Под сводами Каситы.

— Нет, ну ты только подумай: мы будем популярны. Просто представь: ты — свежая кровь, играющая на аккордеоне и я — писанный красавец, танцор, балагур и просто прекрасный человек с красивой улыбкой. Зуб даю, люди со всего Энканто сползутся, лишь бы на нас поглазеть.       Воскресное солнце стояло достаточно высоко, чтобы печь, но недостаточно низко, чтобы тени начали потихоньку ползти в сторону. Асфальтированная дорога кончилась несколько метров назад, уступая место пусть широкой, но совершенно голой тропе. Мирабель стиснула зубы и сильнее вцепилась руками в руль велосипеда. Камило, истинный хозяин транспорта, совершенно спокойно шагал рядом, ни на секунду не закрывая рта. — Ну, давай же, соглашайся!       И почему он с ней увязался? Ответ, к сожалению, Мирабель знала — этот мальчишка знал город в нескольких километрах также хорошо, как свои пять пальцев. Пеппа очень хотела наказать Камило, поставив его провожатым для Мирабель, но как-то так вышло, что наказание упало именно на дочь Джульетты. Мысленно Мирабель рвала и метала. Даже неугомонная Долорес казалась попутчицей куда лучшей, чем этот языкастый хамелеон. Одно хорошо — конец был близок.       Мирабель оглянулась. Постепенно город оставался позади. Вязаная сумка приятно оттягивала плечо купленными товарами для шитья, а на багажнике всеми правдами и неправдами был закреплен пакет с кое-какими продуктами. Оставалось пройти несколько сотен метров, перейти большой бугор и потратить еще тридцать минут до того, как войти на территорию пригорода. Казалось, мелочи, но время в душной пыльной ловушке тянулось с силой жженой резины. Вроде облака голодными коршунами летали возле палящего огненного шара, но только прохладнее от этого не становилось совсем. Мирабель даже была готова поспорить, что все было в точности, да наоборот. Этот день был куда удушливее, чем все прошедшие ясные дни вместе взятые. — Слушай, тебе ведь нужны деньги? Мне нужны деньги! А ведь это ярмарка! Сама подумай! Больше денег, наверное, только в банках! Обещаю, за тот день мы получим столько, что ты наскребешь на свой собственный велосипед! — Ты сам предложил его взять. — Мирабель разочарованно посмотрела на транспорт, чья полезность пробила все виды дна. Слетевшая цепь покоилась на все том же багажнике. — И вообще, почему ты не можешь вернуть эту штуку на место?! — А почему я ее должен уметь возвращать на место?! — Камило брезгливо фыркнул и показательно провел рукой вдоль солнечно-желтой руаны. — И вообще, если я этим буду заниматься, то вымажусь, и Долорес повесит мою голову на место флюгера. А оно тебе надо?       Голова на флюгере хотя бы могла хранить молчание. Мирабель закатила глаза и поправила соломенную шляпу. Все же выдвигаться в почти обеденное время было крайне глупым решением, но иного выбора у Мадригаль не было. У папы слишком сильно болела голова, чтобы водить машину, а дядя Феликс с самого утра пропадал у странного мужчины с дома напротив. Женщины в Касите водить автомобили не могли, поэтому пришлось положиться на единственный доступный транспорт, что стоял в гараже. Как показала практика — зря. Реши Мирабель прогуляться просто пешком, ничего бы толком не изменилось.       Ну, хоть Антонио не взяли. Мирабель покосилась на пакет. Мороженное, наверняка, успело полностью растаять. Мирабель облизнулась. Свою сладость она умяла еще на переполненных улочках городка, когда колокольчик на двери швейной лавки зазвонил в знак прощания. — Иногда мне кажется, что я говорю со стеной. — Камило недовольно нахмурился. — Я, что, зря распинаюсь? — Слушай, это все конечно мило, но… — «Но»?       Мирабель замялась, а Камило выжидающе на нее посмотрел. С точки зрения логики причины отказываться не было. Мирабель действительно нуждалась в деньгах. Не столько в карманных, сколько вообще. Часть кредита все еще висела на шее семейства Мадригаль тяжелым якорем. Да, сумма долга существенно снизилась, но все же всякая финансовая помощь была к месту. Особенно Мирабель хотелось если не утереть нос Исабелле, то поблагодарить ту за аккордеон. Ответный дар, а именно благо семьи и душевное спокойствие Альмы, мог быть оценен сестрой по достоинству. Но, с другой стороны, сомнения одолевали Мирабель. — Там будет полно других музыкантов. Лучше и талантливее.       О том, что за ее плечами не числилось никакой музыкальной школы, Мирабель предпочла умолчать. — Но ведь не в этом штука. — Камило помахал рукой у лица, стараясь нагнать холодку. — Да, там будут старики, но они… Ну… Предсказуемые что ли? Тебе, конечно, все понравится. Раз в первый, может во второй или, возможно, в третий, но дальше — нет. Никакого праздника. — Говоришь так, словно ярмарки у вас каждый день. — Ну, а как иначе? — Камило крутанулся вокруг своей оси и провел рукой по воздуху. — Жизнь — это праздник, а праздник — каждый день. Но, вообще, в Энканто большие ярмарки устраивают четыре раза в год. Те, что поменьше — чаще. Поэтому, аррр, юнга Мир-р-р-рабель, надраивайте свой инструмент и айда покорять публику. Эти сухопутные крысы заслужили праздник, аррр!       Мирабель так и не поняла, почему Камило решил сделать закос именно под пирата, но все же перевоплощение Мадригаль оценила. Сгорбившись, закинув передний край руаны за плечо и показательно скривившись, Камило поплелся вперед, волоча за собой в теории раненную ногу. — А это что за спектакль? — Как что, глупая женщина, арр-р-р? Разве не известно тебе, что аккордеон — это один из тех инструментов, на котором играют пир-р-р-рраты? — Камило встрепенулся, снова обернулся вокруг себя и резко одернул руану. Таинственное превращение закончилось. Безымянный пират с неизвестного корабля уступил место Камило. — А если серьезно, надо будет продумать наши образы. Мы точно всех уложим!       Мирабель засмеялась. Акцент морского волка и раньше заставил крупные губы ползти вверх в совершенно невозможной улыбке, но это было уже слишком. Дочь Джульетты сначала прыснула, потом хихикнула в руку. — Я не сказала «да». — Но ты и не сказала «нет». — Камило ускорился и повернулся спиной вперед. — Буду надеяться, что ты взвесишь все «за» и «против», а потом выкатишь идею по костюмам. Мы должны блистать. Экзотические вышивки, кстати, приветствуются. — Нет, правда, ты особо не распаляйся. — Мирабель тяжело вздохнула. — Я не знаю, смогу ли играть перед людьми. Да еще и просить у них деньги за это. — Никто ничего просить не будет! — Оскорбленный самой формулировкой, Камило сжал воздух. — Пожертвование — это дело добровольное. И да, вчера ты отлично играла, ничего не смущаясь.       Мирабель многозначительно фыркнула. Сравнение Камило выбрал неудачное. Несколько относительно знакомых человек и потенциальные десятки, если не сотни, совершенных незнакомцев. От самой только мысли о таком будущем тряслись коленки. — Просто… Не загадывай, хорошо? Я пока подумаю.       Это радовало. Камило улыбнулся, а Мирабель тяжело вздохнула и ускорила шаг. Грунт под ногами глухо скрипел, то истончаясь, то жирнея. Перед глазами замаячил бугор. Там грунта не наблюдалось совершенно. Лишь голая, измученная солнцем и отмершая земля насыщенно-желтого цвета.       Неожиданно навалившая тишина тут же надавила на нервы. Камило засвистел. Все то, что он планировал сказать ранее, успело прозвучать, оттого больше потребности тратить свои силы на уговоры не было. Страшно хотелось припасть к бутылке с газировкой, но она мало того что была пуста, так еще и покоилась в одной из мусорных урн городка. Эх, стоило не мелочиться и купить еще одну бутылку. Или вообще полторашку, но кто знал?! — Слушай, а почему я везу твой велосипед? — Вдруг спросила дочь Джульетты. — Так твоими же стараниями цепь слетела. — И Камило засвистел опять.       Он не горел исполнять джентльменские обязанности и играть по канонам книжек по хорошим манерам. Камило и так шлось хорошо. Воздух в пустых руках ощущался так дивно, а спина, лишенная всякого давления, вовсе была так пряма, так свободна, почти не болела. Старческие кости шестнадцатилетки были в полном порядке. — А вообще, давай-ка быстрее. — Камило уложил руки на другую сторону руля и внимательно взглянул на небо. — Скоро дождь пойдет.       Мирабель скептически сощурилась. Мрачное небо перед ее носом не отличалось светом, но все же признаком наступающего ливня Мадригаль не видела. — Уверен? — Еще как. — Камило принюхался. — Давай, быстрее. Овраг почти не пройти, когда дождь.       Было бы здорово, окажись прогноз Камило чушью. Мирабель закатила глаза, но покорно ускорилась. Везя велосипед в четыре ноги, молодые люди значительно ускорились. Камило нервничал, а Мирабель с трудом не путалась в своих ногах. Мелкие ямки, то тут, то там, представляли из себя оружие повышенной опасности. Любая минута промедления могла стоить сохранности колена.       Немного позже в лицо подул ветер, и Мирабель поняла, что да. Камило оказался прав. Непривычно холодный воздух принес с собой запах сырой земли. Не сговариваясь, Мадригали поспешили еще сильнее. Овраг, до этого шедший на спад, резко рванул вверх. Пришлось поднапрячься. Когда до заветной вершины осталось всего ничего, на нос Мирабель упала первая тяжелая капля. — Это ведь еще ничего? — Попыталась себя успокоить дочь Джульетты.       За одной каплей последовала вторая, третья, четвертая, пятая. Погода решила основательно отыграться за невыносимо жаркую неделю. То, что земля не шкворчала под натиском холодной влаги, было либо чудом, либо Мирабель что-то не понимала в этой жизни. Камило ускорился. — Давай, еще немного. Сейчас вылезем отсюда и бегом дом-…       Стена дождя резко хлынула на землю. Вода неконтролируемым потоком обрушилась на головы подростков. Грязно-коричневая земля со скудной растительностью начала набухать черным цветом. Минутой позднее грянул гром. — Только этого не хватало! — Мирабель сердито нахмурилась и что есть мочи вцепилась в руль чужого велосипеда. Глупая машина! Если бы не цепь, они быстро бы рванули в сторону родного дома, налегая на педали, а не это все.       Небо загромыхало и меж облаками показалась молния. — Быстрей. — Камило дернул велик и Мирабель поступила точно также. Не без сожаления чадо Пеппы ощутило, как кудри тяжелеют. В лицо подул ветер вместе с дождевой водой. Вернуться в отчий дом в сухости не получится. — Эй, ты куда?! — Мирабель растерянно обернулась. Камило повернул руль в сторону от той дороги, откуда подростки пришли. — Бежим. Там, в нескольких метрах, остановка.       И они побежали. Мирабель, правда, ничего толком не видела. Дождевая вода просочилась по ту сторону очков, из-за чего мир перед носом превратился в кашу. Тонкая ткань блузы тут же промокла, стоило косым струям дождя ударить в спину. Но, с другой стороны, это длилось недолго. Спустя несколько минут Камило куда-то свернул и водный напор сначала уменьшился, а потом иссяк полностью. На смену влаге пришел холод. — В какой склеп ты меня привел?! — Каждый волосок на теле Мирабель поднялся вверх. Это место, оторванное от реального мира, оказалось слишком холодным, что само по себе было неправильно. Откуда взяться холоду в столь жаркие дни? — Остановка. — Не то повторил, не то пояснил Камило. — Ну да, холодно. Зато сухо.       И сын Пеппы плюхнулся на грубо сколоченную скамью, вылезающую прямо из огромного каменного блока. Три подобных камня образовывали стенки и крышу несовершенной коробки, выкрашенной в ужасный белый цвет. Мирабель что-то раздраженно пробурчала, потирая очки. Мокрая почти с ног до головы, дочь Джульетта зло сопела носом и с трудом сдерживала грязную брань. За это Камило ее не осуждал. Он сам чувствовал всю мощь непогоды, пусть и не так сильно. Влажная руана оказалась скинута еще в первые секунды нахождения здесь. Рубашка, пусть немного потная, но, несомненно, более сухая, приятно грела тело.       Гром над головами прозвучал опять. — И ведь по радио не передавали! — Мирабель со стороны больше походила на кипящий чайник. Безнадежно зарычав, дочь Джульетты бесцеремонно припала к стенке остановки и обхватила себя руками в попытке согреться. — Знала бы… — Вообще бы ничего не купила или застряла в городе. — Камило потянулся. — Сейчас дороги совсем разойдутся, и ты ног там не вытянешь. Поэтому радуйся, что сейчас закупалась. — А как же работа? Доставка еды и прочего? — Ну, я же сказал, что дороги сейчас разойдутся. — Камило пожал плечами. — Ну, час дождь будет идти, два, три. День — максимум, а потом опять вдарит солнце и все вернется на круги своя. Это же Колумбия, детка.       Опять грянул гром, но на этот раз он не был связан с реальным миром напрямую. Мирабель медленно обернулась и удивленно уставилась на Камило, чье лицо продолжало хранить бесстрастное выражение. Сын Пеппы старательно выжимал руану. Глаза Камило целиком и полностью были сосредоточены на вещи, но меж тем брат Антонио ясно чувствовал этот взгляд. Долгий, длинный, выпытывающий. Так смотрели одноклассницы и девицы постарше. Им нравилось, когда Камило к ним так обращался. Некоторые даже старательно совали ему в руки всякие мелкие угощения. От батончиков до шоколадок и печенья. Чего такого классного в этом обращении Камило так и не понял, но это ему и не было нужно. Главное крылось в эффекте. Традиционно девчонки либо бурчали оскорбления, при этом трогательно краснея, либо просто краснели, а потом тянули конфеты. Ясно было лишь одно — такое дамам нравилось.       Мирабель, наверняка, относилась к первому типу. Внутренним взором Камило даже увидел, как наливаются краснотой ее щеки, как нервно бегают глаза, как начинают дрожать губы вместе с коленками от ярости, что смешана со смущением. Это так забавно. — Пха…       Камило все же прекратил рассматривать мокрую ткань. Странный звук, не имеющий ничего общего с оскорбительными словами, легонько сотряс воздух. — Пхахахах.       Теперь Мирабель держалась за стенку, чтобы не рухнуть на землю. Схватившись за живот, дочь Джульетты нагло смеялась. Да смеялась так, что согнулась напополам. — Господи… Ты это серьезно сказал? Разве это клише не умерло в году так девяностом, вместе с прической Элвиса и культом плохих парней*? — Обижаешь. — Камило почти обиженно хмыкнул. — Долорес до сих пор пересматривает «Бриолин» и ей все нравится. — Нравится — не нравится, но в следующий раз меня так назовешь и я не сдержусь.       Мирабель показательно стукнула кулаком по ладони, как бы намекая, в следующий раз там будет или нос Камило, или, что хуже, его глаз. Мадригаль снова хмыкнул, после чего оценивающе взглянул на Мирабель. — Лучше вытрись, угрожака. Просвечивает.       Самодовольная улыбка вмиг слетела с лица, уступая место искреннему смущению. Мирабель испуганно опустила голову, уже с ужасом предвкушая вид проступающего белья. — Плечи. Плечи просвечивают. — Ехидно заметил Камило и бросил влажную руану соседке. — Так уж и быть, можешь использовать в качестве полотенца.