мне нравится, что я болею вами

"спокойной ночи" по любезному пожеланию майора, конечно же, не получилось, да и в таких-то обстоятельствах — нещадная помесь головной боли, судорог в ногах, нытья локтей от ударов, тошнота и жёсткие пружины импровизированной тахты. наверное, в тот миг игорь думал, что ему легче полететь с восьмого этажа и "сбросить лыжи", чем лежать и терпеть притупленную ранее боль от случайных нажатий на гематомы и сдавливающую боль в висках. мало того, что спалось ужасно, так его ещё и окончательно пробудила стреляющая боль в правой голени, которую можно было описать, как "белый шум". немудрено — он эту ногою вчера не очень успешно выломал дверь в кабинет, в котором сейчас удачно спал под почти чутким наблюдением пресловутого майора, который, кажется, не очень-то спешил наблюдать за своей занятостью. летов резко сел в постели и скривился от наступившей тупой боли в ноге. майор деланно учтиво поинтересовался: — что, болит, ваша светлость? игорь проигнорировал колкий вопрос: — и... что это за... хаос? — "хаос" — не то слово, игорь, — с каким-то упреком согласился майор и ухмыльнулся ему, откладывая бумаги в сторону. — ты вчера мне чуть кабинет не разнёс, думал уже скорую вызывать. понятное дело, что ты не помнишь: ты пришёл пьянющим вдребезги. не стыдно, летов? — я хоть и особо не помню, чё наделал, но вижу. и нет, не стыдно, — егор равнодушно приподнял бровь, — вот сделать бы так со всеми кабинетами здесь, и будет здорово... — боюсь, у тебя печень откажет, — хмыкнул майор и согнулся, уперевшись предплечьем в колено. — я тебе так скажу: убираться здесь за тебя никто не будет, пожалей уборщиц и потрудись устранить то, что ты наделал, самостоятельно. у тебя выбора нет. игоря это невероятно возмутило, не так из-за того, что ему придется убирать, как из-за околопанибратского отношения к себе и явного приказа в его сторону. интересно, он думает, если майор, то он может даже с тем, кого он считает за низших, заводить разговор таким образом? ну буквально превышение должностных полномочий! — а мне вот интересно... а какой долбоёб с похмелья будет убираться, да еще и здесь? — съязвил игорь и получил словесный удар в лоб: — ну в такой случае, уважаемый, иди и принимай холодный душ. я как раз собирался, но, раз такая ситуация, ещё и проведу. — а... а я... — игорь замялся и попытался обойти водные процедуры, жалобно посмотрев на ногу, — я не могу ходить, у меня всё болит, и в-вощще... — значит, помогу. юноша сначала и не понял, почудилось ли ему это или нет, но мешков взаправду сказал это, да ещё и сидел просто невозмутимо, совершенно не стесняясь готовности увидеть голого летова. — а... — сменка? её не будет. где ты её тут видишь? если нет, значит, пошуровали в душ, а после наденешь то, что есть, — спокойно договорил майор и с прихлопом по коленям встал со стула, к тому же жестом приглашая игоря к двери. — давай-давай, на выход. сил возразить на счёт того, что его возмущало, не было, а возмущало его в этой ситуации абсолютно всё. егор прерывисто дышал и прямо чувствовал, как в воздухе витает его ментальная погибель, потому что к двойному потрясению в виде обнажённых тел в душе он не был готов. он даже не особо запоминал дорогу к душевой, хотя бы потому что ему было очень не до этого, и он как-то глупо пялился на вытянутый нос майора с небольшой горбинкой, который, кажется, тоже мог прочувствовать всю игореву тревогу. тем не менее, майор на это никак не реагировал и спокойно шёл по проторенному пути с диким желанием прожить момент обмывания летова как можно быстрее и смыть грязь с себя самого. холод кафеля душевой можно было прочувствовать даже сквозь подошву кед, и игорь неприятно поёжился. майор встал перед ним и в ожидании сложил руки за спиной непонятно для чего, и, что убивало больше всего, молчал. а зачем? чего он добивается, чего ждёт? — чего стоишь, как столб? давай, раздевайся... — он увидел нахмуренное и недоуменное лицо игоря и добавил, — или, может, тебе помочь? — а? — егор поднял взгляд с пола и только успел напрячься от того, что горячие руки майора бесцеремонно стянули с него сплошь помятую рубашку: — га. я тебя что, ещё и ждать должен? совесть-то имей. — для тебя совести у меня никогда не бу... — давай не выделывайся и раздевайся, я тебя ожидать не намерен, — игорь напрягся ещё сильнее, как только майор резко присел на корточки и принялся расшнуровывать ему кеды, опасно дыша в штанину. на акт унижения это похоже не было, скорее, профессиональная нетерпеливость. — дожили, уже девиантам кеды снимаю... а?.. мама родная, какой же ты, всё-таки, дурачина, — почему-то прорвался на смешок майор, и сначала егор не понял почему, а потом опустил глаза... и заметил на себе просторные трусы в яркое сердечко, которые он вчера благополучно забыл сменить. игорь, стоя в одних по дружбе слизанных у кузьмы семейках и жутко краснея за "дурачину", переминался с ноги на ногу и уже сгорал от одной только мысли, что прямо сейчас майор его наблюдает в таком виде. хотелось провалиться под землю не так из-за просторных трусов, как из-за факта наготы перед таким уважаемым и интересующим в глубине души лицом. правая рука, которая до этого обнимала ладонь другой руки за игоревой спиной, нещадно сжалась от вопроса майора: — ну? тебе и... остальное снять помочь, что ли, детсадовец? — н-нет, я сам! — поспешно остановил его егор и тут же замялся, будто забыл, как ему нужно двигаться. — ради всего, отверни...тесь. не будьте извращенцем. — так я им и не являюсь. а вот ты, судя по твоим, э-э, панталонам... — блять, ну майор! — отворачиваюсь, отворачиваюсь, — вздохнул тот и все же обернулся на каблуках, а игорь, заведя пальцы за резинку, почувствовал неприятный ветерок на ягодицах. как же хотелось домой... — я... я всё. майор повернулся и абсолютно беспристрастно включил кран, стараясь не промокнуть сам и даже не смотря на игоря, который в противовес ему готов был провалиться под землю и содрогался от вынужденных прикосновений к своим плечам и совсем легких на спине... наговорил ерунды про изнеможение, вот теперь и пусть отдувается, стыдливо думая, почему эти касания пришли слишком рано и именно при таких сердитых обстоятельствах. спасибо, что хоть не задержал за порчу имущества... ниже пояса мешков трогать летова не смел и только охлаждал его со всех сторон, осторожно убирая прилипшие к коже длинные патлы, и игорь был готов поклясться чем угодно, что эти жесты были самым неловким и одновременно нежным, вопиющим и противоречивым, что с ним происходило — короче, целый букетище чувств. наконец стыд и срам кончились, и майор всё так же равнодушно отстранился от фигуры в душе, подавая ей полотенце и штаны: — не особо спеши, я сейчас тоже обмоюсь. этого егор и боялся. боялся того, что сейчас он может случайно взглянуть на майора и выдать себя багровым лицом, ещё и уничтожая маску ненависти. да что же это за день такой? абсолютно никудышный, унизительный и совсем не здоровский, хотя... пусть сначала это и могло показаться позорным, в глубине души егор возрадовался шансу жадно поглазеть на моющегося владимира и ублажить наконец свой разум, чтобы проявлять чувства не хотелось ещё долгое время. — обмоюсь и пойдём в столовую, а я уже сам как-нибудь беспорядки разгребу. там только бумажки полетевшие и разбирать, — майор сказал это, непринуждённо снял с себя рабочую рубаху и приковав к себе ровно один анархистский взгляд, сам того не ведая. — считай, единичная поблажка. майор, кажется, абсолютно не стеснялся раздеваться при постороннем человеке: и с чего бы вдруг ему, да бояться какого-то там оболтуса, да и чего он там не видел? он знал, что его тело привлекательно и смеяться там не с чего... знал это и охуевший игорь, который не мог оторвать вылезающих из орбит глаз от изгибистой и элегантной спины мешкова с лишёнными погон гладкими плечами, но когда он расстегнул брюки... — э-э-э, слушай... те! это... — егор не знал, куда девать свою бедную смущённую задницу и агрессивно теребил свои пальцы. — мне... я, ну короче... в туалет надо. срочно очень. где он? — не обделаешься, пока подождёшь меня с душа? в конце концов, я уже разделся. я не проводить я тебя не могу, — равнодушно бросил майор и довольно резко завершил процесс раздевания, да так, что игорь позорно зажмурился, будто ему в глаза брызнули лимонным соком. — не беспокойся, я не маринуюсь в ванной по часу, как ты. это было правдой: игорь даже пожалел, что майор помылся так быстро, но зато картинки того, как вода переливается на его теле и обтекает крепкие ягодицы, икры и красивую, статную спину, будут приходить ему во снах ещё долго, а избежать фазы чувств не получится. игорь даже и не заметил, как майор обернулся к нему: — летов, а подай-ка мне полотенце. синее, на крючке у кабинки висит. игорь на негнущихся ногах подошёл к вешалке, стараясь избегать мешкова глазами и тыкнул в пространство куда-то слева него полотенце, чувствуя, как оно медленно исчезает с его рук. — можно быстрее? нельзя же т-терпеть, в конце-то концов! — егор постарался возмутиться ещё раз, но только вызвал смех у одевающегося майора: — ха-ха, в таком случае, скоро и я не стану терпеть твои выходки! я-то не гуттаперчевый, — он спешно заправил рубашку в брюки и поправил сбившийся галстук. — ну, пойдём, нетерпеливый. чего встал? — пойдём?.. — а где ты ещё видел, чтобы я всякие нежелательные лица сам по туалетам распускал? нет, так дело не пойдёт, давай, идём, — он легко подтолкнул юнната между лопаток и таки заставил его зашевелиться, удачно не замечая, как сильно покраснели кончики егоровских ушей под волосами. почему-то, когда они дошли до уборной, майор не ушёл, а встал у двери в ожидании того, что он зайдёт и сделает, что хотел. игорь как-то смутился и неловко спросил: — а ты... вы что, не уйдёте?.. — напомни, что ты сделал в прошлый раз, когда я ушёл? вылез в окно, — майор подтверждающе зажмурился и пихнул его к двери, — давай-давай, шагай. так уж и быть, уйду... ты с таким состоянием никуда не вылезешь. — аг-га... — как только за игорем захлопнулась дверь, он с облегчением вздохнул и юркнул в первую же кабинку, спешно расстёгивая ремень. ну и заставил же мешков его попотеть!.. егору стало приятно и слишком хорошо уже тогда, когда стояк наконец освободился от тесной ткани и призывно льнул к животу. летов не стал медлить и еле сдержался от того, чтобы не сжать собственный член под наплывом чувств, нежно двигая ладонью и постепенно ускоряясь. слава всевозможным богам, у него есть время расслабиться даже здесь... игорь громко выдохнул, когда задел пальцем очень чувствительное место на головке и почти замычал, вовремя вспомнив, где он находится, в голову приходили только увиденные сегодня картинки и ожидание увидеть их не только в пределах душа, а ещё и собственной постели, и он позволил с пристаныванием вздохнуть ещё разок, вот только... — игорь? тебе, может, помочь чем? егору стало совсем дурно. неужели он всё слышал? он бы очень сильно помог, только если бы ушёл отсюда прямо сейчас и дал домастурбировать в тихом удовольствии. — н-нет, всё хорошо! я сейчас п-приду... — а, понимаю, со всеми бывает... ладно, давай быстрее, — послышавшиеся в коридоре шаги помогли вернуть егора в прежнее состояние, и он снова сомкнул кольцо пальцев на себе, размеренно и немного грубовато двигаясь. хлюпающие звуки смазки натолкнули его на ещё более развратную картину в его голове, где главной фигурой таких звуков был раскрасневшийся и напряжённый майор, и помогли ему феерически кончить, слава богу, не на одежду, а предусмотрительно в кулак. как же хорошо... егор, доведший себя до дрожи в коленях, быстро вытерся о бумагу, ополоснул руки и выскочил с туалета, надеясь, что он успеет отдышаться и мешков не выдаст его чувства... отдышаться из-за бега всё же не успел и забежал в кабинет с крайне тяжелым дыханием. мешков это заметил и, опережая все ответы, хитро улыбнулся: — а можно поинтересоваться, чем ты занимался так долго в уборной? прямо в кгб траву шмалил, падла? — да, хух, курил... но не траву, а просто! — и что же ты курил? — мужчина с интересом склонил голову набок, подловив его на том, что игорь наверняка не знал названия сигарет в силу того, что до этого не курил, а тут чудесным образом закурил. егор судорожно начал вспоминать, какие марки он знает и в голову не приходило ничего, но тут он вспомнил бело-синюю пачку, которую часто выкуривал кузя... — "беломор". — "беломор", значит... как же тебе повезло! я тоже курю именно эти сигареты, хотя мог бы заграничные, — он понимающе кивнул и, к ужасу егора, вынул из пачки папиросу, передавая ему уже трусящемуся летову, — давай, покажи, как ты умеешь курить. ещё и прикурил. подлец. всё ещё пытаясь выйти из воды сухим, егор принял сигарету и как-то жалостно на неё посмотрел, будто извинялся за своё будущее неумелое курение... наконец, он притянул сигарету к губам и тут же закашлялся, не успев нормально затянуться. майор всё понял и победно ухмыльнулся: — понятно, лжёшь. это ясно, как небо в ночи... а чего ты за звуки странные издавал, а? ком встал у игоря в горле: — з-звуки? какие зву... мешков, не дожидаясь ответа, вдруг прижал носок туфли к его промежности и пригладил её, вырвав из него рваный вздох: — вот. примерно такие. тут игорь не выдержал и сердито встал со стула, сжав руки в кулаки: — да... да пошёл ты, блять, с такими шутками!.. ничем я не занимался, это ясно?! он тоже не стал ждать того, чтобы мешков что-то ответил и пулей выскочил с кабинета, спешно надвигаясь на столовую — единственное место, где он здесь с самого начала знал дорогу. он уселся на первой же скамье, лишь бы просто отсидеться и не видеть этот наглый взгляд, что заставил его прямо сейчас покраснеть и уйти от него сюда, но успокоение он не дождался... возле него спокойно, будто бы ничего не произошло, уселся майор. он даже не пытался говорить — видимо, потому, что подбирал слова, дабы утешить и усмирить больно буйного егора. он вздрогнул от прикосновения к плечу: — летов, ну... уж прости, что пристыдил. дело молодое, всё-таки, пусть и нагрянуло здесь... мне не стоило. — да нет, всё в норме, — почему-то вырвалось у егора, и он натолкнул этим майора на светлую улыбку: — правда? чудно. уж не думал, что так быстро меня простишь, — он замялся, будто хотел сказать что-то ещё, — ты... ну, как? голодный? — я? — летов задумался над тем, что ему ответить и можно ли вообще доверить ему свой голод. да и с чего он вдруг интересуется?.. — ну, допустим, да. — то-то я и наблюдаю. худющий весь... — игорь лениво хмыкнул, ибо совсем не был удивлен таким словам: ему про это говорили абсолютно все... но от конца фразы у него отпала челюсть. — слушай, не хочешь ко мне домой придти, посидеть? откормлю тебя хотя бы... *** уж не подумал бы игорь, что когда-нибудь добровольно сядет в рабочую "волгу" мешкова, да ещё и поедет с ним в его же покои, просто по причине резкого желания майора его накормить и поболтать, хотя час назад был готов его убить за беспорядок в кабинете. он не понимал, что происходит и не понимаю вместе с этим, как к такой ситуации относиться — подозрительно или, возможно, всё не так плохо и майор правда решил искупить свою вину?.. он всё ещё не понимал этого, даже когда оказался усаженным на стул в его кухне. майор оперативно сбросил с себя китель и кивнул на духовку: — ты уж погоди, поразглядывайся, а я сейчас бутерброды сделаю горячие... егор поддался соблазну рассмотреть хотя бы одну только кухню и подметил, что мешков точно умеет придавать комнатам уютное настроение. кухонька была в тёплых, нежных тонах, видимо, по-свойски перекрашенная и была аккуратно заставлена всяческими пряностями, сахаром, маслами и прочими радостями жизни... непонятно, откуда мужчина брал такой дефицит, но факт оставался фактов: помещение выглядело отменно. он так увлёкся, что не заметил, как на стол приземлилась тарелка с двумя огромными бутербродами с толстым слоем плавленного сыра: — вот, угощайся. я часто такие перекусы себе делаю. майор сел напротив егора и с интересно начал наблюдать за тем, с каким удовольствием он набросился на бутерброды. всё-таки, голодный... — всё вкусно, спасибо, — как-то неловко, в полголоса ответил игорь и проглотил остатки хлеба. — слушай, майор... вот меня один вопрос интересует и я никак не пойму, какой же на него можно дать ответ... майор насторожился: — что за вопрос-то такой? — как ты оказался в рядах гэбистов? и снова мешков рассмеялся, что уже начиналось откровенно злить егора, но прежде, чем тот успел возмутиться, он ответил, унимая смех: — ну, ответ понятен... как все оказались, так и я... интересно здесь, хоть ты сто процентов возразишь... а интересно даже хотя бы потому, что встал ты мне поперёк горла и это взаправду интересно наблюдать и разгребать, — создавалось ощущение, что он говорил это абсолютно искренне, и игорь даже не разозлился на его слова. — тем ты и интересен. тем, что ты, летов, натуральная рыбья кость. дотошная, но ужасно любопытная. игорь не совсем понял, как на это среагировать, но за него всё сказал проступающий румянец. он, делая вид, что кашляет и потому, собственно, краснеет, начал отвлекаться на мебель вокруг под взглядом мешкова, замечая, что на шкафу стояли фотографии. его смогла заинтересовать одна. на ней был изображён мешков, судя по всему, студентом — совсем незрелый, симпатичный и в обнимку с какой-то улыбчивой девушкой. игорь с явным любопытством начал её рассматривать, вглядываясь в знакомые и не очень лица. — слушай, а кто это тут с тобой? неужели такой гэбист способен любить, а не только ворчать, а? майор увидел, на какую конкретно фотографию смотреть егор и мгновенно изменился в лице, страшно посерьёзнев: — так. я думаю, тебе пора, товарищ. засиделся ты немного, заглянешь завтра или когда-нибудь, — пока игорь сначала удивлялся такой реакции, а затем недоуменно уходил в прихожую надевать кеды и покорно идти домой, владимир даже и не понял своей реакции на это, ведь он даже не любил свою однокурсницу, изображённой на фото... скорее испугался возможности любви к кому-то. кому-то вредному и запретному. *** — ну и, в общем, я к нему попал домой... я, честно говоря, сам не понимаю, как это случилось, — спустя час егор уже смущённо рассказывал выпивающим пиво друзьям свои похождения, конечно же, умолчав некоторые детали о наготе, онанизме и прочих делах, делая сенсацию из приглашения домой. — но бутерброды у него вкуснейшие, что ни говори. — вот это да-а-а... дела, дела! и что же его надоумело? — удивлялся кузя под молчаливые и многозначительные олеговские взгляды, отсёрбывая пиво. — вот, ты говоришь, он такой весь, значит, компанейский, домой приглашает, а меня завтра на допросе наверняка морально пиздить будет... это чё получается? — не знаю, кузьма, не знаю... — игорь почесал затылок, надеясь, что рябинов не поймёт, что такое трепетное отношение майор каким-то образом заслужил только он. — уверен, всё будет нормально! полный ништяк! чуда, конечно же, не случилось. ему пришлось проснуться следующим утром от отборных костиных матов, что вот-вот как вернулся с допроса и, не обращая внимания на сон его и манагера, крыл его, на чём свет стоит: — ну вот, блять, пидор, понимаешь, пидорюга! педераст похлеще меня будет... я ему, сука, одно, он мне тут же другое талдычить, я опять, грю, не буду ничего говорить я, и что вы сделаете? а он один и тот же вопрос задаёт, как пластинка, и ещё и недоумком и того побаще обзывает... пиздец, я думал, что взорвусь, блять, честное слово! очевидно, что ребята уже не спали и слушали эту очень увлекательную историю с кислыми заспанными лицами. игорь посмел его прервать: — да ладно, кузя! чего же ты не отмолчался? это же легко: сидишь, молчишь, уходишь, и делов... — а ты чего майора, собственно, защищаешь? — показался из-под одеяла олег и недоверчиво оглядел его с головы до ног, будто выискивал на игоре гэбистские погоны. — что успело случиться, что он тебе понравился? — а тебе-то что? и вообще... не защищаю я его! мне, знаешь ли, и в кгб допросов хватает... — игорь, понимая своё положение, всё же попытался выкрутиться, — отстань! а потом случилось нечто. всё началось с того, что майор неожиданно прислал егору письмо, и обнаружилось это совсем случайно, когда он хотел пойти за пивом и увидел на коврике конверт. в нем он сообщал, что его отправили в москву на задание и допросы временно прекратятся на целую неделю, и по этому поводу летов даже немного расстроился. целую неделю он не будет приходить в здание кгб и не будет видеть привычную ехидный улыбку, не будет слышать каверзные вопросы и осекательства... не потеря, но всё равно слегка печально. как только он получил это письмо, то тут же сел за стол с желанием отправить обратное, и его желание осуществилось при первом же похоже за пивом падением в ящик. письмо было довольно лаконичным, но полным вложенной теплоты и отправленное на имя самого мешкова:

привет тебе, владимир! ещё не знаю, как к тебе можно обращаться, но письмо получил и всё понял. что бы в этой москве ни было, надеюсь, что всё получится и ты не уехал ловить наших братьев по духу. у меня всё нормально, если ты хочешь об этом знать. не занимаюсь ничем провокационным и вызывающим, пока ты не вернёшься в омск. по возможности отпиши мне, как получишь это письмо и... будь осторожен. получилось немного слащаво, но осторожность в наше время не помешает совсем никак. уже жду телеграмму на допрос и первую ядовитую улыбочку. счастья! игорь.

он всё переживал, не получилось ли у него слишком явно выдать все свои намерения и всё ждал ответа, но никак не желал приходить... но всё же пришёл через неделю, как обычно, игорю под дверь. драма была только в том, что это долгожданное письмо первым обнаружил не игорь, а кузя, когда снова бегал за колбасой и пивом, и с любопытством поднял и прокрутил конверт: — ну-ка, ну-ка, что за переписочка тут у нас?... — он увидел имя отправителя, и его глаза опасно загорелись, — вот это да... майор? и какие же у тебя делишки с майором вне кгб, игорёк? летов сначала не обратил на шутки кузи никакого внимания, но, заметив, что было у него в руках, молниеносно подлетел к нему и попытался вырватьс но потерпел неудачу, ибо кузя поднял письмо над головой: — отдай, это с допроса! — а почему тогда нервируешь? скрываешь что-то? да и не наёбывай ты меня, у направлений печатка стоит, а тут письмо чистое... прямиком от мешкова! — рябинов вскрыл его прямо перед осевшим игорем и хитренько посмотрел на него своими мелкими глазками, — если тебе, федорыч, скрывать от друзей нечего, то я это прочту! делать нечего — игорю пришлось слабо кивнуть: — ну, читай... — внимание! — зашедший в комнату кузьма испугал олега тем, как громогласно он начал говорить, будто бы декламирует какой-то провокационный стих, — письмо от самого володечки васильевича мешкова, господа-сь! он опустил бумаги пониже и принялся внимательно зачитывать вслух: — "дорогой игорь! спасибо, что ответил на моё письмо. я в порядке и надеюсь, что ты тоже в добром здравии и исправно питаешься, а не как воробей. по счастливому стечению обстоятельств, негодяй, за которым мы поехали в москву едет сюда, в омск, и, как ты понимаешь, я вернусь первым рейсом утром понедельника, а конкретно в восемь-тридцать. приезжай встречать, как сможешь! и я тоже ожидаю тебя на допросе, уважаемый выпендрёжник..." — кузя даже притих от удивления, ибо не ожидал, что мешков, который казался строгим интеллигентным человеком, вообще умеет так выражаться, — "скучаю, володя... пы, сы: можешь называть меня так..." — он дочитал и на какое-то время замолчал, уставившись в одну точку. — ахуеть, приплыли... это у вас романтика такая, друг друга обзывать?.. летов был шокирован не меньше из-за того, что мешков вполне согласен на то, чтобы он называл его не как-нибудь там, а просто и как-то ласково — володей. это действительно произошло или он до сих пор спит там, на тахте в его кабинете? он уже ни в чём не был уверен... голос подал до этого онемевший олег: — это куда он тебя приглашает-то?.. а главное, зачем... — блять, честно, я уже сам хуй знает... и всё же, не надумывайте того, чего нет! — егор вновь резко рассердился и отобрал письмо у кузи, что находился в осознании происходящего и как-то не особо сопротивлялся. — на допрос он меня приглашает, на очередной вопрос... тема закрыта! когда игорь закрыл за собой дверь и ушёл в дальнюю комнату, он очнулся и, покачав головой, дескать, "во страсти!", хохотнул: — ну да... и "скучает" он, конечно же, тоже по допросам, а как же...