорошо провести время. Взвесив все «за» и «против», Черен остановилась на последнем варианте.

***

Заводить новые контакты никогда не было тем, что давалось ей легко и безболезненно. Черен плохо понимала других людей и при первом знакомстве, как правило, производила не лучшее впечатление. Если только не выжимала из себя совершенно другую личность. Ту, которая помогала ей пережить поездки в отчий дом, ту, которая помогала заполучить работу, ту, которую однажды полюбил Субин и ту, которую любили другие мужчины до него. Черен всю жизнь носила маски, иначе бы не оказалась там, где она была сейчас, а жила бы в своем родном, милом сердцу, но таком провинциальном городке. Идеально ходить в чужой коже не получалось: то тут, то там проглядывали истинные черты характера и манеры. По большей части свою в некотором роде хамскую и по большой степени взрывную натуру Черен успешно скрывала, но вот с Минхо и Хенджином она несколько раз открывалась, о чем потом с одной стороны жалела, а с другой стороны ей было очень интересно: а примут ли ее такой, а вызовет ли отторжение? На удивление, никто не собирался убегать от нее сверкая пятками за случайно (и не очень случайно) вырвавшийся мат или скверную шутку. Но Черен все равно было страшно показать саму себя и тем обиднее было терять тут небольшую горстку людей, с которыми она могла притворяться чуть меньше, чем обычно. И если Минхо был с ней, хоть и весьма условно, то Хенджин натурально игнорировал все попытки вернуть общение в дружеское русло. Нет, он безусловно вел себя крайне корректно, компетентно и придраться к нему как к наставнику она не могла. Но холодок, пробежавший между ними, чувствовался при любом взаимодействии, будь то консультация по оформлению нестандартного заказа или кофе-брейк. Хенджин любезно отвечал на вопросы, вежливо интересовался, как ее дела в ответ, но никакие темы общения не получали развития, затухая под его односложными ответами. В конечном итоге Хван пошел дальше: он вернулся к своему обычному графику работы и в офис теперь приходил в лучшем случае на полдня. И вроде как он изначально говорил, что так оно и будет, но Черен нутром чуяла, что неспроста Хенджин именно сейчас решил свалить на половинную ставку, оставив ее тонуть в пучине заказов. Объем работы был несуразно огромным для одной Черен, она даже решилась на разговор с Сынмином, прямым текстом говоря, что не справляется и было бы неплохо либо вернуть наставника пахать от рассвета до заката, либо взять еще одну трудовую единицу в штат. Эйчар лишь устало потер виски, очевидно мысленно посылая ее куда подальше, а на словах пообещал подумать над сказанным в свободное от выполнения основных обязанностей время, которого у него нет. Помимо навалившейся работы Черен уже просто по-человечески соскучилась по Хенджину, по его тупым подкатам, по странным шуткам и дурацкой привычке часто-часто облизывать неприлично пухлые губы, неизменно привлекая внимание к ним. Он приходил в офис заранее, а Черен просто вовремя, и, стоило включить компьютер, они сразу же попадали в самый час пик, вставая из-за столов, чтобы размять затекшие суставы, лишь к полудню. Небольшой перерыв, обмен впечатлениями, ответы на вопросы, и заново, на телефон, в почту. Около двух часов дня Хенджин сваливал из офиса с видом победителя по жизни, раздражая и нервируя этим весь остальной планктон, а Черен, тоскливо провожающая его взглядом, думала, что поговорить снова не получилось. Она не один день ломала голову, как же вновь заслужить расположение отдалившегося коллеги, но решения не находилось. Ей мог бы подсказать что-то Феликс, но он вел себя закрыто, даже перестал написывать Черен во всех соцсетях, как делал раньше. Это можно было понять, ведь Хенджин был его близким другом, ничего удивительного, если тот о чем-то пожаловался или даже выдал полностью все их мелкие секреты, Черен предпочитала не углубляться в эти думы. В конечном итоге она решила попробовать самый стремный, но эффективный способ наладить контакт — наглая лесть. — Хенджини, — мечтательно глядя на теперь уже брюнета позвала Черен, — ты с новой прической так похож на принца, тебе не говорили? «Хенджини» презрительно фыркнул, впрочем, не сумев быстро скрыть промелькнувшей самодовольной улыбки. Заправив выпавшую прядь волос за ухо и взмахнув локонами как в рекламе шампуня, он небрежно сказал: — Говорили много раз, в школе это было моим прозвищем. Не особо ты оригинальна в комплиментах. Черен и ухом не повела, заранее готовая к любому колкому ответу. — От твоей красоты дух сводит, да и где взять слова, подходящие столь изысканной, роскошной внешности… Хенджин раздраженно передернул плечами, встал со своего места и почесал свежеокрашенный затылок. Пару долгих секунд он пристально смотрел на Черен, будто бы на что-то решаясь. — Слушай, ты же вроде с Минхо? К чему эти подкаты? Ему не понравится, если узнает. — Но он же не узнает? — хмыкнула Черен. — И это не подкаты… Я просто не знаю, что еще сделать, чтобы ты перестал меня игнорировать. — Я не игнорирую. — Брось, Хенджин, — Черен устало закрыла глаза и потерла виски, — ты со мной так формален, как никогда раньше. Конечно, я понимаю, что могла задеть твои чувства, но я действительно этого не хотела! Пожалуйста, давай будем друзьями? Я совсем одинока здесь, без тебя. Она стыдливо уставилась в пол, понимая, что последняя фраза прозвучала практически как мольба о помощи. Но она нуждалась в простом человеческом участии и не знала, у кого его просить. К Минхо с этим вопросом обращаться было бесполезно, в его компании она все чаще чувствовала себя неуютно и некомфортно, а последняя подруга настолько погрязла в собственных проблемах, что их общение практически сошло на нет. Черен опять была одинока, болезненно-тоскливое желание сопричастности толкало ее на все более и более глупые поступки. Казалось, якорь прошлой жизни так никогда и не даст ей сойти с мели и пуститься в новое плавание: она вернулась к исходной точке. Ненужная, но не отвергнутая, она желала найти хоть кого-то, кому не будет противно увидеть ее настоящую. Жалкие зачатки их, как ей показалось, дружбы, так и не проросли в нечто большее, но Черен все же надеялась. Хенджин, разумеется, мыслей читать не умел, но чужое отчаяние почувствовал отчетливо и отвергать протянутую руку не стал, сам еще не до конца понимая, почему идет на поводу. — Чего конкретно ты от меня хочешь? — раздосадовано спросил он, быстрыми движениями скидывая блокнот с записями и какие-то листочки в свой рюкзак. Его рабочий день закончился еще двадцать минут назад и желание свалить отсюда подальше было прямо пропорционально разочарованию от самого себя. Вновь он повелся на печальные глазки, беспечный дурак. — Не знаю? — Черен обрадовалась его внезапно положительной реакции, но вообще-то особенно на нее не рассчитывала, а потому совершенно не придумала, что же делать дальше. Хенджин встал рядом с ней, оперся ягодицами на их общий стол и, скрестив руки на груди, вынес вердикт: — Ты ведешь странную игру. — Это не игра, — Черен сама не знала, что это, но точно не попытка в обман. Скорее желание найти хоть какое-то общение и поддержку. — Минхо это не оценит, — хитрая улыбка выдавала Хенджина с головой. Очевидно, ему нравилось происходящее. — И ты мне будешь должна за то, что тогда меня обманула, а я сохранил твой секрет. — Это вроде как наш общий секрет? — надула губы Черен. — Я могу рассказать о нашем пьяном поцелуе Феликсу? — протянул Хван. — Обычно мы с ним делимся такими вещами… — Не надо, и без того за спиной половина офиса перешептывается, — признала поражение она. — Без проблем, я твоя должница, что ты хочешь? — Потом сочтемся, — Хенджин тепло улыбнулся и, взяв рюкзак, собрался уходить. — Мы с Феликсом и Чанбином сегодня собираемся сходить на кулинарный мастер-класс, если будет желание — присоединяйся. Можешь Минхо взять. — Спасибо! — Черен облегченно выдохнула и тоже встала из-за стола, решив, что после такой нервотрепки не лишним будет выпить стаканчик сладкой кофейной бурды из столовой. — Обязательно приду. Минхо хмуро провожал парочку взглядом до самых дверей, но этого никто не заметил.

***

— Куда собралась? — Минхо неодобрительно смотрел на прихорашивающуюся девушку, что вертелась перед зеркалом, выбирая наряд на вечер. — Девичник небольшой с университетскими подругами, — беспечно обронила Черен, даже не оборачиваясь, — давно вместе не собирались. — Почему раньше мне не сказала? Я хотел приготовить что-нибудь и посмотреть кино. Может, я пойду с тобой? Черен слегка насторожились, но виду не подала, продолжая поправлять прическу, как ни в чем не бывало. — Прости, это только для девочек, — она улыбнулась ему в отражение зеркала. — Как-нибудь в другой раз. — Не понимаю, что в этом такого? — стоял на своем Минхо. — Разве ты не хочешь побыть и со мной тоже? — Хочу, но я уже обещала и будет невежливо, если я притащу кого-то с собой? — Кого-то? — Минхо встал с кровати, где пролежал последние два часа и принялся одеваться. — Боже, не думал, что я просто «кто-то» для тебя. — Эй, ну ты чего? — Черен растерянно смотрела на неожиданно вспылившего парня. Ли быстрыми движениями натягивал брюки, с грацией кошки достал носки, заброшенные куда-то за шкаф. Его отнюдь не радужное настроение выдавало абсолютно все и это было странно, ведь до сих пор Черен ни разу не видела, чтобы он хоть на что-то так резко реагировал. И предлог, казалось, был пустяковый. — Если это так важно, я могу все же остаться дома, — приняла решение она, — давай останемся вместе. — Нет, иди, куда собиралась, — Минхо похлопал себя по бедрам и огляделся по сторонам, проверяя, не забыл ли чего-нибудь. — Я съезжу в спортзал, пожалуй, давно там не появлялся. — Отлично, — Черен облегченно вздохнула и подошла к нему, чтобы обнять, — приятного тебе вечера. Минхо растянул губы, натужно изображая улыбку, и притянул ее к себе за талию. — Тебе нужно меньше общаться с Хенджином, понимаешь, от этого все беды, — вдруг сказал он. Черен будто окатили холодной водой, она раздраженно сбросила руки Минхо, разворачиваясь к нему лицом. — Мы с ним коллеги, за одним столом сидим, кроме того, он мой наставник. Все разговоры на работе и о работе, как можно общаться еще меньше?! — Я видел, как вы любезничали сегодня. — Элементарная вежливость! — Ты ему нравилась, о вас ходили слухи! — Ну и что? С какой стати ты сейчас об этом говоришь? — Мне кажется, между вами что-то есть, или было, тогда, на вечеринке. — Мне кажется, ты много фантазируешь. Минхо фыркнул и скрестил руки на груди, с выражением такого недоверия, будто она ему рассказывает о дожде из бриллиантов, а не о том, что происходило в его же присутствии. Каким бы умным и адекватным ни был Минхо, рядом с Черен способность рассуждать логически на данный момент он утратил. Волна негодования и обиды накрыла девушку с головой, злые слезы все же брызнули из глаз, но она этого и не заметила, возмущенная и оскорбленная нелепыми, но по сути справедливыми, претензиями. Она взяла со стола ватный диск и аккуратно промокнула нижнее веко, стараясь не размазать макияж. Минхо широкими шагами быстро вышел из комнаты и вскоре Черен услышала звук захлопнувшейся двери. Ей не хотелось признаваться даже самой себе, что с его уходом она почувствовала себя гораздо лучше, будто глотнула свежего воздуха. Она и сама уже не понимала, что между ними происходит и зачем все это нужно.

***

Черен ехала в такси и смотрела в окно на вечерний город. Она испытывала легкий трепет и возбуждение, будто направлялась не на дружескую тусовку, а на свидание. Предвкушение от приятного времяпровождения растекалось покалыванием на кончиках пальцев рук, ноги нетерпеливо отстукивали какой-то ритм, настроение поднялось, несмотря на размолвку с Минхо. Небольшое кафе, геолокацию которого скинул Хенджин, располагалось почти в центре города в низком двухэтажном здании. Черен сразу же понравился увитый плющом фасад и колонны, украшенные резьбой. Дизайн не из современных, но она такое любила. Аромат выпечки можно было учуять и за несколько метров от кафе, Черен почувствовала, как заурчал ее живот, напоминая о том, что сегодня она ела только с утра. В последние дни она стала следить за питанием и старалась либо сократить порции, либо вообще отказывалась от некоторых приемов пищи. За неделю результат не впечатлял, но все же был: блузка чуть меньше обтягивала в районе живота, в лифчике чашки прилегали к груди не плотно, там появилось свободное пространство. Для окружающих, наверное, это было и вовсе не заметно, судя по двусмысленным щипкам Минхо за бедра и небольшую складочку на талии, когда Черен сидела. Но с чего-то нужно же было начинать. Внутри кафе было не менее уютно: приглушенный желтый свет из низко висящих светильников придавал укромности; в мягкие велюровые широкие кресла так и хотелось упасть и не вставать обратно; обшитые деревом стены красиво контрастировали с темным мраморным полом. Но посетителей не наблюдалась, сегодня это место было зарезервировано для проведения кулинарного урока по приготовлению пиццы вплоть до позднего вечера. Черен прошла на кухню, сопровождаемая метрдотелем, и резко зажмурилась, стоило ей ступить в это ярко освещенное помещение, ослепляющее своей хирургической чистотой и бликами от металлических поверхностей. Народу собралось немало, пару десятков человек, большая часть которых — дети, и она не сразу разглядела, но зато сразу услышала свою шумную компанию. — Классно выглядишь, — довольно цокнул языком Чанбин, — но придется надеть халатик, тут так принято. — И чепчик еще, — напомнил Хенджин, протягивая ей необходимую амуницию. Сами парни уже были полностью готовы, облаченные в бахиллы, шапочки и одноразовые халаты. Как вскоре выяснилось, оно было не лишним — повсюду летала мука. Новоявленные поварята месили тесто с переменным успехом, кухня вскоре приобрела далеко не такой стерильный вид, каким могла похвастаться в начале. — Разделимся на двойки, — скомандовал их кулинарный гуру, — разбирайте ингредиенты для начинок и творите! Чанбин, мгновенно отхвативший Феликса, пошел занимать им стол, пока его напарник обдумывал, какую именно пиццу они будут готовить. Хенджин взял заготовку теста и широко улыбнулся Черен, предлагая: — Ну что, команда? Выбирать, в общем-то, больше было не из кого: большинство присутствующих было родителями с детьми, да еще несколько парочек, которым, видимо, наскучили обычные свидания в ресторанах и парках аттракционов. — Почему Минхо не пришел? — спросил Хенджин, пока раскатывал тесто. Несмотря постоянное посыпание мукой, оно продолжало липнуть к скалке, что изрядно нервировало Хвана. От волнения тот уже вспотел, а нос его был испачкан белым порошком. Черен с большим успехом натирала сыр и лишь тихо посмеивалась над незадачливым напарником, который не мог превратить комок в нужную им лепешку. — Он не захотел, — пожала плечами она, с горечью отмечая про себя, что врет с каждым днем все лучше и лучше. — В спортзал собрался. — А, ну понятно, — Хенджин безуспешно продолжал борьбу с тестом и, кажется, уже начал привлекать к себе внимание окружающих натужным пыхтением. — Так у вас все серьезно? Черен на секунду замерла и отложила в сторону терку, принимаясь теперь за нарезание салями. Они решили не изобретать велосипед и просто напихать в пиццу как можно больше видов мясного и маринованные огурчики. Беспроигрышный вариант, в отличие от изобилующего ананасами и курицей творения Ликса и Чанбина. — Наверное? — задумчиво ответила она. — Я не знаю. — Ты не знаешь? — Хенджин бросил попытки раскатать неподатливый кусок теста, уже полностью забившийся от слишком большого количества муки, которой он пытался нивелировать липкость, и сходил за другой заготовкой, за что получил укоризненный взгляд шеф повара. В этот раз удача была на его стороне и под скалкой начало образовываться нечто, уже определенно напоминающее круг. — Я не понимаю ни его, ни себя, — Черен неопределенно помахала рукой, — давай об этом не будем? Хенджин молча кивнул, соглашаясь, и докатал, наконец, потрепавшее нервы тесто, после чего принялся смазывать его соусом. В спорах о начинке и о том, стоит ли заворачивать в бортики сыр, они и сами не заметили, как прошло время. С видом мишленовского повара, Хенджин затейливо изогнул руку и посыпал почти готовую пиццу орегано. — Осталось только запечь, — с гордостью констатировал он. За духовкой долго следить не пришлось — в каменных печах все готовится быстро. Спустя каких-то двадцать минут вся их группа могла оценить результаты своих стараний — горячие пиццы с пылу с жару заставляли слюну активно выделяться, а животы урчать. Вооружившись специальным ножом, Хван порезал их шедевр на неровные треугольники и разложил на тарелки специальной лопаточкой. — Надеюсь, с перцем не переборщили, — он протянул ей тарелку, на которой было аж три куска, — ешь побольше, ты в последнее время как-то осунулась. Черен покосилась на него с недоверием, вспоминая, как трещала по швам ее юбка, но решила не спорить. — Предлагаю обмен, — Феликс с кривой улыбкой и большим блюдом в руках, на котором лежала добрая половина их с Чанбином кулинарного извращения, хищно смотрел на скромную, без изысков пиццу ребят, — интересно же попробовать разное! Пока Хенджин с явным сомнением рассматривал щедро заваленную ананасами и клубникой пиццу друзей, Феликс, не стесняясь и не копошась, сгреб остатки их мясной и свалил к одобрительно улюлюкаещему Чанбину. — Это была афера века, — вздохнула Черен, сплевывая в салфетку едва надкушенное блюдо. Непропеченное тесто, контрастный и несочетающийся вкус салями и ягоды, а также несчетное количество анчоусов, которые Чанбин навалил горой от чистой жадности и из любви к халяве — все это вместе являло мощный провал их с Феликсом как поваров. — Я даже пробовать не буду, — скривился Хенджин и подал ей колу, чтобы запить неудачный гастрономический эксперимент. В конце этого вечера Черен уже не чувствовала грусти. Давно забытое, но такое нужное — друзья. Как же легко ей было находиться в этой компании: все печали и заботы отходили на задний план. Но хорошее имеет свойство заканчиваться, и, хотя Феликс и Чанбин предложили продолжить вечер и сходить всем вместе в кино, Черен отказалась, потому что хотела лечь спать пораньше. Несмотря на то, что она хорошо провела время, все равно моральное истощение от этого дня давало о себе знать. Хенджин тоже не захотел никуда ехать, сославшись на какие-то дела рано утром. Ничуть не расстроившиеся парни лишь помахали им на прощание, садясь в такси, а Черен и Хенджин пошли на крытую парковку, где Хван оставил свою машину. Он предложил подвезти и она не стала лишений раз тратиться на общественный транспорт. Ехать было недалеко, но Черен умудрилась заснуть. — Просыпайся, мы приехали, — ласковое поглаживание по голове было безумно приятно, и она сквозь поддалась навстречу его руке, не желая терять контакт, пока не почувствовала, что его пальцы уже забрались ей в загривок и слегка массируют кожу головы. От этих нехитрых движений ей хотелось замурчать. Очнувшись от дремы, Черен покраснела, осознав, насколько чувственным и интимным был этот жест. — Спасибо, что довез, — она неловко отстранилась и вышла из машины, спеша поскорее скрыться в недрах спасительной квартиры. — Эй, погоди, — Хенджин хлопнул дверцей и подошел к ней слишком близко. — Помнишь, ты обещала отдать должок за то наше несвершившееся свидание? — Да, конечно, — Черен сглотнула внезапно вставший ком в горле. Нехорошее предчувствие сосало под ложечкой. — Что ты надумал? — Еще один поцелуй, прямо сейчас, — на одном дыхании выпалил он. — А потом мы об этом забудем и станем друзьями. — Ты уверен? Обещаешь? — она и сама понимала, что глупо звучит, переспрашивая о таком. Как в том анекдоте: я спросил мошенники они или нет, они сказали нет. — Конечно, обещаю, — успокаивающе улыбнулся Хенджин, глядя куда-то ей за спину. Он давно заметил машину Минхо, что ехала за ними от самого кафе. Значит, и сам Ли трется где-то неподалеку. — Просто хочу сравнить на трезвую голову, ничего больше. Черен кивнула и подошла к нему ближе, опустив голову. Она знала, что могла просто послать Хвана сейчас, знала, что ни разу не обязана исполнять то, что он попросил, но не отступила. В конце концов, что такого серьезного мог значить для двоих взрослых людей один поцелуй? В мире, где и секс-то почти ничего не значит и не гарантирует. Все это мелочи жизни, решила Черен, особенно, если об этом никто не узнает. Был, возможно, один маленький процент того, что ей тоже хотелось попробовать губы Хвана еще раз на вкус, но такие крамольные мыслишки она давила в себе на корню. Хенджин неторопливо взял ее лицо в ладони и завис, будто изучая. Черен было слишком странно, что он так долго смотрел ей в глаза, и она сама потянулась к нему, привставая на цыпочки. Этот поцелуй, если сравнивать с предыдущим разом, казался почти целомудренным: почти невесомое соприкосновение губами. Черен почти не заметила, как ее сознание было захвачено в плен и замутнено: она ощущала лишь мягкие теплые прикосновения, осторожные движения языком. Хенджин целовал ее трепетно и нежно, будто боялся сломать, и от этого жар в низу живота распалялся лишь больше. Она так бы и осталась в этой неге, но он разорвал их поцелуй сам, резко и беспощадно возвращая ее обратно на эту бренную землю. — Вот и все, — он как-то нервно и растерянно засмеялся, стер с блестящих губ остатки слюны тыльной стороной ладони и посмотрел на нее нечитаемым взглядом. — Теперь ты мне ничего не должна. — Я рада, — нет, она не была рада, а чувствовала себя с каждой секундой все хуже и хуже, путаясь в своих эмоциях и чувствах. — Ну, мне пора, до встречи. До дома она почти бежала, ни разу не оглянувшись.

***

Черен только и успела, что присесть на диван, когда услышала, как хлопнула входная дверь. — И что все это значит? — от тона Минхо, пропитанного злобой и ядом у нее внутри все похолодело. — Совсем совесть потеряла, сосаться с Хенджином прямо на улице! Сердце ее упало куда-то на пол от ужаса, ведь попалась с поличным, как это объяснить и не выглядеть жалко? Понятно, что оправдываться нет смысла. — Это ничего не значило, — тихо ответила она, — не знаю, что мне сказать, чтобы ты поверил, но это действительно ничего не значит. — Знаешь, все могло быть иначе, будь ты хоть немножечко адекватнее, — выплюнул Минхо с ненавистью глядя на отрешенно смотрящую в стену девушку. Ей вдруг стало не интересно, что именно он говорит, и насколько он прав, важен был лишь тон голоса, пропитанный отвращением и неприятием. Уже не в первый раз она его слышала. Очарование кошачьих глаз, острых скул, его улыбка, которая и пугала, и притягивала одновременно, вкрадчивый голос, обещающий на ушко что-то запретное и очень приятное, — кажется, Черен никогда не смогла бы всему этому протестовать, если бы не жуткий контраст с этим другим Минхо, чужаком, абсолютно посторонним ей человеком. Глаза иного Минхо смотрели с яростью, превращаясь в узкие щелочки-полумесяцы, тембр голоса опасно понижался, губы искривлялись угрожающим оскалом. Другой Минхо появлялся все чаще. Ее милый сердцу цундере оборачивался болотной рысью, хищником, а она сама становилась жертвой, жалким звеном пищевой цепи, основная задача которого — быть сожранным более сильной особью. И Минхо не стесняясь пользовался ее ступором в такие моменты, нападая и терзая, а после непременно раскаиваясь, извиняясь и ласкаясь. — Я теряю себя в тебе, — негромко произнесла она, скорее для себя, чем для него, и поднялась с дивана, где сидела все это время. — Давай расстанемся. Минхо запнулся на полуслове и удивленно захлопал своими длинными ресницами, слегка приоткрыв рот. — Так не терпится на члене Хенджина поскакать? — он быстро пришел в себя и распалился еще больше. Все эмоции Черен ушли куда-то на задний план. Она прекрасно понимала, что потом, когда Минхо оставит ее наедине с самой собой, о своем решении придется пожалеть. Как мало они были знакомы на самом деле, как мало знали друг друга, но какая разница, если все равно так болит сердце и душа. — Просто уходи. В горле пересохло, а руки мелко дрожали, однако отступать уже некуда: Черен знала, что больше на такой подвиг не решится, а, если оставит все, как есть, дальше будет лишь хуже. Она уже сейчас довольно часто чувствовала себя безвольной марионеткой в руках опытного кукловода: Минхо всегда знал, на какие кнопки надавить, чтобы она сделала так, как ему было нужно. И это не сказать, что незаметное давление, но противиться ему не получалось, разве вот что сейчас агрессия Минхо не дала Черен размякнуть от разящих кинжалами в самое сердце слов. — Не глупи, — до него, кажется, дошло, что она не шутит и не на эмоциях его послала. — А то потом будет неловко просить меня вернуться. — Уходи, — упрямо повторила она и пошла на кухню, стараясь держать спину прямо. Черен налила воды в стакан и залпом осушила его, стараясь унять страх и сдержать подступающие слезы. Хотелось верить, что в кой-то веке Минхо ее послушает и провалит на все четыре стороны без лишних слов, это было бы в его стиле, молча уйти, пожав плечами, но в этот раз не сработало. Теплые руки обвились вокруг ее талии, заключая в кольцо объятий. Черен вздрогнула от неожиданности и уронила стакан, оторопело наблюдая, как он падает на кафель и разбивается на мелкие осколки. — Опять подкрался как привидение, — упрекнула она стоящего позади Минхо. — Ты никогда не бываешь к этому готова, — усмехнулся он ей в макушку и притянул к себе ближе, чтобы положить свой подбородок на ее плечо. Черен внутренне замерла, проклиная и свою слабость и все на свете. Вся энергия ушла на то, чтобы послать Ли куда подальше, а он просто взял и не ушел. Бабочки в животе устроили танго, щекотали под ребрами, Черен готова была блевать своей тягой к Минхо, почти что зависимостью. Когда он был так близко и так нежен, она не могла отказать, оттолкнуть. Как настоящая наркоманка — перед дозой Ли Минхо она не устояла. — Я мог бы тебя простить, — он еле слышно шептал, опаляя ухо горячим дыханием. — Если ты будешь хорошей девочкой и начнешь нормально себя вести. — Поначалу ты был так заботлив, — Черен прикрыла глаза, поддаваясь его ласкам, наслаждаясь блуждающими по телу руками, — а сейчас мне кажется, ты меня ненавидишь. Столько грязных слов. — Тебе нужно меньше общаться с Хенджином, я тебе говорил. Ты бы еще потрахалась с ним на моих глазах. Черен всхлипнула от подступающих слез и убрала руки Минхо, оттолкнула его от себя. — Уходи, Минхо, уходи, — как заведенная повторяла она, утирая краем рукава влагу с щек. — Пожалеешь, — сухо бросил он и быстрым шагом пошел на выход, напоследок громко хлопнув дверью.