Под сводами Каситы.

      Им было холодно, стыдно и страшно.       Окна Каситы горели бледно-желтым. Камило и Мирабель, грязные от макушки до самых пяток, уменьшили темп шага. Проснулся стыд. Мирабель погладила грязную белую блузу, а Камило запустил пальцы в тяжелые от грязи кудри. Земля и песок успели застыть, из-за чего локоны стали намного дурнее на ощупь.       Никто и близко не представлял, что именно стоит делать с грязью. Камило предчувствовал взбучку от наверняка вернувшейся матери, когда Мирабель предвидела снисходительный взгляд Исабеллы и долгие, тяжелые рассказы о том как быть правильной девушкой от бабушки.       — Никогда не поздно утопиться. — Заметил Камило, потирая грязную шею. Он стоял в одних плавках. Чистые вещи покоились в менее чистых руках.       — Зачем так сразу? — Мирабель невесело усмехнулась. — Можно убежать… В Мексику? Сменим имена, фамилии и пол.       — Ага, ага. Я буду Камилой, бедной беженкой из Кубы, а ты Мираклом, слепым колумбийским музыкантом. Поселимся на третьем этаже заброшенной фабрики по производству консервы и заживем!       — Эм… А почему именно так?       — А почему и нет? — Камило пальцами постарался разделить застывшие пряди, но те и не думали поддаваться. — В конце концов, я могу имитировать кубинский акцент.       Все это звучало здорово, но все же морально Мирабель не была готова к таким дерзким шагам. Ей нравилось жить в тепле, сытости и комфорте. Камило, как жизненный компаньон, тоже не особо импонировал. Отчаяние Мадригаль не было настолько сильным, чтобы пускать под откос всю жизнь просто из-за парочки грязных пятен.       — Мы отлично споемся! — Не замечая чужого молчания, Камило продолжал фонтанировать идеями. — Не успеешь заметить, как нас будут показывать по всяким ток-шоу, и мы станем богатыми.       — До этого момента мы умрем от голода и холода. — Мрачно заметила Мадригаль, хрустнув шеей.       — Тоже не проблема. Будем есть голубей и спать вместе. — Улыбка Камило сверкала звездами. — Если что, я почти точно не храплю.       Мирабель невесело усмехнулась. Поджилки затряслись от одной только мысли, что в доме их кто-то встретит. Слушать упреки на сон грядущий не хотелось, ровно как и объяснять то, что произошло на чертовом пруду. Возраст, невидимые цифры, клеймом обожгли щеки.       Все же стоило быть серьезнее и отказаться от этого маленького похода. Гляди, сейчас бы Мирабель не стояла, как истукан, не зная пути домой, а тихо-мирно сидела у себя в комнате, занимаясь мелкими делами в попытке забыть о произошедшем конфузе с Исабеллой.       — Мы можем некоторое время пожить на улице. — Камило почесал затылок. — Сейчас тепло. Когда будут дожди — будем кантоваться на остановках. Я, кстати, могу попросить Антонио стащить старую клеенку. Мы ее перевесим ветку дерева и сделаем шалаш. На первое время — пойдет.       Идея показалась привлекательной, пусть и абсурдной. Семья (и бабушка в частности) страшно испугается пропажи дочери. Пройдет больше недели, когда Мирабель вернется, и грязная одежда будет волновать родственников меньше всего. Мадригаль ущипнула себя за запястье, взывая к благоразумию. Все это было такой чепухой! Подумать только, пара пятен на вещах, но сколько абсурдного страха!       — Не валяй дурака. — Мирабель потерла глаза. Усталость накатила внезапно. — Войдем через дверь, как все нормальные люди.       — Ага, и столкнемся с ненужными вопросами! — Камило задумчиво нахмурился, почесывая грязный подбородок. — Не знаю как тебя, но меня одного на пруд не отпускают. Если матушка прознает, что мы с тобой туда пошли…       — Так давай! — Мирабель с ложной уверенностью рванула к дому. — Вперед!       То, как побледнел Камило, было бесценно. Он, казалось, не был таким бледным даже после мнимого утопления. Мирабель вскрикнула, когда кольцо чужих пальцев сомкнулось на запястье. Ухоженные ногти уперлись в кожу       — С ума сошла?! Заложишь меня матери?! Особенно после того, что между нами было?!       Лишь сейчас Мирабель заметила то, как хорошо поставлен голос Камило. Каждый, даже самый тихий звук доносился до ушей. Схватившись за сердце, Камило звучно шмыгнул носом. В уголках глаз уже стояли лживые слезы.       Увидь их кто-нибудь со стороны, непонимания было бы не избежать. Мирабель облизнула сухие губы. Где-то на другом конце улицы завыла привязанная собака, а под ногами добросовестно стрекотали вечерние насекомые. После недавно прошедшего дождя стояла непривычная прохлада. Ноги Мирабель налились холодом.       — Я замерзла. Давай просто войдем и…       — Так и знал, что ты это скажешь! — Камило отпустил руку Мирабель и отскочил на шаг. — Предашь меня, предашь нас ради… Ради какого-то тепла?!       Кривая улыбка полезла на лицо. Как бы Мирабель не пыталась, но разозлиться достаточно, чтобы просто разозлиться и войти в дом, не получилось.       — Камило, давай потом. Ты сам холодный, как ледышка!       — Холодный, но живой.       И он отошел на еще один шаг. Раздражение забурлило где-то в животе. Мирабель бегло огляделась. Страх, что какая-нибудь соседка выйдет покормить бездомных кошек или какой-нибудь сосед решит закурить, защекотал пятки. Их же увидят! Увидят и обязательно что-нибудь скажут родителям.       Сонный Энканто практически никак не знал Мирабель. Остаться в воображении жителей грязной девчонкой, шатающейся поздними вечерами как ведьма — не лучший вариант.       «Бабушка и Исабелла тебе этого не простят».       — Не будь ребенком. — Мирабель топнула ногой. — Бери ответственность за свои действия!        — Свои? — Камило легко крутанулся. Край сандаля очертил прерывистую линию. Лукавая улыбка расцвела на лице. — А разве не ты меня туда потащила, Мир-р-р-р-р-а?       На мгновение мир исчез, появился и исчез опять. Раздражение стало сильнее. Мирабель стиснула зубы, с трудом укрощая язык. Камило хотелось треснуть хотя бы за грязь на блузке.       — Ты меня туда отвел!       — Ты меня заставила это сделать! — Камило театрально прикрыл лицо руками. — На что вы, коварные городские девчонки, только не идете, лишь бы толкнуть тихих деревенских мальчиков-зайчиков на всякое!       Темная, зловещая тень собралась на фоне ночного неба. Камило видел Мирабель часто. Даже чаще, чем это вообще полагалось. Но сейчас он точно разглядел в соседке нечто новое и чертовски опасное. Кулак, больше похожий на машину судного дня, запомнился Камило сильнее всего. Силу удара Мирабель на своей шкуре не очень хотелось проверять.       — Эй! Эй! Успокойся! Опусти руку! Опусти руку, Мир-р-ра! Я уже все придумал, только не бей!       Время пошло на секунды. Бить Камило Мирабель не собиралась. Она просто хотела открутить голову от шеи. Все равно никто бы не понял, что что-то изменилось       — Ну?       — Окно! Влезем в мою комнату, а оттуда ты по лестнице пойдешь к себе! Разве не гениально?       Что-то щелкнуло. И это была не голова, отделенная от тела. Мирабель побагровела от гнева.       — И ты об этом молчал?!       Дальнейшие сорок минут описанию не подлежали. Более стыдного, нелепого и просто странного случая на памяти Мирабель не было. Первый этаж звался первым лишь номинально. Для того, чтобы пролезть в открытое окно потребовалась масса сил, коих у Камило не наблюдалось. Точно подбитый воробей, сосед прыгал возле окна, стараясь зацепиться пальцами за что-нибудь, кроме рамы (та, кажется, немного треснула).       — Давай я. — Устало пробормотала Мирабель. Цветастая юбка, кость в горле, с мягким шелестом упала на землю. Кости хрустнули, а Мирабель приятно затрясло. Тут же вспомнились бесконечные лазанья по деревьям.       — Нет! Это моя комната! И я первым в нее влезу! — Камило подпрыгнул на месте, завис и забил пальцами по желтым кирпичам. — Эй, Мир-р-р-ра, подсади меня, а?       С одной стороны хотелось возмутиться наглостью предложения (с чего бы девушке этим заниматься?!), но с другой Мирабель просто хотела под горячий душ. В свою комнату Камило ввалился колобком. Спустя три минуты из окна показалась простынь. Нелепость заставила Мирабель хрюкнуть от нервного смешка.       — Камило, ты ведь не…       — Хватайся, сеньора! Хватайся!       Потом была гонка за душ (Мирабель победила) и долгий, бесконечно приятный сон. Впервые с момента переезда Мирабель спала так крепко. Ей даже снилось что-то приятное. Оттого пробуждение стало самой настоящей пыткой. Мирабель едва проснулась, но уже устала.       Смехотворно маленькая комната, обычно неуютная и злая, показалась самым лучшим местом на Земле. Иной мир мог подождать. Мирабель поймала себя на мысли, что она будет лишь рада остаться здесь до скончания веков. Тяжесть одеяла служила немым одобрением. В голове лениво задергались картинки вчерашнего вечера.       «Надеюсь, что это мне тоже приснилось»       А потом в дверь постучали.       — Мирабель, просыпайся. — Приглушенный голос Луизы сбил всю негу. — Бабушка зовет на завтрак.       Сердце едва не остановилось. Комната мгновенно потеряла очарование, а доски на полу задышали жаром. Мирабель рванула с места, споткнулась о грязные вещи и чудом не впечаталась носом в стол. Блуза полетела под кровать.       — Бабушка? — Дрожь едва удалось унять. Ладони предательски запотели. Тем не менее, Мирабель сделала все, лишь бы старшая сестра учуяла страх. — Что-то случилось?       И на что она вообще надеялась? Мирабель мысленно ругнулась. Конечно что-то произошло! В ином случае Альма не стала бы завтракать со всеми. Эта традиция умерла вместе с дедушкой. Дверь скрипнула, и в небольшой щели показался глаз Луизы.       — Да! То есть, наверное. Ну, быть может?       Глаз дернулся.       — Короче, поторопись. — Луиза неловко кашлянула. — Не хватает только тебя.       Зубная щетка едва ли не выбила искры, а на расческе осталось несколько клоков волос. Мирабель постаралась сделать все, лишь бы за короткий промежуток времени превратиться из спящего чудовища в бодрствующую красавицу. В зеркале отразилась симпатичная девушка, хотя Мирабель подозревала, что не все так просто. Обязательно найдется подтек от пасты, нечесаный колтун или кусок кукурузы, застрявший между деснами со вчерашнего дня.       На завтрак Мирабель спускалась в полной тишине. Соседей слышно не было, что нагоняло тоску. При посторонних людях бабушка стеснялась распекать внучку особенно сильно. Сжав лестничные перила со всей силы, Мирабель медленно вышла к кухне. Все домочадцы хранили молчание. Исабелла едва заметно клевала носом, мама была близка к состоянию старшей дочери, Луиза как-то странно поглядывала на Исабеллу, а папа то и дело перекладывал столовые приборы на столе, хотя в этом не было особой нужды. Альма сидела во главе с видом настолько довольным, что живот заболел.       Этим утром Мирабель должна была либо умереть, либо стать свидетельницей величайшего чуда.       — Доброе утро.              — Заставлять семью ждать — дурной тон. — Альма обернулась, и Мирабель замерла на месте. — Ну же, не стой как вкопанная. Садись на свое место. Пирог успел уже остыть!       «Обычно я сижу на этом месте».       Мирабель неохотно села за самый край стола. Августин тут сжал пальцы дочери и ободряюще улыбнулся.       — Теперь, когда все собрались, можно начать. — Альма расправила салфетку перед собой и окинула внимательным взглядом всех домочадцев. — Исабелла, ты ведь ничего не сказала?       Незримая молния промелькнула где-то в другой комнате. Тишина стала напряженной. Мирабель отчетливо увидела, как сонливость Исабеллы исчезла.       — Нет, бабушка.       Но взгляд Луизы говорил о другом. Никто за столом даже не обратил на него внимания, но Мирабель затаила дыхание. Прямо сейчас происходило что-то невероятно важное.              Альма довольно улыбнулась и от этой улыбки по спине прошли мурашки.              — Вчера к Исабелле приходил Мариано Гузман и, какое совпадение, я узнала, что этот милый, воспитанный и невероятно одаренный юноша полон серьезных намерений на ее счет.              То, что пирог так и не попал никому в рот, было к лучшему. Джульетта очнулась от накатившей дремы.              — Серьезных намерений? — Августин, до этого готовящийся к худшему, облегченно засмеялся. — Мама, не хотите ли вы сказать, что вы собрали нас всех в такую рань лишь для того, чтобы мы проводили Исабеллу в кино?              Альма сморщилась, а Мирабель интуитивно отсела дальше. От тяжелого взгляда бабушки в ужасе улетали птицы.        — Августин, не валяй дурака. О кино никто не заговаривал.              — Но вы сами сказали о серьезных намерениях. — Августин ласково посмотрел на Джульетту. От того, чтобы мимолетно поцеловать ту в щеку, сдерживало лишь присутствие Альмы. — Что может быть еще серьезнее, чем кино? Поход на каток?              — Помолвка.