Честная-без-дураков, настоящая печатная машинка
27 февраля 2022 г. в 21:45
От Angst до Funyuns (От ангста к луковым колечкам).
Неделя, предшествующая их отъезду, пролетает незаметно. Большую часть времени Пинкман спит и переключается между нервной болтовней и задумчивым, напряженным молчанием, когда Эд приносит ему еду. Рана в боку заживает хорошо, но те, что в голове, продолжают терзать его во сне. Каждую ночь постельное белье Пинкмана пропитывается потом, и каждое утро Эд, спускаясь в подвал, приносит свежий комплект. К понедельнику парень меняет простыни сам, ему не хватает армейской сноровки Эда, когда дело доходит до складывания углов, но Эд все равно ценит его усилия.
Эд помнит о демонах, которые могут сокрушить человека, оставшегося один на один со своими мыслями, поэтому действует быстро, координируя работу по созданию мнимой «жизни» Эллиса Дрисколла со своим контактным лицом в Вайоминге.
Один из профессиональных навыков Эда, делающий его лучшим в этом бизнесе, — предусмотрительность; он держит руку на пульсе политических изменений и технологических тенденций. Он предвидит и способен адаптироваться. Он знает, что ключ к самой надежной идентификации — это неброские детали, которые делают человека человеком, а не просто именем на водительских правах. Он знает, как сложно сейчас существовать в обществе без нужных документов, и знает, какие подозрения могут возникнуть при недостатке информации, которую можно найти. Большинство людей, «исчезающих» с его помощью для новой жизни, не так уж невидимы, но, что гораздо лучше — практически незаметны.
Таким образом, во вторник утром, он приходит в магазин пылесосов с досье, содержащим все факты о жизни мистера Дрисколла на сегодняшний день.
— Что это? — спрашивает Пинкман, когда Эд кладет папку ему на колени. Он сидит в постели, пребывая в одном из своих унылых, панковских настроений; Эду не в новинку нервозность клиентов, возрастающая по мере приближения даты отъезда, и знакомы бесчисленные способы выражения их тревоги. Пинкман сейчас в состоянии неопределенности; прошла неделя с тех пор, как он сбежал из комплекса, осталась неделя до того, как он пересечет канадскую границу и отправится на Аляску. На равном удалении от ужаса и надежды.
— Ты, — просто говорит Эд, — Домашнее задание. Займи себя.
— Серьезно, йо… ты хочешь, чтобы я, что? Выучил это? — он поднимает стопку бумаг, хмурится, ощущая их вес, и переходит к первому листу, — О-Боже-мой. Ты напечатал это? На честной-без-дураков, настоящей печатной машинке?
Эд утвердительно кивает.
— Люди недооценивают бумагу. Иногда аналоговый вариант лучше. Его нельзя взломать. Бумага горит. У меня слишком много дел, чтобы держать тебя за руку и рассказывать тебе это, как историю. Читай.
Пинкман перелистывает страницы, отчаяние проступает на его лице, когда он видит огромное количество деталей. Он качает головой и бросает папку в изножье кровати, — Я никогда не запомню всего этого. Я, бля.., извини, облажался.
— Я уже слышал, как люди ругаются, знаешь ли.
— Ладно, блядь. О’кей? Счастлив? — Пинкман проводит руками по лицу, — Мистер Уайт, может, и мог запомнить что-то подобное, но я? Это за пределами моих возможностей.
— Ему не пришлось запоминать ничего подобного.
— Что ты имеешь в виду?
— Человек умирал. Не было смысла.
Наступает тишина, пока Пинкман переваривает то, что Эд сказал без обиняков, и то, что подразумевается под его словами. Эд не наседает на него, не требует, чтобы он приложил усилия. Он не ворчит о том, что спас его шкуру и лечит его рану. Не ставит ему в упрек часы, потраченные на создание новой «безупречной жизни», которую он обещал, и не упоминает о риске, на который он идет ради этого.
Мистер Уайт уже был мертвецом, ожидающим своего последнего часа. Для тебя есть смысл. Ты можешь продолжать жить.
— Послушай, — говорит Эд, садясь на кровать напротив, — Дьявол кроется в деталях, — он указывает на папку, — и ты не можешь провести предстоящие годы, притворяясь, что у тебя нет прошлого.
— Я знаю, что у меня есть прошлое, — шипит Пинкман, — Я не собираюсь притворяться, что у меня нет прошлого. Все, что я делаю здесь, это думаю о своем прошлом.
— И это способ выбраться отсюда, так? Уцепиться за прошлое Джесси Пинкмана? Это твой билет?
Пинкман качает головой, голос вскипает от гнева, — Ты не понимаешь.
— Вот как? Продолжай; поведай мне о том, чего я не понимаю.
За этой фразой стоят все долгие годы жизни Эда, весь его опыт, все, что ему приходилось делать, чтобы выжить, и Пинкман осознает это, потому что может только выдохнуть в ответ. Он напряжен, руки обхватывают шею, в ожидании какой-нибудь колкости, например того, что Эд назовет его неблагодарным или идиотом, но слова не приходят. Эд тоже ждет, и у него более глубокий запас терпения, когда дело касается того, чтобы выдержать паузу.
Он встает только тогда, когда Пинкман разворачивается, наклоняется вперед за папкой, открывает ее и начинает читать.
— Сегодня тушеное куриное рагу. Принести его вниз, через сколько? Через час или около того?
— Звучит заманчиво, — в голосе парня все еще чувствуются отголоски раздражения. Эд на полпути к лестнице, когда Пинкман окликает его с просьбой задержаться.
— Слушай, — говорит он, когда Эд оборачивается, — Я… благодарен за все. Я знаю, что плачу тебе за это, но тем не менее. Я ценю всю эту… домашнюю еду. Она здоровая, полезная и очень, очень вкусная.
— Я предвижу «но».
— Можешь подогнать по-братски немного фигни? Луковые кольца. Читос. Пожалуйста. Что угодно. Просто… оххх… — он откидывается на кровати, сжимая руки в кулаки, — Я прочту эту штуку, лады? Если это не слишком сложно, и ты же знаешь, что я, типа, не обижу, — он жестом указывает на свою дорожную сумку с деньгами.
— Ты знаешь, из чего делают это дерьмо?
— Нет, и мне все равно, — впервые, после того хриплого возгласа «Аляска», Пинкман обратился с просьбой, выразил желание. Всего лишь Funyuns*, но это уже начало.
— Читай, я принесу твою фигню.
___________________________
Funyuns — https://en.wikipedia.org/wiki/Funyuns (о, да, все мы помним по сериалу, как Джесси обожает эти колечки))