RAL

Ей бывало больно сотни раз, и сейчас случай не исключительный. Разве что одно отличает от прочих расставаний: Черен видит Минхо каждый божий день. Работа не в радость, когда тебя прожигают взглядом и будто бы давят, но она справляется. Вроде как. — Ты могла бы быть чуть внимательней? — Хенджин явно устал от далеко не первой по счету ошибки, которую она совершила. Он устало трет виски и очевидно считает секунды до момента, когда его смена закончится. — Счет выставлен неверно, пересмотри колеровочную карту, пожалуйста. — Прошу прощения, — Черен стыдливо опускает голову, ведь оформлено действительно через пень-колоду, что совсем ей несвойственно. Влияние личных переживаний неприемлемо, ей противно от самой себя, как последняя тряпка, она не может взять себя в руки и перестать реагировать на Минхо. — Сынмин просил передать, что в эти выходные ты должна выйти на работу, — Хенджин бегло просматривает почту, чтобы не оставить очевидно расклеившейся девушке сложной работы, после того как он уйдет, — сказал, вы об этом договаривались давно. — Да, так и есть, — Черен вспоминает о действительно данном после болезни обещании и не возражает против дополнительных часов. Дома одной находиться не так уж просто, и она рада любой возможности не оставаться тет-а-тет со своими мыслями. — Справишься? — настороженно спрашивает Хенджин. Последние несколько дней за заказами Пак нужен был глаз да глаз. Он примерно понимает, что именно могло стать причиной ее распущенного состояния, но лезть в душу не торопится, ведь всему свое время. — Все будет в порядке, — уверенно кивает Черен и втихую проверяет все свои чеки за этот день. Не хочется, чтобы Хван нашел еще ошибки, или, того хуже, чтобы что-то пошло не так и пришлось объяснятся уже с Чонином или Сынмином. Прошла неделя, как они с Минхо расстались, и никто после этого не умер. Черен уже много лет не пятнадцать, и она знает, что от первой, да и от сто первой любви не погибают. Каждый новый день — хуетень, но разве в этом есть необычное? Она давно привыкла так существовать. Не трагедия возвращаться одной в пустую квартиру и ничего особенного нет в том, чтобы просыпаться без кого-то под боком. В общем и целом, все хорошо, однако Черен все равно грустит. Она чувствует: Минхо наблюдает. Бдит за ней коршуном, отслеживает каждый шаг. Иногда ей мерещится его машина за углом, но проверять она не торопится, ведь понятия не имеет, что будет делать, если там действительно не плод ее воображения, а реальный он. Минхо был прав тогда, и она пожалела. Почти сразу же, как за ним захлопнулась дверь. И пусть рядом с ним, бывало несладко, но Черен уже казалось, что проблемы она надумала и была с ним чересчур резка. В моменте так легко быть сильной, слабость — спутник по жизни. Черен печально признавать себя бесхарактерной и единственное, на что ее силы воли хватает — не звонить ему и не писать. Он тоже не пишет и не звонит Это разочаровывает, это бьет по самооценке, это хорошо. Пытаясь оценить ситуацию со стороны, Черен понимает, что отношения их лишь в начале были нормальны, а дальше все пошло по пизде. Типично. Все и всегда складывалось примерно так. Единственные радости, что остались в ее жизни: любовные драмы и дружеские вылазки, спасибо Хенджину, Феликсу и Чанбину. В их компании всегда так весело и уютно, а еще Черен кажется себе с ними намного моложе, будто она в старшей школе веселится с одноклассниками, а не шутит дедовские приколы с коллегами под тридцать. Они встречаются довольно часто, раза два в неделю, и это наполняет ее жизнь новым смыслом, а сердце — сладкой грустью от хрупкости их благосклонности. В остальное время ее гложет тоска. Эй, что за нервный смех? Почему ты чувствуешь себя настолько запачканной? Вновь. У Черен нет ответа. Пройдя через многое, сбежать от самой себя так и не смогла. И даже сейчас, помимо горечи от расставания, она чувствует еще и горечь утраты: очередной шанс удачно устроиться проебан. Ее счастливый билет в лучшую жизнь по имени Ли Минхо сгорел, так и не выдав удачной комбинации. Радует лишь то, что на него много времени не потребовалось и можно уже искать что-то другое, правда, Черен откровенно не хочется делить свою душу на очередной крестраж. В этот раз она, конечно, вляпалась, но все не так плохо: хоть чувства к Минхо и приходится вырывать из себя с мясом, но они не успели дать корень настолько глубоко, чтобы это ощущалось как ампутация. — Эй, ну хватит! — Хван щелкает у нее перед лицом пальцами и недовольно дует губы. — Ты звонок пропустила, очнись! Черен вздрагивает от испуга и немного от страха. Испугалась она, конечно, не Хенджина, а того, как глубоко ушла в себя. Минхо сверлит ее взглядом, издалека видно плохо, но она угадывает, додумывает сама, какое именно послание заключено в этом взоре. — Прости, можно за кофе схожу? Не выспалась сегодня, — она жалостливо смотрит на наставника, убирая привычный гонор и Хенджин ожидаемо тает. — Только быстрее, пока Чонин не заметил. Я видел, как он уходил на обед, возьми лучше из автомата, а то не дай бог в столовой встретитесь. — Спасибо, — Черен улыбается максимально широко и неправдоподобно, хотя сама считает иначе, уходит с рабочего места. Автомат стоит в самом конце коридора, в абсолютно непроходном месте, и какой идиот распорядился сделать именно так не ясно. Черен не дура, прекрасно понимает, что ее упадок сил никакой кофе не исправит, и выбирает вместо него горячий шоколад. Бадяжное какао — результат творчества этой шайтан-машины без души и сердца. Черен сначала нюхает брезгливо, лишь потом пробует, кривит губы, но глоток делает, уплачено — значит до дна. В коридоре пустынно, да и что людям тут делать? За кофе лучше сгонять в столовую, за поссать — в туалет на другом конце прохода, туда уборщицы ходят чаще, соответственно там всегда есть мыло, бумага и прочие ништяки. Черен задумчиво смотрит на потолок, считая, сколько раз мигнет лампа за один глоток невкусного напитка, обратно в офис не торопится по заветам Хенджина. Она не замечает, как Ли появляется рядом. — Отлынивашь? — хитро щурится Минхо и подходит ближе. — По расписанию твой перерыв через час. — Хенджин разрешил отойти, — с показным равнодушием бросает она и надеется, что Ли не заметил, как она вздрогнула. — Вы сильно сдружились с ним, я смотрю? — упрекает Минхо, мягко подкрадываясь к ней на неприлично близкое расстояние. Черен чувствует его терпко-пряный парфюм, боится обмякнуть, но она сильнее, чем иногда о себе думает. Аккуратно пятится куда-то в бок, чтобы заиметь немного личного пространства и не пасть жертвой его влияния. — Это в общем-то не твое дело, — сухой ответ, она мелкими глотками пытается допить остывшее какао, которое стало еще более мерзким на вкус. — Просто интересно, насколько я был прав, — пожимает плечами Минхо и ласково улыбается. — Не посторонние все же люди с тобой. — А, так тебя беспокоит, поскакала я на его члене или нет? — ядовитое замечание, намек на брошенные им тогда оскорбления, однако Ли не реагирует, точнее реагирует не так, как она ожидала. — Лучше прислушайся ко мне и будь с ним осторожна, — вздыхает Минхо. — Он лезет к тебе, чтобы мне досадить. — Я сама к нему лезу, — морщится Черен, допивая, наконец, гадость, — не понимаю, о чем ты. В любом случае, опять же, это не твое дело. — Есть причины, по которым Хенджин может хотеть использовать тебя, просто предупреждаю. Минхо вновь возвращает на свое лицо привычную маску равнодушия, подходит к автомату и жмет на кнопки. Грязно-коричневая жидкость брызжет в картонный стаканчик, аромат вроде кофе, а вроде горелого. Не говоря больше ни слова, не прощаясь, он разворачивается спиной и быстрым шагом возвращается в офис. Черен и не думает его нагонять, еще чего, и вообще, ее всегда бесила манера Минхо ходить с такой скоростью, что она была вынуждена за ним практически бегать. Она стоит еще пару минут, обдумывая сказанное, берет стаканчик эспрессо в надежде, что хоть этот напиток не будет похож на грязную воду по вкусу, еще один стаканчик капучино и, стараясь не расплескать, возвращается. — Ты так долго, — Хенджин явно обижен, что она, вопреки его просьбе, совсем не торопилась, но сменяет гнев на милость, увидев кофе и для себя. Впрочем, через секунду кидает взгляд в сторону Минхо и обратно, проводит сравнительный анализ стаканов и хмурится. — С Минхо что ли поболтать выбегала? — Нет, случайно у автомата встретились, — отрицает Черен. Уж она точно ничего подобного не задумывала, за остальное пусть отвечает Ли. — Возвращайся к работе, — похоже, Хенджин не поверил, но упорно делает вид, что да, — мне скоро уходить, а заявок навалом. Черен утыкается в компьютер, надевает наушники и погружается в рабочий процесс, который так хорошо отвлекает ее от миллиона мыслей и вопросов, что роятся в голове после коридорного разговора.

***

— Неделя русской кухни, — поясняет Феликс, видя растерянность на лице подруги, тычет на поясняющий плакат над холодильниками с готовой едой. — Каждый год столовка тестирует себя на право называться рестораном, и мы пробуем французские, итальянские и другие блюда. — Что возьмем, эксперт? — Черен толком не понимает, что именно перед ней за блюда, из чего они сделаны, но подмечает, что, несмотря на крайне интересный и гламурный розовый цвет, салат, разложенный по красивым пиалам, остается невостребованным, да и странный красный суп популярностью тоже не пользуется. Большая часть людей, видимо не в первый раз столкнувшихся с изысками местного кафетерия, выбирают вареную картошку, привычный рис и пышные пироги. Черен уже тянется к манящей румяной булочке, как Феликс вдруг восклицает: — О, сардельки! Он тянет девушку за руку к каким-то странным пухлым колбаскам, от которых исходит пар и аппетитный запах и счастливо жмурится. — Бери сразу две, — авторитетно заявляет он и сам тут же делает заказ за них обоих. У Черен, честно говоря, после событий сегодняшнего дня, аппетита почти нет, да и хрен знает, сколько в тех сардельках жира, на вид они ни разу не диетические. Поэтому, кроме них и кимчи, отбившись от предложения попробовать квашеную капусту, она берет только крепкий черный кофе без сахара. — Я с тобой делиться не буду, — заявляет Феликс, скептически оглядывая ее набор, двигает к себе поближе какой-то сладко пахнущий пирог. — Или ты на мели? Угостить? — Аппетита нет, — она не врет и действительно выглядит понуро. Хенджин ушел, работы немеряно, Минхо все также бросает свои косые взгляды, а она не может перестать обращать на это внимание. Феликс сочувственно кивает, но расспросы оставляет на потом, когда их желудки почувствуют тяжесть и они немного расслабятся. Он приступает, сначала к рису, оставляет главный деликатес на потом, но, взглянув на Черен, замирает. Глубоко погруженная в свои мысли, она, не заметив странностей друга, задумчиво хватает сардельку палочками и подносит ко рту. Горячий пар приятно щекочет ноздри, запах возбуждает аппетит и наполняет рот слюной, Черен облизывает губы и кусает, удивленно вскрикивая от брызнувшего соленого сока. — Вот же блять, — бурчит она, безуспешно оттирая с воротничка блузки жирное пятно. Ничего не получается, она решает, что все в этой жизни тленный тлен и продолжает есть, жадно и быстро запихивая в себя остатки колбаски, будто мстит ей за испорченную вещь. Щека Черен оттопырились, она прикрывает рот салфеткой и спешно жует, понимает, что выглядит как бескультурный хомяк. Мама бы сказала «как с голодного острова», но в принципе, это и не далеко от истины. Черен, наконец, глотает, запивает кофе и тянется ко второй сардельке, мысленное прикидывая, как сделать первый укус и не уделать одежду окончательно. Нарезать ей в голову не приходит. Она поднимает взор на Феликса и немного пугается: у того едва ли не капает слюна изо рта, он зачарованно смотрит на губы Черен и облизывает свои. — Эй, Ликси, — тихо зовет девушка, тот не слышит и приходится позвать чуть громче. — Земля вызывает Енбока! Феликс приходит в себя, захлопывает рот и смущенно отводит взгляд в сторону, нервно берет нож в руки и нарезает свою сардельку на ровные кружочки. — У тебя бульон на носу, — неубедительно отмазывается он, набивает полный рот риса, чтобы была веская причина игнорировать вопросы и Черен махает рукой на не первую странность коллеги. После обеда остается еще добрых десять минут личного времени, и они молча допивают кофе, размышляя каждый о своем. В кафе шумно, люди вокруг смеются и громко болтают, жизнь идет своим чередом. — Ты мог бы мне сказать, есть ли у Хенджина и Минхо причины недолюбливать друг друга? — она нарушает тишину за их столиком первой и сверлит Ли взглядом, старается уловить малейшее изменение мимики. Феликс начинает заметно нервничать: стучит ногтями по столу, часто моргает, закусывает нижнюю губу. — Причина есть, но они не враги друг другу, если тебя это интересует, — уклончиво отвечает он, всем видом демонстрирует, что продолжать разговор об этом не хочет. — Мне это важно знать, не просто так спрашиваю, — давит Черен. — Если кратко: они раньше дружили, потом случилась спорная ситуация, в которой каждый счел, что его обидели. Подробнее я не могу рассказать, это не моя тайна, спроси у них сама. Хенджин твой друг, Минхо – парень, не понимаю, зачем мы с тобой обсуждаем это. — Они не объясняют, — вздыхает Черен, игнорируя слова про парня. Она, хоть и сдружилась с ребятами, личную жизнь с ними не обсуждала, а потому не хотела ни подтверждать, ни опровергать предположения. — Странно все это. Феликс не отвечает и вскоре они возвращаются в офис, где их очень ждут коллеги, потому что работы невпроворот.

***

После работы и дороги домой она лежит на своей кровати, слава богу заправленной, даже не сняв деловой костюм, в позе морской звезды. Настроения нет, да и откуда ему взяться, если день был хуже некуда, а выходных не предвидится. Сама обещала – сама виновата. Черен шевелит большим пальцем в дырке колготок, похоже, пора на педикюр. Может быть, и на маникюр разориться? Яркий алый цвет, будто пальцы в крови, вот, что ей подойдет. Никаких связных мыслей в голове нет, все распадается при любой попытке анализировать, какая-то беспросветность впереди. Она переворачивается на живот, берет в руки мобильный, доселе отброшенный куда-то к подушкам и открывает соцсеть с фейка, чтобы узнать последние новости. На страничке Субина радостная новость: он долго готовился и, наконец, сделал предложение девушке, в которую влюблен. Их свадьба уже в процессе подготовки и совсем скоро они станут одной семьей. Что ж, вести хорошие, значит, скоро появятся деньги и можно будет помахать ручкой «Ред Лайтс», если ничего не изменится и Минхо так и будет нервировать ее на работе дальше. Жалко только новых друзей, но с ними общаться можно и не находясь в одном офисе. О том, что такие связи обычно рушатся очень быстро, Черен удобно для себя забывает. Она отбрасывает телефон от себя подальше, падает лицом в кровать и плачет. Зачем? Да хрен его знает, одиноко, обидно, но это полностью ее ответственность и выбор. Вымещать злобу не на ком, а покрывало стерпит размазанную по нему тушь и сопли. Руки чешутся написать Субину, проверить, а вернется он по щелчку пальцев или нет? Останавливает лишь данное господину Муну обещание и возможность недосчитаться костей за его неисполнение, так что потешить самолюбие или разбить его на осколки в этот раз не выйдет. Ей самой Субин не нужен на самом-то деле, она прекрасно это понимает, просто, видимо, с головой беда, или Черен – обычная сука, она не стремится обелять себя в своих глазах, предпочитая честность перед собственным эго, хотя и этот завет она выполняет через раз. Она берет телефон снова, лезет в галерею и смотрит оставшиеся в облаке фотографии из прошлой жизни: ни на одной Черен не кажется счастливой для тех, кто ее знает. Но действительно близких людей почти нет, а для остальных она выглядит как минимум довольной на тех снимках, преимущественно из старого офиса. Работать под началом Субина было вообще-то здорово, она отлично выполняла проекты, он был доволен, так и познакомились. В шторке оповещений зависло сообщение от Минхо, где он спрашивает, свободна ли она вечером субботы. Черен отвечать не торопится, да и как знать, будет ли вообще: планов у нее никаких нет, но к чему Ли эта информация? Сближаться с ним опять она не планирует, понимает, что в этом огне сгорит заживо. Телефон начинает разрываться звуками йодля, невольно Черен улыбается, этот контакт – единственный, для кого она изменила мелодию входящего. — Да, Хенджин? — отвечает она, стараясь не хлюпать в трубку. — Киснешь там? — скорее утверждает, чем спрашивает тот. Он уже давно понял, что Пак из дома почти не выходит, разве что на работу, да она и сама не особо скрывала свой образ жизни. — В отличии от некоторых, я отработала полный рабочий день и пытаюсь отдохнуть. — возражает она, тут же со вздохом добавляет, — Да, кисну. — Знаю, что сможет поддержать твое здоровье и развеселить, — голос Хвана звучит оптимистично до такой степени, что хочется его ударить. Сам, небось, валял балду полдня или плел очередные браслетики. У Черен уже запястья не хватает на весь подаренный бисер. — Пошли в спортзал? Тяжкий стон невольно вырывается из груди девушки: предложение не оказалось заманчивым. — Может, сходим, соджу попьем? — забрасывает она удочку, но эта рыбка из не очень тупых. — Давай все же поправим здоровье, а не будем его окончательно разрушать, — Хенджин ломает надежды беспечно, даже не замечая этого. — Вечером там мало народу, можно и в бассейне поплавать и на тренажеры без очереди попасть. Плюс у нас корпоративная скидка в пятьдесят процентов от стоимости посещения, пошли! Черен еще некоторое время для приличия мнется, но в итоге соглашается, ведь делать все равно нечего, только лежать и жалеть себя, продуктивности — ноль. Они договариваются встретиться в фреш-баре и заканчивают разговор. Она с толикой горечи вспоминает, как на подобное свидание ее звал Минхо, берет купленную им форму и переодевается сразу в нее. Собирает сумку, умывает лицо, подкрашивает ресницы и брови водостойкой тушью. — Лучше уже не будет. — в зеркале отражение не радует, круги под глазами и нездоровая бледность, — А, плевать, за здоровьем и идем. Хенджин торопливо тянет какую-то бурду цвета детской неожиданности из стакана и косится на телефон, проверяя время. — Чего ты так нервничаешь? — удивляется Черен, наблюдая за спокойным обычно парнем. — Думаю, успею ли пересмотреть шоу на выживание после спортзала, — отмахивается тот. — Неважно. Она кивает согласно и тоже смотрит на свой телефон: до тренировки по пилатесу еще добрых пятнадцать минут и время поговорить у них есть. — Есть разговор, — начинает она и видит, как Хенджин весь собирается в кучку, будто готовится отражать атаку, ведь никто не любит, когда диалог начинается с этой фразы, что сулит неприятности. Но она вовсе не на него собиралась нападать. — Ну, давай поговорим, — делает вид, что морщится из-за очередного глотка смузи. — Это насчет Феликса, — Черен подмечает, как Хван мгновенно расслабляется, становится привычно раскованным. — Он опять странно себя вел и это пугает. Не в первый раз замечаю, что он пялится, когда я ем, прямо не отрываясь. Это сложно игнорировать, сегодня в столовой… Хенджин не дослушивает ее до конца, хохочет, держась за живот, привлекает излишнее внимание других посетителей. Черен замолкает и смотрит на театр одного актера, ждет, когда парень успокоится и все объяснит. Она допивает свой классический апельсиновый фреш, успевает еще раз проверить время, ставит будильник на завтра. — Прости, — Хенджин утирает слезу, — это на самом деле не очень смешно, но, раз мы все друзья, думаю, что могу тебе сказать, что у Феликса есть некоторый фетиш на людей, которые едят… — Но я ни разу не замечала, чтобы он так смотрел на кого-то еще! — Ты просто не видела, как он с Чанбином обедает. А в компании он все же старается держать себя в руках. — Конечно, ведь они на перекусы в разное время ходят. — Вот и ответ на твой вопрос. Он смотрит так не только на тебя, расслабься. — Но почему я и Чанбин? — Черен заинтригована, она общего между собой и Со не видит. Хенджин вновь начинает хихикать, прикрывая в этот раз рот ладонью. — Вы не очень аккуратно едите, вечно у вас брызги повсюду, соус по подбородку течет, крошки на одежде… — То есть ты хочешь сказать, — шестеренки в голове быстро сопоставляют одно с другим и вывод напрашивается сам собой, — что я и Чанбин едим как свиньи и Феликс от этого возбуждается?! — Типа того, — снова гогочет Хван. — Он любитель грязного фуд плея. Черен насупленно смотрит на их столик: от ее стакана с апельсиновым фрешем остался липкий след, а со стороны Хенджина все чисто. Правда колет глаза, но продолжать этот ставший неприятным для нее разговор больше не хочется. — Да не переживай ты так, — успокаивает Хенджин, — Феликс не опасен, он только смотрит… И он в отношениях. — С Чанбином что ли? — ворчит девушка и неожиданно попадает в цель, судя по шокированному лицу Хвана. — Откуда ты знаешь? — шипит он. — Это тайна, никому не говори! — Я и не собиралась, — обижается недоверию Черен. — Они как слипшиеся конфеты, когда мы гуляем, нетрудно предположить было. — Такие отношения не в почете, держи язык за зубами, чтобы им не навредить. — Да поняла я, боже, не обязательно сто раз повторять. — она раздраженно отставляет стакан с остатками сока и встает. — Я им не враг, в конце концов, и ничего против крепкой мужской дружбы не имею. Идем на занятие. Хенджин протирает салфеткой стол, прежде чем уйти, допивает залпом овощной смузи. Пилатес начнется через пару минут. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Черен делает скручивания и подсматривает за Хенджином, занятым тем же упражнением, что и она. В зале мало народу и вид на Хвана в трико никто не загораживает, а посмотреть есть на что. Гуттаперчевое тело Хенджина восхищает пластикой, растяжка явственно намекает, что он трудился над ее развитием не один год. Он вспотел, выпущенные из хвостика пряди прилипли ко лбу и даже это ему идет, добавляет сексуальности в горячий и без того образ. Черен грустно вздыхает сравнивая: кости скрипят на каждом движении, суставы болят с непривычки: похоже, ей пора заняться собой и подружиться со спортом, а не прятаться от него за гамбургером и стаканом соджу. Занятие подходит к концу спустя мучительных сорок минут и Черен клянется начать новую жизнь с понедельника, чтобы никогда больше так не страдать. Подсознательно понимает уже сейчас: все обещания останутся лишь обещаниями. Больше она в этот спортзал не вернется. И дело не в том, что сюда же ее водил Минхо, грех не использовать скидку, раз уж дана такая возможность, совсем нет. Лучше она займется йогой дома или типа того, и ездить никуда не надо, да и шансов столкнуться с бывшим вне работы поменьше. — Пошли в бассейн, — зовет Хенджин, они разбредаются по раздевалкам, чтобы переодеться. Пак критически оглядывает отражение в зеркале, благо она тут совсем одна. Слитный консервативный купальник — вот ее выбор, но, надо признать, расставание с Минхо пошло на пользу: от стресса она сбросила несколько килограммов и теперь выглядит, как ей кажется, существенно лучше. Она почти без стеснения идет в бассейн, где Хенджин уже занял им дорожку, но, по правде говоря, кроме них двоих тут лишь несколько пенсионеров с плавательными досками лениво дрейфуют в воде. Хван смотрит на циферблат больших электронных часов на тренерской будке, о чем-то задумывается и бомбочкой прыгает в бассейн, окатывая Черен брызгами с ног до головы. Она злится, злобно фыркает и обдумывает план мести, пока безуспешно поправляет вылезшие из плавательной шапочки волосы. — Чего стоим, кого ждем? — хохочет Хенджин и резким движением рук плещет в нее водой. Прицел на удивление меток, и он попадает ей прямо на грудь, с удовольствием разглядывает очертания вставших сосков. — Шоу мокрых купальников! Даже если Хенджин и шутил, то последней фразой вынес себе приговор: Черен с разбегу ныряет в бассейн, пинает растерявшегося парня пяткой в живот, а затем начинает топить, со всей силы давя на ему на плечи руками. На секунду Хенджин уходит под воду и Черен ликует, готовится праздновать победу, однако в следующее мгновение уходит под воду сама: Хван заключил ее талию в кольцо из рук и пытается утянуть на дно. С переменным успехом они ведут борьбу и за пятнадцать минут устают так, что уже и не весело. — Выбрасывай белый флаг, ушлепок, — злобно шипит Черен, отплевывается от затекшей в рот воды и трет покрасневшие глаза. Шапочка плавает неизвестно где, и за ее прохлорированные волосы кто-то должен понести ответственность. — Фигушки тебе, — Хван уступать не намерен, хотя вообще не понимает, какой приз в этом соревновании. — Сдавайся сама, у тебя уже и шапки нет и дышишь, как загнанная лошадь. Годы берут свое, нуна. Он бахвалится и хамит, хотя сам дышит тяжко и устал не меньше, но поддеть лишний раз не упустит, собирает смертельное комбо себе на упокой. С диким визгом Пак бросается на обидчика, сильным толчком в голову заставляет уйти под воду, и применяет запрещенный прием: садится ему на шею, намертво скрещивает лодыжки на груди тонущего корабля по имени Хван Хенджин. Они вместе идут ко дну, а Черен считает секунды, чтобы и впрямь не замочить Хвана, но показать ему, кто тут главный. Чего она не ожидает, так это того, что Хенджин потащит ее в сторону отмели. Вскоре он уже вполне может стоять и еще через несколько секунд выпрыгивает из воды, меняя ситуацию на сто восемьдесят градусов. Он сгребает Черен в охапку и уже готовится бросить ее с размаху в глубину, но останавливает ее крик и впившиеся в его плечо острые ногти. — Ладно, ладно, ты выиграл, только хватит! — сдается она, обессилевшая от неравного боя и обхватывает Хенджина руками и ногами, будто коала ветку с особо сочными листами эвкалипта. Он поддерживает ее под ягодицы и идет вместе с ней дальше на мелководье, чтобы Черен тоже могла встать на ноги, ведь здесь ей пока еще глубоко. У самого бортика он останавливается, быстро оглядывается на соседние дорожки и смотрит на Черен странно, будто на что-то решаясь. — У тебя губы синие, замерзла что ли? — спрашивает, но ответа не ждет, наклоняется и целует по-детски, лишь слегка касается своими губами ее, замирает на секунду и отпускает.

***

Феликс чувствует себя несколько неловко находясь здесь с Минхо, но отказывать в помощи не привык, да и сам Бан Чан намекнул, что здесь требуется именно он. У себя на родине, в Австралии, Феликс занимался волонтерской деятельностью – учил детей с ограниченными возможностями плавать. Там он и познакомился с Кристофером, отец которого затеял весь проект. А теперь здесь, в Корее, Чан не мог найти времени, чтобы помочь своему другу научиться плавать на старости лет и свалил эту задачу на Феликса, вскользь упомянув, что с Минхо потребуется вся стрессоустойчивость, которой только обладает младший Ли. И действительно, Минхо ведет себя так, будто делает одолжение, согласившись на помощь. Прожил он почти тридцать лет плавая на круге и все было нормально, но Чану приспичило поехать в Австралию и взять его с собой, чтобы посерфить и он не хотел тратить время, чтобы учить его плаванью там. — Начнем на суше, — Феликс лучится добродушием и оптимизмом, но, если честно, он был лучше провел этот вечер с Чанбином, как всегда, а с Минхо ему неуютно. Бывший лучший друг Хенджина рядом с нынешним лучшим другом — даже звучит отстой. Но совесть Феликса чиста: он рассказал о сложившейся ситуации Хвану еще прошлым вечером, спросил, а не обидит ли его чувства, если он потусит с Минхо, считай, по рабочему заданию. Хенджин сказал, что все нормально, даже поинтересовался, когда и где первое занятие. Минхо что-то тихо ворчит , без конца поправляет неудобный плавательный костюм, но, в общем и целом, ведет себя мирно, подчиняясь указаниям. Они делают разминку, разогреваются. Феликс показывает технику правильного дыхания, краем глаза отмечает какое-то странное копошение через несколько дорожек от них, молится про себя, чтобы брызги от неприлично расшалившейся парочки не долетели до них. Это может помешать учебному процессу, а также разозлить Минхо, оно, Феликс уверен, никому не нужно. Хорошее начало не всегда означает хорошее продолжение и хороший конец — это Феликс усвоил давно и прочно, не первый день живет на этом свете. Вот и сейчас, стоило им зайти в воду, разумеется, неглубоко, и Минхо пошел ко дну, как камень. Ноги хена по непонятным причинам всплывают вверх, а голова и руки наоборот — тонут. Феликс глубоко выдыхает, понимая, что все будет непросто и тянет Минхо к бортику, а тот немедленно хватается в спасительный край и выглядит так, будто никогда больше от него не отцепится. Они начинают первые упражнения в воде, Минхо бесконечно матерится себе под нос, но упорно работает. Феликс начинает думать, что все не так безнадежно, а спустя десять минут старший Ли заявляет, что он устал. Устал так устал, жмет плечами Феликс, они здесь вообще-то добровольно и места принуждению в их компании нет. Они вылезают из бассейна, садятся на лежаки неподалеку, в не слишком комфортной тишине наблюдают за покидающими дорожки пенсионерами и плещущимися парнем и девушкой. Больше тут смотреть и не на что, если честно. Минхо настораживается, хмурится, вглядывается: силуэты и голоса, теряющиеся в эхе большого помещения, кажутся смутно знакомыми. Наконец парочка устает ребячиться и появляется возможность их разглядеть. Практически одновременно парни узнают Хенджина и Черен. Молчание становится еще более неловким. Феликс не может понять, какого хрена Хван тут забыл, тем более с пассией старшего Ли, возможно бывшей, а может не очень бывшей, он не вникал. Вариант случайного совпадения отметается сразу, ведь Енбок лично сообщил другу, что сегодня в этот час будет здесь с Минхо. Все становится понятно, когда Хенджин цепляет их взглядом, а потом наклоняется к Черен и целует. До Феликса доходит моментально, что лучший друг его использовал, чтобы кольнуть Минхо побольнее. Вообще-то Феликс на это не подписывался и теперь чувствует злость на Хенджина, но не настолько, чтобы дать его избить, если старший Ли психанет. Минхо действительно встает со своего места и выглядит весьма раздраженным, идет, очевидно, к дорожке, где бултыхается слипшаяся парочка. Феликс семенит следом, готовый, в случае чего защищать непутевого Хвана, правда, не раньше, чем тому дадут разок по физиономии. О интригах надо предупреждать заранее, а не делать из друзей невольных сообщников для подачи своей не просто остывшей, а конкретно так заветрившейся мести. Черен все еще держится за талию Хенджина ногами, слегка ошеломленная, когда к ним подходит Минхо, присаживается на четвереньки у края бассейна, и молча смотрит в упор сначала на нее, потом на Хвана. Она теряется еще больше, замечая, как бывший скользит взглядом под воду, оценивает их позу. Черен нервно сглатывает, в голове — белый шум, и только страх, будто ее поймали с поличным, заполняет сознание, отдаваясь на кончиках пальцев легким тремором. Хенджин наоборот, весь подбирается и еще больше прижимает девушку к себе, упрямо пялится в ответ на когда-то лучшего друга. — Отомстил? — голос Минхо спокоен и тих, но кто должен был услышать, тот услышал. — Не понимаю, о чем ты, — Хенджин старается не отставать, с успехом игнорирует давление, и действительно кажется вполне уверенным в себе. Минхо презрительно фыркает, переводит взгляд на Черен. — Какая же ты глупышка, и что я в тебе находил? — вопрос в пустоту, судя по отсутствующей реакции. — А, впрочем, мне уже все равно. Он встает на ноги и уходит, бросив Феликсу через плечо краткое: — На сегодня хватит, о следующем уроке поговорим позже. Спустя двадцать минут троица сидит все в том же фреш-баре, между ними царит гробовое молчание. — Какого хера здесь происходит? — Феликсу разбираться на самом деле и даром не хочется, но игнорировать произошедшее, как Пак и Хван, он не может. — Да ничего такого, — Хенджин жует сэндвич и смотрит исключительно в экран мобильного, листает афишу кинотеатра. — Про какую месть он говорил? — Черен гипнотизирует свой черный кофе, пытаясь переварить случившееся. — Понятия не имею, — жмет плечами Хван и выразительно смотрит на Феликса, который тут же захлопывает рот. Мимо Черен это не проходит, она злится от того, что они оба знают что-то, чего не знает она и молчат. Еще немного, чувствует она, и взрыва не избежать. Последние дни наполнены переживаниями и тревогой, разбираться в очередной хуйне нет сил. Если подумать, то плевать на Минхо и его реплики. Он человек-загадка для нее, пусть все останется так, раз уж Хенджин и Феликс не готовы помочь разгадать этот ребус. — Знаете, я домой пошла, — решает она. — Давай подвезу! — встает вслед за ней Хенджин. — Не нужно, я хочу пройтись пешком одна. Всем пока. Черен уходит не оглядываясь. — Зачем ты все это затеял? — теперь Феликсу ничто не мешает задать волнующий его вопрос напрямик. — Ты же специально сюда с ней приперся, чтобы позлить Минхо? А я еще думал, зачем ты время спрашивал, когда мы будем здесь. Хенджин молчит, дожевывает свой бутерброд, запивает недопитым кофе Черен. — Не смог упустить так удачно подвернувшийся шанс, — отвечает он. — Не рассказывай об этом Черен, пожалуйста. Не хочу, чтобы это повлияло на нашу с ней дружбу. — Не похоже, что у вас просто дружба, — возражает Енбок. Он не любитель хранить чужие секреты, да еще и такие. — Что я должен ей сказать, если она спросит? — Что-то придумай, — Хенджин говорит тоном, не допускающим возражений. — Я не хочу на тебя давить, но все-таки вспомни, кто помог тебе сойтись с Чанбином? Если бы я тогда не подыграл с твоим растяжением ноги, а потом не сподвиг его тащить тебя до больницы, были бы вы сейчас вместе? Феликс опускает голову и вздыхает. Это действительно так, и, когда нужно было ему, Хенджин соврал без лишних вопросов. — То-то же, — кивает Хван, — подыграй мне, это несложно. Она ведь и тебе друг тоже, и Чанбину, зачем всех ссорить? А действительно, зачем, думает Феликс. Он не так часто прислушивается к Хенджину, как, наверное, стоило бы, но сейчас именно такой момент. — Лишь бы Минхо сам чего не брякнул, - вздыхает Енбок. — Я уж точно в ваши разборки не полезу. Напряжение между ними спадает и остаток вечера Феликс и Хенджин проводят вместе. Идут в кино, смотрят смешной фильм, уплетая попкорн. Все как в старые добрые времена.